Антра - наследница неба Т. 1, Ч, 2, Гл. I

                Часть II. Свершения и надежды

               
                Глава I. Вопросы веры

                Кристальной сферы мнимую преграду,
                Поднявшись в высь, я смело разбиваю
                И в бесконечность мчусь, в другие дали,
                Кому на горе, а кому в отраду,
                Я Млечный путь внизу вам оставляю.
                Джордано Бруно


    Распорядившись насчёт ужина для всех обитателей крепости
и замка, Молчальник кивком предложил трём молодым людям
последовать за ним. Он привёл их в самый дальний угол подзем
ного зала; там тяжёлые драпировки загораживали небольшой
альков.
    Ни Антра, ни Пьер никогда туда не заглядывали. Таков был
запрет, наложенный на них в те далёкие годы, до начала пос-
стоянных занятий в нижнем зале, когда они проводили время в
детских играх и забавах с непременным участием Чёрного дюка.
Какой жестокий удар – потеря такого друга.
   – Дети мои, – обратился к ним Учитель, – я долго откладывал
этот разговор. Есть вещи, налагающие на любого человека осо-
бую ответственность во всей последующей жизни. Но к нам при-
шла война, за несколько недель вы повзрослели лет на пять. Вы
видели смерть, кровь, изуродованные трупы л юдей. По своему
опыту знаю, как ожесточает война, как быстро она превращает в
бесчувственных убийц духовно незрелых людей, не дорожащих ни
своей, ни, тем более, чужой жизнью. Война развращает и тех,
кто напал на мирных людей, и тех, кто взял в руки оружие, что-
бы сопротивляться насилию. Человеческая жизнь, высшее чудо
земного мира, обесценивается до горсти презренного металла.
Садитесь в эти кресла, дети мои, разговор будет долгим.
     Молчальник снял с поставца древнюю греческую амфору с
чёрными силуэтами олимпийских борцов на терракотовом фоне.
    – Это необычный сосуд. Посмотрите внимательно, видите,
сосуд восстановлен из отдельных черепков, я их собрал когда-

                62

то на том месте, где полторы тысячи лет назад стояли древние
Дельфы – город Аполлона. Он расположен у подножия суровых
утёсов, названных Парнасом. Посмотрите, как точно сошлись
места разломов. Если вы проведёте ладонью по поверхности со-
суда, вы почти не почувствуете этих швов. Но вот вам черепки
такой же амфоры, посмотрите какие острые, жёсткие края. При
резком движении можно обрезать руку.
   Вот эти самые черепки с острыми краями – это и есть отдель-
ные церкви, отдельные религии. Не знаю, какие изменения долж-
ны произойти в мире и сколько веков потребуется, чтобы скле-
ить эти черепки под именем неизвестного людям единого Бога.
Но склеив и получив целый сосуд, узнаем ли мы каким вином он
должен быть заполнен? Каким сокровенным знанием?
    Что наследуют поколения, живущие спустя тысячелетия по-
сле исчезновения эллинизма? Богатство, славу, власть? Это то,
что преходяще и не длиннее одной человеческой жизни. Но что
же мы наследуем на самом деле? Прежде всего, мысли древних
народов. Далее, мы наследуем творения зодчих и скульпторов,
открытия учёных, умные машины и корабли, они позволяют раз-
двинуть границы мира. Мы наследуем великую из великих наук
астрономию и преданную ей математику, позволяющую исчислить
гармонию небесных сфер. Что же ещё мы наследуем? Мудрость
и сокровенные знания, доступные только избранным.
    Эпоха Ренессанса вернула нам античный мир, его мудрость,
его философию, его науку, искусство, даже его язык. Во всех
университетах Европы профессора преподают на латыни, анато-
мические атласы и те носят латинские названия. Это всё дары
античного мира, такого «безнравственного и языческого», если
послушать иезуитов. А между тем, на латыни, вот парадокс, пи-
шутся папские энциклики.
    Так что же мы наследуем? Только культуру прошлого, только
науку прошлого, только мудрость ушедших поколений. А что мы
оставим после себя? Невежество народа? Мракобесие церкви?
Костры инквизиции, на которых сжигают гениальных учёных?
Даже христианство разделилось на непримиримые конфессии, и
ночь святого Варфоломея, эта жестокая и бессмысленная резня,
никого ничему не научила. Все церкви мира уповают только на
своего Бога. Они высокомерно считают, что лишь верующие в их
догмы достойны загробной жизни.

                63
   
   Остальным «неверным» обеспечены муки ада. Получается всеоб
щий обман, все молятся, но кому?! Они сотрясают своими молитва
ми мировой эфир, но тот, Единственный, не слышит в их молениях
своё имя. А ведь он во всей Вселенной – Единый и Неделимый, и
имя ему Универсум. Молясь только «своему» Богу, люди на самом
деле не молятся никому. И этот  обман длится  уже тысячи лет.
    Вот какой груз, какую ответственность души возложил Учи-
тель  на ещё недостаточно закалённую психику своих учеников.
Но  главное, к  чему начал приучать  Молчальник  трёх молодых
людей, это к пониманию того, что Вера есть неустранимое свой-
ство человеческой личности и что только сам человек в силу вну-
тренней  убеждённости,  независимо от места  рождения и цвета
кожи, в праве выбрать то мировоззрение, что более всего соот-
ветствует его представлениям о добре и зле. Но оно должно быть
основано на самом широком суждении о той или иной богослов-
ской или естественно-научной системе взглядов.
     Он не скрывал от учеников, что проповедь такого подхода
к проблеме Веры есть с точки зрения христианской церкви са-
танинская ересь. Второй его задачей было завершение формаль-
ного религиозного образования молодых людей.  Прилежное соб-
людение обрядов  и знание  литургий было,  в  какой-то мере,
гарантией защиты  от доносов  многочисленных папских шпионов,
шныряющих по всей стране.
    Мог ли он предположить, что спустя несколько десятков лет
один из великих французских просветителей Вольтер, имея в ви-
ду католическую церковь, бесстрашно призывал  «раздавить гади
ну».  И это в то время, когда в Испании,  цитадели радикально
го клерикализма, ещё пылали костры инквизиции.
     Изучив за годы странствий многочисленные  культы примитив
ных туземных племён, их обряды, табу, различные формы пантеизма,
он пришёл к выводу,  прямо противоположному концепции основных
великих  религий, утверждавших, что первичен Бог, а человек и
природа вторичны и  происходят от воли и фантазии Бога. Он не
видел главного – целесообразности. Его рациональный ум, воспи-
танный на скептицизме  Мишеля Монтеня  и Франческо Санчеза, не
принимал хаос земной жизни как творение Высшего разума. По его
 убеждению, инстинкт  самосохранения,  заложенный  в человека
самой природой и стремление к справедливости и гаромонии

                64

постепенно выработали те правила, что стали основой нравствен
ности и вошли в позднейшие тексты Талмуда, Библии и Корана. По
мнению Молчальника, человеку всегда была присуща романтическая
экзальтированность. Отсюда страсть к мифотворчеству и созданию
кумиров. Свои собственные достижения люди стали приписывать
сверхестественному внушению, и постепенно сами поверили в суще-
ствование высших сил, которые были плодом их воображаемых роман
тических ожиданий и суеверных страхов. Так человечество от при-
митивных верований и культов  постепенно  восходило к созданию
неких идеальных образов, олицетворявших высшую справедливость.
А далее мифологизированные чаяния людей о высшем заступнике и
грозном небесном судье были персонифицированы  в образах Яхве,
Иисуса,  Аллаха, Будды и целого пантеона  апостолов, пророков,
святых и великомучеников.
     По  мнению Молчальника, это и есть  тернистый путь восхож
дения человека от примитивного образа жизни и мышления к роман-
тическому нравственному идеалу.
    А Космос  манил и  оставался загадкой. Страстный романтик
Джордано Бруно утверждал, что там, в бесконечных далях, суще-
ствует неисчислимое множество других вселенных.
К сожалению, как показывает история великих религий, нравст-
венный идеал был извращён церковью и стал орудием мракобесия
и террора в руках невежественных, фанатичных и безжалостных
служителей культа.  Не случайно Гольбах  в «Галерее святых»
воскликнул: «Дайте мученику власть, и он станет палачом».
   Эта традиция шла от первых христианских епископов времён
императорского Рима. Одержимые поистине дьявольским честолю
бием, они шли на казнь, уверенные в своём посмертном возвы-
шении в глазах фанатичных последователей.
    Так думал и так говорил Молчальник, и подтверждение этому
он находил в трудах просветителей, таких как Монтень, Санчез
и Монтескье. Но уже родились и Дидро, и Руссо, и Гольбах,-
– титаны мысли, вскоре поднявшие над всем миром знамя Великого
французского Просвещения.
    – Мысли о Космическом – это вершина теории восхождения,-
– объяснял Учитель, – истинная Вера – это вера в космическое,
это и есть сосуд жизни. Свойство этого сосуда удивительно. Он

                65

есть и единый  Вселенский сосуд, и, одновременно, сосуд в каж-
дом из нас. К этой мысли трудно привыкнуть, как и к мысли, что
часть чего-то целого и есть это целое.
    Свои взгляды на строение мира  Молчальник  настойчиво пе-
редавал своим воспитанникам, многократно повторяя, что гени-
альные  Николай Коперник,  Джордано Бруно,  Галилео Галилей,
а за ними Тихо Браге и Иоганн Кеплер обрушили  аристотелево
представление о Вселенной. И отталкиваясь от  новой космоло-
гии, Роберт Гук и Исаак Ньютон, открыли законы всемирного тя-
готения и математически описали механику небесных сфер.
   – Они, – продолжал Молчальник, – предопределили развитие
механики и астрономии на столетия вперёд. Я много странсво-
вал,  и для меня  вся совокупность народов Земли, начиная с
самых примитивных племён  и  кончая нами  европейцами, всту-
пившими  в XVIII век  от рождества Христова, подобна машине
времени. Изучая быт и нравы стран и народов, можно составить
хронологию и оценить  истинный возраст человеческой  цивили-
зации. Мы как бы периодически возвращаемся на круги своя.
Утратив опыт предшествующих цивилизаций, мы начинаем повто-
рять их историю, но с каждым разом отталкиваемся от всё бо-
льшего объёма знаний о законах природы. Кроме того, много-
образие рас Земли Молчальник связывал с теорией галактиче-
ской орбиты Солнца.
    Теория восхождения и стала научной и нравственной осно-
вой дальнейшего воспитания Антры и Пьера. К этой школе, как
мы видели, присоединился и юный Гастон.
    – Я думаю, – говорил Учитель, – что будущие математики и
физики, движимые жаждой знания, все явления бытия и духа че-
ловеческого постараются выразить в виде простых  универсаль-
ных формул, способных объяснить феномен  Вселенского сосуда
– человеческого сознания.
    Но это утверждение Учителя Антра втайне отвергала. Она
считала, что невозможно даже в виде самых изощрённых мате-
матических  построений  выразить грандиозность человеческо-
го сознания во всём его многообразии. Она уже догадывалась,
что тот мир, где царила гармония небесных сфер Ньютона, обо-
снованная его теорией всемирного тяготения, не единственный
либо является частным выражением более сокровенного знания

                66

о Вселенной. И однажды она предложила Учителю  назвать объём
знаний,  уже усвоенный человечеством,  и знаний,  непременно
прирастающих из года в год, из века в век, Империей человече
ского разума.
    – Умница, – отозвался он. – Это  единственная империя, на
существование которой я согласен во все времена. Эта «Империя»
охватывала  всю видимую Вселенную и умещалась...  в крохотной
черепной коробке. Это было самое великое чудо, это и восхищало
её, и пугало, и влекло к себе.  И опять по ночам ей слышались
отзвуки далёких космических катастроф, и сердце сжималось от
предчувствия событий трагических и неизбежных.
     Уловив состояние Антры, Учитель сказал:
     – Кажется, я утомил вас своими рассуждениями, но обрете-
ние знаний требует усилий. На том стоим и стоять будем. Един-
ственное наше божество – научная истина.
    - «И божественное безбожие моего дорогого Учителя», – по-
думала Антра.
    – Теперь, – продолжал Молчальник, –  неплохо бы вернуть-
ся к урокам фехтования и верховой езде, но, учитывая грозные
обстоятельства, заставившие нас  взяться за оружие, займёмся
изучением военных предметов. Физические упражнения, необходи
мые нам сегодня, – это меткая стрельба из пистолей и ружей
и совершенствование приёмов фехтования всеми видами холодного
оружия. Сила духа опирается на силу тела, как стены этого за
ла опираются на скалы,  оплавленные когда-то космическим при
шельцем. И в заключение напомню: религиозные школы, те, что
мы с вами сегодня обсуждали, есть не что иное, как тоска по
Идеалу, тоска по Истине, но добраться до неё – всё равно что
оседлать Луну... Впрочем, когда-нибудь люди додумаются и до
этого.
    Все эти беседы происходили в то время, когда бурлила вся
Европа. Не было месяца, чтобы на пространстве от  Гибралтара
до Польши и от Швеции до Турции не происходили сражения враж-
дующих стран. В период с 1701 года вплоть до описываемых со
бытий полыхала Северная война. К онца ей  не было видно, она
втянула  в свою орбиту Россию,  Швецию, Данию, Пруссию, кур-
фюрство  Ганновер,  Англию,  Саксонию,  Голландию, Францию,

                67

Польшу. Всего два года,  как кончилась война за испанское на-
следство; с перерывами шла Русско-Турецкая война, тянулась так
называемая десятилетняя война  Франции за  прирейнские  земли,
не говоря о более мелких военных эпизодах во всех концах Евро-
пы. Постоянно возникали и распадались союзы воюющих стран.
В перемене военно-политических симпатий по отношению то к од-
ной, то к другой из воюющих сторон особенно преуспела Англия.
В этих войнах пересекались и национальные интересы стран,  их
геополитические амбиции, и борьба мелких  честолюбий монархов
и их близкого окружения. Отсидеться за  стенами своих дворцов
 и замков мало кому  удавалось.  Сия чаша, как  мы уже знаем,
не миновала и обитателей замка Этуаль.





                68


В колонтитуле взрыв сверхновой звезды, сбросившей оболочку