СОДЕРЖАНИЕ:
ПРЕДИСЛОВИЕ 1
Скандал 2
Беда 4
Авария 5
Трудный разговор 6
Встреча 9
Малыш 10
Бьянка и Пятн;шка 13
Абигаль и компания 17
Догонялки 23
Охота 26
Лебединая песня 31
Жизнь как эксперимент 35
ПРЕДИСЛОВИЕ
Замысел этой книги родился за один день.
Мы ехали на совещание, я и несколько коллег. Одна из них пару месяцев назад приютила собачью семью.
Она и ее близкие постарались с любовью организовать собачью жизнь. На своем дачном участке построили для собаки и ее четырех щенков вольер, сложили дом из бревен, кормили, возили на прививки, сделали все необходимое, чтобы найти любящих хозяев малышам. Весь офис расклеивал объявления с фотографиями щенков, и каждый частенько интересовался как дела у собачьего семейства.
А тут, отвечая на вопрос еще одной коллеги о щенках, невольная хозяйка, с трудом сдерживая слезы, надолго ушла в себя. Уже на работе на мой вопрос, что случилось, она отправила меня за разъяснениями к своей подруге.
Та сообщила, что мать и трех щенков отравили, осталась одна пугливая девочка, которую сразу же отдали, опасаясь за ее жизнь. Причем дачное окружение замечательное, все люди серьезные, положительные, но, по всей видимости, везде ни без урода.
Еще в машине, я поняла, что случилось нечто страшное, щемило сердце, глаза хотели расплакаться. Но совещание, коллеги, машина не позволяли дать волю чувствам. А осознав весь ужас случившегося, уже по дороге домой я поняла, что сильнее всего на свете хочу рассказать людям, как они неправы убивая, калеча, мучая ни в чем неповинных созданий. Ведь даже злость несчастной животинки вызвана не испорченной натурой, а жизненной ситуацией. «Собака бывает кусачей только от жизни собачей…».
А потом я поняла, что тяжелая судьба складывается не только у домашних питомцев, но и у диких зверей: китов, медведей, обезьян и так далее, продолжать можно до бесконечности. Человек бездумно разрушает мир вокруг себе, не придавая значению той красоте, что губит.
И я решила написать эту книгу, с надеждой, что прочитавший ее поможет хоть кому-то, что я смогу спасти хотя бы одну собачью, кошачью, медвежью жизнь, что человек задумается о себе и братьях наших меньших.
Прошу Вас, будьте добрее и помогите мне!
Скандал
- Пошли вон! – закричала она, хватая палку с земли и замахиваясь на пару игривых щенков. Те, виляя хвостами, продолжали весело скакать вокруг нее, принимая ругань за игру и радостно уворачиваясь от палки.
- Фу! Фу!... Ко мне! – громко скомандовала симпатичная женщина среднего возраста, бросаясь к соседке. Из рядом расположенного вольера показалась еще пара щенячьих морд, явно готовых вступить в игру.
- Светлана Владиславовна! Не волнуйтесь, они балуются, - прокричала Татьяна в сторону рассерженной женщины. – Я их сейчас загоню… Огонек! Дик! Быстро ко мне! – В это время в сторону низенькой, худосочной женщины с выбившимися из-под платка прядями выжженных волос метнулась лохматая, пятнистая собака. Ее громкий, предупреждающий лай прозвучал довольно неожиданно в метре от Светланы. От неожиданности та испуганно взвизгнула.
- Габби! Фу! Фу! – закричала Татьяна, подбегая к соседке и хватая суку за ошейник. – Она за своих щенков испугалась. Мать ведь. Извините, Светлана Владиславовна, больше такого не повторится. Кто-то из них щеколду открыл, умный больно.
- Усыпить надо этих тварей! Бегают тут, гавкают, никакого покоя! А эта, гадина! – зло выкрикнула женщина, замахиваясь палкой на собаку. Та предостерегающе зарычала.
- Ну зачем вы так, - попеняла Татьяна женщине, оттаскивая Габби от соседки.
- А как же мне! – истерично завопила та. – Из-за ваших собак из дома теперь не выйти! Бросятся и сожрут. Я этого так не оставлю! – Бледное лицо женщины покрывали пятна нездорового румянца. Заплывшие глаза горели злобой и гневом.
- Светлана Владиславовна, не волнуйтесь вы так, я же их на время приютила. Что мне оставалось делать? Тем более они целый день сидят в вольере.
- Ах, это они в вольере сидят? А я думала они на меня бросаются! – На повышенных тонах продолжила та.
- Все, больше такого не повторится, я их теперь на замок закрывать буду. Простите, пожалуйста. Мы ищем им хозяев. Я на работе попросила сослуживцев расклеить объявления, надеюсь их скоро заберут. И Аня в Интернете на всех сайтах оставила информацию. Посмотрите, какие они симпатичные, - на губах Татьяны мелькнула добрая улыбка. – Им же только четыре месяца. А мать всегда будет защищать свое потомство. Не сердитесь вы так.
- Добрые вы очень, а то телевизору каждый день показывают, как собаки на людей нападают. Правильно их травят.
- Ну зачем вы так. Огонек! Дымка! Ерофей! Дик! Быстро домой! Я вам сейчас такую выволочку устрою. Зачем людей пугать. Вот заберут вас в полицию и будете в обезьяннике сидеть, тогда узнаете почем фунт лиха. – Татьяна, понимая, что успокоить соседку не получается, решила убрать собак подальше с ее глаз, а уж потом еще раз извиниться.
- Что тут случилось? – поинтересовался высокий мужчина в темно-сером костюме и лакированных ботинках. В руке он держал кожаный портфель явно известного производителя.
- Да вот наша банда напугала Светлану Владиславовну. Особенно Габби на нее гавкнула.
- Опять Анька щеколду плохо закрыла. Ты ей скажи, а то кто-нибудь точно нажалуется.
- Ни кто-нибудь, а я! – Заявила соседка. – Развели тут псарню!
- Ну зачем вы так, Светлана Владиславовна, - мягко улыбнулся мужчина, заглядывая той в глаза. – Я же знаю, что вы добрый, хороший человек. Мы же люди и должны помогать братьям нашим меньшим. Не забери мы их с улицы, они бы бегали сейчас по дворам, таскали все, что плохо лежит, и было бы еще хуже. А так они сыты, довольны, с прививками все. Посмотрите, какие симпатичные. Огонька мы себе оставим, он нас покорил своей преданностью и любовью, - поглаживая рыжий шерстяной комок, сообщил Сергей. Пес с благодарностью лизнул руку хозяину - А остальных отдадим, правда, с Габби будет трудновато, она же не щенок. - Но мы ее стерилизовали, так что больше никаких засад не будет.
При появлении мужчины Светлана Владиславовна постаралась затолкать выбившиеся пряди волос под платок и нервно отдернула шерстяную вытянутую кофту, не первой свежести. Глаза ее уже не были такими злыми. А губы расплылись в подобие улыбки.
- Прямо не знаю, Сергей Федорович. Напугали они меня. И шуму от них много. Целыми днями брешут.
- Потерпите чуть-чуть, Светлана Владиславовна, - ласково улыбнулся муж Татьяны, - И все наладится, а Аню я предупрежу, чтобы больше такого не было. Представляю, как они вас напугали, хулиганы мелкие.
- И не говорите, - женщина махнула рукой. Ее гнев уже испарился, и появилась изломанная улыбка. - Хорошо хоть Татьяна меня спасла. А то, не дай Бог, порвали бы.
- Где им. – рассмеялся Сергей. – У мелких еще зубы молочные, и они только шалить умеют, а Габби совсем жизнью запуганная. На нее крикнешь, и она, поджав хвост, бежит куда глаза глядят. Они же не овчарки, а мелочь. У мамки в холке меньше сорока сантиметров, а эти еще мельче будут, папаша явно подкачал. Вы же их видели, когда их Огонек привел?
- Да, - кивнула головой соседка, - Тощие, грязные, драные. Я бы сразу от них избавилась.
- Ну что вы, - не согласился мужчина, - К нам же сначала Огонек забрел, мы его накормили, а на следующий день он всю шоблу свою приволок. Заботливый парень, Габби их не выкормила бы, они к ней и сейчас пристают, но она их уже начала гонять. И правильно, взрослые пацаны, а все мамкину титьку ищут. Одна Дымка ведет себя правильно, не только свое съедает, но и у парней все миски подчищает. Умненькая девчонка. Светлана Владиславовна, возьмите Дымку себе. Посмотрите, какая симпатяга, дымчатая вся и с голубыми глазами, ветеринар сказал, такое редко бывает, и к тому же тихая, спокойная, не то что братцы.
- Ну уж нет, Сергей, я с детства собак терпеть не могу. Грязные, брехливые, злые.
- Зря вы так, Светлана Владиславовна, они столько тепла и любви дарят, а нужно будет и жизнь свою подарят. Меня в детстве лабрадор спас, из воды вытащил. Рядом никого не было, а у меня ногу свело. Я уже воды наглотался, думал вот-вот на дно уйду, а он подплыл и плечо подставил. Я за ошейник ухватился, так он меня до берега и дотащил. Мать когда узнала чуть голову не оторвала, а потом побежала собаку искать. Рок у нас десять лет прожил и всегда подставлял плечо. Та что Габби и ее малышей я предать никак не могу.
Татьяна, осознав, что муж и без нее успокоит соседку, завела все собачье семейство в вольер. Так как подошло время завтрака, она попыталась собрать миски щенков, но не тут-то было. Дик подпрыгнул, стараясь лизнуть хозяйку в лицо. Ерофею захотелось того же. Они не рассчитали своих сил, и через секунду Татьяна под их наскоком не удержалась на ногах, и уселась на пятую точку. После ночного дождя она почувствовала как ей мокро и противно в определенном месте, и новый махровый халат стало жалко до чертиков. Попробуй теперь его отстирай. Она рассердилась, но щенки обрадовались еще сильнее. Все четверо окружили ее со всех сторон и потявкивая от счастья принялись облизывать ей лицо и руки
- Ах, вы, бандиты! – закричала женщина, но гнев уже испарился. – Вот я вас сейчас отшлепаю. Ну-ка, отойдите от меня!
Неразбериха продолжалась еще какое-то время, но потом все стихло. Через несколько минут послышался шум отъезжающей машины Сергея.
Беда
- Сереж, я не знаю, где мальчишки и Габби. Они со вчерашнего дня ничего не ели, одна Дымка поужинала. И вечером они были какие-то понурые, тихие, как будто не в себе. Ты заметил?
- Мне тоже так показалось, но я не предал значения. Чего не бывает… И сил не было после дня рождения Ромки, утомил он своими игрищами, да и спать очень хотелось, - откликнулся Сергей, - Давай, поищем. Не могут же они уйти просто так. Может кто из соседей пригрел нашу банду, они тут со всеми подружились. Одна Дымка всех боится. – Он оглянулся на собаку. Та стояла в метре от него, грустно понурив голову.
- Дик! Огонек! Габби! Ерофей! – позвала Татьяна, - Быстро домой! – На призыв хозяйки никто не откликнулся.
- Ты иди в сад, а я поищу вокруг, вдруг, куда-то свалились или провалились… Правда, куда? У нас тут оврагов и ям нет, - мрачновато предложил Сергей, направляясь за ворота. Следом за ним отправилась и Дымка.
Татьяна и Сергей выглядели явно обеспокоенными, за последние три месяца они привыкли к радостному лаю своих питомцев, их любви и веселым играм. Щенки с мамой жили в своем отдельном доме, сооруженном специально для них Сергеем. И каждое утро радостно выбегали при появлении хозяев, стараясь получить свою долю ласки и любви. Сегодняшняя тишина казалась гнетущей.
- Огонек! Огонек! – не очень громко звала Татьяна, направляясь а сад. Огонек за свой игривый, добродушный нрав был ее любимцем. Даже балуясь и гоняя соседских кур, он никогда не переходил рамки дозволенного. А когда его впускали в дом, он скромно усаживался на коврике рядом с дверью, в отличие от своих братьев и сестры, которые норовили залезть в кресло или устроится в чистой постели, за что им не раз уже влетало.
Татьяна обогнула баню и пошла в сторону еще не скошенной травы. Это дело было намечено на сегодня. И, вдруг, что-то привлекло ее внимание. Враз с замершем сердцем она подошла к смородиновому кусту, разросшемуся в разные стороны как чертополох. Под ним в траве что-то было. Отодвину ногой кусты Татьяна обнаружила Дика. Его палевую шкурку в рыжих пятнах трудно было не заметить.
- Дик! Мальчик мой, что с тобой? – Присев на корточки, потрепала она его по загривку.
Рука почувствовала холод неживого тела. – Дик, миленький, вставай… Как же так? – со слезами в голосе просили она, продолжая гладить его шерстку. Женщина повернула к себе голову собаки и поняла, что все мольбы напрасны. Щенок был мертв.
Ощущение страшного горя лишило ее сил, и Татьяна уселась на траву рядом с телом Дика. Слезы покатились из глаз. Сколько так прошло времени она не могла сказать. Вывел ее из этого состояния Сергей. Он бережно поднял жену и прижал к груди. – Не плачь, дорогая… Мы опоздали, надо было вчера их везти в клинику, а мы с этим днем рождения на все махнули рукой. Возможно, вчера мы могли бы еще их спасти. А я, дурак, думал они просто переиграли, и их кто-то перекормил. Такое не раз уже бывало. Кто же думал, что все так плохо… Беда… - Сергей тяжело вздохнул.
Сзади послышался жалобный вой. Дымка стояла в нескольких метрах от Дика, спрятав хвост между задних лап, и негромко подвывая. Казалось, из ее глаз текут слезы. – Не плач, маленькая, не плач, - сдерживая рыдания, попросила женщина.
- Соседи никого из наших не видели, – сообщил Сергей, - Их явно кто-то отравил. И они как нормальные собаки ушли умирать подальше от дома. А Дику сил не хватило, он из них самый слабенький был.
После слов мужа Татьяна зарыдала навзрыд.
- Какая же гадина такое сделала? – сквозь слезы спросила она мужа.
- Попробуй теперь разберись. Соседи все люди нормальные… А тут их явно кто-то с руки отравил, свой, знакомый, а Дымка уцелела, потому что она ни к кому кроме нас не подходит.
- Дымку надо срочно отдать Ивану, он хотел ее забрать, а то и ее убьют, - всхлипывая, решила Татьяна.
- Да, лучше так, от греха подальше, - мрачно согласился Сергей. – Узнаю кто, убью гада…
- Или гадину, - отозвалась Татьяна, - Я уверена это Светлана…
- С чего ты взяла? Она конечно женщина с тараканами в голове, но не до такой же степени…
- Сам знаешь, все остальные их любили, баловали, угощали, а она хотела их прибить, - не согласилась Татьяна. – Только смотри, не вздумай что-нибудь отмочить, - вытирая слезы предупредила она, - Тем более доказательств у нас нет, вдруг, не она… - Женщина посмотрела на сумрачное лицо мужа и продолжила: - Может кто-то из заезжих, догхантерство сейчас в моде.
- Не знаю, не знаю, - с сомнением покачал головой Сергей. – Спрошу у ребят, были ли вчера незнакомцы в наших краях.
- Сережа, миленький, не начинай третью мировую войну. Сам знаешь, их уже не вернуть, а если виновата Светлана, то уверена, она свое получит.
Авария
Светлана, хлопнув дверцей, сунула ключ в замок зажигания. Рука от возмущения дрожала, и ключ не с первого раза попал в замок. «И какое право она имеет, так разговаривать с матерью?! – крутилось у нее в голове. – Орать на меня… - Скрюченными пальцами она вцепилась в руль. Бледные губы подрагивали от возмущения. Гнев застилал глаза. - Я что, служанка ей, ходить за ее детьми? Сказала же, что у меня спина болит, и силы уже не те. Вырастила себе на голову шалаву…». Она нервно надавила на педаль газа и пулей вырвалась со двора.
- Да, жарко, да горит, - бубнила она себе под нос, - но такое каждое лето бывает. Говорила им, покупайте дачу на северо-западе, а они: - Ездить далеко, другой конец Москвы, а я теперь мучайся. – Она рассержено покачала головой.
Дорога была практически свободна, и в пику своему настроению Светлана лихо давила на газ. Фонари вдоль МКАД разгоняли мрак, и, в связи с отсутствием машин, она гнала с хорошей скоростью, явно нарушая правила дорожного движения.
Где-то минут через двадцать некоторые сомнения закрались ей в душу. – А может, зря я так? Надышатся гарью, заболеют, а я окажусь крайней… - пробурчала она себе под нос, - Приеду, позвоню Машке, пусть приезжают, как-нибудь перекантуемся. Поселю их на втором этаже, - выворачивая на Новую ригу, решила она. Отсутствие на шоссе пробки порадовало. – Еще полчаса, и я дома. – Втопив педаль газа в пол, порадовалась женщина.
Встречные машины с включенными фарами, казалось, летели над землей, то вниз, то вверх по холмистой дороге. Чем-то они напоминали НЛО. У некоторых был включен дальний свет, и он основательно слепил женщину.
- Вот гады! - не сдержалась она, - Тупые дебилы! – И в этот момент свет фар выхватил из темноты рыжий комок прямо перед колесами машины.
- Огонек!… – крикнула она, давя изо всех сил на педаль тормоза и выворачивая руль вправо, – Жив?! – Пришла ей в голову последняя мысль, и страшное сожаление затопило сердце, а затем машину закрутило, развернуло и понесло вправо, в сторону лесополосы. Раздался страшный скрежет…
Она не видела, как следующий за ней автомобиль с трудом увернулся от столкновения, и водитель, съехав на обочину, затормозил. Некоторое время он сидел неподвижно, намертво вцепившись руками в руль. и не в силах их разжать, вспоминая, как впереди идущий фольцваген словно в замедленной съемке летит поперек дороги. Придя в себя, он выскочил из машины. Следом остановилась еще пара автомобилей, и мужчины бегом направились к соснам.
- Не фига себе… - оценил один из них размах аварии.
Было видно, что машина по инерции влетела в деревья на высоте нескольких метров, и потеряв свою скорость, ломая сучья, рухнула вниз.
- Звони сто двенадцать, - попросил водитель ауди, передергиваясь от холода и застегивая кожаную куртку, ближайшего к нему парня, - А я посмотрю, как дела у водилы…
- Хреново, - отозвался тот, доставая телефон. - Видел, как машину крутило? Вон, даже сосну сломал, с хорошей скоростью шел.
- Ребята, тут женщина, - сообщил мужчина в кожаной куртке, с трудом распахивая дверцу искореженного фольцвагена. – Вся в крови… Вниз головой висит, на ремне…
- Нужно снять, - заявил накаченный паренек в шерстяном спортивном костюме и черной шапочке. - Хорошо не горит… Если живая, кровь к голове прильет,… и конец…
- Не пойму, дышит или нет… - поделился водитель ауди. – Помоги ее отстегнуть, - обратился он к парню в шапке. – Ты отстегивай, а я держать буду. Вдруг, живая…
- Не похоже, - включился в беседу третий, - Я дозвонился. Вызов приняли. Сказали, скорую и ментов пришлют.
Мужчины вытащили женщину и аккуратно положили на траву.
- Дай, я ее посмотрю, - предложил в шапке, - Я - тренер, и частенько ребятам по необходимости помогаю, почти что врач. - Он склонился над жертвой аварии и попытался пальцами нащупать пульс под подбородком. Лицо его посерело. – Она мертва. Голова разбита, и рулем всю грудь переломало. Беда…
Парень с телефоном достал из автомобиля старенькое одеялко, и они аккуратно прикрыли тело Светланы.
Вдалеке послышался звук сирены.
Трудный разговор
- Господи! - вскрикнула Светлана, - Где я? – продолжила она, вскакивая и оглядываясь по сторонам.
Темная мгла окутала ее своим покрывалом, скрадывая мир вокруг. Неясность положения вызывала животный страх в сердце женщины. Руки сами собой сжались в кулаки, губы задрожали.
- Есть кто живой? – закричала она, в панике оглядываясь по сторонам. – Я что, в больнице? Вызовите врача! – вспомнились ей события на дороге. - Черт знает что, бросать пациента в таком состоянии, – продолжила она, сбавив немного тон. – Я жаловаться буду… в суд,… в прокуратуру… - пригрозила женщина, осознавая что ее призывы остаются без ответа. Гнетущая тишина давила на нервы, казалась мертвой и враждебной.
И тут мгла странно качнулась, и женщина почувствовала, как что-то холодное касается ее шеи, и медленно опускается, проходя сквозь нее. От ужаса заломило виски. Желая успокоить боль, женщина попыталась обхватить голову руками. Но не тут-то было. Странное чувство окутало ее. Тело как будто ей не принадлежало, вернее она не ощущала прикосновений. Тактильные ощущения пропали. И только боль внутри черепной коробки убеждала ее, что потеря реальности ей пока не грозит.
«Возможно, я в коме… - пришло ей в голову. – По телеку еще и не такое показывают». И тут мгла окончательно сползла вниз, и перед Светланой открылся узкий проход. Он находился чуть в стороне от нее и тянулся куда-то вверх. Внизу он казался чуть заметным, а в вышине искрился ярким, белым светом, притягивающим к себе магнитом. Ощущение страха и наслаждения переплелись в ней воедино.
«Мне, наверное, туда, - подумалось женщине, - Ой, кто-то идет».
Странная дымчатая мужская фигура, больше похожая на тень в темно-сером пальто, с трудом переставляла ноги по уходящей вверх тропе. Каждый шаг занимал массу времени, и сил человек тратил немерено. Обессиленный, он опустился на колени, и по-собачьи пополз вперед. Продвигался он очень медленно. Где-то в вышине в бликах света возникли размытые фигуры нескольких людей в белых одеждах, освещаемые теплым светом, дарящим любовь и надежду. Откуда они появились, Светлана не поняла. Ее внимание отвлек преодолевающий путь мужчина. Он попытался встать, но не тут-то было. Сил ему явно не доставало оторвать себя от земли. Но он поднял руку и помахал стоящим в вышине фигурам. И Светлана почувствовала у себя на губах его крик: - Мама!
Происходящие завораживало, тем более драма разворачивалась в нескольких метрах от нее, и, несмотря на полумрак, она видела мучения несчастного путника очень хорошо, практически ощущала их.
И тут прямо под его коленями путь прогнулся, казалось, мужчина увяз в воронке. Неясная черная масса облепила его. Из последних сил он попытался зацепиться за край пути, но не тут-то было. Прямо перед ним земля, если ее так можно было назвать, зашевелилась как живая. По ней побежали трещины, становящиеся все глубже и глубже. Из трещин заклубился дым пахнущий серой и жженой резиной. Тишина тоже раскололась, скрежет, стоны, крики заполнили все пространства.
Светлана ощущала всю муку и боль несчастного путника. Слезы выступили у нее на глазах, и тут земля разверзлась. Огромный всполох яркого пламени поглотил тень мужчины, обдав смрадным духом все вокруг.
Женщина осела на землю. Страх, ужас, боль и сострадание поглотили ее всю.
Придя в себя, Светлана вновь посмотрела на дорогу. По ней, почти не касаясь ногами земли, плыло несколько ярких фигур. Они радостно смеялись, размахивая руками.
Буквально через мгновение они оказались в объятиях поджидавших их родичей. Во всяком случае так поняла Светлана, и была уверена, что поняла правильно.
На месте встречи возник столб яркого света, повеяло удивительной свежестью и показалось, что миллионы птиц, вдруг, запели песню любви.
Картинка в вышине пропала. Но уже новые фигуры показались на пути. Одни неслись вприпрыжку вверх, другие ползли как улитки, третьи шли достойно и спокойно. И чем светлее на человеке была одежда, тем легче он преодолевал свой последний путь.
Периодически кто-то из самых темных проваливался в страшные катакомбы, и Светлану начинала бить дрожь.
- Я умерла? – Спросила она себя. – Да, по всей видимости. Где еще такое можно увидеть? Надеюсь, со мной все в порядке? В больнице меня, точно, переодели в чистое, и я точно знаю, что в белом. – Она осмотрела себя.
Ужас сжал ее сердце или то, что от него осталось. - Нет! Я не согласна! – Твердо заявила она, осознав, что плащ или саван, покрывающий ее останки, неприятного грязно-рыжего оттенка.
- Меня этим не остановить! Слышите! Все равно пойду, - заявила она, направляясь к тропе. В вышине возникли фигуры матери, отца и любящей ее бабушки. Сила их любви обволакивала ее и тянула к себе. Она почти ступила на путь, но тут прямо перед ней возник яркий, полупрозрачный силуэт.
- Прошу вас, сударыня, подождите минуточку. Мне нужно вам кое-что сказать, – остановил ее мелодичный голос.
Светлане захотелось оттолкнуть с пути нечеткую фигуру, но от незнакомца исходило непривычное для нее умиротворение, и она остановилась против воли. – Ну, что еще? – нетерпеливо поинтересовалась она. Женщина подняла голову, стараясь получше рассмотреть мать и оценить, как та выглядит, сильно ли постарела за время разлуки,… но глаза ее уперлись в бездонные глаза находящегося перед ней субъекта.
- Ты кто? – вырвалось у нее. – Отойди, меня ждут…
- Тебе не дойти, - услышала она.
- Заткнись! – ощерилась Светлана. – Меня ждут, и я не хочу слушать пустую болтовню.
- Если ты встанешь на путь, вернуться уже не сможешь, и окажешься там, - палец удивительно красивой формы указал вниз. И, возможно, никогда уже не встретишься с близкими.
- Что ты несешь!? – В сильном возбуждении закричала Светлана, - Если ты ангел, то проводи меня к маме, если же демон, то пошел вон с моего пути!
- Я – вратник, - отозвался тот, - И жалею тебя. Посмотри на суть свою… Она рыжая, грязная… путь не любит таких ходоков.
- Это грязь после аварии… Я, просто, испачкалась, и меня почему-то не переодели.
- Нет, это твоя грязь, и она не пускает тебя ввысь.
- Но почему!? Я честная женщина, хорошая мать и бабушка! Вырастила сына, дочь, у меня трое внуков… За всю свою жизнь я не сделала ничего плохого. Это ошибка!
- Ошибок не бывает, - сообщил вратник.
- В чем меня обвиняют?! – перешла Светлана на крик. – Скажи им, что я не согласна!
- Кому, им?
- Богу, ангелам… Откуда я знаю кому… Тебе виднее.
- В нашем мире все по-другому. Ты не готова идти ввысь и знаешь, что погибнешь на этом пути, погибнешь безвозвратно. Но вновь пребывшие не желают чувствовать и понимать глубину своих проступков и преступлений, хотя весь мир раскрыт перед ними. И ты как все…
- В чем меня обвиняют? – продолжила спор Светлана. – За всю свою жизнь я не сделала ничего плохого!
- Хорошо, давай так, раз по-другому ты не можешь, - согласился вратник. – Ты убила…
- Что ты несешь! – заорала она. – Я никого не убивала! Хватит болтать чепуху!
- Ты убила детишек, маленьких, веселых, хороших… Они любили тебя и всегда радовались твоему приходу…
Светлана открыла рот, чтобы наорать на собеседника, но тут внутри ее возникло понимание, и она с презрением выплюнула: - Ах, ты о собаках? Об этих грязных, злобных тварях? – и тут же всплыло воспоминание последних мгновений, и она мрачно заявила: - Этот рыжий гаденыш все-таки убил меня,… отомстил, бросился под колеса…
- Вы о ком?
- Как о ком!? Об Огоньке, конечно! Была уверена, что сдох, ан, нет, выскочил рыжая бестия…
- Это была лиса, дикая лиса, - ответил вратник, - А Огонька, его братьев и их мать ты отравила, - тихо, проникновенно сообщил он.
- Ну и что? – как на базаре повысила голос Светлана, – Собака – не человек, и отвечать за них я не буду. И души у них нет, я уверена.
- Почему так? Откуда такая вера?
- Как почему? Да, во всех книгах об этом пишут, умные, знающие люди, а ты несешь полную чушь! Почему же всех этих тварей в церковь не пускают?
- Так люди решили, и это их право. А на самом деле даже у травинки есть душа.
Все в мире едино, и тебе даровано право познать целостность мира, его радость, боль и любовь. – Нежный свет окутал Светлану, защипало даже кончики пальцев, но ее дурной норов рвался наружу, и она вновь продолжила дебаты: - И мой хороший знакомый всегда говорил, что собака – грязное животное, их нужно уничтожать…
- Так люди решили… - отдалось вновь в душе Светланы, и она замолчала. Сил продолжать спор у нее не осталось. – Я все равно пойду! – Громко объявила она, делая шаг.
Разговор отвлек ее от наблюдения за происходящим, но тут грязная тень мелькнула прямо перед ней. Женщина вздрогнула и остановилась. Тень прыгнула на тропу в метре от нее, раздался чудовищный скрежет, взрыв и языки пламени лизнули женщину в лицо. В черном дыму она увидела страшные, перекошенные лица в диких муках, молящие о пощаде. Светлана вскрикнула и отшатнулась.
Страшная дрожь пробежала по ее естеству, силы на мгновение покинули ее, и она мучительно, жалко разревелась.
Вратник подошел поближе и ласково обнял женщину. Ощущение любви заполнило душу Светланы. Ей никогда в жизни не было так хорошо, быть может только в детстве, когда мать прижимала ее к груди и говорила слова любви.
- Не бойся,… не бойся любить, я тебе помогу, – успокаивал ее вратник. – На свете много горя, но счастья всегда больше, хотя многие люди его не замечают и проходят мимо. Ты одаришь любовью нуждающихся. Вспомни, что ты почувствовала перед аварией?
- Сожаление и нежелание вновь чувствовать себя виноватой в смерти этого пса.
- Именно это тебя спасло, иначе ты встала бы на путь, и бездна тебя поглотила. Но твое раскаянье изменило твою судьбу. Ступай, и помоги им.
- Мне не по силам, - всхлипывая, отозвалась Светлана. – Я злая, мрачная, вздорная баба… Как, кому я могу подарить любовь?
- Не переживай, твое наказание по человеческим меркам отнюдь не сурово. Многие почли бы его за счастье. Ступай, - он указал рукой вдаль, - Братьям нашим меньшим нужна помощь. Помогай всем, и судьба тебя вознаградит. Не удивляйся ничему, в нынешней твоей жизни все по-другому, но ты быстро привыкнешь. – На последних словах вратник замерцал голубоватым светом, и исчез в снопе искр.
Страх оказаться в одиночестве наполнил ужасом душу Светлану. – Стой! Стой! Я не могу остаться одна!
- Ступай! – раздался голос внутри нее, - Одна ты никогда ни останешься, тебя ждут, сильно ждут…
В той стороне, куда махнул рукой вратник, наступал рассвет. Из-за туч пробивались блеклые солнечные лучи, разгоняя темный сумрак и густой туман. Вид света так обрадовал Светлану, что, забыв о своих страхах, она побежала туда.
Встреча
- Ты кто? – услышала Светлана строгий голос и резко остановилась.
Испуг продолжался недолго, женщина завертелась на месте, пытаясь обнаружить источник голоса. Место, где она оказалась, напоминало дачные пейзажи: такая же трава со множеством полевых цветов, торчащие там и сям цветущие кустарники, и охватывающая поле полукругом лесополоса. Правее виднелись бревенчатые хозяйственные постройки, низенькие и очень старые.
Все было хорошо, но почувствовать себя дома не позволял странный цвет травы, листвы и всего вокруг. Даже солнце светило слабым бирюзовым светом, наполняя окружающую действительность неземными оттенками.
- Господи, где я? – прошептала встревоженная женщина и, обернувшись, увидела бородатого мужчину, вернее старика, направляющегося в ее сторону.
Его чистое, без морщин доброе лицо, длинная белая борода и голубые глаза вмиг внушили ей доверие, и Светлана бросилась к нему.
- Здравствуйте! – поздоровалась она. – Где я? Я ничего не понимаю… Ведь я умерла…
- А что такое смерть? – ошарашил ее старик. – Ты кто?
- Я Светлана. Вратник велел мне идти сюда, а больше я ничего не знаю, - печально сообщила женщина.
- Вратник… - задумчиво повторил он и продолжил: - Ну, здравствуй, Светлана, я М;ран. Не знаю, радоваться мне твоему приходу или печалиться, но се не важно. Пойдем, покажу тебе наши хоромы и растолкую, что и зачем. Вернее, сама увидишь.
Не спеша, летящей походкой он двинулся в сторону деревянной избы, покрытой соломой. Женщина с трудом поспевала за ним.
М;ран распахнул тяжелую дверь, и они вошли. Глаза Светланы какое-то время привыкали к полумраку. Она осмотрелась.
Низкие потолки, тяжелый дубовый стол и такие же скамьи вокруг него казались перенесенными из другой эпохи, тем более на окнах, вместо привычных занавесок висело что-то напоминающее рогожу или мешковину. От этого в доме царил полумрак.
- Ты знаешь, зачем ты тут? – усевшись на скамью, спросил старик. – Нет, - покачала головой Светлана. – Тогда садись, - приказал он, указывая пальцем на скамью напротив.
Женщина села.
- Будешь мне пока помогать и нутряк своей целить, – заявил он. Его чистое лицо, белая борода, кипельно белая рубаха и такие же порты разгоняли тени в доме. Светлана залюбовалась.
- А как вы сюда попали? – поинтересовалась она, вспомнив свои «подвиги» и, предполагая, что М;ран натворил что-нибудь подобное. Ей очень хотелось поделиться хоть с кем-нибудь своими обидами и той несправедливостью, что случилась с ней.
- Любопытство – порок, - изрек старик. Его голос стал строже, белые брови сурово сдвинулись к переносице, а глаза из голубых стали темно васильковыми. – Пойдем, не получится у нас разговор. Тем более тебя ждут.
- Кто? – заинтересовалась женщина, - «Вдруг, мама узнала, что я тут, и разыскала меня. – Пришло ей в голову, - Раз она в раю, то сможет и меня отсюда вытащить», - размечталась она, бегом направляясь за стариком.
– Нет, - громко объявил он, словно отвечая на ее вопрос, - Тебя ждет измученная душа, и ей нужна помощь.
Малыш
Женщина остановилась возле амбара, срубленного столь же надежно как дом и столь же просто, без всяких изысков.
- Иди, - приказал старик, и она не посмела ослушаться, хотя и была изрядно напугана. Измученная душа в ее понимании представлялась покойником, в лучшем случае приведением.
Сделав шаг за дверь, Светлана почувствовала, как дикий ужас шевельнулся у нее внутри. Перед глазами возникло лицо изуродованного мертвеца, что она не так давно видела в каком-то фильме. Женщина приготовилась заорать, но не успела, неожиданно кто-то лизнул ей руку.
Открыв зажмуренные глаза, она обнаружила рядом с собой далматинца, вернее пса очень на него похожего. Темная морда и такие же лапы позволяли предположить, что в его появлении на свет поучаствовало несколько пород. Вид отнюдь не маленькой собаки шокировал женщину. «Укусит!», - пришло ей в голову, и она пулей выскочила за дверь.
- Стой, - услышала, как она думала, голос М;рана, и остановилась. – Не бойся меня, я хороший, - сообщил ей выскочивший за дверь пес тихим голосом.
- Бог мой, ты еще и говорить умеешь? – Ошарашено поинтересовалась Светлана. От шока пропал страх. Она смотрела на собаку, потрясенно хлопая глазами.
- Конечно. Я же не немой, - грустно отозвался пес. - Меня Малышом зовут, вернее звали. Я умер сегодня на рассвете, и теперь не знаю, что делать, - поделился он, как ей показалось с тяжелым вздохом.
Его упитанный вид, чистая, ухоженная шерсть, чуть длинноватая для далматинца, внушали мысль, что жил Малыш отнюдь не плохо, и только несчастная морда оставляла кое-какие сомнения.
И тут совершенно неожиданно для себя Светлана поняла, что ей до слез жалко пса, и она не имеет права выгнать его беспомощного вон.
- Что с тобой, бедный, случилось? – гладя его, спросила женщина. – Пойдем на травку, посидим, ты свои дела сделаешь и мне все расскажешь.
- Дел у меня больше нет, - сообщил Малыш, - Я же теперь не живой, а рассказать,… почему не рассказать? Расскажу, только мне теперь никто не поможет. Потерял я свою хозяйку, давно потерял, и мир для меня погас с тех пор.
Женщина и собака дошли до поляны и уселись в яркую, бирюзовую траву. Если бы не ее цвет, Светлана не сомневалась, что вновь оказалась на земле. Правда, удивляло полное отсутствие птиц и насекомых. Было удивительно тихо.
- Понимаешь, мне в жизни повезло, грех жаловаться, – начал свой рассказ Малыш, - Хотя в начале все было плохо, мамка нас родила в подвале сыром, холодном, грязном, и есть очень хотелось. Она нас, конечно, кормила, пока у нее силы и молоко были.
Светлана не просто слушала рассказ она видела ту картину, что описывал Малыш. Видела худую, обессилившую суку, что выбегала на мороз в поисках пропитания. Как жалостливо просила она кусок булки или сосиски у палатки «Hot dog’s». Ее чаще гоняли, но отдельные жалостливые клиенты, видели, что перед ними кормящая мать, и делились с ней, чем могли, правда, случалось такое не часто, а затем она возвращалась к детям и подставляла им свою полупустую грудь.
Первой умерла симпатичная маленькая девочка, ей не хватило силенок отобрать хоть что-то у своих трех братишек покрупнее.
Мать оттащила тельце ушедшей доченьки в угол и закопала его опавшей листвой и грязью.
В один прекрасный день в подвал заявилась пара работяг в оранжевых жилетах и обнаружила измученную семью. Пара десятков таких же как они собирались вселиться в этот подвал и предварительно намеривались хоть как-то его благоустроить. Делить жилплощадь с собаками желания не возникло, и мужики выгнали их на мороз.
Светлана, размазывая слезы по лицу, смотрела, как они бредут в темноте, клацая зубами от холода. Мать обессилила первой. Она залезла под лавку в каком-то лесочке и, свернувшись клубочком, попыталась согреть своих детушек.
Ночь выдалась снежная и холодная. По-утру живым проснулся один Малыш. Плача и уговаривая, он попытался разбудить своих, но не тут-то было. Они не откликались на его настойчивые призывы, но шум, вой и лай привлек внимание женщины средних лет. Она хотела уйти, почти ушла, но жалость взяла свое, и она подобрала симпатичного, маленького щенка.
Дома она его отогрела и накормила. Малыш благодарно лизал ей руки, радостно махал хвостиком и семенил за ней шаг в шаг. Но счастье было не долгим. На следующее утро она посадила его в машину и повезла куда-то.
К ветеринару, решила Светлана, но не тут-то было. Дорога ей показалась знакомой, а место чем-то похожим на окрестности Красногорска. Машина остановилась у металлических ворот, на которых висела потрепанная вывеска «Приют для животных «Теплый мир».
Тепло там было едва ли, но все-таки лучше, чем в подвале и на улице. Тем более Малышу повезло, из пяти собак в его вольере одна сука оказалась кормящей. Правда, щенков своих она потеряла совсем недавно, и тут же усыновила Малыша. Всю свою любовь она отдавала ему без остатка, кормила, вылизывала, согревала и защищала по необходимости.
Так прошло некоторое время. Подступала весна. Солнышко все чаще и чаще топило грязный, утоптанный снег, особенно активные птицы распевали свои любовные трели, и голод начал отступать от питомцев приюта. К ним зачастили волонтеры. Они привозили корм, подстилки, игрушки и частенько общались с самыми симпатичными питомцами, с некоторыми даже гуляли.
Малыш радостно встречал каждого проходящего мимо его клетки, и когда они угощали его чем-нибудь вкусненьким тут же тащил это маме-Рите.
Она исхудала за зиму, сил у нее оставалось все меньше и меньше и, по разумению Малыша, мамку следовало срочно откормить. Посетители останавливались рядом с ними, его забота вызывала умиление, миска ее всегда была полной, и к маме-Рите привели врача.
Малыш чувствовал, что жизнь налаживается: солнышко, люди, игрушки, еда и любовь, что еще можно хотеть от жизни? Он ожидал, что дальше все будет лучше и лучше.
И не ошибся.
Больше всех ему нравилась одинокая худенькая женщина. Она приезжала чаще других и частенько брала его на руки, гуляла с ним, гладила, и один раз она пришла не одна. Он сразу понял, что что-то будет. Что? Он не понимал, но когда ему дали душистую сосиску, он по привычке потащил ее маме-Рите. Сухой корм не сравнить с такой вкусняшкой.
- Видела? – Услышал он разговор посетительниц. – Вначале я тоже не верила, а потом поняла, что такого больше нигде не найти. Ему меньше полугода, и если сейчас не забрать, то потом будет поздно.
- Ирочка, он слишком большой для меня…
- Он же больше не вырастит, я спрашивала ветеринара. И посмотри, какая замечательная у него морда, а чулочки… Я бы сама его забрала, но у Андрея аллергия на шерсть. Оленька, миленькая, возьми его, прошу тебя, не дай бог, усыпят, я этого не переживу. И финансово готова участвовать, и гулять буду водить...
- Ну, ты скажешь, - возразила женщина, - Уж коли я беру, так он мой, от лап до хвоста, пес большой и должен знать своего хозяина. Я старая собачница и знаю, как ему важно знать кому он предан и кто его больше всех любит.
- Ну как? – С надеждой поинтересовалась Ирина. – Надумала?
Малыш как будто понял, что сейчас решается его судьба. Он взял свою игрушку и просунул ее сквозь прутья клетки. Резиновая курица упала рядом с Ольгой, и Малыш пододвинул носом ее поближе к ногам женщины. А затем уселся напротив и поднял передние лапы. Так он и сидел с умильной до невозможности мордой.
- Беру… - заявила Ольга, вздохнув, – Как такого не взять. Лапочка…
Все происходящее в дальнейшем вспоминалось Малышу как самый счастливый в его жизни сон. Он сразу же стал Малышом и впервые в жизни почувствовал себя щенком. Бегал, гулял, играл, ел… - Пес замолчал. Картинки пропали. Тишина продолжалась несколько секунд. А затем он заявил: - Она умерла месяц назад… - И слезы покатились из глаз Светланы. Такую муку она переживала в день смерти мужа, лет пятнадцать назад.
- Я уже тоже старый был… - продолжил пес, - И хотел уйти побыстрее, но приехала ее дочь и забрала меня. Ничего плохого сказать не могу, заботились как могли, но мне уже все было не в радость. А вчера вечером, вдруг, почувствовал, что пора уходить, близок мой час. Так не дали, нашли меня и вернули… А зачем?
Вот теперь маюсь, без нее нет мне жизни ни здесь, ни там.
Малыш положил морду на лапы и затих.
«Господи, что же делать»? – возникла в голове Светланы острая как бритва мысль. Она понимала, что Малышу нужно помочь, но как? Она подняла голову и посмотрела туда, где раньше видела путь в небеса.
- Спустись, - тихо проговорила она. – Спустись! – уже громче вырвалось у нее. – Без тебя ему плохо. – И, о чудо, где-то в вышине возник силуэт и осторожно, явно с опаской начал спускаться по едва поблескивающей тропе.
Малыш вскочил. Он посмотрел вверх и напрягся, уши встали торчком. – Это она! – вырвалось у него. Дрожь охватила все его тело. – А, вдруг, ее больше туда не пустят? – Забеспокоился он. – Крикни, крикни! Пусть остается там. Я как-нибудь переживу, - Уговаривал он Светлану, - Переживу… чуть-чуть поскучаю и ладно...
- Нет, мой Малыш, - услышал он самый дорогой голос, - Мы будем вместе, всегда вместе… Иди ко мне, я так по тебе соскучилась… – Пес вскочил и, лизнув Светлану в щеку, пулей полетел по тропе. И там где он пробегал, дорожка становилась все шире и ярче.
«Этот момент мне чем-то напоминает «Мастера и Маргариту». Когда Иешуа Га-Ноцри ждал Понтия Пилата с собакой», - непроизвольно мелькнула в мозгу Светланы крамольная мысль.
Она видела, как они встретились, радость захлестнула ее без остатка. Она упала на траву и залилась слезами счастья.
Светлана не услышала тихих шагов М;рана по траве. Он склонился над женщиной и ласково провел рукой по ее волосам. – Вставай, горюшко мое луковое, вставай, - попросил он, - Видишь, как мир устроен, а ты злые, брехливые… - От этих слов женщина разрыдалась еще сильнее, плечи задрожали, отчаянье, боль, вина охватили все ее существо.
- А где Огонек, Габби, Дик… - попыталась спросить она старика, но рыданья перехватили горло, и лишь через мгновенье она смогла закончить: - Ерофей?… Я должна им помочь…
- Они уже далеко… Ушли… Не плачь,… в новой жизни они будут счастливы.
- В новой? – поднимаясь с травы, удивленно переспросила женщина. – Жизнь одна, - размазывая ладонью слезы по лицу, уверенно заявила она. – Я не верю в переселение душ, чушь все это. – Продолжила она и требовательно уставилась на М;рана, ожидая возражений.
- Пусть будет чушь, - согласился старик. – Только нам пора, большая беда случилась, и ты должны развести тучи руками над измученной душой…
- Господи, что опять? – Воскликнула в панике Светлана, - Опять кто-то умер?
- Пойдем, сама все увидишь, - прервал М;ран готовый сорваться поток слов с губ Светланы. – Пойдем. – Мягко попросил он, положив руку ей на плечо. Женщина раздраженно сжала кулаки и молча последовала за ним.
Бьянка и Пятн;шка
Старик и женщина быстрым шагом обогнули хозяйственные постройки. Свернув за угол избы Светлана остановилась в шоке.
Она оказалась на краю пологого спуска к берегу океана. Волны ласково накатывали на удивительно белый песок и также игриво уносились в бескрайнюю даль. Белые барашки танцевали на гребнях волн удивительный танец и слегка звенели крохотными колокольчиками. Еще утром воды тут не было, и тем более такого цвета. Удивительно прозрачная, на поверхности нежно бирюзового цвета, а в глубине розовато-оранжевого оттенка. Сочетания цветов вызывали восторг и умиление. От восхищения женщина открыла рот, и тут… О, Боже! Ужас! Прямо перед ней воды расступились, и появилась огромная, выпуклая, широкомордая, темно-серая голова с синими переливами и большим светлым пятном рядом с дыхалом.
- Кит!!! – заорала она с ужасом и восторгом.
Открытый, огромный рот позволял разглядеть черное небо, прикрытое черными пластинами с толстой, грубой бахромой того же цвета. Тело, вытянутое и изящное, смотрелось удивительно органично в спокойной воде. Голова и нижняя челюсть казались темнее всего остального. Это прекрасное, огромное создание природы не могло оставить Светлану равнодушной.
- Успокойся ты! – грозно одернул ее М;ран. – Напугаешь, он же маленький. – Крик женщины оборвался, но китенок, взмахнув широким хвостом, ушел на глубину.
Старик и женщина застыли в ожидании, и скоро вытянутое, изящное тело вновь появилось невдалеке.
- Вдруг, он уплывет в океан! – забеспокоилась Светлана, хватая М;рана за руку. Ответить тот не успел, отозвался кит: - Здравствуйте… Где я? Кто вы?
Его трубный глас вливался в уши низкочастотной мелодией, заставляя дрожать от восторга и восхищения стоящих на берегу людей. Удивительное изящество его движений покоряло, вызывало восторг.
- Мы поможет тебе, - ласково сообщил старик. – Как тебя, красавца, зовут?
- Мама называла меня Пятнашкой… - прозвучал в ответ незабываемый голос, и китенок, взмахнув хвостом, выпрыгнул из воды, и, обрушившись на нее всем своим весом, вновь ушел в глубину.
- Куда ты? – забеспокоилась Светлана. Она испугалась, что кит сейчас уплывет и пропадет в далеких далях без помощи и утешения, чувство ответственности чуть не парализовало Светлану. Но тут тело китенка вновь взмыло в воздух и, обрушившись на поверхность воды, направилось к берегу, выпуская по пути переливающиеся на солнце фонтаны брызг. В нескольких десятках метров от пляжа Пятнашка вновь развернулся, сильно шлепнул зазубренным хвостом по поверхности воды и исчез в пучине океана.
- Что случилось?! – закричала женщина как можно громче, надеясь, что Пятнашка ее услышит.
- Не кричи, - вновь остановил ее М;ран, - Он слышит даже твой шепот. Ему, просто, нужно прийти в себя. Пусть успокоится и поймет, что больше ничего страшного ему ни грозит, а мы – друзья, и хотим помочь.
- Как же мы сможем ему помочь? Он такой огромный, быстрый и пугливый… - вновь запаниковала женщина.
- А ты думала, сюда только киски и собачки прибегают? Нет, матушка, человек много, где наследил, и частенько дела его вызывают ужас и отвращение. Сама ведь знаешь? – вопросительно посмотрел на нее М;ран, - Посиди пока, вон, на камушке, - махнул он рукой. Но Светлана замерла на берегу, пытаясь вдалеке разглядеть своего подопечного. Удивительная гармония огромного создания пробудили в ней трепет и уважение, а дурацкое имя - Пятнашка, щемящую жалость.
К сожалению, все попытки обнаружить китенка были напрасны, тот исчез в толще вод на достаточно продолжительный срок. Вздохнув, женщина направилась к камню, указанному М;раном. Но посидеть ей не пришлось. Совершенно неожиданно в сотне метрах от берега забил высокий фонтан, и на поверхность вынырнул китенок.
- Мама! Мама! – раздался его низкочастотный призыв. – Где ты, мама… Мамочка…
- Пятнашка, ты потерял маму?! Пожалуйста, расскажи. – С придыханием попросила женщина, чувствуя страшную беззащитность огромного, морского зверя.
И, удивительно, китенок на этот раз не испугался. Быстро то выныривая, то вновь погружаясь в воду и испуская небольшие фонтанчики, Пятнашка направился к берегу. Вновь ударив по воде хвостом, встал почти вертикально. Солнышко нежно осветило гладкое, желтоватое брюшко, и женщина без всякого страха направилась к нему.
Китенок лег на воду недалеко от берега и замолчал, пока она не подошла.
- Ты такая же, как они, - протрубил китенок, зло шлепнув хвостом по воде. Брызги долетели до Светланы, но она не предала этому значения.
- Кто они? – поинтересовалась женщина, ощущая на себе беззащитный взгляд Пятнашки.
- Эти, на дымящей посудине, они гнались за нами… - сообщил китенок, и тут на Светлану налетела тысяча соленых брызг, она встряхнулась по-собачьи, и ощутила, как холодные, штормовые воды соленого океана несут ее в сторону от китобойного судна.
Воздух с шумом вырывался из ноздрей, ломило все мышцы, и женщина осознала, что стала участницей тех событий.
Солнце еще не взошло над горизонтом, но отдельные яркие лучи уже окрашивали воду в янтарный цвет и четко выделяли китобойное судно в километре от Пятнашки и его матери, преследующее их. Скорость корабля явно превышала скорость измученных китов. Погоня продолжалась уже более четырех часов, и сил у кита с китенком оставалось все меньше. Пятнашка явно начинал отставать и все чаще нырял в глубину, надеясь, что там его не найдут.
И тут мать попросила: - Пятнашка, прошу тебе, плыви один, ты им не нужен, а я их задержу.
- Нет, мама, нет! – закричал тот в ответ. – Я никогда тебя не брошу, я же самец и уже не маленький, мы вместе спасемся. А если они к нам приблизятся, я им такое устрою… - Пятнашка в гневе выбросил самый мощный фонтан за всю свою жизнь. Но на маму его геройство не произвело впечатления.
- Сынок, они настигают нас, и время мое пришло. Прошу тебя, милый, плыви… Плыви, мой любимый, - повторила она, и Светлана почувствовала, как болит у матери сердце за сына, - Ты должен вырасти большим, плавать по синим волнам океанов, рыть мордочкой ил, набивая свой пухлый животик раками и крилем, и у тебя должны появиться детушки с такими же пятнышками на мордочке.
Китенок застонал от муки и бессилья, и его жалобный крик разнесся по всему океану.
Видимо, где-то неподалеку находилось еще одно судно. Его экипаж услыхал зов Пятнашки о помощи и спустил свои надувные лодки. Шум моторов отвлек ненадолго китобоев, и они притормозили.
Светлана поняла, что приплыли защитники китов, и у нее проснулась надежда.
Вихляя из стороны в сторону, утлые лодчонки бросились к китобойному судну. Подплыв ближе, они забросали металлическое чудовище разноцветными, прозрачными банками, как оказалось стеклянными. Банки бились о борт, разлетались на кусочки, и по серебристому борту китобоя растекались огромные, разноцветные кляксы. Команда судна что-то кричала защитникам китов, но те не унимались. И тут Светлана увидела узкие глаза капитана китобоя, они горели злобой и жаждой мести, он что-то приказал на незнакомом языке. Буквально через минуту матросы, вооружившись баграми, принялись отталкивать лодки экологов, а затем поливать их из брандспойтов. А сам корабль прибавил ход, и перевернув одну из лодок, вырвался из кольца.
Происходящее позволило китам отплыть чуть дальше от жуткой опасности. Мать поддерживала сына, не давая слишком часто уходить в глубину. Но вскоре они услышали шум винтов у себя за спиной. Мать нырнула, и сын из последних сил поспешил за нею… Вынырнув на поверхность, они по привычке выпустили водяные фонтаны, и тут огромный, стальной гарпун, пролетев мимо Пятнашки, настиг мать, врезался ей в спину чуть ниже спинного плавника, сковав ее ужасающей болью.
Через секунду заряд гарпуна взорвался в ее теле.
Мать закричала. И океан, и его обитатели редко слышат такой ужасающий стон. Его регистр до такой степени низок, что люди не способны расслышать плачь и стон бедного животного, теряющего свою кровь и жизнь. Но Светлана слышала. Словно подкошенная она рухнула на песок, и принялась колотить по нему кулаками, повторяя без конца: - Гады!... Гады!... Убийцы!
- Зачем?! Зачем это злое чудовище метнуло в маму гарпун? Мама билась, пыталась вырваться на свободу, молила Бога морей спасти меня. А я видел только кровь, кровь в воде и страшные муки мамочки. Я не мог ее бросить, хотел прийти на подмогу и отвлечь этих жутких созданий от моей доброй, прекрасной мамочки, но не успел. Они метнули еще один гарпун, и мама затрубила из последних сил, зовя наших на помощь, а потом она крикнула: - Уходи! – Я не посмел ослушаться. – Баграми ее подтягивали все ближе и ближе к железной посудине. Дикая боль разрывала ее тело на части… А потом они принялись палить в нее из чего попало, и мама вздрагивала от каждого попадания…
Пятнашка замолчал.
- А потом я услышал зов моего отца. Он громко трубил: – Бьянка! Пятнашка! Плывите ко мне! – И я нырнул так глубоко, как только мог.
Горло Пятнашки перехватило. Со стоном он спрятал черное небо, и его голова без сил легла на песок. Боковые плавники задрожали.
Страшная боль Бьянки разрывала душу Светланы на кусочки, но сильнее всего женщину ужаснул страх матери за своего сына. Казалось, она не придавала значения пулям и гарпунам беспрерывно летящим в нее, все мысли Бьянки сосредоточились на Пятнашке. Мать предчувствовала скорую гибель своего сыночка, остающегося без материнской поддержки, и потому билась с металлическим чудовищем из последних сил. Ее яростные удары по корпусу корабля шатали посудину как при сильнейшей качке, команда паниковала, стараясь быстрее добить кита, но Бьянка не сдавалась, она билась за самое дорогое, что было в ее жизни. Пятнашка – первый ребенок, и она должна его вырастить, чего бы ей это не стоило.
Шум сражения, и мучительные стоны матери настигали китенка, и сердце его рвалось из груди. Стремление матери спасти его любой ценой, погнало Пятнашку вперед. Сдерживая горестный крик, рвавшийся из самого нутра, он поплыл, рассекая водную гладь. Пятнашка молил водяного Бога, чтобы мама поскорее ушла в лучший мир, и мучения ее прекратились. Но кровь растекалась все шире и шире по океанской глади, и огромное количество акул и касаток сбежались на жертвенный пир.
Китенок ускорился, стараясь прорваться. Он нырял, выпрыгивал из воды, демонстрируя свою силу и грозный нрав, но, увы, их было слишком много, и куда бы он не устремлял свой бег, они настигали его. Оказавшись в кольце, Пятнашка приготовился к бою. Мама учила его не сдаваться, она так хотела, чтобы он жил, и потому он обязан спастись, но силы явно были не равны. Как торпеды враги атаковали китенка с разных сторон, нанося мощные удары своими чугунными мордами. Вскрикивая и плача от боли, он бился из последних сил, стараясь отразить атаку взбесившихся врагов. Встретив нешуточный отпор, касатки упорядочили свои ряды и вновь набросились на китенка. Чувствуя, что проигрывает, Пятнашка нырнул поглубже в океан, но, как оказалось, им только это и было нужно. Минут пять он прятался в глубине, а когда попытался глотнуть воздуха, они налетели как стая саранчи. Все попытки вынырнуть на поверхность и захватить хоть глоток чистого воздуха оканчивались ничем, они его не пускали. Пятнашка сражался как мог, но только мама могла спасти и разогнать безжалостных убийц, а ее рядом не было. В муках она умирала под стальным брюхом корабля, ощущая всем своим телом страшную судьбу своего ребенка.
Без воздуха силы быстро покидали китенка, и он опустилась на дно океана, желая скорейшей смерти. Боль, горе рвали душу на части. Пятнашке так хотелось вырасти, поплавать по чудесным соленым волнам, поиграть со своими сверстниками и, наконец, сделать свое мужское дело, испытав блаженство, и увидеть своих детишек, радостных, маленьких и счастливых. Увы, не случилось… «Бедная мамочка, я не смог… Прости меня…», - мелькнуло в голове засыпающего беспробудным сном китенка.
Злые касатки и акулы не стали дожидаться, и, сзывая своих сородичей громкими криками, радостно набросились на еще живого китенка, продолжая атаковать с разных сторон. Они наслаждались своей властью над измученной и обессилившей жертвой. Чувствуя свое превосходство, касатки разогнали нахальных акул, мордами распахнули рот китенку и, пьянея от предвкушения, почти чавкая, принялись рвать мясистый язык, их любимое лакомство. Страшная боль окончательно добила Пятнашку, и, обливаясь слезами, невидимыми в океане, он трепыхнулся несколько раз, тихонько подвывая, прошептал: - Прощай, мамочка, - и уснул навсегда.
Светлане показалось, что она умерла.
Если она испытывала такую боль, то что же чувствовал бедный Пятнашка и его мама? Горящими, полными слез глазами она посмотрела на китенка.
- Бедненький… - вырвалось у нее.
- Приди в себя! - одернул ее М;ран. – Жалость ему не нужна… Ему нужна мать… Зови…
Светлана перевела взгляд на М;рана, но его слова не сразу дошли до женщины. Полные муки глаза несколько секунд непонимающе смотрели на старика с безжизненного лица женщины.
- Эко, тебя, - проворчал тот, покачивая головой. – Никто не говорил, что будет легко…
- Мама! – Услышала, вдруг, Светлана призыв китенка, и жуть сразу же отступила. Чисто материнская любовь охватила женщину. А Пятнышка, в попытке разглядеть мать, выпрыгнул на всю длину своего немаленького тела и закричал своим трубным голосом: - Мама!!!
- Убьешься! – Перепугалась Светлана, видя как китенок обрушивается всем своим весом на мелководье.
- Мама! – Вновь позвал тот, и женщина пришла в себя окончательно. Она посмотрела на старика, а тот лишь кивнул головой в сторону моря и повторил: - Зови…
- Бьянка! Бьянка! – Закричала женщина, намериваясь броситься в океан, и поскорее отыскать мать несчастного существа.
- Стой! Оглашенная! – Схватил ее за руку М;ран, - Море – не твой дом. – И посмотрев на нее глазами цвета моря, позвал мягким, переливающимся как струны арфы голосом: - Бъянка! Твой малыш ждет тебя!
Океан враз почернел, задул сильнейший ветер, разгоняя волну, тучи собрались в кучу, и оттуда ударила молния, прочертившая огненными стрелами все небо, а затем страшный грохот разорвал мир напополам.
Светлана зажала уши руками, казалось, что перепонки разорваны в клочья, но шквал исчез также быстро, как и налетел. Только в океане к фонтану Пятнашки добавился еще один фонтан, значительно больших размеров.
- Бьянка… - прошептала Светлана.
- Мама! – радостно закричал Пятнашка и, прыгая по волнам, помчался к матери.
Словно в тумане женщина видела, как на месте их встречи возникла воронка. Она становилась все больше и больше, глубже и глубже, и в какой то момент огромный столб воды ударил в небо, превращая все вокруг в фантасмагорию.
Падая с небес, вода едва не утащила женщину со стариком в море.
Когда океан успокоился, китов не было.
Мокрая, взъерошенная Светлана без сил опустилась на песок. Она не плакала, но ее остановившийся взгляд и белое, осунувшееся лицо не предвещали ничего хорошего. М;ран присел рядом.
- Успокойся, у них все хорошо…
- Почему мы такие злые? – с трудом разлепив губы, выдавила из себя Светлана.
- В нас сильно звериное начало, и большинство принимает его как факт, извращая человеческую суть. Человек не готов примириться с жизнью, он желает ее победить, пусть даже придется растоптать весь мир и остаться одному на пустой, иссохшей планете, главное хоть на миг ощутить свое величие и могущество, а дальше будь, что будет.
Пойдем, тебе надо обсохнуть и отдохнуть. Вставай, милая, - попросил старик, бережно поднимая женщину с песка.
Абигаль и компания
Сидя на лавке, Светлана провалилась то ли в сон, то в беспамятство. Обида на людей, весь мир разрывала ее на кусочки, хотелось рыдать, кричать, но слез не было. Она вновь и вновь видела жестокие и довольные лица людей, убивающих Бьянку, и муки китенка, гибнущего под ударами касаток.
Постепенно видения становились менее яркими, и боль начала стихать.
Вечерело, и сон почти сморил Светлану, когда она услышала странный скребущийся звук за дверью.
- М;ран, ты? – Подняв голову, спросила женщина, но в ответ услыхала лишь горестное повизгивание.
- Господи, кто там?
Она подошла к двери и только успела снять щеколду, как дверь распахнулась, и в избу ворвался рыжий пес.
- Господи, только бультерьера мне еще недоставало! – Вырвалось у нее. Породу она определила с первого взгляда.
- Что с тобой!? У тебя вся морда в крови… - заволновалась Светлана. – И какой ты грязный… - В скудных лучах вечернего солнца она осмотрела вечернего гостя.
- Убей меня! – крикнула собака.
- Что ты несешь? – возмутилась женщина.
Набычившись, перед ней стояла крепко сбитая, мускулистая собака рыжего окраса с темными полосками на боках, с драным ухом и глубоким шрамом под глазом. Еще несколько таких же отметин виднелись на груди. – Эко, тебя жизнь потрепала, - не очень добро заметила женщина.
Бультерьеров Светлана не любила. Их маленькие «свинячьи» глазки и «сайгакообразная» морда вызывали у нее страх и отвращение. А когда сын хотел завести такого питомца в доме, она костьми легла, чтобы этого не случилось. Обещала, что ноги ее не будет в его доме, и пугала, что ребенка пес точно сожрет, стоит им только отвернуться. И, слава Богу, сын передумал.
- Да, ты права, - согласилась собака, - Убей меня, пока я опять что-нибудь не натворила.
М;рана поблизости не было, но женщина и без него начала приходить в себя.
- Не болтай чепухи, - отозвалась она, понимая, что нужно избавиться от дурных мыслей. – Как тебя зовут? – Поинтересовалась она все еще не самым добрым тоном.
- Абигаль, - опустив голову в пол, сообщил пес.
- Так, сначала тебя, Абигаль, нужно помыть, привести в порядок, а потом ты расскажешь мне, что случилось.
Светлана налила из ведра воды в таз, нашла какой-то обмылок и тряпку, и занялась собакой. Как ни странно, вода была мокрой, а мыло мылилось, «как дома, на земле», - подумалось женщине.
Абигаль явно доставляли удовольствие гигиенические процедуры, но один раз она грозно зарычала на Светлану.
- Это что такое!? – Возмутилась та. – Хочешь и дальше грязная ходить? Смотри у меня, выгоню за дверь, и рычи там сколько влезет! – После отповеди собака притихла. Когда ее вытерли, она уселась у ног Светланы, преданно заглядывая той в глаза.
- Рассказывай, - предложила женщина, вновь устраиваясь на скамье. Абигаль положила морду на лапы и с такой тоской взглянула на женщину, что сердце Светланы дрогнуло. – Ну ладно тебе, понимаю, что характер у тебя не сахар, но делать что-то надо, - Помогая начать разговор, заявила она, ласково поглаживая собаку по холке. Та задрожала, и из глаз покатились слезы.
- Бедная ты моя, - вырвалось у Светланы. Она тут же уселась рядом на пол, и прижала к себе пса. Жалость вновь растопила все предубеждения.
- Я ребенка порвала, - глухо сообщила Абигаль. У Светланы задрожали руки. – Меня надо убить, чтобы и на этом свете ничего не осталось. Брось меня в самую глубокую яму и завали камнями, поделом мне. – Раскаянье собаки произвело впечатление, и Светлана решила не спешить с выводами.
- Как это случилось? – спокойно поинтересовалась она.
- Мы гуляли, я и хозяин. Он ел вкусное мороженное, и мне так хотелось, чтобы хоть кусочек упал на землю… - по старой памяти собака сглотнула слюну и продолжила: - Он сел на лавочку рядом с детской площадкой. Там бегала пара каких-то малявок с косичками, и одна из них побежала к хозяину…
Понимаешь, она хотела напасть на него и отнять мороженное! – Выкрикнула Абигаль. – И я бросилась… Я его защищала!
- Разве тебе не говорили, что на людей бросаться нельзя? Тем более на детей?!
- Нет, - удивилась Абигаль, - Хозяин любил, когда я отгоняла от него вредных людишек, хвалил меня и гладил, угощал чем-нибудь вкусненьким.
- Ясно… И что было дальше?
- Девчонка заорала, хозяин тоже, прибежала мать и принялась орать громче всех. Я испугалась и, бросив поверженного врага, побежала куда глаза глядят. Хозяин бегал за мной и звал, но голос у него был злой, и я боялась подойти. А потом приехала какая-то машина, и прибежали два противных типа в сером.
Я почти успокоилась, и уже направилась к хозяину, но один из них заорал, и вновь меня напугал. В руке у него был какой-то странный предмет. Он наставил его на меня, и я поняла, что нужно спасаться… Хотела броситься, но не успела, ударил огонь, и я… я умерла… – Абигаль замолчала.
- А с девочкой что?
- Шарф ее спас, я же в горло вцепилась…
- Господи, ужас какой, - выдавила из себя потрясенная Светлана. – Как же теперь быть? – Она замолчала.
- Поймите, меня так учили, - жалобно принялась оправдываться Абигаль. – Хозяин водил меня на площадку, заставлял нападать и драться, и всегда хвалил меня за победу. – Перед глазами Светланы возник тощий, лысый тип лет тридцати в потертых джинсах и линялой футболке. – И когда я рвала врага, кормил меня хорошо. Один раз даже косточку дал, после боя с Бартом. – Похвасталась псина, а затем продолжила: - Тот был выше меня на две головы, но я справилась, он мне, правда, ухо порвал, но боевые шрамы украшают бойца. Я так вцепилась ему в глотку, что хозяева не могли нас растащить, – хвасталась Абигаль, - Так он и сдох… - объявила она и замолчала, словно что-то вспомнив, - Хотя, жалко… - Уже другим тоном поделилась она, - В детстве мы частенько вместе играли, когда хозяин не видел…
- А если видел? – Удивленно поинтересовалась Светлана.
- Бил меня поводком, больно, больно, - испугано пискнула собака.
- Бил!? За что?
- Он растил из меня бойца, свирепого, бескомпромиссного, чтобы все вокруг нас боялись и обходили стороной.
- Дурак твой хозяин! – не сдержалась Светлана.
- Не говори так, пожалуйста, - попросила собака. – Я его очень любила, и сейчас люблю.
- Прости… Это он заставлял тебя драться?
- Да, несколько раз. Я всегда побеждала, только раз проиграла, стаффордшир Мамлюк так меня отделал,… а потом еще и хозяин добавил, думала, сдохну, - выдохнула Абигаль. - И еще, хозяин любил, когда я гоняла всякую мелочь, ну, собачек-крысят и поганых котов. Несколько штук я уделала, чтобы доставить ему удовольствие. Голову в пасть, зубами хрясь, и хана шавке. Видя нас, они разбегались в разные стороны, - Абигаль добродушно хихикнула. – А бабку, его соседку, я так напугала, что она из дома потом целый месяц боялась выйти, - хвасталась собака своими подвигами. – Тем более хозяин ее терпеть не мог, она вечно к нему приставала, то одно не так, то другое. Пришлось припугнуть, и хозяин меня бубликом наградил.
- Абигаль, тебе нравилась такая жизнь? – В глубокой задумчивости поинтересовалась Светлана.
- Жизнь, как жизнь, - отозвалась собака, - Другой я не знала…
На последних словах приоткрытая дверь распахнулась, и к ужасу Светланы в избу ворвалось несколько гавкающих созданий, разных размеров и окрасов, и один пушистый, серый кот, важно выступающий в самом конце процессии.
Абигаль тут же вскочила и злобно зарычала на вновь пребывших. – Не смей! – Приказала шокированная Светлана, с трепетом оглядывая гостей.
Самый маленький щенок, увидев человека, радостно принялся скакать вокруг нее, весело помахивая хвостиком. Другой, постарше жалобно заскулил. Пожилая овчарка лизнула руку и отошла подальше от Абигаль, а два кобеля явно дворовой масти, уселись у двери. Кошка гордо прошествовала через всю комнату и грациозно залезла на стол.
- Здравствуйте, рада приветствовать вас у себя в гостях, - сумрачно объявила Светлана.
- А как мы рады, вы себе даже не представляете, - насмешливо отозвалась кошка. Она вытянулась во всю длину, желая зацепиться когтями за стол, но не тут-то было, и разочарованно продолжила: - Жили себе не тужили, и тут раз, и все сдохли…
Белый щенок с рыжими пятнами и длинным хвостом делал все возможное, чтобы привлечь внимание Светланы и оказаться у той на руках.
Уставившись на нее черными бусинками глаз, он попросил: - Возьми меня, пожалуйста, на руки, а то я расплачусь, - и всхлипывая, продолжил: - Я так хочу домой, к мамке, и игрушку хочу… у…
Женщина подхватила его с пола и прижав к груди, попросила: - Представьтесь, пожалуйста.
- А зачем? – отозвалась кошка, - Вы же не хозяйка, – мрачно заявила она, и женщина почувствовала, как той тяжело.
- Нам нужно поговорить, и будет проще, если я узнаю твое имя.
- Багира, - мяукнула кошка, - Мне четыре года, и впереди было так много всего интересного, если бы не эта сука, что прижалась к твоим ногам. – Прошипела она, выгнув от злости дугой спину и распушив хвост, - Правда Агир? – Повернулась она к овчарке.
- Абигаль… - удивилась женщина. – Она-то чем виновата?
- Виновата, - поддержала Багиру овчарка, – Меня Агиром зовут. – И, махнув хвостом, продолжил: - Того, что у вас на руках, Ян, а французскую бульдожку – Мегги. Мы все из одного дома, соседи, так сказать. А вас, ребята, извините, не знаю, представьтесь, пожалуйста, - попросил он двух молодых псов, грустными глазами наблюдающих за происходящим.
- Вили, - вскочив на четыре лапы, объявил один из них. – Билли, - заявил второй, мрачно рассматривая Абигаль.
- Что случилось? – ощущая на себе неприязненные взгляды, заволновалась Абигаль. – Я не виновата…
- Виновата, - объявила Багира. – Ты порвала ребенка, и жители озверели... – Зло шлепнув хвостом по столу, кошка продолжила: - Нас повели гулять, меня и Агира, у нас один хозяин. Это он меня подобрал, - неожиданно кошка с любовью глянула на овчарку, - Маленькую, слабенькую и голодную, и за шкирку приволок хозяйке. Та не хотела меня брать, думала, сдохну, но Агир настоял на своем. А хозяин дома заявил, что меня надо спасать, и повез в ветклинику. Так мы и поселились под одной крышей. Правда, Агир?
– А как же я мог тебя бросить? – отозвался тот. - Ты пищала так жалостливо, что я решил биться за тебя до конца. Хорошо, хозяин помог, золотой человек.
- Так мы и жили, не тужили, - продолжала Багира рассказ, - Вместе гуляли, ели, спали, и я всегда знала, что меня никто не обидит, Агир защитит. – Кошка почти всхлипнула, - А сегодня вечером на прогулке я учуяла фарш и как дура решила попробовать… И зачем? Скажите вы мне, зачем? – почти плача выкрикнула она, - Нас хорошо кормили, любили, и я всегда была сыта, но эти дворовые склонности... Эх, - всхлипнула кошка, - Вкус мне показался не очень, и я не доела, но было поздно. Открылась рвота, и я начала задыхаться… - Кошка повернулась к овчарке и принялась орать на нее со слезой в голосе, жалостливо, по-бабьи: - Говорила тебе, дураку, не лезь ко мне, не лезь, а ты! Еще и морду вылизывать начал…
- Мне-то что? – отозвался Агир, - Я свое уже пожил, а ты молодая, тебе жить и жить, - пес тяжело вздохнул. – Жалко, конечно, был бы молодым, выдюжил… А этих за что? – Он посмотрел в сторону Яна и Мегги. - Они то, что плохого сделали? А как их хозяева убивались… - Пес мрачно опустил морду. Мегги жалостливо пискнула: - Папа, папочка… - и Светлана увидела симпатичного молодого человека, почти юношу, со слезами на глазах прижимающего к себе трупик Мегги, - Девочка моя, что с тобой?… Проснись, проснись, - умолял он щенка, - Не оставляй меня одного, ты же знаешь, кроме тебя у меня никого нет… Сначала мама, теперь ты, - и он расплакался.
А затем перед глазами появилось заплаканное лицо пожилой женщины. Она стояла с лопатой в руках над ямкой. Рыдая, она бережно опустила туда трупик Яна, положила оранжевый мячик и засыпала ямку землей. Постояла, перекрестилась, вытерла глаза скомканным носовым платком и, держась за сердце, нетвердой походкой пошла.
- А мы! А я! Мы же братья…– закричал Вили, - Как дураки, решили сбегать к ним на помойку, пожрать, и по дороге нашли котлету, настоящую, из мяса, обрадовались как дураки. Поужинали, называется…
- Нас обычно уборщица подкармливала, мы на канале, в запретке живем, тьфу ты, жили, - сообщил Билли. – А вчера она не пришла. Так живот подвело... Вот и попали…
Абигаль встала и вышла на середину. – Да, я виновата, виновата во всем. Делайте со мной, что хотите. Хотите, порвите меня на кусочки… Я не буду сопротивляться.
- Стоп! - Вскочила Светлана, увидев как дернулись уши Билли и Вили, и встала шерсть на загривках. - Суду Линча не бывать! – громко объявила она.
- А почему? - замурлыкала Багира. – Она порвала моего хорошего друга год назад… Он, дурачок, улегся на солнышке погреться, на лавочку, вот и погрелся, она перекусила его пополам.
- Ребятки, давайте, успокоимся. – Попросила Светлана.
Она подхватила Мегги с пола и сидела, прижимая к себе обеих щенков. Ян тем временем воодушевленно вылизывал ей лицо, а Мегги старалась дотянуться лапкой до мордочки Яна.
- Маленький, посиди спокойно, - попросила женщина щенка, - Я могу случайно прикусить твой язычок и сделать тебе больно.
- Больно мне уже было, - всхлипывая, поделился Ян. Он тут же сжался в комок, - Я думал животик взорвется. И мамка плакала, она так меня любила… - Щенок жалобно заскулил: - Ей будет плохо без меня. Тетенька, отправь меня, пожалуйста, назад, к маме… - И он по-детски, жалостливо завыл в голос.
- Маленький, успокойся, прошу тебя, - поглаживая, прижимая к себе, уговаривала Светлана Яна, - Все будет хорошо, потерпи чуть-чуть. – Щенок замолчал.
- А меня папка повез в клинику, - сообщила Мегги, - Напрасно, я уже умерла...
Меня ему подарили. Когда я появилась, папка ожил, вновь начал улыбаться, гулять со мной, мы даже спортом занимались на спортплощадке, - похвасталась Мегги, и в миг погрустнела, - Там я эту гадость и подобрала… Глупая... Зачем?
- А мы никому не нужны… - Сообщил Билли. – Увидели жрачку и обрадовались, понадеялись, что не придется спать с пустыми животами. А заснули, вишь, надолго. И какая же сволочь нас угостила?! – Гневно вопросил пес. Шерсть на загривке встала дыбом, уши ушли назад, Билли приготовился к бою. Но не обнаружив врага, он залился горестным лаем. - Тихо, Билли, тихо, разберемся, кто виноват, - принялась успокаивать пса женщина, и как только прозвучали ее слова, измученные глаза животных уставились на Светлану. И от ощущения собственного бессилия женщина почувствовала страшную вину за череду нелепых смертей, и в тот же миг она очутилась на лавочке у подъезда рядом с двумя пожилыми женщинами.
Те ее не увидели и продолжили разговор.
- Слава богу, убили эту тварь, - поскрипела одна из них злым голосом, - Всех бы их уничтожить, гавкают, гадят везде…
- Маргарита Ивановна, зачем вы так? Наши собачники - люди культурные, убирают за своими питомцами. Одна Абигаль дураку досталась, погубил собаку. – Не согласилась с ней собеседница. – Тем более вы последнее время никуда не ходите...
- А почему? Знаете, почему? – Яростно взвизгнула бабка.
- Почему? – удивленно спросила другая.
- Этот Женька на меня свою страшилу натравил, думала, убьет! Хорошо, я успела за дверь спрятаться, - Визгливо, со слезой в голосе поделилась первая, - Сначала ходить не могла, сердце болело, а потом, просто, боялась…
- Бедненькая…
- А вы говорите, культурные! Ненавижу этих собак! Перетравила бы всех!
- Маргарита Ивановна, зря вы так. Посмотрите, как Инна Сергеевна своего Яна любит, он для нее, что ребенок, и Коленька над Мегги трясется. Видели, какой он ходил после смерти матери? А сейчас не узнать, довольный, веселый… А вы убить, убить… Не хочу даже говорить о таких гадостях! – Возмутилась собеседница и встала. – До свиданья, Маргарита Ивановна.
Совершенно неожиданно стемнело, и закапал холодный, осенний дождь, народ с улицы сразу же пропал. И тут Светлана обнаружила Маргариту Ивановну в дождевике, с надвинутым на глаза капюшоном. Она крадучись вышла из подъезда и направилась в сторону от детской площадки, сжимая полиэтиленовый пакет в руках, одетых в резиновые перчатки.
Не дойдя пары метров до помойки, она воровато огляделась по сторонам и, не заметив зрителей, осторожно достала что-то из пакета, и разбросала вокруг. Фонарь осветил ее сухонькое, злое личико с тонкими, плотно сжатыми губами.
Светлана застонала, она поняла причину череды смертей. Но сделать она ничего не могла. Она только видела, как бабка отправилась в сторону канала, где обычно гуляют собачники со своими питомцами, и с каким удовлетворением она разбрасывала отраву вокруг.
- Зачем! Зачем!? – Вырвалось у Светланы, и картинка пропала.
«Если бы я могла ей помешать… Они были бы живы, - скреблась тоскливая мысль, - Но у меня нет ни рук, ни ног, я ни на что не способна», - и слезы ручьем хлынули у нее из глаз.
- Не плачь, тетенька, не плачь, - принялся умолять ее Ян, и тут же подключилась Мегги. Все остальные собрались вокруг Светланы.
- Она всегда боялась собак, - сообщил Агир. – И никого не любила. Ничего удивительного, что это она, Бог ей судья…
Билли и Вили, усевшись с разных сторон, прижались к ногам женщины, желая хоть как-то ее поддержать. А Багира, свесившись со стола, принялась, урча, тереться о ее плечо.
Вся в слезах Светлана не знала, что теперь следует предпринять. Растерев ладонью влагу по лицу, она взмолилась: - Господи, помоги, - и дверь тут же распахнулась.
Вошел Вратник.
Строгим взглядом он осмотрел всю компанию, и остановил свой взор на Светлане.
- Спасибо, мы все поняли. – Поблагодарил он женщину. - Этих я забираю с собой. Пошли, - приказал он собакам и коту. Все, кроме Абигаль, беспрекословно потянулись за мужчиной. Даже Мегги и Ян слезли с рук и подбежали к Вратнику.
Одна Абигаль испуганно прижималась к женщине, заглядывая той в глаза.
- Не отдам! – Жестко заявила Светлана, вскочив с лавки и прикрывая собаку телом. – Абигаль ни в чем не виновата, виноват человек!
- Не бойся, - улыбнулся, вдруг, Вратник, и глаза его подобрели, - Никто ее не обвиняет, мы дадим ей шанс.
- Что же теперь с ними будет? – не успокаивалась Светлана. – Крохам еще жить и жить, да, и этих жалко… - кивнула она в сторону Багиры и всех остальных.
- У каждого своя судьба, а ты оставайся пока в неведенье, когда сможешь, поймешь.
Абигаль на прощанье благодарно лизнула руку женщины и шепотом поблагодарила: - Спасибо.
Когда все ушли, Светлана почувствовала страшное одиночество. Она без сил упала на дубовую скамью. Впервые в жизни в ней проснулось желание подарить свою любовь и заботу, всю, без остатка слабому, ранимому существу, но где взять объект?
Ей не хотелось сидеть одной в темной, пустой комнате, и она решила выйти на улицу, хоть немного развеяться.
Снаружи не было ни звезд, ни луны, но призрачный свет, разлитый по небу, превращал темноту в мягкий сумрак. Напрягала полная тишина, даже листья деревьев не шуршали под порывами ветра, потому что ветра не было. Тишина и неподвижность окружающего мира не позволяли отключиться от тяжелых мыслей, и Светлана окончательно пала духом. Она подошла к стройному дереву, непонятно какой породы, и обуреваемая желанием испытать хоть какой-то физический контакт, прижалась к нему, обхватив ствол руками. От ощущения собственной неприкаянности слезы потекли у нее из глаз, накатила вина за совершенное преступление, вспомнились дети, внуки, и чувства страшной потери и полного одиночества вызвали судорожные рыдания.
- Тихо, тихо… Успокойся, родная, - услышала Светлана тихий голос, и почувствовала у себя на плечах руки М;рана. Она обернулась к нему, прижалась всем телом и заплакала навзрыд.
- М;ран, я так не могу… Люди – сволочи, уничтожают вокруг себя все, что шевелится, и я не могу им помешать.
Удушила бы эту гадину… Я же видела, как она разбрасывает отраву, а сделать ничего не могла. За что мне такое наказание?
- Женщина, жизнь тебя ничему не учит, - мягко попенял ей М;ран. – И что бы ты сделала? Набросилась бы на бедную бабку и переломала ей кости? Животных тебе жалко, а людей? Ты думаешь, она такая родилась? – Светлана отстранилась от старика и непонимающе на него уставилась. – А зачем она убила щенков? – возмутилась женщина. – Они то что плохого ей сделали?
- А ты знаешь, что в детстве на Маргариту напал щенок боксера? Слава богу, не порвал, но напугал до полусмерти. Так она с этим страхом и прожила всю свою жизнь. А Абигаль еще добавила, когда хозяин натравил ее на женщину.
У Маргариты чуть сердечный приступ не случился, неделю встать не могла…
- Боже мой! Я не знала…
- Вот потому-то ты здесь… Люди злыми не рождаются, жизнь их делает жестокими, ограниченными и ленивыми. А наша с тобой задача, исправить то, что можно исправить в себе и в мире. Поплачь, поплачь, легче станет… - поглаживая Светлану по спине, предложил старик.
Догонялки
«Что же это такое на свете твориться? – думала Светлана, промокая глаза тряпочкой. – Неужели люди такие злые? Почему я раньше такого не замечала? Ха…», - неожиданно вспомнила она свои деяния. Чувство вины захватило Светлану. Впервые в жизни она поняла насколько была жестока в той жизни, и не ей сегодня осуждать бедную бабку отсюда, ее можно только пожалеть.
Расстроенная женщина вышла во двор и застыла, хлопая глазами.
Красивый, стройный пес, явно ухоженный и в прекрасном настроении весело носился по лужайке за достаточно крупным котом. Кот то убегал, то зарывался в траву, через мгновение нападая на собаку, и если ему удавалось провести пса, они оба заливались веселым смехом. Причем, как ни странно, выглядели они довольными и счастливыми.
Наконец, они обнаружили постороннюю и, враз посерьезнев, подошли к Светлане.
- Здравствуйте, - поздоровался пес, - Я – Ричард, - представился он. Его торчащий вверх ирокез придавал ему вид избалованного щенка.
- А я Данила, доброго вам дня, - вежливо поздоровался кот, по-кошачьи грациозно потягиваясь.
- Здравствуйте, - откликнулась ошарашенная Светлана. – Как вы сюда попали?
- Как, как… Время наше пришло, - отозвался Данила. – Мое уже давно, но один я не мог уйти… Хорошо хоть сынуля явился, а то невмоготу уже было….
- Какой сынуля? – ошарашено спросила женщина, переводя глаза с кота на пса и обратно.
- Я, - довольно откликнулся пес, ласково лизнув немаленьким языком кота по загривку, - Вы не волнуйтесь, просто, мы любим друг друга и любим наших хозяев. А Данила, когда я появился в семье, меня принял как сына родного, а я его как отца. Помнишь, как ты мне туалет показывал? – Пес хихикнул.
- Оттуда мне было знать, что ты пес и вырастишь таким огромным. Но я же видел, что тебе надо… Мамка не пустила, ты на порожке и обоссался, - кот хихикнул, Ричард явно засмущался и принялся оправдываться: – Я маленький был, глупенький… - Да, успокойся ты, я пошутил, - отозвался Данила.
- Так мы и жили, пока он не заболел. – Пес вновь лизнул кота. - Мы уже лет десять не виделись и сильно соскучились друг по другу.
Хорошо, что я тебя встретил, только без мамки плохо… - переводя взгляд на кота, враз погрустневшим тоном сообщил Ричард. Пес улегся на траву и обреченно положил красиво подстриженную голову между лап.
- Сколько же тебе лет, красавцу? – Любуясь собакой, поинтересовалась Светлана. Ее поразила странная, почти человеческая интеллигентность нового гостя. - И какой ты породы? Я видела таких как ты, но не помню, как называется…
- Мне бы скоро исполнилось шестнадцать, чуть-чуть не дотянул… А порода моя эрдельтерьер. Слышали такую? – Женщина кивнула головой и перевела взгляд на кота. – А ты где был все это время?
Удивительно, но и кот выглядел ухоженным и чрезвычайно симпатичным. Его темная, добрая мордочка с ярко голубыми глазами, и пушистая, светлая, не очень длинная шерсть вызывали желание прижать симпатягу к груди.
- Как, где? – Не понял кот. – В гостинице, конечно…
- В гостинице… - удивленно протянула Светлана. – Я и не знала, что у нас тут гостиница есть.
- Есть, за холмом, - кивнул в сторону кот. – Мы там ждем наших хозяев. Да, Ричи, я там с Чарли жил… Он по тебе очень скучал, - сообщил кот, удивительно ласково заглядывая собаки в глаза. – Светлана чувствовала как постепенно рассасывается чувство тревоги и безнадежности. Не может мир быть столь плох, пока в нем существует любовь, а облако любви окружало двух друзей яркой пеленой.
И тут на глазах у всех в небе засверкала яркая точка и понеслась к земле, издавая свистящий звук.
- Это что еще такое? – Забеспокоилась женщина. – Что-то за дом упало, нужно сходить посмотреть. Вы, ребята, пока играйте, а я скоро вернусь. – Светлана бегом направились к месту падения.
Обогнув угол избы, она резко остановилась. На песке у двери амбара копошилось что-то очень маленькое и пушистое, издавая писк отчаянья.
- Ричи! Ричи! Ты где? Я тебя видел, выходи, выходи, пожалуйста, - жалобно попискивало нечто несуразное.
- Это еще кто? – удивилась Светлана.
- Тёпа я, Тёпа… Не видишь что ли? – защебетал новый гость. – Куда ты спрятала Ричарда? Я знаю, он у тебя.
- Ты случайно не собаку ищешь? – ошарашено поинтересовалась женщина.
- А кого же еще? Конечно, собаку, - отозвалась мелочь, явно готовясь броситься в бой. Темно рыжие волосенки смешно топорщились в разные стороны, но особенное внимание привлекала белое пятнышко в середине лба.
- Ты совсем очумел! – перепугалась женщина. «Не дай бог, убьется, - мелькнуло у нее в голове, - Тем более такой симпатяга». - На лужайке твой Ричи, на лужайке, - махнув рукой в нужном направлении, сообщила женщина. – Давай, я тебя донесу, ты до вечера туда не дойдешь.
- Кто? Я? – отозвался Тёпа. – Попробуй, догони. – И, подпрыгивая, он смешно засеменил короткими лапками.
«Что за чудо? – не могла понять женщина, - На крысу, вроде, не похож, хвоста нет и выглядит поприличнее, особенно хороша звезда во лбу».
Зверек упорно продвигался в нужном направлении, путь давался ему нелегко, он то бежал достаточно быстро по ровной травиной подстилке, то смешно пробирался сквозь не самые густые заросли, но сдаваться явно не собирался. «Устанет, бедненький», - волновалась Светлана, но предлагать свою помощь больше не решалась.
Достаточно быстро они добрались до нужной лужайки, Тёпа словно сурок встал на две лапы и принялся изучать окрестности.
- Вон он, - прощелкал он, и выражение удовлетворения и счастья расплылось по его мелкой морде. – А что за зверь с ним?
Не страшно, Ричард меня в обиду не даст. - И опустившись на четыре лапы, он засеменил к другу.
- Ричи! – пискнул Тёпа в метре от кота, и тот в ужасе отпрыгнул.
- Это что еще за крыса? - буркнул Данила, недобро посматривая на нового гостя. –
- Я не крыса, - пискнуло лохматое создание, - Я Тёпа…
- Бог мой, а ты то как тут оказался? – удавился Ричард, - Тоже с нами решил уйти?
- Время мое пришло, и отблески света осветили тебя. Как-то не хочется одному бродить в мире мертвых, и я прыгнул…
- Ричи, ты хочешь сказать, что эта крыса твой друг? – Возмущенно прервал Тёпу кот.
- Я не крыса, а морская свинка, - возразил зверек. – И меня мамка любила, правда, Ричи?
Пес переводил глаза с кота на морскую свинку, размышляя как бы не обидеть никого из своих друзей.
- Да, Даня, этот тоже наш, ты его не застал, а я вначале очень хотел показать ему кузькину мать. Но делать нечего, постепенно привык, только завидовал очень, когда он часами у мамки по рукам ползал, так хотелось хоть на время стать карманной собачкой. Не переживай, хлопот с ним никаких, он свое место знает, тем более втроем веселее будет.
- Думаешь? – с явным сомнением откликнулся кот, приближаясь к морской свинке. Тот чуть-чуть напрягся, но продолжал доверчиво заглядывать коту в глаза.
- Не воняет, - понюхав Тёпу, сообщил кот. – Но на крысу чертовски похож.
Тёпа осторожно подобрался к коту и ласково лизнул его хвост.
- Оно еще и лижется! – запаниковал Даня, отпрыгивая. – Терпи, друг, - принялся успокаивать его Ричард, - Характер у него положительный, не гавкает, не кусается, терпеть можно. И хочу тебе сказать, поговорить с ним порой интересно, он по натуре философ.
- Какой к черту философ? – вновь возмутился кот. – У него черепушка слишком маленькая, явно мозгов не хватает.
- Зря ты так, - откликнулся Тёпа, - У вороны тоже голова маленькая, а считается самой умной птицей, я по телевизору видел. Одна из них даже сноуборд освоила, а другая компьютер.
Кот, слушая свина, удивленно хлопал глазами. – А когда меня гладишь, - продолжил Тёпа, - Успокаиваешься и понимаешь, что мир добрый и теплый, если, конечно, не биться об стену и не прыгать с балкона.
Кот смешно икнул. – А ты откуда знаешь? – возмутился он.
- Я там с мамой гулял, у нее на руках, и хотелось мне до листочка добраться, но удержал я себя. Жизнь она дороже, чем листочек, - без тени сомнения заявил свин. – Или птичка… - И он перевел взгляд на кота, тот явно смутился.
- Да, прыгнул, да, упал, но ничего страшного не случилось. Зато испытал чувство полета. Тебе то откуда знать, каково это…
- Да, летать я не летал, я только любил маму и тебя Ричи, - Тепа посмотрел на собаку, - И по мне на руках у мамы – самый чудесный полет… Глаза закрываешь, и кажется, что паришь в небесах.
- Согласен, - склонив голову, признался кот. – Особенно, когда она за ухом чешет, а ты урчишь как глупый котенок.
- А я мало на руках сидел, большой очень, - скуля, заявил пес, - Мне и рядом хорошо было, - и он по-детски расплакался.
- Все, ребята, хватит нюни распускать! – неожиданно заявил Тёпа, - Мы знаем, зачем тут собрались, и давайте вести себя по-мужски.
У кота от неожиданности глаза выкатились из орбит. – Ну, ты молодец, парень, уважаю, - заявил он, и лизнул свина в морду.
- А я что тебе говорил, - одобрительно хмыкнул Ричард, осторожно касаясь языком Тёпы, там где по собачьим понятиям у того должен быть хвост. – Втроем перезимуем, тем более, ты говоришь, и Чарлик тут, он то один, скучает, небось, по своим.
- И не говори, - откликнулся Данила.
- А кто это? – не понял Тёпа.
- Не переживай, познакомлю, - отозвался Ричард.
Очарованная Светлана переводила взгляд с одного гостя на другого, столь разных и столь симпатичных, ей так хотелось побыть в кругу этих милых созданий, но она понимала, что вынуждена будет с ними расстаться.
- Ну что, встретились? – неожиданно услышала она за спиной голос М;рана
- М;ран, миленький, прошу тебя, пусть они еще тут побудут, я словно заново родилась.
- Я то не против, но вот Ричарду пора.
- Это куда мне пора? – Недовольно поинтересовался пес. – Никуда я отсюда не пойду.
- Я предлагаю тебе новую жизнь, человеческую жизнь. Ты хоть и жил иногда как собака, но чаще как человек, помнишь как тебя все уважали и любили? И сегодня ты можешь вернуться в мир живых человеком. Помнишь, когда ты уходил, у тебя рюкзак на спине был?
- Помню, - с некоторым сомнением откликнулся пес.
- В этом рюкзаке ты нес то добро, что подарил людям, и их любовь… Она всегда будет с тобой, а ты можешь вернутся и прожить новую жизнь…
- А я увижу свою хозяйку? – прервал его Ричард.
- Скорее всего нет…
- Ни за что! Я буду жить здесь и ждать ее, мы должны быть вместе. Жизнь без нее мне не нужна…
- И мне! – заявил Данила.
- И мне! – заявил Тёпа.
- Все, ребята, сдаюсь, - рассмеялся М;ран, поднимая руки вверх. – Топайте себе за холм, вас там ждут, и приятных вам снов.
Охота
- Боже! Где я!? – Запаниковала Светлана.
Мгновенье назад в полудреме она сидела в теплой избе, а сейчас попала в заснеженный лес. Серые тучи сыпали тяжелые снежинки, и они все плотнее укутывали замерзшую землю. «Наверно, сон, - подумалось Светлане, - Холода я не ощущаю, точно, сон». Она осмотрелась вокруг, и решила, что ей приснился сибирский лес, заваленный упавшими деревьями и укрытый глубоким снегом.
Ни тропинки, ни следа человека углядеть не удалось, заснеженные лесные дебри давили своей монументальностью на городскую натуру Светланы, внушая опасения, что помощи ждать неоткуда. Единственное, внушало оптимизм, что сон есть сон, и всегда можно проснуться.
Вдалеке зачирикала невидимая птица, и Светлану обуял восторг, что тишина наконец-то раскололась. Она подставила руку ладонью вверх и поймала несколько снежинок. Ощущение влаги на ладони вызвало панику. До женщины начинало доходить, что возможно сон не настоящий, а она реально в лесу.
Тут послышался собачий лай, хруст ветвей…
Звуки приближались, и скоро невдалеке мужской голос окая произнес: - Скоро дойдем, Иваныч. Берлога где-то тут. Видишь, хозяин ветвей натащил? Я зарубку на дереве сделал, чтобы не шарить по округе. – Мужчина замолчал, он явно искал свою метку. По хрусту веток становилось понятно, что путники совсем рядом.
Светлана воспрянула духом, раз в лесу есть люди, все не так уж и плохо.
Буквально через пару минут сквозь просветы в буреломе показались двое мужиков на снегоступах, одетых в длинные, теплые, явно заношенные полушубки. Они осторожно пробирались между деревьями и завалами. На плечах у обоих болталось оружие. «Карабины, - решила она, - Поохотиться ребята решили».
Обрадовавшись появлению живых людей, Светлана бегом бросилась им навстречу. Женщина не думала во что она одета, как выглядит, проваливаясь босыми ногами по колено и глубже в снег, она устремилась к людям.
- Здравствуйте! – Радостно приветствовала она охотников, но те, казалось, ее не замечали. Решив, что ее не видно в снегу, Светлана забралась на поваленное дерево и радостно закричала: - Привет! Как я рада вас видеть!
- Иваныч, вот зарубка, - обрадовался тот, что помоложе, не замечая постороннюю, – А вот берлога.
Женщина спрыгнула с бревна и, застревая в снегу, метнулась к мужчинам. Схватив Иваныча за воротник полушубка и почти уткнувшись ему лицом в грудь, она выпалила: - Посмотри на меня! Посмотри! Вот же я! – Только собака посмотрела в ее сторону и с угрозой зарычала.
- Видишь, и Шарик почуял, - продолжал гнуть свою линию молодой.
- Да, Леха, похоже на то, и вон «чело». – Указывая рукой на темное отверстие в белом покрове, откликнулся Иваныч. – Ты Шарика пока придержи, карабины зарядить надо, ветки вокруг обломать, а то подымет зверя, а мы с тобой пустые, и придется на дерево лезть, шкуру спасать.
- Фу, Шарик! Фу! – Заорал Алексей на собаку, накидывая веревку на шею и оттаскивая в сторону. Та притихла, продолжая неодобрительно поглядывать на Светлану.
Той стало плохо до одури, она, конечно, слышала про приведения, но представить себя в такой роли отказывалась. Махнув на все рукой, она отошла от охотников и в прострации уселась на то же дерево, где еще минуту назад прыгала от счастья.
Мужчины занялись делом. Они сняли с плеч оружие, достали большие, красные патроны, и принялись запихивать их в ружья.
Затем Алексей достал из рюкзака топор и лихо принялся расчищать ближайшее пространство. Второй в это время утаптывал снег.
- Степан Иванович, ты сколько медведей завалил? – поинтересовался молодой. – Много, много, - отозвался другой. - Хватит лясы точить, скоро солнце взойдет, а мы еще даже не встали. Сам знаешь, темнеет в наших краях на раз, два, так что, давай, начинать.
Ты иди к берлоге, встань чуток в стороне и трави Шарика, а я тут буду, и когда косолапый выскочит, влеплю ему, гаду, пулю в лоб.
Светлане ни разу в жизни не доводилось видеть охоту, тем более на медведя, и заинтересованная, она наблюдала за охотниками. За себя она больше не беспокоилась, что ей бестелесной будет, а вот судьба парня и мужчины вызывала у нее опасения.
- Пора, - распорядился тот, что постарше. – Веди Шарика. Он у тебя притравлен?
- Мы в первый раз… - Смутился парень.
- Ничего, у лаек в крови медвежья охота, - поддержал мужчина Алексея. - Брехать, дело не хитрое, а ты не лезь поперек, а то всажу заряд в тебя. Все, пора.
Алексей подвел собаку к дырке и приказал: - Шарик, фас! Фас!!!
Лайка, учуяв медвежий дух, залилась громким лаем. Лапами она разрывала отверстие, засовывала туда морду и отскакивала, продолжая брехать. Так продолжалось какое-то время.
- Нет, не желает вставать, возможно медведица с медвежонком, - где-то через час сделал заключение Иваныч. – Давай, Леха, сруби тот ствол, - указал он на тощее, чахлое деревце, - Поможем ему проснуться. А то надолго застрянем.
- А Шарик? – растерялся Алексей.
- Пусть брешет, что ему будет,… холодно, хозяин спит.
Парень схватил топор и двумя ударами свалил ствол. Быстро очистив его от веток, он подошел к берлоге.
- Тыкай! Тыкай! Что стоишь, смотришь? Надо его оттуда достать! – Собака продолжала облаивать берлогу, но поведение ее не менялось. Чувствовалось, медведь не желает разбираться с обидчиками.
- Стоп! – Раздался твердый голос, и к месту событий подошел еще один человек. Его светлая дубленка, такого же цвета валенки и меховая шапка выглядели значительно богаче, чем у тех двоих.
- А ты, мил человек, что тут делаешь? Без ружья… - удивился Иваныч, - В наших краях без оружия никак нельзя.
- Мужики, там медведица с двумя медвежатами. Не губите безвинные души, - неожиданно попросил пришлый.
- Ах, так ты из этих,… из зеленых, - фыркнул Алексей, - Пошел к черту! Не мешай людям делом заниматься.
- Подожди, - прервал его Иваныч, подходя к мужчине в дубленке. – Откуда, дед, знаешь, что медвежата?
Светлана слышала их и видела, голос вновь прибывшего казался ей знакомым. Она подошла поближе и от удивления открыла рот. Перед ней был М;ран. Его белую бороду невозможно было ни узнать.
- Знаю, парень, знаю, и напарнику твоему скажи, старость уважать надо.
- Извини его, молодой, глупый еще, тем более первый раз на дело пошел.
Да, Леха, видно, не судьба тебе медвежатины попробовать…
- Да, жрал я эту медвежатину, - зло выплюнул молодой, - Так хотелось самому зверя завалить… И Любка смеется, говорит, что охотник хреновый. Нет, Иваныч, давай, шуганем его, иначе мне жизни не видать, зачмурит баба…
- Не волнуйся, - прервал его напарник, - Я ей такого наговорю, что она с тебя пылинки сдувать будет. Тем более неделю назад я шатуна завалил, и тебе, и мне хватит, отнесешь ты своей Любке медвежатинки, пошли, паря. Старик правильно говорит, малых обижать нельзя, не простит нас лес, подкараулит где-нибудь и зашибет.
Ты думаешь с Дмитричем в прошлом году, что случилось? – Молодой непонимающе посмотрел на напарника. Тот продолжил: – Он медведицу завалил, а там медвежонок оказался. Собаки его на раз, два порвали. Так через месяц шатун у него корову в амбаре завалил. Дмитрич сбесился и по следам за ним в лес. А лес его не пустил. На входе нарвался на стаю волков, голодных, злых. Все патроны расстрелял, а те его все же достали. Даже топор не помог. Когда такое бывало в наших местах? Так что пошли, паря, не стоит совать голову в петлю.
- Жалко, - отозвался молодой. – Ладно, пошли. Мне бабка в детстве тоже страшилку про брата своего рассказывала, как за ним медведь ходил, пока не заломал. Брат ее медведицу с медвежатами разорил, а папаша-медведь отомстил. К черту, пошли…
Мужики быстро собрали вещички, одели снегоступы и бывали таковы.
Светлана слушала и смотрела, не решаясь напомнить о себе. Но когда охотники скрылись в чаще, она бросилась к М;рану.
- Так вот ты где пропадаешь! Человеком заделался, а я как приведение по миру шарю! И охоту не дал досмотреть, пень старый!
- Посмотреть хотела? Ну так смотри, - жестко отозвался М;ран.
И тут же Светлану окутал ледяной ветер, швыряя в лицо снежную крупу. В трех метрах от себя она увидела здорового, светловолосого парня с рогатиной в руках и с топором за поясом, опоясывающим длинный меховой полушубок, явно скроенный из медвежьей шкуры. Такая же медвежья шапка валялась рядом, чуть ли ни под ногами, прикрытыми то ли сапогами, то ли валенками из грязного меха. Рядом с охотником бешено лаяли две огромные собаки, чем-то похожие на лаек, но значительно больших размеров. Третья бегала вокруг, периодически подбегая к собратьям. Заливаясь яростным лаем, псина на мгновение засовывала голову в берлогу, а затем отскакивала назад.
- Найда, давай, давай! Гони его из берлоги! – кричал светловолосый.
Светлана оцепенела, у охотника не было ружья, и его лицо казалось ей явно знакомым, но испугаться за его благополучие она не успела. Как по мановению волшебной палочки она оказалась в берлоге, где медведица в панике прижимала к себе двух махоньких медвежат. Они жалобно попискивали от страха, все сильнее и сильнее прижимаясь к матери. Зверь никак не отреагировал на появление то ли духа, то ли приведения. И тут женщина увидела, как острый ствол тыкает медведицу в морду. Та заревела. Лай собак, крики охотника, рев медведицы, писк медвежат превращали картину в фантасмагорию.
- Я с ним разберусь, - услышала Светлана и к своему удивлению поняла, что глухим, с нотками отчаянья голосом говорит медведица. Зверь явно злился и боялся, боялся за своих деток, и потому старался как можно спокойнее объяснть медвежатам, что нужно делать. – Нури и Сим, я пойду на охотника, отгоню его, а вы выберетесь с той стороны, - медведица махнула лапой в противоположном от лая направлении, - Там есть проход, когда все сделаю, я вас догоню. Но бегите быстро, собаки не сразу поймут, что случилось, и будут защищать хозяина, а вы бегите, найдите убежище и спрячьтесь. Здесь поблизости есть нора большой кошки, она пустая. Сидите там и ждите меня. Поняли? – Медведица посмотрела на своих детушек и со стоном прижала к себе. – Не бойтесь, маленькие мои, все будет хорошо.
Лай собак становился все яростнее, одна из них почти заскочила в берлогу, но тут же выскочила, напугав малышей до жути. От страха они расплакались во весь голос. Медведица поняла, что нельзя больше ждать, нужно спасаться.
Шум, крики, ужас медвежат поразили Светлану в самое сердце. – Все, хватит! Я не хочу больше этого видеть! – Заорала она, но было уже поздно.
Медведица громко зарычала, и вскочив чуть ли ни во весь рост, так что ветки берлоги полетели в разные стороны, бросилась в сторону охотника. Последним ее криком было: - Бегите, мои малыши! Спасайтесь! – И она ринулась в бой.
Один из медвежат в панике забыл, что велела мать, и выскочил следом за ней.
Охотник принял медведицу на рогатину. Пара собак начали рвать ее, помогая хозяину, а одна, рыча, набросилась на детеныша. Шерсть, кровь полетели в разные стороны. Страшный крик малыша заставил мать потерять голову, она надавила на рогатину всем телом и острые края вошли в ее плоть. Заорав от дикой боли, медведица пошатнулась, а охотник только этого и ждал. Вытащив из валенка или того, что похоже на валенок, острый длинный нож, он метнулся к медведице и воткнул ей лезвие прямо в сердце.
Рев смертельно раненной матери заставил второго медвежонка опомниться. В панике он выскочил из берлоги в нужном направлении, и собаки в запале его не заметили. А его братика или сестренку огромный пес уже растерзал. Меховое тельце малыша лежало рядом с поверженной матерью, а собаки громко лаяли от восторга, празднуя свою победу.
Светлана видела, как спасшийся медвежонок с трудом пробирается по заснеженному лесу, то обходя поваленные деревья, то с опаской перелезая через них и шлепаясь в снег, и снова продвигается в нужном направлении. Страшный холод уже начинал доставать медвежонка, но он не сдавался. «Мама велела, так тому и быть! - стучало у него в мозгу, - Нури, бедненькая, не туда побежала… Как они там? Холодно… Нужно идти».
Наконец, медвежонок обнаружил припорошенный снегом лаз. Осторожно, принюхиваясь как большой, он залез под корягу дерева.
- Мамочка, я нашел! Ура! Я нашел, - обрадовался Сим. – Приходи скорее!
Свернувшись калачиком, он постарался найти самое теплое местечко, но мамы не было. Отсутствие теплого живота и вкусного молока не давали согреться. – Нури, где ты? –плакал он. – Вдвоем было бы теплее. – Ненадолго он забылся беспокойным сном. Но и во сне он продолжал искать грудь мамы, ерзал, почавкивал, скулил. Малыш чувствовал себя одиноким и всеми покинутым. – Кушать, кушать, - уговаривал он ледяную землю и холодные стены, пытаясь когтями вырвать промерзший стебелек. Лапки не очень слушались, но через некоторое время он радостно засунул травинку в рот, и принялся сосать ее с превеликим удовольствием.
В том ужасе, что разворачивался у нее на глазах, Светлана чувствовала свою вину. Зачем она попросила М;рана? Страшная смерть матери и медвежонка ужаснули ее своей несправедливостью. Ведь они ничего не хотели, ни на кого не нападали, медведица спала и растила своих малышей. А теперь единственный выживший гибнет у нее на глазах от голода и холода. Она бросилась к малышу, желая согреть его своим телом, но он ее даже не заметил. К ужасу и отчаянью Светланы оказалось, что тела у нее по прежнему нет, и подарить медвежонку хоть толику тепла и заботы она не могла. Чувство собственного бессилья добило женщину.
В одиночестве, дрожа от холода медвежонок провел день и всю ночь, а на утро, теряя последние силы и остатки тепла, выбрался из норы. Рассвет уже наступил, и вид холодного, зимнего солнца обрадовал малыша. Ему показалось, что такой красоты он не видел ни разу в жизни.
- Теперь мамочка, точно, найдет, - решил он, - Я, видимо, перепутал нору, а она бегает, волнуется, ищет меня. – Свернувшись калачиком, он приготовился ждать. Самому идти на поиски не хватало сил, но ощущая как холод пробирается сквозь теплую шубку, он решил попытать счастья и, собрав всю волю в кулак, встал и отправился на поиски семьи.
Поплутав, он обнаружил свои следы, снег их припорошил, но запах подсказал правильное направление. Решив начать с самого начала, он отправился на поиски берлоги. Скорость передвижения сильно отставала от вчерашней, и лишь часа через два медвежонок увидел родную берлогу.
- Ура! – закричал он и побежал как можно быстрее. Обогнув бывший дом, Сим замер потрясенный. Красный от крови снег, клочья шерсти ужаснули звереныша.
Он рычал, скулил, царапал когтями кровавые льдинки, но горе не отступало. Обессилев вконец, он подошел к разрушенной берлоге и, задрав мордочку вверх, попрощался: - Мамочка, Нури, прощайте… – Голодный, ослабевший малыш замер без движения, и мороз быстро заковал его тело в лед.
Светлана плакала, плакала без удержу, кляня все на свете и себя в первую очередь.
- Все, успокойся, - Услыхала она и осмотрелась. Опять изба, опять тишина и покой, а там замерзал медвежонок.
- М;ран, прошу тебя, - как никогда проникновенно обратилась она к старику, - Сделай хоть что-нибудь. Я никогда себе не прощу их смерти, ради Бога, спаси малыша…
- К сожалению, он умер очень давно, и я ничего не могу сделать. Ты ведь поняла, что парнем с рогатиной был я?
- Мне все равно, - продолжая всхлипывать, отозвалась Светлана. – Если бы я не попросила, с ними бы ничего не случилось.
- Поверь мне, ты, просто, смотрела, как я давным-давно разорил медвежью берлогу и за свою вину сотни лет плачу свой долг. Сим частенько является ко мне ночами и просит позвать маму. Ему так хочется тепла и молока, а я чувствую себя чудовищем и последним негодяем… Был бы живой, наложил бы на себя руки, а теперь стараюсь помочь безвинно убиенным. Сегодня, в первый раз за это пр;клятое время, что я несу свой крест, мне удалось защитить медвежью семью. Не спрашивай как, сам не понимаю, но на какое-то время я почувствовал себя человеком во плоти,… и у меня все получилось.
- Бедненький, - вырвалось у Светланы. Она видела муку на лице старика, выражение его глаз выдавало плохо контролируемое непонимание происходящего. Желание хоть как-то поддержать страдальца и, просто, поблагодарить за его действия в лесу, заставило женщину схватить руку мужчины и прижать к губам, - Спасибо, что ты остановил охотников и спас медведицу с медвежатами. – М;ран привлек женщину к себе и поцеловал в щеку. К ее собственному удивлению она почувствовала поцелуй.
- Как же все чудно у нас… - Отреагировала она, не в силах скрыть удивление, и тут неожиданно вновь оказалась у той же берлоги, где видела Иваныча и Алексея, но место выглядело совсем иначе.
Снег явно начал отступать, там и сям образовались прогалины, солнышко освещало глухую чащу леса ярким, теплым светом, пуская солнечных зайчиков в подтаявших лужах. А затем на глазах Светланы огромная медведица, раскидывая припорошенные остатками снега ветви, выбралась наружу, огляделась по сторонам, глубоко вздохнула, порыкивая, и, зацепившись когтями за ствол сосны, потянулась с огромным удовольствием. Еще раз принюхавшись и не обнаружив опасности, она обернулась к берлоге и позвала: - Мальчики, идите сюда, весна пришла, пора просыпаться, сил набираться. – В ответ на призыв матери показалась мордочка медвежонка. Яркие лучи солнца заставили его сощурить глазки, и испуганный он вновь скрылся в берлоге. – Вылезайте, вылезайте, бояться нечего.
Наконец два малыша осмелились покинуть убежище. Первого, самого смелого, мать подхватила лапами, подняла и прижала к груди. – Хорошо-то как, - вырвалось у нее. - Самую трудную зиму мы пережили, живы, здоровы,… что еще надо. – Медведица ласково чмокнула сына в лохматую мордочку. Тем временем второй малыш обхватив лапками лапу матери, замер, с восторгом знакомясь с прекрасным, удивительным миром, что отныне будет его домом. Наконец, взгляд его упал на слабенький зеленый росток, что уже потянулся в сторону тепла и солнца. Медвежонок тут же отпустил лапу матери и крадучись приблизился к такой интересной штуковине. Осторожно вытянув лапу, он посмотрел на мать. – Рви ее, рви. Это крапивка, она сладкая и вкусная, съешь ее, моя радость, - посоветовала медведица, по-прежнему прижимая к груди другого медвежонка.
Вид счастливого медвежьего семейства вызвал слезы умиления на глазах Светланы. Ей казалось, что и мать, и медвежата восторженно улыбаются просыпающемуся лесу, весне, солнцу и радуются, что они живы и будут жить.
Спасибо М;рану.
Лебединая песня
Светлана пулей выскочила за дверь. Она так давно не слышала шума крыльев, а тут, была готова поспорить на что угодно, звук явно исходил от птицы, ее крыльев.
Она не ошиблась, над лужайкой летала огромная, по ее понятиям, черная птица. Женщина испугалась, решив, что черный цвет – признак явно чего-то плохого, но, присмотревшись, поняла, перед ней лебедь, прекрасный черный лебедь с длинной изогнутой шеей.
Заметив ее, лебедь поприветствовал ее звонким криком, а затем начал резкое снижение. Попытка погасить лапами скорость о траву птице не удалась, перевернувшись несколько раз через голову, она наконец замерла на земле.
Решив, что гость переломал себе крылья, шею и все остальное, Светлана бросилась к пострадавшему.
- Ты жив? – упав перед ним на колени, поинтересовалась женщина, и обомлела, ярко оранжевые глаза смотрели на нее с явным непониманием, зычно крикнув, лебедь пребольно ущипнул ее за руку.
А она-то, глупая, пыталась помочь ему встать.
- Ты что, очумел? – оттолкнув красный блестящий клюв, возмутилась женщина.
- Тихо, Светлана, тихо, - остановил ее, вдруг, оказавшейся рядом, М;ран. – Посмотри, он теплый, живой, и явно залетел сюда по ошибке. – Светлана обомлела. Только сейчас она поняла, что почувствовала щипок, и продолжает ощущать тепло исходящее от птицы. – Но я то не живая, почему мне больно?
- Кто его знает, так надо… Как тебя, красавца, зовут? – обращаясь уже к лебедю, поинтересовался М;ран, но ответа получить не успел, откуда-то с небес раздался душераздирающий крик, и буквально через мгновение в метре от птицы рухнуло что-то еще. Мужчина и женщина остолбенели, рядом лицом в траве лежало тело, одетое в джинсы и пыльную майку. По его габаритам становилось понятно, либо это очень субтильная женщина, либо ребенок.
- Час от часу не легче, - вырвалось у Светланы. Она бережно его перевернула свалившегося, и на нее уставились очумелые глаза мальчишки лет десяти - одиннадцати. – Господи, только ребенка нам еще не хватало, - вырвалось у Светланы.
Лебедь тоже пришел в себя и, поднявшись на лапы, пошел в атаку на мальчишку. – Что ты сделал с моей Любавой, малявка? – Агрессивно закричала птица, распушила перья, захлопала крыльями и, вытянув шею, постаралась дотянуться клювом до лица парнишки, не переставая при этом обзывать его дурными словами. – Отвали от меня, - заорал тот, пулей вскакивая на ноги и намереваясь посильнее пнуть птицу.
- Стоп! – Скомандовал М;ран. – Предлагаю для начала всем успокоиться, а не то мы уйдем, и деритесь тут, хоть до смерти.
- Где я? – оглядываясь по сторонам, ошарашено поинтересовался паренек.
- На том свете, - отозвалась Светлана, решив сразу расставить все точки над и.
- Ага, так я тебе и поверил, - хмыкнул тот. – А вы местные приведения, и эта курица говорит человеческим языком. Не держите меня за идиота, - засунув руки в карманы, нагло заявил парнишка.
- Всё, мы уходим, лебедя забираем с собой, пока ты ему крылья не переломал, - заявил М;ран, - А тебе, парень, нужно прийти в себя и решить, как себя дальше вести.
Пошли, - обратился он к птице, и странная процессия направилась в сторону дома.
Первым неуклюже переваливалась птица, следом, стараясь не наступить ей на лапы, мелкими шажками передвигалась Светлана, последним не спеша шел М;ран. – Эй, стойте, - запаниковал паренек. – Не оставляйте меня одного, - взмолился он, но его слова остались без ответа. – Вы не имеете права! – Взъярился он, и то ли от страха, то ли от злости слезы брызнули у него из глаз. – Я ведь ребенок! – И он бегом бросился вдогонку. Догнав старика, он дернул его за руку и в панике закричал: - Я к маме хочу!
- Вы идите, - обращаясь к Светлане, предложил М;ран, - А нам нужно побеседовать.
- Нет уж, стойте, - не согласился мальчишка, - Я тебя знать не знаю, и не хочу оставаться один на один с незнакомым мужчиной, и твоя борода не поможет, «седина в бороду, бес в ребро», как мамка говорит. Откуда я знаю, что у тебя на уме.
- Успокойся, - остановила Светлана непрерывный поток слов. – Во-первых, не тыкай старшим, а во-вторых, как тебя, грубиян, зовут?
- Валька, - буркнул мальчишка, с недоверием зыркнув на женщину. – Только учтите, я про тот свет байкам не верю, верните меня домой, а то мамка вам такое устроит, мало не покажется.
- Иди, иди, куда хочешь, тебя никто не держит, - недовольно отозвалась Светлана. – Нам с тобой тоже возиться не хочется, тем более тут полные непонятки, в мире теней живая птица завелась. И как ее угораздило?
- Я за Любавой прилетел, - откликнулся лебедь. – Верните мне ее, и мы тут же уйдем.
- Ха, - отозвался Валька, - Твою подружку Колька пристрелил, у его брата завтра свадьба, и ему на стол лебедь был нужен. Ты то упорхнул, хоть Колька тебя веслом огрел, а у нее не вышло.
Лебедь вытянул шею и от горя заголосил во все горло, размахивая крыльями и стеная все громче и громче. – Ты чего так разорался? - отпрыгивая в сторону, испуганно спросил Валька.
- Любава… Любава… Жизнь моя… - стенала птица. – Зачем? Зачем?.. Такую молодую, красивую… Тебе только жить и жить, за детушками нашими ходить и любоваться чудесным миром…
- Успокойся мой хороший, успокойся, - склонившись над лебедем, принялась утешать его Светлана, - Мы что-нибудь придумаем. – Но тот как будто ее не слышал. Он оттолкнулся посильнее от травы короткими лапками с перепонками и, смешно ими семеня, переваливаясь с боку на бок, побежал, размахивая крыльями. Через несколько метров ему удалось посильнее оттолкнуться от земли и взмыть вверх.
Черная точка быстро уходила в небо. Старик, женщина и мальчишка стояли, задрав голову. На несколько мгновений они потеряли его из вида, но громким, полным отчаянья криком, он вновь себя обнаружил.
- Господи! Что он делает! – Заволновалась Светлана. Птица, сложив крылья, камнем падала вниз, призывая во весь голос: - Любава! Любовь моя! Не бойся, я иду к тебе! Мне без тебя не жить… – Голос лебедя звучал как арфа, он был могуч и прекрасен, но нотки отчаянья разрывали души людей, наблюдающих ужас самоубийства.
- Стой! – Закричал М;ран. – Клянусь, я верну ее тебе! Стой! – Но птица не обратила никакого внимания на слова старика и стремительно неслась к земле. Светлана, не желая видеть происходящего, ладонями закрыла глаза, и, вдруг, откуда не возьмись, зазвучала нежная, переливистая трель лебединой песни: - Лыбедь мой! Лыбедь! Я тут! Я прилетела на зов твой!
- Любава! – крикнул лебедь и изо всех сил замахал крыльями, уходя в последнее мгновенье от столкновения с надвигающейся землей. – Любовь ты моя! – Крикнул лебедь, делая вираж вокруг своей подруги.
Люди несколько минут наблюдали прекрасный небесный танец, с восторгом вслушиваясь в упоительную песню любви.
- Господи, что же теперь будет, - вырвалось у Светланы. – Она же погибла… - Шепотом добавила она.
- Психованная птица, - констатировал факт Валентин. – Дурак! Чуть из-за бабы не убился. Другую нашел бы, и жили припеваючи.
- Глупец, - разлепил губы М;ран. – Жить он может только с ней, лебедь – не человек, и любит один раз в жизни.
Мальчишка явно смутился, но простота мироощущения позволила тут же растоптать все сомнения – И что же он теперь с приведением будет жить? – Выпалил он через мгновение.
- Приведение у нас ты, - отозвалась Светлана. – Черствое, грубое и жестокое…
- Не ври, тетка! – Зло крикнул мальчишка, ударяя себя кулаком в грудь. Но ни звука удара, ни его ощущения он не испытал. На мгновение Валька застыл с прижатым к впалой груди кулаком, а затем, с трудом осознавая непоправимое, по-детски глупо расплакался, растирая ладошкой слезы по лицу.
- Не хочу… Не хочу… Не хочу… - Безостановочно повторял он.
- Как же тебя, парень, угораздило? – Смягчилась женщина. М;ран тем временем отошел и со стороны наблюдал за происходящим, чаще посматривая на лебедей, продолжавших ворковать в небесах, чем на отчаявшегося мальчишку.
- Мы поехали на охоту… Колька сказал, что из ружья даст стр;льнуть, если я у отца лодку выпрошу. Ну, а я просить не стал, папка бы, точно, не дал, но он в город уехал, ему для мотоцикла какая-то хрень понадобилась, а мать с утра в коровник ушла, вот я лодку и спер, думал, успеем. Успели, черт побери!
Колька старше меня на три года, и обещал еще деньжат за лебедей подкинуть,… так хотелось велек купить.
Я еще на прошлой неделе присмотрел, где у них гнездо, - парень посмотрел вверх, в сторону счастливой пары.
- Сначала все шло хорошо, этот олух, - вновь кивок в сторону лебедя, - Как нас увидел, решил защищать гнездо, батяня-комбат, черт его побери. Но Колька так его веслом шмякнул, что он тут же скуксился. Мы его подобрали и в лодку затащили. Надо было, дуракам, шею свернуть и домой возвращаться, а мы решили, и так дохлый. Захотелось еще хоть одного добыть, и в ресторан свезти. Говорят там за лебедя бабла немеренно отваливают. – Парень замолчал на мгновенье, растер грязной рукой слезы по лицу, вздохнул горестно и продолжил: - Искали мы, искали, но гнездо так и не обнаружили, и на берегу, и в плавнях искали, а толку чуть. Когда вернулись в лодку, дохляка и след простыл, очухался и свалил. Тут уж совсем мы завелись, лопухнулись как дураки. Решили траву поджечь, дым их, точно, из плавней выгонит. Колька мне велел идти, он стрелять умеет, и попадет, когда краля этого недоумка выпорхнет. Ну я и пошел… - Лебедь грозно зашипел на мальчишку. – Тихо, тихо, пусть договорит, - поглаживая его, попросила Светлана, а Валька тем временем, показав птице кулак, продолжил: - Отошел я от берега метров сорок, несколько спичек поджог, бросил, подождал пока трава примется, она сухая была, дождей уже месяц как не было, вот она и вспыхнула как бумага, я и побежал к Кольке. Он ружье приготовил, сидит, ждет. И тут подруга этой курицы начала орать во все горло, дым на нее гонит, ветер с поля, это она птенцов, как оказалось, звала. Штук пять за ней выскочило, а она к нам, типа внимание от потомства отвлекает, кружит вокруг, крыльями машет, орет, папашу зовет, а он, сука, попрятался.
Колька целился, целился, а она мечется как сумасшедшая, аж от берега пришлось отгребать. А дым все сильнее и сильнее, ни фига не видно, Колька как-то поймал ее на мушку и жахнул,… но видимо не до смерти. А эта паскуда решила в дыму спрятаться, к берегу ломанулась и там грохнулась. Место мы вроде приметили. Колька лодку к берегу подвел и начал меня на берег толкать, а там огонь, дым… Я не хотел, а он говорит, что всем парням расскажет, какое я трусло, и мне проходу не дадут, заклюют, гады. Тем более говорит, вода рядом, если, что прыгай в воду, и торопит, гад, торопит, мол, птица сгорит, и крест на охоте придется ставить, а брат его не простит, и ружья мне не видать как своих ушей.
Делать нечего, пришлось идти. В плавнях еще ничего было, а дальше дымина непроглядная, мне бы, дураку, хоть мокрой майкой морду замотать, но умная мысля приходит опосля, надышался я этой гадостью, видеть ничего не вижу, слезы из глаз катятся, а дальше ничего не помню…
Рассказывая, Валентин не заметил, как птицы спустились на землю, и лебедь, тяжело вздохнув, продолжил его рассказ: - Очухался я лодке, думал, шею сломали, но нет, как-то через борт перевалился, в воду упал и попробовал до Любавы с детишками добраться, а сил не хватает. Теченье у нас сильное, вот оно меня вниз и снесло. Призыв твой, милая, слышал, - с любовью и болью он посмотрел на свою подругу, - Пытался ответить, взлететь, но не вышло. Только дым и боль… А когда очухался, запах гари, и лебедята наши у горелого берега плачут. Добрался я до них, все узнал, как ты их спасала, объяснил им, что не маленькие и сами смогут за себя постоять, а мне тебя искать надо, не жить мне без тебя... Поняли они все и обещали подальше от этого гиблого места уйти, и ждать нас. А я полетел,… звал тебя и летел, звал и летел, а, как сюда попал, не знаю…
Лыбедь замолчал. Любава приблизилась к нему и, обвившись шеями друг вокруг друг друга, они замолчали.
- Детушки мои маленькие, - с болью вырвалось у Любавы, - Как они там без нас? Лыбедь мой, молю тебя, возвращайся. Тебе еще жить и жить, а я тебя подожду. Не волнуйся, время быстро пройдет, и мы свидимся. Будешь помнить, что я тебя жду, жизнь моя…
- Нет, Любава, жили мы с тобой вместе и умрем вместе, сама знаешь, жизнь для меня – это ты…
М;ран, Светлана и Валентин молчали. Парень нутром чувствовал, что желание убить этих прекрасных птиц слишком подлый поступок. Сев на траву и обхватив голову руками, он ушел в себя.
- Что же теперь делать? – Вырвалось у Светланы. – У нас и воды тут нет, как же они жить будут?
- Им надо возвращаться, - неожиданно отозвался М;ран.
- Это как? – не поняла Светлана. Валентин тоже вскочил. – А я? – выдохнул он.
- А ты, паря, останешься тут, с тетей Светой, а мне нужно помочь нашей паре вернутся и найти своих лебедят… Кончилось мое служение, и пришло время обрести покой.
- Нет, М;ран, нет! – воскликнула женщина. – Одна я тут не останусь!
- А ты не одна, - отозвался М;ран, поглаживая ее по руке. – Вон какого парня тебе оставляю…
- Ну, уж нет! Не согласен я! – Заорал Валька. – Я к папе… маме хочу!
- Не получится, - отозвался М;ран, - Должен ты свой долг отработать, если справишься, может и повезет…
- Какой долг! – Вновь разорался мальчишка. – Я кредитов не брал! Веди меня домой, старый пердун!
М;ран беззлобно усмехнулся. – Пойдем, коли сможешь. – И тут же перед глазами М;рана и остальных возникла призрачная дверь. Она становилась все реальнее и реальнее, поднимаясь все выше и выше в небо.
- Лыбедь, Лебедь следуйте за мной, - позвал М;ран и, оттолкнувшись, как птица плавно взмыл вверх. Птицы последовали за ним. Валька прыгал, пытался оторваться от земли, но только извалялся в пыли. – А я… А я… - орал он.
- Прощай, М;ран… Как же я без тебя? - воскликнула женщина, смахивая ладошкой непрошенные слезы.
- Справишься, дорогая, - отозвался старик. – Только учти, не суди, и не судима будешь.
Как в замедленной киносъемке сквозь дверь прошел старик, за ним Любава и последним Лыбедь, и дверь начала таять как туманное облако. Только в последний момент в уши оставшихся внизу людей полилась чудесная лебединая песня: полная любви, грусти и радости жизни, но через пару минут и она растаяла как дым.
Мальчишка как подкошенный рухнул в траву и по-детски разрыдался. Светлана склонилась над ним и, поглаживая по голове, прошептала: - Не расстраивайся ты так, все еще будет… Не плачь, маленький, не плачь…
Жизнь как эксперимент
Валька нервно вышагивал из угла в угол. Сумрачная изба нагоняла тоску, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
- Что ты мечешься как тигр в клетке, - не выдержала Светлана. – Сядь, успокойся.
- Конечно… Сейчас все брошу и сяду! – С надрывом откликнулся парень. – У вас хотя бы телевизор есть? – оглядываясь по сторонам, выдал он.
- Откуда тут телевизор, - отозвалась Светлана, - Ты не на курорт попал… - А мне по барабану! – прервал ее мальчишка. – Я не собираюсь тут рассиживаться! Я домой хочу! Делай что хочешь, но отправь меня к родителям! – На повышенных тонах потребовал Валька.
- Я тебе не джин исполняющий желания, - откликнулась женщина. Ей не хотелось слишком сильно расстраивать мальчишку, и она постаралась, как можно осторожнее ввести его в курс дела. – Отныне тут твой мир, и тебе придется тут жить. Поверь, дел у нас будет по горло, не соскучишься.
- Стерва! – заорал Валька. – Я так и думал, что ты и старик меня похитили! Накололи какой-то гадостью, а теперь несешь всякую чушь! Думаешь, я тебе поверю!? – Мальчишка сжал кулаки и пошел на Светлану. Та поняла, что пора что-то делать, но что именно, не представляла. – Ударить меня хочешь? – Вырвалось у нее. – Иди, бей, - обреченно предложила она, опуская руки. – Только это не поможет. Пойми, мы мертвые, и ты, и я, и сделать тут ничего нельзя!
После такого заявления у Вальки окончательно снесло крышу.
Видя, что женщина не собирается защищаться, он, издавая нечленораздельные звуки, с силой пихнул лавку, желая дать хоть какой-то выход затопившей его злости, но ничего не произошло, лавка осталась стоять, как стояла. Это было уже через чур, с криком отчаянья парень выскочил за дверь.
«Слава Богу! – пришло в голову Светланы, - Мог бы убить… Тьфу ты! И придет же такое в голову, - усмехнулась женщина, - Ничего, пусть остынет и поймет, что теперь у него другая жизнь».
Через некоторое время она успокоилась, и в голову полезли разные мысли.
«М;ран, зачем ты меня оставил? Что я без тебя буду делать? И Валентин этот мне совсем не нравится, глупый, злой и маленький еще, пользы от него никакой».
Так прошло некоторое время, и тут дверь с грохотом распахнулась, перепуганная Светлана вскочила. В избу ворвалось что-то большое и мохнатое, прижимающее к груди мальчишку. Тот даже не орал, от ужаса глаза у него стали на пол лица.
- Господи! – вырвалось у женщины. В панике она сделала несколько шагов назад. Отойти дальше помешала стена.
- Ты кто? – чуть слышно спросила Светлана. Лохматое чудовище подняло морду, и женщина поняла, что перед ней обезьяна, ростом повыше нее и явно крупнее.
- Черри, - также тихо откликнулась обезьяна, не переставая гладить и баюкать отнюдь не маленького Вальку.
- Черри, пожалуйста, спусти мальчика с рук, - попросила Светлана, стараясь говорить как можно спокойнее.
- Он плачет, и мне его жалко, - откликнулась обезьяна. – Это ты его обидела? – Глухо заухала она, по-обезьяньи прыжками приближаясь к женщине. Морда ее не выражала ничего хорошего, а открытый рот выставлял наружу темноватые острые зубы. Светлану охватила паника.
- Она! Она! – закричал Валька, чуть ли не подпрыгивая на груди у обезьяны от желания отомстить за все неприятности, вдруг, свалившиеся на него. – Порви ее на мелкие кусочки! Пусть горит в аду!
Обезьяна неожиданно замерла и разжала лапы, мальчишка грохнулся на пол. – Какой ты злой, – огорченно выдала она, уставившись на паренька на полу. Обезьяна укоризненно рассматривала Вальку, качая головой из стороны в сторону и почесывая пятерней набухшую грудь.
- Эта тетка меня похитила и домой не пускает!
- Не ври, - заявила Светлана. – Никто тебя не похищал, ты сам свалился как снег на голову, и никто тебя не держит, иди на все четыре стороны.
- Куда, куда я пойду? Тут черт знает что… Ни солнца нормального, ни дорог, ни деревьев… Даже телевизора нет… - на последних словах ощущение страшного несчастья окончательно сразило Вальку, и, рухнув на пол, он разрыдался.
Обезьяна склонилась над ним и принялась осторожно, чисто по-матерински гладить по волосам, и уговаривать: - Поплачь, поплачь, маленький, вдруг полегчает…
- Что ты ко мне, образина, лезешь? Тварь лохматая, отстань от меня! – Отталкивая обезьянью лапу, заорал мальчишка.
Черри ухнула, стукнула по полу хвостом и отскочила в сторону. – Фу, какой грубый, - укоризненно заявила она. – Мой Барни никогда себя так не вел… - Ее огорченное уханье и враз погрустневшая морда заставили Светлану вмешаться. - Понимаешь, он еще маленький, и никак не может поверить, что его больше нет. – На слова Светланы обезьяна закивала головой, словно подтверждая их. – Да, нас больше нет… - Заухала Черри, и то, как она это сделала, болезненно кольнуло Светлану, как будто прямо в сердце. Даже Валентин перестал изображать из себя убитого горем ребенка. Оставаясь на полу, он сел, обхватив руками коленки, и перевел враз посерьезневший взгляд на обезьяну.
- У тебя горе? – осторожно поинтересовалась женщина.
- Они хотели забрать у меня сына, - едва слышно выдохнула Черри, - Совсем маленького, ему еще грудь сосать и у меня на руках сидеть…
- Расскажи, - попросила Светлана, и обезьяна заухала тоскливо и протяжно. Она упала на пол и начала лапами бить по половицам, повизгивая при каждом ударе, создавалось впечатление, что она страдает от жуткого горя и плачет как человек. Ее отчаянье вызвало отклик в душе Светланы, страх куда-то улетучился, и женщина склонилась над обезьяной. - Тихо, моя хорошая, тихо, - поглаживая жесткую, непослушную гриву, ласково попросила она. Черри подняла морду, выражение которой было почти человеческим от той бури чувств, что она испытывала, и начала свой рассказ, периодически прерываемый уханьем, больше похожим на всхлипыванья: - Мы жили в институте, кажется, виварий по-людски называется. Я там родилась, и мамка сразу же от меня отказалась, но мне повезло, меня Дед выкормил. Хотя тогда он был мужчиной в самом рассвете сил: добрый, заботливый и очень хороший, и самый главный. Его все слушались и делали все, что он говорил. – Губы Черри растянулись в улыбку, а глаза стали добрыми, добрыми, - А я глупенькая, болтливая, жила себе припеваючи. Правда, видела пару раз жуткие кошмары. Один раз маму встретила… на каталке, - Черри замолчала, на морду ее словно упала тень. – Она была очень слаба,… и скоро умерла. – Черри вновь замолчала как будто сглатывая комок. – А потом увидела своего братца, младшенького, Ишу… - Обезьяна задрожала, лапы ее беспокойно забегали по всему телу. Взвизгнув словно от боли, она закрыла ладошками глаза, пытаясь спрятаться от пережитого в тот миг ужаса, и продолжила едва слышно: - Они зашили ему веки, и он сильно болел, ничего не видел, и я слышала, как он плакал. Он еще маленький был, года на три младше меня, лучше бы они нас сразу убили, чем так мучить. – Голос Черри прерывался, она явно глотала слезы. – Один маленький глазик Ишу они залепили тряпочкой, а из второго сочилась сукровица, и я видела там стежки. Вторую тряпочку он где-то потерял. – Обезьяна замолчала. Светлана взяла ее за лапу и прижала к тому месту, где когда-то у нее было сердце. У нее болело все нутро, и даже Валька не смог остаться равнодушным. Он подошел к Черри и принялся поглаживать по спине. - Сердце кровью обливалось, - продолжила обезьяна, - Ишу просил нашего обезьяньего Бога забрать его в лучший мир. И в тот момент я решила, что никогда не брошу своего ребенка, и чего бы мне это не стоило, жить он будет только свободным.
Но тогда все было хорошо, я ходила себе в памперсах, ела из тарелки и делала вид, что такая же, как внук Деда, Макс, мы даже играли вместе. А потом, когда подросла, меня научили считать, играть на компьютере и большом черном ящике с кучей блестящих штучек, кажется, пианино называется, убирать за собой вещи и, даже, подметать и мыть пол, в общем всяким разностям. Кормили хорошо, и мне такая жизнь нравилась. Правда, порой я вспоминала маму и брата, но тут же гнала эти мысли прочь. Мало ли что привидится.
Я с Дедом даже в парк гулять ходила. И меня все любили, кто конфетку даст, кто банан, и жила я себе как царица. А однажды в коридоре столкнулась с Юшей, познакомились, на ней вакцины разные проверяли и другую дрянь, она-то мне глаза и раскрыла. Поняла я, что людям верить нельзя, только Деду, он добрый, хороший. – Обезьяна замолчала, она словно о чем-то глубоко задумалась, а затем продолжила: - Люди делают гадости с такими как мы, и почему-то считают, что мозги у нас куриные, как у кур. Хотя и у кур с головой не так уж и плохо. Мы понимаем, что такое хорошо и что такое плохо, что такое боль и что такое любовь и дружба. А люди думают, что мы только гадить и жрать умеем, а я так любила с Дедом в парке гулять, наберешь разных листиков и травинок, залезешь к нему на коленки и рассказываешь, зачем нужно то или иное дерево, та или иная травинка, а он сидит и слушает, иногда только головой кивает. Жаль, что он наш язык плохо знал, мы ведь очень похожи, но понимали друг друга с трудом. Вначале я даже думала, что он мой папка и главный в стае. Я ему подражала, начала на двух лапах ходить и постоянно что-нибудь на бумаге писать. Один раз рубашку нашла и галстук натянула на себя и целый день так вышагивала. Вся округа сбежалась, словно дети малые, смотрят, пальцем показывают и смеются. Не понимаю, чего тут смешного? Кровь у меня тоже красная, и любить я умею не хуже, и наряжаться, и картинки в книжках рассматривать.
Куча народа на меня приезжала смотреть, и я им пыталась объяснить, что мы такие же как они, только чуть-чуть другие, и нельзя нам лапы, хвосты отрезать, глаза выкалывать, не по-людски это. Тот, кто сильнее, должен следить за порядком и защищать слабых. Но у людей нет благородства, у большинства. Если человек может безнаказанно сделать гадость, он ее обязательно сделает. – Да, - прервала рассказчицу Светлана, - Прикрываются высокими целями, а самим-то и надо денег побольше загрести и жить припеваючи. Как будто сегодня нет иных технологий. – Осознав, что ее слова чересчур категоричны, женщина замолчала, а Черри тем временим продолжила: - Пару лет назад к нам Або из леса привезли, видный такой, красивый, и очень свободный, до него я таких не встречала, и влюбилась в него как девчонка. – Выражение блаженства на обезьяньей морде вызвало улыбки на лицах слушателей. – Я постоянно бегала к его клетке, бананы таскала, угощала. Мы с ним разговаривали, и он мне рассказывал о своем доме, родителях и любви.
Как-то раз Дед открыл клетку, и мы прижались друг к другу, я и Або, и тогда я поняла, что такое любовь, настоящая любовь, любовь к мужчине. – А что это такое? – вдруг, прервал обезьяну Валька. Он обошел вокруг и встав рядом, попытался заглянуть той в глаза, его лицо выражало крайнюю степень заинтересованности.
- Подожди, - попыталась остановить его Светлана, - Не мешай, пусть рассказывает. Тебе еще рано о таких вещах думать.
- Ага, как сдохнуть, так не рано, а как что-то интересное узнать, так я еще маленький. – Возмутился Валентин. – Пусть рассказывает! – Приказал он.
- А чего тут рассказывать? – отозвалась Черри. – Любовь можно только испытать, либо она есть, либо ее нет, а чужие слова ты к сердцу не пришьешь. – И что же теперь я никогда в жизни не узнаю любви? – скукошился парнишка. – Не ной, - остановила его обезьяна, - Ты хотя бы знал любовь матери, будь благодарен судьбе хотя бы за это. – Ее морда враз посерьезнела, она глянула на мальчишку и зарычала, обнажая клыки. Но потом передумала и заявила: - А я была любима всего лишь год из всей моей жизни, и не тебе мне завидовать, испорченный мальчик. – Она отвернулась. – Валя, прошу тебя, помолчи еще немного, - вмешалась Светлана. – Поверь, жизнь у тебя была намного лучше и ярче, чем у Черри.
- Да, уж, конечно, - недовольно хмыкнул подросток, обиженно усаживаясь на лавку. Злость так и не исчезла с его лица. Светлана перевела взгляд на Черри и попросила: - Продолжай, пожалуйста.
- Дед поселил нас в большом вольере, и стали мы самыми счастливыми созданиями на земле. Любовь, деревья, солнце, что еще надо… Прожили мы так какое-то время, и однажды случилось страшное. Забрали Або,… усыпили и забрали, а потом и меня куда-то поволокли. А Дед больше не приходил, никогда… - Черри совсем по-человечески всхлипнула. - Я уже готовилась стать матерью, чувствовала, что случится со дня на день, но и это их не остановило. Начали мне колоть какую-то гадость, лазить в разные места, кормить дрянью. Но я терпела, так хотелось маленького, ведь когда меня убьют, моя и Або кровиночка должен остаться. А потом я увидела мертвого Або… - от страшных воспоминаний Черри захрипела, она попыталась продолжить рассказ, но издала только стон. Сжав руки в замок, она подняла голову и посмотрела в щель на небо, краешек которого виднелся между рамой и мешковатой занавеской. Сглотнув, она заговорила: - У меня случились преждевременные роды, хорошо хоть молоко не пропало. – И вновь замолчала. Пробрало даже Вальку, с широко распахнутыми глазами он подошел к Черрии и погладил по лапе. – Бедненькая, - прошептал он. Обезьяна, прижав мальчишку к себе, продолжила: – Барни родился слабеньким, но я его хорошо кормила, вылизывала, берегла как зеницу ока, и он креп день ото дня. И в один прекрасный день я поняла, что пришло время его спасать, иначе они заберут сынулю. Больно внимательно они начали поглядывать на Барни и что-то обсуждать. Тем более у нас мышь одна поселилась, унесла лапы, и такие ужасы рассказывала, даже слушать не хотелось, не могут люди быть такими жестокими. А потом я вспомнила Або, мать, братишку и поняла, что сыночка надо спасать. Я его учила к людям не подходить, ничего от них не брать и не верить им, ведь меня даже Дед бросил… - Черри опять замолчала. – Он меня в детстве научил скрепкой замки открывать, и я давно берегла скрепку. Только у них еще что-то было, сколько раз я не пробовала, замок снимается, а дверь все равно не открывается, думала, что ничего не получится. Но однажды вечером началась страшная гроза, потемнело так, что даже фонари не разгоняли в помещении мглу, гром грохотал, словно миру конец пришел, молнии били огненными стрелами, и дождь лил как из ведра. Такого кошмара я никогда не видела, моя клетка рядом с окном стояла, и я испугалась, что огненная стрела может убить моего сыночка. И тут раздался такой взрыв, что с перепугу я упала на пол и, прикрыв собой Барни, замерла… Свет погас, везде погас, темно стало, хоть глаз выколи.
Поняла я, что если упущу этот момент, значит не спасти мне своего сыночка. Темно, страшно, людей не видно, открыла я замок, а дверь почему-то взяла и распахнулась. Побежали мы по коридору, я знала, где сад, мы там с Дедом гуляли, а за забором лес и свобода. Совсем чуть-чуть нам оставалось, и тут, черт его знает, откуда-то появилась пара людей в синем. Эти самые противные, злые, только и умеют орать. И тут орать начали, руками махать, а мы-то быстрее, выскочили из этого проклятого места и сразу к забору, он высокий, наверху еще проволока, но я Барни подкинула, он за верх и зацепился.
Люди к нам, кричат, зовут своих на подмогу, а один из них достал эту дрянь, я ее громом называю, и наставил на моего сыночка.
Я видела по телевизору, как люди друг друга убивают такими штуковинами, и, делать нечего, бросилась на человека. Выбила у него из руки гром, но другой начал пускать в меня свои стрелы и, взвыв от боли, я грохнулась на землю,… думала, умерла, и никогда не узнаю, удалось ли мне спасти малыша. Но повезло, люди – создания злые, и первый от злости и досады саданул меня сапогом прямо в грудь, от боли я очнулась и услыхала, как он орет: - Сбежал гаденыш! Сбежал! – И счастье затопило меня, даже боль ушла. Мальчик мой жив, и будет жить! Что еще матери надо? И я поплыла... – Черри замолчала, но по ее морде гуляла горделивая, счастливая улыбка.
- Прости… – вырвалось у Светланы. Глотая слезы, она подошла к обезьяне и прижала к себе. – Людям нужно рассказать, что нельзя мучить животных, нельзя их убивать, они такие же как мы, и им нужно помогать. Но как? Как это сделать?
- Если бы ты умела говорить по-человечески, или мы понимали язык зверей, то ничего бы такого не было, и я бы не смог… - прошептал Валька, а потом с возмущением продолжил: – Откуда я знал, что лебеди как и мы разговаривают, и любовь у них как у нас… - со слезой в голосе продолжил он. – Почему? Почему только тут я понимаю их. А говорят есть Бог, бабка моя верила и всегда меня им стращала. Был бы Бог, мы понимали животных и были бы добрее…
Светлану испугало бескомпромиссное заявление мальчишки, она то понимала, что в мире что-то такое есть, и она попыталась остановить его богохульства: - Ты Библию читал?
- Бабка читала, я не шибанутый… - глотая слезы, отозвался подросток.
- Я ее тоже не знаю, но слышала про вавилонскую башню. Люди решили построить башню до небес, и Бог их наказал за гордыню, отобрал один общий язык и дал много разных. И они перестали понимать друг друга, и не было у них больше общих дел.
Возможно раньше наши предки понимали животных, и попытались выкинуть что-нибудь подобное… А может все совсем по-другому было… - Светлана замолчала, мрачно опустив голову. – Был бы М;ран, рассказал что. к чему, а я не знаю. И что же нам с тобой делать? – переведя взгляд на обезьяну, поинтересовалась она.
- Делать со мной ничего не надо, - отозвалась Черри. – Я буду ждать своего сыночка, здесь буду ждать и никуда без него не уйду.
Открыв рот, Светлана уставилась на обезьяну. – Как же так? – выдавила она.
- Не пугайся, и с мальчиком я тебе помогу…
- У тебя совсем с головой плохо? – возмутился Валька. – Тоже в тетки набиваешься?
- Глупый, ты играть хочешь? – заулыбалась Черри. Мальчишка непонимающе посмотрел на нее. – Вот и будем с тобой играть: в салочки, прятки, догонялки,… я и сказки могу рассказывать.
- Ни фига себе… - выдавил потрясенный Валька.
Помоги мне
© Copyright: Магуто Н., 2014
Свидетельство о публикации №214012101116
Свидетельство о публикации №214012101116
Рецензии