Младенец внутри нас...

Утро как утро. Около 7 утра можно уже различить, что в твоей комнате происходит. Зашторенные окна, стол в углу. Стол стоит так, что сидя за ним можно наблюдать в два окна за тем, что происходит снаружи. На нём ноутбук, колонки, пепельница. Если сидеть за ноутбуком, то сзади будет стоять телевизор, который используется не по назначению. Ставятся на него грязные чашки, иногда тарелки. В общем то, что мешает комфортно сидеть за монитором. По назначению он уже и сам не помнит когда был последний раз. За телевизором табурет. Всё, все предметы мебели выставлены по периметру комнаты. Если идти по часовой стрелке от стола с ноутом, то получится так: в углу стол, стул, тумбочка с зеркалом, стул. Потом шкаф, кровать, шкаф, дверь из комнаты, шкаф, табурет, телевизор на табурете и вот он опять стол с ноутом. Четыре окна в комнате играют иногда очень интересную роль в жизни комнаты и меня в ней. Особенно в тёмное время суток. Если раньше на двери  моего шкафа отчётливо видна была фигура неизвестного мне ранее чудовища, то теперь, в 7 утра, я вижу что это просто куртка, которую мне было просто лень повесить внутрь шкафа. Раздвижные боковые зеркала на тумбочке, в темноте, мне напоминали крест. Преломление от лунного света из окна создавало именно такую иллюзию. И почему то мне всё время казалось, что меня так и тянет быть на нём. Кто-то, что-то меня туда тянет. Но, я быстро понимаю, что это всё обман зрения. В темноте то и не такое покажется. Сбоку тумбочки с зеркалом – кто-то сидит. Утро же говорит иное. Это мой рюкзак сидит там. Ночью я мог ужаснуться, но утром я хватаю свой объект ужаса и закидываю на плечи. Телевизор мне, кстати, тоже не очень то нравится ночью. Я снова засыпаю. Снова просыпаюсь. Засыпаю, просыпаюсь, засыпаю, просыпаюсь.

Будильник.

Специально ставлю самую противную мелодию на звонок. Звонок на 6:30, 6:31, 6:32, 6:35, 6:45. Это на случай, если я не встану сразу. По привычке я, ещё толком не проснувшись – включаю ноут. Захожу в сеть. И машинально открываю то, что позволит мне быть во все оружии в этом мире.
Статьи так и валятся на меня из света монитора. Который в данное время суток ярче солнца светит. Иногда мне кажется, что время как-то не ладит со мной. У всех сейчас почти семь. А у меня своё времяисчисление.
На мониторе пишут:
«У Решетилівському районі раніше судимий чоловік забив до смерті охоронника».
Ниже пишут:
«Раніше судимий житель села «Н» вбив охоронця на сміттєзвалищі, після того як вони посварились».

Дальше пишут:
«В Мариуполе посреди улицы люди в масках застрелили мужчину».

Ещё:
«Девушка, найденная мёртвой в Севастополе, была матерью четверых детей».

В этот момент я подумал, что не плохо было бы купить себе диктофон.  Простой, на кассетах, с магнитной лентой. То ли в память о детстве, когда музыка и телепередачи  записывались вот на такие ленты. Потом передавались всем желающим, которые с удовольствие слушали и завидовали тебе. То ли в фильмы посодействовали мыслям о покупке диктофона. В фильмах многие ими пользуются.

На этот диктофон я бы сам мог записывать новости. Так, для себя. Может даже для того чтоб после написать об этом очередной очерк.
Очерк….
Я говорил, что мне сегодня приснилось как я ем суп, в котором плавал младенец? А мне все твердили во сне: Ешь!
И я обязан был есть… Я ел и думал, что если не послушаю Их – меня убьют. По настоящему. Ведь видел я себя не со стороны, а своими глазами. Я ел и понимал, что мне нравится. Это было очень вкусно. Но… Проснулся…
Выпил кофе, выкурил сигарету, почистил зубы. Принял душ. Прохладный душ, в виду отсутствия горячей воды. Начистил свои любимые берцы, одел лёгкую куртку, летние тёмные джинсы (при наших то -9) и на работу пошёл.
Из маршрутки я выхожу в одном общем потоке людей. Как птицы в небе мы стаей, не отрываясь друг от друга, направляемся к светофору. Иногда толкаемся, иногда ругаемся вслух на тех кто идёт на красный, иногда судорожно сжимаем мобильный в желании замедлить время, чтоб не опоздать на работу. Хватаем газету у девчонки на перекрёстке с надеждой на то, что  будет минутка и мы прочтём о происходящем в мире. А что именно? Ничего нового.

«Серия взрывов в Ираке: 26 человек погибли, 67 получили ранения»
«Взрыв на заводе в Небраске привел к массовым ранениям и разрушениям»
«В Кингисеппе женщина подкинула свою дочь чужим людям»

Поток людей возле остановок, поток людей на светофоре, поток людей на тротуарах, поток людей в ТРК, поток людей в призаводских зонах, поток  людей, поток людей…

Поток идёт и спотыкается о человека с шапкой у колен. Спотыкается и ругается. Спотыкается и не смотрит даже об кого. И идут дальше, сжимая мобильники. Уверенные, что всех, с шапками у колен, покрывает неизвестная им «братва», эхо из девяностых. Проходят и спотыкаются даже те, кто и сам еле сводит концы с концами. Ругаются…
Они все едят суп из младенца. Едят жадно и торопливо. Едят так, чтоб и запаха не осталось, чтоб не отняли. Едят, ведь все так твердят. Все говорят что и как нужно делать. Как идти, как делать, что думать, что слушать. Что смотреть, что видеть. Куда идти, зачем идти. Кому верить, во что верить. Что одеть, обуть, купить… Уже не просто едят, а жрут младенца…

Я отделяюсь от потока. Сажусь на лавочку и смотрю за ними. Курю. Наблюдаю за ними. И плевать, что опоздаю на работу. Плевать, что холодно. Плевать, что не в общем потоке. Плевать!

Тушу окурок о подошву и кидаю в урну. Продолжая наблюдать за суетой мира. Качаю своего младенца… Качаю и пою ему песни… Добрые песни… И рассказываю ему новости, которые ему внушают лишь радость…

«Бывший беспризорник стал волонтером и помогает детям»
«Молодежь против наркотиков»
«Молодая пара, не имея собственных детей – усыновила брата и сестру из детдома»

…