мона в израиловке

    Шалом, Израиль
Когда Мона, обреченная, покинула трап и шагнула в салон авиалайнера, она всеми клеточками своего изможденного организма почувствовала всю горечь утрат. Прощалась с детством, , березками, фазендами друзей, где каждый год копала картошку, жарили шашлыки и купались в ставке. Она в душе оплакивала могилку своей мамы и  сирень, что росла за окном. Но жизнь диктует свои правила, и Мона, усевшись в кресло авиалайнера, откупорила одну из сувенирных бутылочек с алкоголем, что успела купить в «Дьюти фри». Это был бренди,  принюхалась. Поняв, что это обычная подкрашенная самогонка, быстро отправила привычный напиток в организм. Организм никак не отреагировал на эту каплю. Пока лайнер парил над грешной землей, Монка причастилась к оставшимся напиткам в сувенирной авоське. Осоловевшим и притупленным к страху мозгом она дождалась прихода стюардессы с завтраком и новым набором алкогольных напитков. Одноразовые стаканчики выстроились в ряд на маленьком откидном столике. Столовое вино приятно соседствовало с мартини, а армянский коньяк поддерживал стаканчик с пшеничной водкой. С таким соседством в полной гармонии с окружающими,  Мона плавненько приземлилась на святую землю. Бен-Гурион светился всеми радугами огней. Одно слово - Рай.
              Со  счастливой улыбкой выходила на свежий жаркий израильский воздух…  Свой маршрут в небытие она определила сразу. Ей надо ехать в  Бат-ям -город, где Аня ждет свое долгожданное письмо от мамули . Этим письмом  Мону наградила незнакомая женщина в сохнуте, где  перед выездом в Израиль выясняла все ли документы у нее в порядке. Мамаша обнадежила ее, что  дочка  поможет ей на первое время и  они найдут общий язык…
              Сев в такси, туристка поняла, что в Израиле кушают все, всегда и везде. Водитель одной рукой держался за пыптик на руле, а в другой пятерне свисал лаваш набитый всем,  что должен съесть человек за пару дней. Его рот работал как пресс-станок. Он еще умудрялся что-то говорить, ловко выворачивая свой руль,  чтоб объехать поднадоевший автобус. Пассажирка переключилась от  желвак водителя и стала созерцать прелести архитектуры в окно. Такси остановилось в зачахлом переулке, набитом двухэтажными барачными постройками, окутанными сухой зеленью. Расплатившись с веселым водителем, Мона направилась к подъезду номер 7. Нужная квартира находилась на втором этаже. По  звукам орущего "Ласкового мая", доносящегося из  щелей обшарпанной двери, она определила своих приятелей из СССР. На ее стук ответил мужской голос. Мона открыла сумкой дверь. Сквозь сизый туман она увидела юношу, сидящего на диване,  все пространство возле дивана занимал огромный стол, заваленный одноразовой  посудой и полупустыми бутылками.
             -Мне нужна Аня! Я ей письмо из совка привезла, от маман.
            Парнишка ответил, что Аня на работе и будет только вечером.  Оценив ситуацию, тоже обнадежила юношу, что ей идти некуда, и она останется на месяц у них, пока не определится с местом жительства и работой. Рома, как звали юнца, порадовал своим согласием. Через час  оба делали в маленькой двух комнатной квартире уборку. Все время Мону преследовал запах старых носков, отслуживших хозяину не один десяток дней.
           - Рома, ищи! - кричала на него помощница. он находил всё, но носки, где-то притаившись, излучали аромат грузчика после изнурительной работы. К обоим пришла умная мысль: "а не выпить ли по бокалу холодного пива?
       Мысль тружеников выкинула на улицу в сторону магазинчиков. Чудно скупившись на Монину заначку,  счастливые и,  ставшие почти  родственниками,  молодежь возвращалась домой. Аня уже восседала за столом и ела питу (круглая лепешка в виде оторванного кармана, наполненная чипсами и куриным мясом). Маминому письму  Аня обрадовалась. Вечер прошел весело, друзья вспоминали свою жизнь в совке, а Мона все перебивала со своими расспросами о жизни в «израиловке»….
                - Поживешь – увидишь, - коротко парировали супруги и продолжали свои воспоминания.  Гостья поселилась в салоне, что являлось одновременно кухней и комнатой для приема незваных гостей. Вечером она познакомилась с первыми непрошеными гостями. Большой жук, влетев  в открытое окно, со свистом стукнулся о стену, и свалился в Монину постель. Увидев хромоногое насекомое  ее бросило в холодный пот, крик вырвался из души: не обращая внимания на позднее время, появилась израильская достопримечательность всех домовладений - таракан-тараканище - первая экзотика страны. Супруги ржали на  реакцию квартирантки и уверяли, что больше таких чудес не будет. О, как они ошибались!                ,              Мона получила от государства 1000 долларов в виде шекелей на репатриацию. Чтобы быть независимой, она решила забыть про эти деньги, пока не поймет, что здесь она устаканилась до смертного конца. Жизнь научила, просто так подарки не делают…  Следующий день она провела в поисках работы - посудомойкой, уборщицей, да хоть премьер-министром. Израильтяне, хозяева уютных ресторанчиков, мило улыбались,  угощали пивом, но ничего не понимали на русском языке с хохлятским акцентом.  Мона брела по песчаному побережью, любовалась заброшенными домами и арабскими улочками без единого деревца и травки. Впереди маячила бухта  с катерами и яхтами. Последняя надежда подвела к рыбному ресторанчику, возле барной стойки стоял марокканский "пердун" - она всех молодящихся старикашек так называла. Крашенные каштановым цветом волосы, брови, - Кобзон отдыхает…  Мона приступила жестами показывать, что готова вымыть его лавку и служить, как верный пес Полкан.  Видно «марокканец» все истолковал по своему: "Буду ему царицей шамаханской". Парень, что наблюдал за театром "мимики и жестов" у барной стойки, на иврите начал переговоры с хозяином, через минуту обронил по-русски_
     - Он возьмет вас к себе посудомойкой. Завтра приходи к 6 утра. Так началась трудовая деятельность в городе Яффо. Кроме мытья посуды на Мону возложили всю работу в кафе: утром она расставляла пластиковые столы со стульями, естественно протерев, потом бежала на кухню и готовила рыбакам завтраки - термоса с кофе, жарила картошку , нарезала свежие салаты. чистила креветки , отпускала у барной стойки пиво, наваливала в ладьи кругляшки мороженного, поливая обильно сливками, посыпая орехами . Крутилась как белка в колесе .За вкусно приготовленные завтраки, после обеда рыбаки угощали Мону  свежей рыбкой, а после работы всё, что оставалось в кафе из приготовленного, хозяин отдавал ей, или в мусорное ведро. Ему было все равно. В 24 Мона приползала с объедками домой, где ее ждали молодожены с непрошеными гостями. Она засыпала под звуки гитарной трели и пьяно орущих друзей.
          Месяц пролетел, Сегодня первая получка -1500 шекелей. Счастливая Монка порхала по узким дорожкам. Дворник - дядя Изя, махая метлой, сокрушенно покачивал головой.
         - деточка, ведь обманет, ты не первая и не последняя… Скольких обманул!_
         - Дядя Изя, у меня  теудат-зеут(паспорт),как же он обманет - недоумевала Монка, а он все кивал и шептал «обманет, ворюга марокканский!».
        Утро началось с перекидывания столов, стульев , мелькала грязная посуда. Яффо просыпалась и оживала под запах свежей рыбы и колоколов старинной христианской церкви. Сегодня в кафе сидел у кассы сынок марокканского хозяина. В перерывах от суеты он подзывал Мону, показывал свои солнцезащитные очки.
       - 300 долларов! -звонко сообщал он, тыкал пухлым пальчиком в сторону алого спортивного «»Ягуара»
       - Миллион! - кричал вдогонку ей, в надежде, что она грохнется, потеряв сознание. А она тарахтела посудой, падая от усталости. В 23  Мона подошла к кассе и показала жестом
       - Кессеф ,то есть кити-мити гони, месяц прошел.
       Сынок, ухмыляясь, достал 500 шекелей.
       -Од!(Еще?)- вопросительно выжидала Монка!
       И тут началось! Сынок стал орать, что больше не даст ни шекеля, что она должна еще неделю отработать и тогда ей заплатят. Девушка еще плохо на иврите говорила, но интуитивно понимала все, что эта обезьяна ему каркала. Нахлынули воспоминания трудовых будней, недосыпания, и не одного за месяц выходного дня. Мона схватила  табуретку и замахнулась, посыпалась в отместку русская речь:
       - Разобью твое грёбанное кафе с твоей сытой рожей, пусть в полицию заберут.
       - Кессеф ПО!(деньги сюда) - орала во всю глотку Мона.
 К спектаклю сбегались рыбаки, что распутывали снасти неподалеку. Под ихнее улюлюканье  сынок  доставал спешно деньги. Получив последнюю купюру, работница всё ж швырнула стул, но о землю. Железные ножки согнулись в знак примирения.
       - Мишуга(сумасшедшая),- кричал  хозяйский сынок вдогонку. Рыбаки хлопали в ладоши, провожая Монку. Она сжимала в кулаке три купюры, сердце вырывалось наружу и требовало утешительного напитка. Она купила в ларьке «голдстар» пиво. Остудив свой мозг, дальнейший путь Мона просто  рыдала. Была ночь, но город жил яркими огнями, машины дружелюбно пипикали одинокой фигурке. Мона приближалась к дому еще не догадываясь, какой сюрприз ее там ждал. Крики, доносящиеся из открытого окна ее сгруппировали как бойца невидимого фронта.
          - Шалом! - наигранно дружелюбно ответила она двум орущим израильтосам. Рома сидел на диване, пыхтя сигаретой
          -_что случилось? -спросила Мона, перекрикивая иврит.
          - .Нас  выселяют! - выдохнул ответ вместе с дымом,Рома.
          - Как!? Я  150 долларов тебе отдала, вы что - не оплатили?
          - Нет, - сокрушался друг.
         .- Сколько они просят?
          Мона разжала кулак
          - Этого хватит? - спросила она поворачиваясь к Женщине, что орала на иврите
          - ЛО! Ло!(нет!) - кивала хозяйка, сгребая деньги в свою мозолистую ладошку.
          - Рома, что еще она просит? - устало спросила девушка.
         .- Хочет наперед, чтоб оплатили за 2 месяца,
          - Скажи ей, чтоб завтра пришла, я с карточки сниму деньги.
          После перевода хозяйка внимательно посмотрела на Монку
          - А ем, акшав!(сегодня,сейчас) - прохрипел ее муженек!
          - Акшав? - переспросила удивленная Монка и вышла вместе  с хозяевами на улицу  Аленби - снимать с банкомата деньги безвозмездно подаренные государством Израиль.
         - Напиться  хочется! -сказала Монка и потянула Рому к бару, что стоял на набережной средиземного моря. Пьяная плескалась в море, орала во всю глотку, как Чапаев раненный в реке.
      - Не возьмешь! Не дождешься! -  зло разбивала руками волны и рыдала. Выбравшись из пучины морской, обессиленная  зарылась в теплый песок , глядя на звездное небо, шептала.
       - Какое блаженство,  какая красота, посмотри. Ромка виновато отвечал ей улыбкой и твердил
       - Спасибо Монка , я все верну, меня грузчиком берут на работу
      - Вернешь,- хлопала Ромку  по плечу, - конечно вернешь. –  меня знаешь как часто, а порой безвозмездно, выручали люди - откровенничала  подруга.               

       Горечь невезенья прошла. У Монки появилась уверенность: здесь она приживется, так как ощущения рая ее не покидало. - Ласковое море, люди все улыбаются, даже когда тебя посылают на...  Огни, музыка и жара, а яркие цвета овощей и фруктов?! Надо быть полным дебилом, чтобы не принять эту страну, - подумала она, и заснула крепким сном. 
           ************               
         Монка сладко потянулась на своем матрасике, осознавая, что некуда бежать: два месяца проплачено за проживание в дыре (квартира )… Можно расслабиться, погулять, заодно поискать новую работу и новых друзей. Улица Аленби была наполнена магазинами, лавками   со съестным, пивными барами и тивухами(офисы для съема, сдачи и продаж квартир). За стеклом офиса Мона увидела русскую девушку. Решила зайти, спросить, какие варианты есть для начала новой жизни. Таня, как  звали риелтора, послушав Монькину просьбу,  сокрушенно подытожила - одной снимать квартиру нереально, а с кем-то она не хотела. Тане Монка понравилась своей открытостью, да и просто хотелось как-то помочь. Продолжив беседу  в кафе, риелтор посоветовала ей искать работу вместе с проживанием, А такая работа только с тяжело больными людьми. После бокала пива Монка быстро согласилась к переменам. Татьяна предложила работу у очень богатого господина. После операции ему нужна сиделка на дому. Через пару часов Монка знакомилась с работодателем и больным Ниссимом. он был грузный старикашка-пердун. также моложаво подкрашенные в рыжый цвет волосы, но сквозь все его старания проглядывался 75-летний марокканец. Квартира, где Монка должна была проживать и охаживать Ниссима, была в богатом районе многоэтажек. Три обыкновенные комнаты и салон сливающийся с кухней(американской). С помощью Тани в качестве переводчика, определились с фронтом работ и зарплаты. Завтра Ниссим ждет своего ангела-хранителя(так он назвал Монку) в своих объятиях волосатых ручищ. Подписав себе новый приговор ,а точнее найдя на свой тухес (попа) новые приключения, Монка устроила прощальный вечер у своих друзей молодоженов.
          - Ох, подруженька, - сокрушалась Аня. -зачем ты на это согласилась? Ужасно быть прикованной и днем и ночью! А Монка в ответ утешала себя и остальных.
           - Да это единственный способ поднакопить денег, выучить иврит, а когда Ниссим выздоровеет - устроит ее на хорошую работу…
            С таким радужным настроением Монка очутилась в логове у Ниссима и его родственников. Оккупировав самую маленькую комнату, она стала обучаться у жены одного из сыновей Ниссима ведению хозяйства - что готовить , как убирать квартиру и еще куче всяких ненужных мелочей. День пробежал, а в сердце  Монки закралась великая тоска по русскому языку, музыке и просто по людям. Рожи больного и его невестки до боли примелькались. Ниссим после операции был еще лежащим. Рубец на животе его был глубоким и нарывал. Постоянные стоны больного, втаптывали Мону в детство и рвали душу по усопшей матушке. Давний вопрос мучил  - за что так страдала ее мама и кто в этом виноват!? Она внушила себе, что наверное, у нее судьба такая, помогать всем страждущим. Поэтому смиренно приняла роль сестры милосердия и кротко исполняла все прихоти и раздражения  больного. И лишь вечером, когда хозяин засыпал, Монка наполняла ванну, украдкой из бара наливала себе бокал виски, возлежа в горячей воде с пеной и солью Мертвого моря, наслаждалась фантазиями. А фантазии у нее были странные: то она бизнес-леди и руководит огромным производством, то известная писательница, купающаяся в лучах славы и обожателей, то экстрасенс-целитель, в руках которой человеческие судьбы и жизни…
          - Окрик Ниссима спешно врывал Монку в обетованную землю чопиком... и - вновь «пи-пи», «каки-каки», воды, почесать спину, протереть полотенцем вспотевший лоб…
            Прошла неделя. Ниссим стал потихоньку прохаживаться по квартире и рассказывать девушке, тыкая пальцем на одну из фотографий, о своих заводах, офисах и дружбе с премьер-министром Израиля. Сидя в кресле он продолжал втюхивать Моне о благородстве  и отцовской любви к ней. Вечер настал, а Ниссим и не собирался ложиться спать, упершись  взглядом в телевизор он то дремал, то хрюкал. Монка, измучившись, оповестила его ,что отправляется в душ и спать. Зайдя в ванную комнату она, как обычно, включила воду, у зеркала стала просматривать новшества на лице, как вдруг заметила в зеркальном отражении  в дверном проеме  появилась слащавая ухмылка Ниссима. Обнаружив ее еще в халате он с возмущением спросил - почему она не голенькая… Монка от неожиданности только и произнесла, крутя пальцем у виска:
             - Ата дибилит! (ты дебил )!
             А он, все больше возмущаясь, стал оправдываться.
             - Ты  меня голого видишь, почему я не могу на тебя голую смотреть?
             Слушая бред похотливого марокканца, Мона поняла ,что сегодня ей не выкупаться. Выходя из ванной комнаты мимо недовольного  Ниссима,  с отвращением ответила:
              - Велика радость глядеть на тухлые яйца…
              - С этого дня между ними началась  холодная война. Мона теперь без жалости на лице убирала квартиру, подавала еду  и не слушала его рассказы о богатстве и благородстве. Дни тянулись невыносимо. Были такие, когда Ниссим выходил на улицу, крепко прижавшись к Монкиной руке. Она смиренно принимала его боязливые порывы, вспоминая, как он без ее помощи может чудненько  скакать  из салона в ванную комнату. Однажды он завел девушку в магазин, где хозяйкой была такая же обрюзгшая старая жопа. Они вдвоем о чем-то кудахтали, после чего  она принесла груду марокканской одежды, чтобы Монка примерила. Её облачили в широкие брюки, сверху в такую же широкую с рюшами блузу. Цвет был розовый. Монку чуть не вытошнило от этого прикида. Все, что она так не любила в  стиле одежды,  мило приглянулось ее мучителям. В зеркале она увидела себя и, черт возьми, это не было так ужасно. Старик демонстративно вытащил 800 шекелей и оплатил покупку, произнося «матана»(подарок). Мона ответила  благодарственной речью, что эти же шмотки можно было купить на шуке(базар) за 80 шек. Услышав новость, старые жопы притворно усмехнулись. А дома он опять заговорил об отцовской любви к Моне. Выслушав тираду,  она подошла к одной из фотографий на стене. На ней был изображен Ниссим в кипе, с президентом Израиля. Показав на кипу(головной убор), спросила
          - А как же БОГ и твои похотливые мысли?  На что он отмахнулся, сообщив, что это просто форма для прессы и т д ., а его любовь к Монке чиста и непорочна. Спорить было бесполезно. Монка уже решила, что как только получит зарплату - свалит от "кнура." Слава Богу, он пошел на поправку, обойдется без бесчувственной сиделки. 18-ый день работы пришел бешеной трелью птиц за окном, грохотом мусорных машин, и  соседским хохотом у лифта. Мона направилась к рабочему кухонному столу чистить рыбу: этому "кабану"нужна строжайшая диета: варенная рыба и салат Ярокот(помидор и огурец), мелко порезанный на кубики, приправленный оливковым маслом. Стоя в наушниках она очищала противную рыбу от чешуи, как вдруг почувствовала, что огромная рука обхватило ее  горло,  сзади  навалилась туша и прижала к столу. От неожиданности и внезапной паники сработал рефлекс самозащиты. Резко ударив локтем в живот  нападающего, она мгновенно обернулась. Ниссим плавно сползал на пол, прижимая руку к животу. Испуганная Монка стояла парализованная. а он орал -
           Ты меня убила, я вызову полицию!
       Услышав в свой адрес обвинения, она пошла в наступление.
        - Да кто тебя просил сзади подходить и горло зажимать!? Прикасаться своими руками!..
       Из Монки вылетали слова оправдания на русском и иврите, как пулеметная очередь, Ниссим, слушая, стал хвататься за сердце. Увидев его ухудшение здоровья поняла, что все время их монолога она держала в руке нож. Мгновенно выкинув нож в раковину, подхватила Ниссима, и усадила на табурет.  поняв что резать его не будут, подошел к  телефону и стал куда-то звонить.  Мону пробирала мелкая дрожь. Нервы, как струны натянутые во время пребывания здесь, лопнули. Она включила телевизор и стала ждать расправы со стороны родственников и полиции. Через пару минут прибежал расстроенный сынок. Что они хотели от нее? - Просто вышвыривали ее из дома, увольняли с такой прекрасной работы!Преступница  молча собирала в присутствии сынка свои вещи. Подойдя к Ниссиму, она попросила свою зарплату за 18 дней. Обиженный хозяин выписывал чек на 500 шекелей.  Глядя на чек,Мона чуть не зарыдала. Уже более мудрая,  не стала громить его квартиру, просто плюнула "папочке" в лицо. Никогда она не делала таких жестов, считала самым страшным грехом, а тут само вырвалось. Она возвращалась к своим друзьям в эту трущобу. Опять вернуться после очередной неудачи?… Вдруг  приняла правильное решение: переночует на пляже, а завтра пойдет на новые поиски, Так будет лучше. надо сжигать все мосты, иначе не будет нового пути. Жлоб Ниссим жил далеко от моря и, когда Монка добралась до знакомого бара возле моря, наступили сумерки. Заказав пиво и пииту, набитую чипсами и куриным мясом, примостилась в кресле. Играла музыка. Монка  наблюдала за прохожими и философствовала - в стране, где она родилась и выросла, был такой хаос, нищета и агрессия, почему и здесь ей не везет. В баре заиграла ее любимая музыка –блюз.  Выпитое пиво, ностальгия по детству, и любимая певица Шаде выдавливали горькие слезы из Мониной Души.               
**********************************************
   
            Посетители бара потихоньку расходились. Едва Монка пригнулась к бокалу с пивом, как перед ней появилась высокая женщина. Она держала в руке тарелку с десертом и, улыбаясь, спросила: - Можно ли присесть  за столик? Мона, окинув взглядом пустые столы вокруг, удивленно согласилась.
          - Я наблюдала за тобой, и мне показалось, у тебя - проблемы? - спросила та, присаживаясь.
          - Аколь бесседер (Все в порядке!) – с улыбкой ответила туристка и протянула руку для знакомства.
          - Мона!
          Женщина, задержав Монину ладонь в своих:
         - Лана. Я живу на последнем этаже этого дома, - она кивком головы показала в сторону пентхауза:,.
          - Вот оттуда я наблюдала за тобой.
          Голос у женщины был низкий, он звучал неторопливо, как бы смакуя каждое слово. Мона со всех ракурсов оценила свою собеседницу: старше сорока, ухоженная, значит - обеспеченная, немного властная, значит - самодостаточная, и чертовски красивая.  гладила своим взглядом ее тело, подумав, что - кого-то она любит? А гостья продолжила:
         -  Пойдем ко мне!.
         Монка была в той кондиции, чтоб принять приглашение, и они пошли. Квартира на последнем этаже была двух комнатной, но вот выход на крышу - шикарный: вся  крыша уставлена большими кактусами и пальмами. Посреди находилась диван-кровать, подвешенная на цепи, словно качели. Пуфики,  барная стойка. Монка присела на диван. Покачиваясь, можно было видеть звезды. Хозяйка предложила кофе,девушка согласившись, опрокинулась на подушки и умерла. Ей снился сон: Она гуляет по джунглям, рядом  сопровождает матерая львица. Стук посуды разбудил ее. Приоткрыв глаза, увидела яркое солнце. Прищурившись, стала вникать в ситуацию. Одетая, на качающейся кровати, прикрытая пледом. - Мать твою! Где я, черт возьми?
            Протирая рукой глаза, от стыда сгорая - блин, отрубиться в чужой квартире…. Что же делать!? - Боясь  встать, прислушалась. За барной стойкой стояла фея в белом прозрачном пеньюаре, что-то готовила. Прошло несколько минут, и фея со стаканом свежевыжатого апельсинового сока оказалась возле нее.
           - Слиха!(прости)- только и смогла произнести Мона, глядя на свою спасительницу.
            -.Эн ба-ая!(нет проблем),- улыбаясь, волшебница протянула бокал с соком! Выпив залпом живительную влагу, Монка сказала:
             - Они мицтаэрэт!(я сожалею).
            Лана продолжала улыбаться! Монка встала с качели-кровати.
            .-.Как жаль, я плохо говорю на иврите, - продолжила на русском Монка, глядя в  счастливые глаза. А она, улыбаясь, на плохом русском,, ответила.
             - Я полька и тебя понимаю!.
             - Я в раю! - обрадовалась девушка. - Спасибо, мне, право, неудобно..,, - поправила смятую футболку. - У меня есть чек на 500 шекелей, возьми - и протянула его.
              А та, схватив Монину ладонь с чеком, сжала и произнесла:
            - Расслабься, иди в душ, и протянула  мужскую рубашку:
            - Переоденься, пока будут стираться твои вещи…
             - Спасибо, - сдалась Монка, прижимая рубашку. Стоя под струей  воды она блаженствовала:
              - Господи, есть же счастье на белом свете!
         С водой уходила усталость, смывались обида и страх перед будущим. Монка вышла  на балкон, шлепая босыми ногами по полу. Лана сервировала стол.
        - Я могу чем-нибудь помочь? - спросила Мона.
        - Если нетрудно, порежь салат вон там, и хозяйка показала в сторону бара, где на раздаточном столе лежали огурцы, помидоры. Когда помощница повернулась, Лана зацепилась взглядом на ее прикид. Монка бойко взялась за дело. Она решила нарезать салат не кубиками, как здесь было принято, а дольками, как на родине. Взяв пучок петрушки она вдруг почувствовала, как сзади Лана нежно прикоснулась к ее плечу. а теплое дыхание защекотало шею. От неожиданности Монка выпустила петрушку и застыла, как вкопанная. Сердце бешено забилось.
         - Боже, как она давно не чувствовала этих прикосновений!
         Коленки подкашивались от истомы. она медленно повернулась к Лане 
          - У тебя красивые глаза, - шептала нападающая. - Ты знаешь?
          - Знаю, - ответила Мона.
         .- Много женщин тебе говорили об этом? – выпытывала, улыбаясь.
          В горле у Монки запершило и, немного откашливаясь, ответила-
          - Мама!
          - Значит, я - вторая,
          - Значит, - повторила Монка, медленно поднимая руки, чтобы обнять Лану.
          - Ты будешь послушной девочкой? - Проводя пальцем по Монькиным губам…
          - Не-а, - ответила гостья, сильнее прижав к себе повелительницу.
         Больше сил вести игру не было и их губы соединились.
          -.Сумасшедшая, - успела услышать Мона.
          Все закружилось перед глазами. Как львица она набросилась на Лану, рвала зубами тонкий изгиб шеи, покусывала мочки ушей, губы…
           - Еще минута,,и я упаду, - взмолилась хозяйка, отстраняясь.
           - Сама напросилась! - тяжело дышала Монка.
           Лана поправляла упавшие бретельки пеньюара. Монка повернулась к брошенной петрушке, чтобы продолжить резать салат. В душу накатила злость от прерванных утех.
           . -Ты обиделась на меня?  - подкрадывалась Лана.
             -Да нет! - стучала ножом  Монка по истерзанной зелени.
             - Сейчас гости придут, - оправдывалась хозяйка, доставая тарелки.
             - Я сейчас уйду, - прервала Монка, сбрасывая зелень в нарезанный салат.
             - В мокрой одежде? - подтрунила подруга.
            .- Ничего, высохнет, - Монка  направилась к своей одежде. Взяв сырые джинсы, она присела на диван. Лана, как ни в чем не бывало, продолжала расставлять тарелки. Монка пыхтела, протискивая ногу в брючину, Из этой затеи ничего не выходило, Плюнув, она сняла брюки и бросила их в  пакет. С футболкой проблем не было. На пару размеров больше, она свисала на ней, как платье. Собрав вещи, Монька повернулась к выходу. У порога стояла Лана.
             .- Нехорошо обманывать…
              - В смысле.? - немного успокаивалась Монка.
             - Ты предложила свою помощь, а бросаешь в трудную минуту.
             При этих словах Лана уперлась одной рукой о дверь, а другой обхватила Монькину шею
            .- Ведь у нас еще вся ночь впереди,
            медленно приближалась к лицу беглянки..
           - Черт, - подумала Монка, - Конечно,  останется! Останется, чтоб хоть одну ночь держать эту прекрасную взрослую женщину в своих объятиях…
          - Хорошо,- успела только вымолвить она и вновь их губы сцепились. Монка уже не буйствовала, а нежно принимала ее язык. Руками поглаживая упругие ноги хозяйки, пробралась в лоно.
          - Ты - сумасшедшая - благодарно прошептала Лана, когда все закончилось. Выпорхнула из объятий  и игриво сообщила.
          - Меня с днем рождения никто так еще не поздравлял!
          - Хотелось бы быть первой и последней, - поддержала шутку Монка. - Значит, я попала на большой праздник?
       облачившись в рубашку,  Монка  теперь с огромной радостью бралась за любую работу. Протирала бокалы, расставляла стулья, подметала пол. Заказав по телефону еду и выпивку из ресторана, Лана подала свою одежду.
          - Переоденься. Думаю, это тебе подойдет.
          Льняные брюки и джинсовая рубашка понравились. выйдя из примерочной, Монка устроилась в плетенное кресло за пальмой, и стала ждать. Лана была восхитительна в бирюзовом брючном костюме. Наблюдая за ней, Монке было приятно сознавать, что умная, красивая, состоявшаяся женщина выбрала ее.
           Гости постепенно заполняли балкон, звучала музыка, слышались поздравления, преподносились цветы…
          Притаившуюся незнакомку никто не замечал, а она ревниво наблюдала за дамами, которые поздравляли ее спасительницу. Одна из них, ну просто не отлипала от Ланы. То прижмет ее в углу, то что-то нашептывает на ушко… И, конечно, эта прилипала заметила Монкин взгляд. Взяв Лану под руку, она подвела её к  Монке,  стали  переговариваться на иврите. Из этого разговора Монка поняла, что гостья недовольна присутствием «Мотыка» (сладкая). И еще убил Монькин прикид - она узнала Ланину одежду. Сцена ревности приобретала радужный оттенок. Монка решила бороться за свое счастье, - ведь ночь ей обещали, а не этой старой брынзе.-слиха!(простите). она  вышла из укрытия и направилась к барной стойке, где в ожидании томилась запотевшая бутылка водки. Бросив ледовые шарики в стакан.,  наполнила его  водкой, сверху прилепила листья наны (мяты), и вернулась к Лане и ее  подруге.
       - С днем рождения, дорогая!
       чокнулась бокалами с именинницей и шепнула ей на ушко
      - Подарок за мной,
      Подмигнув непонимающей сопернице, выпила залпом напиток, вновь брыкнулась в свое кресло. Приняв непринужденную позу, закурила. Праздник продолжился уже без обиженной гости .
      Монка наблюдала за Ланой и предавалась мечтам о ночи, где они будут только вдвоем. Ей нравилось, как здесь празднуют дни рождения: не было многочасовых посиделок у стола, гости прохаживались с бокалами вокруг холодной закуски, разбредались по маленьким кучкам. Объединяла толпу вдруг чья-то игра на гитаре или поздравительный тост за именинницу. Никто не нажирался до свинячьего визга и, что порадовало ее, стали быстро расходиться по домам. Мона помогла убрать еду и выпивку. С грязной посудой проблем не было, Все было выброшено в мусорное ведро. Тихий безветренный вечер располагал к беседе. Монка опять вернулась в кресло, а Лана обустроилась в пуфиках на диван-кровати.
        - А теперь немного расскажи о себе, - прервала Лана  восторженные Монкины мысли.Она вдруг осознала,что хвастаться нечем. Воздействие водки подвело к мысли, что эта нелепая игра без чувств  стала противна…. гостья поднялась с кресла со злостью на себя за то, что стала игрушкой в руках этой избалованной похотливой тетки.
         А мне рассказывать нечего! - Зло ответила Монка, разводя руками. - Цирк уехал, а клоун сдох, и вообще, - что вы от меня хотите? - Тщеславие потешить? Приютили кошку бездомную...поиграться?..
         - Пошла прочь! - Прошипела хозяйка.
        Монку, как из ковша окатило холодной водой. Она молча собирала вещи.
      - Не переодевайся, эти вещи мне уже ненужны - брезгливо отмахнулась хозяйка.
        Монка не обиделась, поняла, что перегнула палку.
       - До свидания, - только выдавить смогла от смущения и тихо затворила за собой дверь.
         Иллюминация мигала огнями жизни и благополучия.
       - Ничего, - утешала себя .
       - Мы еще повоюем! Жизнь - борьба, мать её...!********************    Бат-ям горел огнями фонарей, рекламных вывесок. Город спал с открытыми глазами, ,не давая заблудиться одиночеству. Улицы дремали от топота прохожих и лишь бытовой мусор, гуляя по бордюрам, напоминал о жизни. Подойдя к круглосуточному супермаркету девушка присела на перила: до утра времени много, а коротать среди людей ей будет веселей, забавно было видеть нагруженные телеги с продуктами.
.- Неужели они это все сжирают? - думала Монка.
   А люди загружали в багажники машин кульки и уезжали с глаз долой. На пустое парковочное место тут же въезжала новая машина с оголодавшими израильтянами. Монка убивала время, всматриваясь в лица прохожих, размышляя, кто они, чем занимаются и кто их ждет дома? У выхода стоял мужчина. Она обвела его взглядом, про себя подумав: Русский. В кожаной турецкой куртке…Точно, русский. - утвердилась Монка. Он тоже ее заметил: Ещё бы! Одинокая фигура на перилах сидит… Подкурив сигарету мужчина подошел к ней
       - Скучаешь,?
       - Хотите развеселить - угостите сигаретой, - ответила девушка, спрыгивая с насиженного места..
       - Ждешь кого-то?.
       - Жду утра! - Выдохнула Монка вместе с дымом. Мужчина оперся о перила и продолжил пустой монолог.
       - Ты что, в Израиле недавно?
       - Да, два месяца! Но, блин, работу никак найти не могу…
      .- Тут мужичок проявил интерес.
       - А какую ищешь?
       - Да хоть посудомойкой!
       - Меня Серж зовут.
        Протянув руку для пожатия.
        - Знаешь, у меня друг держит ресторан,  и ему нужна разнорабочая. Хочешь, я тебя познакомлю с ним? .
         Монка так  обрадовалась, что дальнейшее общение превратилось в беседу старых друзей. Прощаясь договорились о встрече на Мацевой(центр) БАТ-Яма возле фонтана в 10 утра, а точнее - через 5 часов. Серж загрузил в свою машину  упаковки со съестным, а Мона, воодушевленная судьбоносной встречей, отправилась на пляж, чтоб немного отдохнуть в шезлонге у закрытого кафе. Шелест морских волн убаюкал путешественницу,  она взлетела над побережьем и умчалась в свой родненький город. Пролетала над улочками  старинных особняков, где жили в коммуналках старые еврейские друзья. В коридорах  у дверей стояли газовые плиты, оповещая наличием кастрюлек и исходящим запахом из них о благосостоянии жильцов. Потом она парила по улице Свердловская сопровождая трамвайчики. Стук колес напоминал биение сердца - одинокого и закрытого от всех. Крик чаек разбудил ее. На пляже прогуливались влюбленные парочки. Над обрывом выстроились в ряд кресла-каталки со старушками. Дом престарелых напоминал огромную пятизвездочную гостиницу "Вы в раю».  Монка с разбегу влипла в морскую волну, немного покувыркавшись выбралась на песок. Поскакав на одной ноге, чтоб избавиться от воды, застрявшей в ухе, помахала бабуленциям рукой.  Два месяца она, придя на пляж, приветствовала их.  Они, кто мог, отвечал взаимностью, выкрикивая на идише приветствия. На прощанье она отпускала воздушный поцелуй им и своей будущей старости.  Собрав житейские пожитки, направилась  на встречу к новым виражам судьбы. У фонтана уже прохаживался Сергей.
       .- Слушай, давай поедем покушаем,- предложил он, открывая дверцу машины. Монка естественно согласилась. Они мчались по улицам Бат-Яма, беседовали о жизни. Сережа. Рассказывал, какой он  успешный бизнесмен ,что с женщинами проблем нет, а наоборот, не знает куда от них спрятаться, и очень любит помогать попавшим в беду, таким, как она…Мона  конечно фильтровала его сказки, поглядывая на дорогу. Припарковав машину у открытого кафе, вышли. Запах сбивал все мысли о поисках работы. Жареная гусиная печенка, шашлык из курицы и индюшатины удивлял своей сочностью. Холодное пиво и вновь задушевные разговоры собутыльника укрепляли веру в добро и понимание. Они опять мчались по улицам проснувшегося Израиля. Прервав разговор об успехах  в бизнесе, спросила Сергея:
          - Когда мы, наконец, подъедем к твоему другу и поговорим о моей работе?
Они остановились возле телефонного автомата.
          - Я пошел ему звонить, - и коротышка выбежал на улицу .Мона, закурив, облокотилась о машину и стала ждать положительного результата. Через минуту вернулся Сергей. Открыл багажник,  достал бутылку вина с конфетами. Разложив все на капот, налил вина в одноразовые стаканы. Мона, глядя на все пиршество, поняла, что все уладилось - принята на работу. С радостью чокнулась и пригубила вино.
          - Ну, рассказывай, не томи, - По-дружески обратилась к своему спасителю.
         .- Понимаешь, - засмущался, - Друг, он согласен тебя взять посудомойкой, но есть одно условие.
         - Какое? - удивилась Мона.
         - Ты должна стать его любовницей!
         Услышав это,  ей захотелось плеснуть остатки вина в своего собеседника, но мысль, что он-то в чем виноват?, притупила желание.
         .- А, если я ему не понравлюсь, или он - мне?
           Как можно говорить об этом, не видя друг друга?- размышляла погрустневшая девушка.
         - Ты ему понравишься,- оправдывался водитель. Он – богатый, будет тебя в Элат возить, подарки делать.
      . – Хорошо,- соврала Монка..
         Ей хотелось одного - приехать в свой Бат-Ям, и вновь начать поиски. Но, забыв о Сереже и его подельниках:
         - Отвези меня домой, а там созвонимся. Сев в машину, пассажирка из горла пила вино, курила, и думала что слишком часто к ее персоне тут проявляется интерес,..
         - Жара, что ли влияет на мозги?
        .Ей вдруг и Сергей наскучил. - Поскорей к морю - побыть одной, подумать о дальнейших планах. Сергей вдруг вырвал Мону от  гнетущих мыслей
         - Я купил квартиру, давай зайдем, посмотришь?
         - Зачем ? - уперлась взглядом попутчица.
         - Мне хочется услышать твое мнение, - умолял Сергей.
         - Ладно, только на секунду! - согласилась обессиленная Мона. .Дома, подъезды, этажи - все было безразлично ей. Она, как собачка на поводке, шагала за хозяином с одной мыслью: остаться одной и все забыть, как страшный сон. Квартира как квартира. Стены, потолки; пустая, грязная… Кресло, обшарпанное, стояло посреди комнаты. Диван в углу устрашал своим многолетним стажем. Мона села в кресло, слушала трескотню напарника.
          - Ну как тебе? - вился он вокруг кресла.
          - Скажи – класс?!
          Она поддакивала, притворно улыбалась. Вдруг Сергей стал на колени перед ней и огорошил мольбой.
         .-  давай потрахаемся, ты  два месяца без мужика!  сделаем друг другу приятное! .
           Глядя на его слюни, вдруг Мона поняла его игру: не было у него друга с кафе! Вот так он решил заманить птичку в клетку. И  страха не было. Разочарование вдруг сменилось брезгливостью, и Мона решила продолжить игру.
          - Я  не сучка, - скрещиваться в антисанитарных условиях!
          Подбодренный Серж уточнил,
          - А что нужно?
          - Ну, хотя бы две белых простыни,  полотенце и шампунь - Продолжила лгунья.
         .- Поехали!
          Взяв Монку за руку, он по дороге к машине, причитал:
         -  Я тут рядышком живу, ты в машине меня подожди. Я – быстро, -.выбегая он переспросил: .Две простыни, полотенце, мыло…
         - Бутылку шампанского! - добила его Мона.
        .- Ага!
         И принц на кривых ножках ускакал в свой  дом, оставив ее В машине, убедившись что незваный любовник исчез, Монка сделала музыку на всю громкость, открыла двери и вышла на тротуар. Ей очень хотелось разбить стекло машины. Пошарив по асфальту взглядом… Но ни камушка, ни кирпичика не увидела. Не теряя времени, побежала по освещенной улице.
          - Вот дурочка,  без денег поехала, -. сокрушалась Монка, определяя место нахождения. Улица  была  незнакомой. Оставался один выход: ловить такси и ехать обратно в Бат-Ям к своим старым друзьям.
         .- О, какие люди и без охраны! - заорал подвыпивший Ромка, увидев в дверях налетчицу, Аня сидела с гостями,  пыхтела травку. Лишь помахав рукой.-Ромчик расплатись с таксистом - взмолилась пассажирка.
         .- Беседер, - уже на выходе проикал хзяин.
          - Монка уронила взор на свой матрасик. В углу на нем лежало мужское тело, уткнувшись в серую подушку.
         - Познакомьтесь, наша блудная дочь! -проронила Анька всем присутствующим.
         - Опять проблемы? Обманули?.Садись, и все нам расскажи, - не унималась курильщица. Скинув в угол сумку, Монка присоединилась к гостям. Аня приобняла подругу.
         - Детка, расслабься, что ты так  вся  напряглась? - Протянув косячок Монке для затяжки. Конечно, она затянулась, придержав дым в легких , и отпустила наружу. Гости  похлопали в ладоши, и Мона начала свой грустный рассказ. Дружелюбная обстановка, да и хохмачи превратили повесть в убойное комедийное шоу. Монка продолжая, сама себе удивлялась, как столько мук и страданий превращаются в прах. .Конец повести о двух простынях убил всех наповал.          упала напряженность вместе с дружеским хохотом. Стены притихли. Впитывая пьяный сап, Монка смотрела в потолок уставшими глазами.  Душа  в рваных колготках вновь пролетала над улочками детства. Мама сидела в кругу соседок. Они наперебой рассказывали про ее родненькое чадо.
         -.Ваша дочь избила моего сыночка  лишь за шутку с щенком! Ну подумаешь, влил уксус в пасть бездомной псине…
         - А она ему в глаз! И это девочка?!
         - А сейчас где она? На качелях уже пятый круг бесплатно качается!
         - Да, несносная девчонка, и в фонтане вчера плескалась… Вам, мамаша, надо бы построже с нею.
        .- Бедная, бедная!
         Качались соседские головы. Уставшая от сплетен мама, прижимала к себе любимое " исчадие ада", целовала ее в темечко, и вдвоем вздыхали в такт часам с давно отставшим  временем.
          По привычке Мона проснулась в 6 утра. Помыв грязный стол, сгребла одноразовую посуду в ведро.  Ожидая взрыва чайника, она просматривала русскоязычную газету. "Устроим на работу с проживанием" - Повеселевшая от новости, Монка выключила чайник. Не дожидаясь его взлета, схватила сумку, и ринулась по адресу, где ей помогут.
           Офис был заполнен русскоязычными сотрудницами. Было еще пусто и холодно. Она направилась к самой улыбчивой и красивой сотруднице ,плюхнулась на стул:
             Мне нужна работа с проживанием, но, пожалуйста, с бабушкой и у старикашки я уже поработала. - Выстрелила она в горячий чай спасительнице. Она понимающе кивала, стуча по клавишам компьютера.
           . Мона подталкивала ее своими просьбами.
         - Меня условия и тяжесть работы не пугают, но сегодня я должна быть принята! Прошу помогите!
         - Есть одна семья, которая ищет сиделку для мамы! - Нашла сотрудница ответ в компьютере.
         - Но я вам не советую…  Что -то часто от них сбегают работницы…
         - Я не сбегу ! –  Отрезала Монка. - Давайте адрес, - умоляюще просила она..С адресом Монка мчалась по просыпающимся улочкам страны, куда ее занесло ветром попутным, где решалась ее измученная судьбой душа. Мчалась, не дав разуму остановиться, призадуматься, все взвесив… .Нет, она чувствовала что промедление и передышка не ее удел.  - Будь что будет. Расчет не в ее характере. Сломя голову  - к победе, к выходу, к лучам,  в бездну!..  Пусть - на смерть! Но этот путь ее! Роковой, но такой близкий и  понятный!
           Выйдя из такси, она стояла среди вилл. Море зелени. Тишину разрушала трель благодарных птиц. Нажав на звонок, Монка еще не верила, что по адресу попала в сказку! . Вышла женщина лет шестидесяти. Её улыбка так сладко ранила Монькино сердце!
         - Так улыбалась ее мама. Еще не осознавая реальность происходящего, Монка молча протянула рекомендательное письмо с офиса. Хана, как звали хозяйку, стала задавать вопросы. Автоматом на ужасном иврите Мона отвечала хозяйке невпопад. Слушая ее трель, хозяйка все больше улыбалась и в один миг они вместе слились в общем  безудержном смехе. Умываясь слезами от смеха, Хана провела девушку к бабушке за которой  та должна была ухаживать. - Второй этаж. Две комнаты. Душ, туалет, маленькая кухня, и огромный «мерпесед» (балкон), где  в больших кашпо царствовали пальмы, розы и кактусы . В кровати лежало маленькое женское тельце.
        .- Ты согласна здесь жить и ухаживать за моей мамой? -  спросила Хана.
         - Да, - поторопилась Монка.
          Хана продолжила.
           - И даже сегодня ты готова заступить на работу? Сейчас? - выстрелила гостья. Наверно Хана от быстроты происходящего  стала подозревать что-то неладное в этой девушке. Словно в ответ на ее мысли она стала оправдываться:
          .- Мадам, я в стране два месяца, и у меня есть угол оплаченный… 
         Но мне б хотелось жить одной, и зарабатывать деньги, чтоб пересдать на вождение. У меня нет здесь родственников, лишь знакомые, у которых я живу.  Но, по-моему, им самим нужна помощь! Так что я могу приступить к работе?
           Плохой иврит, а может, и вид Монькин, все ж настораживал ее.
        .- Вы где-то еще работали?
          Этот вопрос сбил весь пыл молодой девушки. Она молчала. Хана переспросила.
        .- Здесь, в Израиле ты работала?
          Вздохнув, Монка ответила
         - К сожалению да, но у меня нет рекомендательных писем, так как я после месяца работы в кафе ушла. Потому что мне не платили по договору. А старикашка меня выгнал и не заплатил так же..
             Поняв, что сказав правду, вынесла себе приговор, в последней надежде Монка повернулась к Хане и продолжила
           - Рядом с кафе  есть рыбаки. Спросите у них про меня, они не соврут.
           - Хорошо, - согласилась хозяйка.
           - Я дам тебе две недели испытательного срока. Если ты нас устраиваешь, я оставлю тебя и оплачу две недели. Если нет ...
           - Я согласна, - обрадовалась девушка.
          .- Тебе нужно съездить за вещами, через два часа я тебя жду, - подытожила Ханка, прощаясь
           - .Фух, - окрыленная Мона шла по улочкам в поисках выхода на трассу  в город, где можно убить два часа. Сознаться, что все вещи у нее с собою в спортивной сумке, не хватило духу. Она кружила по местности, но выхода не могла найти. Присев на лавочку стала ждать прохожих, чтоб спросить, как вылезти из замкнутого райского уголка. Завидев девушку,  Монка вскочила и рванула к ней. Кое-как на иврите, а больше жестами  спросила
        - Как выйти к автобусу?
       Девушка, поняв, чего хочет от нее Монка, взяла ее за руку и повела по парку, по лужайкам, сокращая путь. Выйдя из зарослей  алых кустов, они вдруг оказались в центре города Решон-ле Цион! Вокруг шикарные магазины одежды, с ресторанчиками, где рядом бил фонтан. Поблагодарив девушку, Монка нырнула в праздничный мир роскоши и благополучия. Она остановилась возле огромной стеклянной витрины цветочного магазина. Внутри стоял высокий мужчина, и оформлял её. Старая зингерская ножная швейная машина была установлена в углу.  Рядом с ней мастер поставил старый стул и чемодан из прессованного картона. Монка сразу полюбила этот магазинчик, где витрина напомнила ей детство. Она продолжала наблюдать за дизайнером, не скрывая своего восхищения к его творчеству. Даже набралась наглости подыгрывать ему,  показывая, куда поставить старый рукомойник. Остался последний атрибут - огромные круглые часы. Повесив их, он все не мог успокоиться, крутился возле,  но удовлетворения не находил. Монке они тоже показались как бы не к месту. Что-то мешало  завершению композиции, и часы были виной всему .  Тут она прозрела, зашла смело во внутрь магазина, шагнула в витрину, схватила часы.  Положив на пол, стукнула  железной кочергой по стеклу. Стекло треснуло,  в центре зияло отверстие. Удовлетворенная,  вернула часы на прежнее место. Все произошло так быстро, что никто не успел возразить этому наглому вторжению в мир искусства. Но вид часов с разбитым стеклом заворожил всех. В
этом было что-то мистическое:  наплывали несбыточные мечты, или прошлое, которое не вернешь, вдруг заставило  остановиться и призадуматься - куда бежим, зачем бежим?..  Все молча смотрели на часы, а через секунду дизайнер рукоплескал Моньке, и крепко пожимал руку, тарахтя звуками благодарности. В  магазине расставляли чашки,  накрывали стол с восточными сладостями. Моньку посадили в плетенное кресло. Русскоязычная продавщица Лена переводчиком устроилась между хозяином магазина и Монькой. Два часа пролетели в переговорах и знакомствах. Хозяин предложил Моне работу: с 4 до 6 утра принимать в магазин цветы. А  пока они расстались друзьями.  Радостная, бежала Монька сквозь кусты, по лужайкам свежескошенной травы, навстречу к новой работе, к новым друзьям. Она знала, что будет точно работать у новой хозяйки.  - Она все будет добросовестно исполнять,  подружится с бабушкой. Пока она наблатыкается ивриту, а там все наладится, все будет по другому, ярче, сочнее, прогрессивнее. Монка нажимала на звонок - к новой жизни!. Калитку открыла девушка, у которой  она спрашивала выход из особняков и вилл.
           - Шалом! - протянула знакомая незнакомка.
           У Монки вдруг появилось чувства рока ко всему, что произошло за этот день.  Загадочно улыбаясь, ее вновь провели на второй этаж где в кресле восседала ее подопечная. Стефа, как звали бабуленцию, сидела в кресле каталке на балконе. Хана рассказывала как надо утром подымать Стефу. Что варить, чем ее развлекать, и как укладывать на ночь. Прослушав лекцию, Мока впала в тихую истерию. Оставшись наедине со Стефой, она осознала, что бабушка полностью парализована, и об общении  речи нет. Она уложила ее в постель, вытащила  вставную  челюсть, вымыла зубной щеткой в проточной воде, и бросила в стакан с водою. Стефа заснула, а вот Моньку била мелкая дрожь по телу. Она сидела на балконе среди зелени, слушала музыку. Звезды падали ей в ладошки,  а она не успев загадать желания, пропускала их.
         Настало утро. Монка сладко потянулась,  комната заполнялась лучами израильского солнца. Ветки деревьев заглядывали в открытое окно. Встав, она прошла на кухню варить Стефе кашку-малашку  а себе крепкий кофе. Немного провлажила полы, полила на балконе цветы, включила телевизор чтоб привыкать к ивриту ...
 продолжение