Владелец завода

       Всё, Натаха, можешь поздравить. Наши ваучеры пристроил. Лёд тронулся… Ты только себе представь. Я теперь владелец завода. Ну, не в полной мере, конечно,  частично.  Пусть хоть в малом проценте от общего количества акций, а всё-таки владелец завода, то есть нашего предприятия. А? Как тебе это, звучит? - лицо Виктора озаряла улыбка.
      Виктор – муж Натальи, радушный, оптимистичный и несколько шумный человек. Когда он появлялся на пороге дома, всё как-то преображалось. Жизнь начинала бить ключом, его весёлый нрав передавался близким, всем становилось хорошо. Сыну хотелось поделиться новостями из школы, жена - Натаха – пышногрудая, красивая, улыбчивая и ладноскроенная женщина суетилась у плиты, одновременно накрывая стол к ужину.
     - Натаха, налей-ка мне, что полагается в этом случае. Вот именно – столичной, да не жмись! Великое дело сварганил! Кто я был – простой мужик, а теперь звучит гордо – акционер, владелец завода!
       - Ой, не знаю, Витюша, люди-то пристраивают  ваучеры кто –куда, Степановы вон в «Дока-хлеб», как говорят «хлеб – всему голова», а Зимины в «Норд-Никель», там добыча золота, а золото, оно и в Америке золото! Надо бы оглядеться….
     - Ну, всё началось… Бери мочало, начинай сначала! Ты пойми,  бестолковая голова, это предприятие мне родное, я его с нуля поднимал, всё на моих глазах взошло! Я хоть и при должности, а не гнушался и черновой работы. Там входная дверь – и то моих рук работа! В него, в родное предприятие вложил ваучеры, всё будет под моим контролем! Теперь только держись, дивиденды будем иметь ежегодно, опять же прибавка к зарплате! Подожди, я тебе еще шубку куплю. Ты ведь хотела из норки шубку? Будет тебе и шуба, будет и еще что другое… Это дело надо как полагается обмыть. Себе тоже поставь стопку. Ну, выпей ты хоть раз по-человечески, по-русски! Ох, Натаха, у меня как гора с плеч. А всё-таки уважаю я его, нашего шефа, молодой, грамотный, перспективный, требовательный. А с нашим братом так и надо. Ты знаешь, голова у него светлая и всё держит под контролем! Человек новой формации! Ведь, это определенная смелость нужна встать во главе самого первого совместного западно-германского  предприятия в нашем городе, а название какое «Вест-Норд», оригинально! Да, что и говорить, теперь всё по- новому, уходим от старых стереотипов, свежий  ветер в сторону Запада, хватит жить за железным занавесом!
     Пришла тёща, одинокая, юркая, живая женщина. Витёк обрадовался, стал шутить как всегда:
     - Ну, что, тёщенька, замуж еще не вышла? Видел,  наблюдал как тебя сосед обхаживает.  И что у вас за порода такая, вон вокруг Натахи всё какие-то ошиваются, так и норовят исподтишка увести. Давеча в троллейбусе при живом-то муже один так пялился! С вами только глаз, да глаз!
     - Да, что ты такое говоришь, Витюша? Какой сосед, это Палыч за солью приходил, у него кончилась.
     - Вот именно, за солью, не куда-нибудь, а к тебе! Видит, ничего себе бабёнка, молодая, красивая! И повод нашелся, за солью… Эхе... Хе… Я всё вижу… 
     Тёща засмущалась, раскраснелась от таких слов. Витёк решил остановиться:
    - Да, ладно, тёщенька, я пошутил. Вот ты, как говорят, вторая мать для меня, так вот, докладываю, что всё в ажуре, ваучеры Ваши, то есть твои и моей мамаши пристроил под мой личный контроль в моё предприятие.  Будь спокойна, жди дивиденды!
     - Какие еще дивиденды?
     - Ну, это, как бы тебе проще объяснить, одним словом, деньги, вроде премиальные что ли. А они не за горами. Работаем мы, в основном, на экспорт, вся наша рыба идёт за «бугор», предприятие стабильное. У нас на заводе вся техника новая, западно-берлинская. А немцы любят нашу треску-филе.  Так что всё о-кей, жди выхлопа в виде дивидендов!
     Тёща обрадовалась:
     -  Ну и хорошо, Витюша, и я рада, что всё так-то… Вам виднее. Я ведь теперь ничего не понимаю в этой жизни. Всё как-то стало по-другому, непонятно. Выпив крепкого чаю с пирогами, она засобиралась домой. Выйдя на улицу, мыслями порадовалась за детей, что у них всё ладно, да и за ваучеры, которые пристроил зять в надёжное предприятие. Долго не могла уснуть ночью. Нахлынули воспоминания о своей трудной женской доле, как растила одна троих детей без мужа. Придавалась радости за дочь, что хоть ей повезло в жизни.  Зять-то не трепло, не забулдыга, а хороший человек. Двадцать лет ходил в море, а теперь вот и на хорошем предприятии в уважение работает. Даже и выпьет когда рюмку, только добрее и веселее становится, не то, что некоторые. Что и говорить, только радоваться. Да ещё какие-то дивиденды будут, вот счастье-то привалило на старость лет!
     Витёк  весь отдавался работе. С раннего утра и до позднего вечера пропадал на заводе.  Возвращался домой поздно, обеспокоенный заботами о производстве. Шутка ли, если такую махину-маховик запустили. Одного сырья сколько надо,  чтобы обеспечить бесперебойную работу завода. Намотается за целый день в поисках сырья и другого оборудования. Усталый садился за стол,  поест и спать завалится. Одно радовало – на себя, на своё предприятие работает, а работать он привык, в море без выходных по двенадцать – шестнадцать часов приходилось трудиться, а здесь  всё же на берегу, и жена – красавица рядом.
     Вернувшись домой в один из вечеров объявил:
     - Вот, Натаха, было сегодня собрание акционеров. Мне полагается 20 акций. Конечно, это немного, но всё же больше, чем у других. Рыбообработчики получили ещё меньше: по одной – три акции.
     - Вить, а почему Гейбович получил 30 акций, он же меньше твоего  работает на предприятии, и работа у него сменная, отработал  и дома, не то, что ты.
     - Да, некогда мне вникать, я в такой запарке с утра и до ночи, не продохнуть. Слышал, что акции распределяли по стажу и по вкладу в дело предприятия.  Но как-то не очень связывается всё это. Вот, взять коммерческого директора, только что пришел и вклад в дело предприятия вроде бы ещё не виден, а уже акций в два раза больше моего получил. Ну да  Бог с ним, что есть, то и будет.
     В круговороте дел незаметно прошёл год. О дивидендах Виктору и подумать некогда, если бы не увидел объявление при входе на предприятие о том, что состоится очередное собрание акционеров, и в повестке дня обозначалась информация о дивидендах. Отложив все дела, с любопытством и ожиданием явился он в актовый зал предприятия. Зал гудел, яблоку некуда упасть. Сколько же собралось жаждущих владельцев завода получить первые дивиденды. Рассаживались, здороваясь громко, пожимали друг другу руки, обменивались последними новостями. Собрание открыл руководитель предприятия Летницкий, и уже через пятнадцать минут доклада было ясно, что дивидендов не видать. Необходимо расширять производство. А также было предложено утвердить выборы в совет директоров из руководящего состава, то есть из близкого окружения руководства.
     Как-то не очень весело было на душе Домой Витёк пришел задумчивый, но ещё  оставалась надежда, что на будущий год непременно будут дивиденды.
     - Натаха, ты сходи завтра в библиотеку или купи в книжном магазине «Закон об акционировании», что-то у меня какие-то сомнения  в голове от незнания, - сказал он, глядя в сторону.
     И уже следующим вечером Витёк стал  изучать  закон.
     - Слушай, Натаха, так мы этак вообще никогда можем не получить дивидендов. Смотри, если подсчитать, то у самого шефа и его совета директоров большинство акций, так и будут каждый год мозги парить с расширением производства!
     И как в воду глядел. Время шло, прошёл год, закончился следующий, по докладам шефа складывалась та же картина. А на четвертом году за день до очередного собрания акционеров пришло письмо от руководства предприятия, что готовится какая-то эмиссия, цена акций упадет в десять раз, поэтому руководство предлагает сдать акции по одной тысяче рублей за акцию. Витёк пришел в ярость от такого предложения. Завод работает успешно, только успевают фуры двадцатитонные  с филе-треской отправлять за границу. Нет необходимости в принятии решения по снижению цены акций. А народ, испугавшись такого разворота событий, уже вовсю сдаёт свои акции. Как  говорят: «с паршивой овцы хоть шерсти клок» получить. Не стал Витёк поддаваться этой панике, дождался  следующего дня и пришёл на собрание акционеров. Акционеров поубавилось значительно,  актовый зал был заполнен на одну четверть. От задаваемых вопросов руководитель Летницкий  умело уходил, объясняя  мол вынужденная мера и другого выхода нет.  В отношении дивидендов шеф заявил, что их не будет и впредь рассчитывать  не на что. Но Витёк почуял, что здесь что-то не то. Решил для себя, что сдавать акции не будет. Как и подозревал Витёк, эмиссии никакой не случилось. Зато акции, которые сдали акционеры, каким-то чудным образом в течение года переплыли в руки самого шефа и частично приближенным к нему. Теперь шеф приобрел контрольный пакет акций, голосов у него стало более  девяносто процентов. И уже в дальнейшем все вопросы, предлагаемые к рассмотрению на собрании акционеров, решались без проблем, кворум был всегда ему обеспечен. Отношение к работающим резко изменилось, трудящегося могли лишить премиальных по решению непосредственного начальника без объяснения причин. Работники постепенно  превращались в безропотных наёмных трудяг. Будешь задавать неудобные вопросы, которые начальнику не понравятся, пойдешь за дверь. Люди терпели, времена такие, с работой тяжело, а семьи кормить надо.   Текучка кадров на предприятии увеличилась, многие не выдерживали, уходили в поисках лучшей доли.
     Витёк стал тоже задумываться о своём месте на заводе. Придет домой, возмущается несправедливым отношением. Вроде бы трудится с утра и до глубокого вечера, все выходные на работе, а отношение  руководства невыносимо-неприятное, гнетущее. Тут еще и мать стала болеть, а потом и вовсе померла  И погоревать некогда, работа без продуха. Да и шеф изменился, заматерел, стал недовольство показывать на планерках, то одно ему не так, то другое. Пришёл домой в один из вечеров и заявил:
     - Всё, Натаха, буду уходить! Не могу в такой обстановке работать.
      - И правильно, Витюша, уходи! Не пропадём! Одно слово – капитализм по-русски, сколько можно без отдыха. Уходи, проживём как-нибудь….
     Наутро подал заявление и уволился.  Переживал, обидно было, не привык  он менять места работы, но достало так, что не мог больше оставаться. Вскоре подвернулась работа, вернее предложили, знали его как ответственного работника. Согласился, всё вроде бы неплохо, и зарплата не меньше старой, и время появилось на отдых. Только одна заноза в сердце осталась: ощущение того, что он как будто владелец завода, а с другой стороны – никто, и от него ничего не зависит. Ежегодно появлялся Витёк на собрание акционеров, осмелел, стал задавать шефу вопросы о нерациональном использовании средств. Шефу это категорически не понравилось, на такое еще никто не осмеливался прежде. Каждый приход на свой завод сопровождался экзекуцией на выдержку. Начальник охраны сопровождал Виктора до кабинета директора. Акционеров уже было три человека: шеф и его два зама, поэтому собрание акционеров проводилось в кабинете шефа. Не было отчетов ревизионной комиссии. Из открытого акционерного общества предприятие стало закрытым. Шеф откровенно  в очередной раз предлагал Витьку сдать акции всё по той же заниженной цене, уверяя в том,  что всё равно ни сегодня , ни в перспективе  никаких дивидендов Витёк не получит.  Но в душе у Витька уже зародилось отчаянное сопротивление такой наглости Он не привык сдаваться, его охватил такой спортивный азарт, как в молодости,  когда он выходил на бой с соперником по боксу. Он умел держать удар, его на понт не возьмешь. Ничего, ничего, будет ещё на нашей улице праздник, - мысленно успокаивал себя в надежде, что поменяются времена и он получит достойную оплату акций или  свою долю с выходом из предприятия. Ведь понятно, что реальная стоимость акций многократно выше, чем предлагал ему шеф. Собрание  акционеров по времени, как всегда, было коротким.  Шеф, глядя в глаза Витьку и ехидно улыбаясь, сообщал, что дивидендов не будет и объявлял собрание закрытым.
     Так, прошло двадцать лет. Шеф окончательно освободился от всех акционеров. Акции у  шефа, в руководстве предприятия семья: сам, жена, сын. Отстроил виллу в Германии. Стал важный, совсем недоступный. Правда Витёк со своими акциями о себе напоминает один раз в году своим присутствием. Шеф большого значения не придаёт этой ситуации. Витёк каждый год с упорной настойчивостью посещает собрание акционеров. Вот и теперь, выходя из ворот предприятия  в сопровождении начальника охраны Маракина, Витёк вздохнул полной грудью, как будто освободился  от тяжёлых гирь на шее  и медленно пошагал своей дорогой. Услышав шаги за собой, он оглянулся.
     - Виктор, какими судьбами? Столько лет…
     - А, Нина… Забыл  как Вас по батюшке?
     - Да, не важно, просто Нина.
     - Вот, посетил родное предприятие, да знакомых лиц не увидел.
     - И не увидишь,  Акционеры свои акции сдали Летницкому, он один там хозяин. Ты, говорят ещё держишься. То-то я смотрю тебя сопровождают под охраной. На заводе теперь гастарбайтеры – узбеки пашут, там и проживают, не отходя от рыбоделов. А ты значит всё еще владелец завода?- с иронией хихикнула она.
     - Да, владелец, - хмыкнул Витёк
     - Понятно…, - Нина  улыбнулась, хотела что-то добавить. Но у Витька не было желания продолжать разговор.
     - Ну, будьте здоровы, Нина! Тороплюсь, - Он прибавил шаг  и,  не оглядываясь,  пошагал к дому.
    
     Со временем из бойкого добряка-оптимиста Витёк превратился в недоверчивого пессимиста. Иногда, изрядно подвыпив и скрипя зубами, он стучит кулаком по столу громко, доказывая скорее всего самому себе:
     - Натаха, а  Летницкий – сука, ограбил всех! Мы – дураки, как были, так и остались в дураках! Но моих акций он никогда не получит! Я – владелец завода и останусь им! А ему – вот!  - И он показывает комбинацию из трёх пальцев – фигу. – Я такой же хозяин, как и он, только он – гад!  А я его боготворил! Я сегодня встречался с бывшими акционерами. Им стало теперь понятно, что  Летницкий их надул с акциями. Встретились у ворот предприятия. Летницкий проехал с охраной в своё королевство, не подступиться, головы не повернул в нашу сторону. Постояли, поговорили. А мысли у иных и такие были, не поправить бы ему корону лопатой. Непонятно людям до сих пор, зачем эта приватизация нужна была,  с какой целью ваучеры выдавали, если народ остался без работы, а гастарбайтеры работают на их рабочих местах. В чём здравый смысл?
     Натаха смотрела на Витька с горькой улыбкой и сочувствием:
     - Витюша! Давай пить чай. Иллюзии, как и зубы теряются со временем. А корысть слепа. Люди думают, что Бог смотрит сверху на них, а он внутри каждого. Кто много на себя берёт, с того и больше спросится.