Не просто подруга...

Лолита Виноградова всегда служила мне примером. Она хорошо училась в школе, не грызла ногти и ложилась спать  после программы «Время».

- Посмотри на Лолочку, как аккуратно у неё уложены волосы! – говорила мама.
- Бери пример с Лолы, она в самодеятельности участвует и спортом занимается, - вторил ей папа.
- Лолочка не сёрбает чай, как старосветская помещица, - восхищалась  бабушка.

Если вы думаете, что после этого я тихо ненавидела Лолу, вы заблуждаетесь. Мы были лучшими подругами, Мы были не просто подругами — почти сёстрами! Я её обожала. А пристальное внимание родителей и бабушки к тому, как она причёсывается, одевается, ест и пьёт, только подчёркивали её совершенство.
Наша дружба началась в детском саду, буквально с горшка. До пяти лет меня воспитывала бабушка, но когда мне исполнилось пять, мама решила, что ребёнок, то есть я, должен общаться со сверстниками. Две мои подружки, с которыми я возилась в песочнице, были не в счёт. Мама считала, что мне нужен целый коллектив.

После медицинского осмотра и прививок, меня отвели в сад. Прежде чем я окунулась в общение с детским коллективом, мама сама долго общалась с заведующей, поэтому я опоздала на завтрак. После завтрака полагалась прогулка, а чтобы дети не просились в туалет, их  дружно высаживали на горшки. Незаметно для себя я тоже оказалась сидящей на холодной эмалированной посудине.  Рядом со мной гордо восседала  толстая девочка.
Деловито дожёвывая печенье, оставшееся после завтрака, она спросила:
- Ты – новенькая Лита?
- Я не Лита, я – Рита! (Я уже тогда хорошо выговаривала звук «р»).
- А я – Лола, - засмеялась девочка и стащила меня с горшка.
Дома я наивно поинтересовалась:
- Почему девочку в детском садике зовут Рора?
- Может, её полное имя Аврора, – почесал затылок папа.
- Когда я была маленькой, - сказала бабушка, - детей называли по святцам.
- Да это же Лолита, Лолочка – дочь того инженера Виноградова, из пятого подъезда, - рассмеялась мама.
Так я узнала, что Лола живёт в нашем доме. Вечером я долго размышляла, почему раньше не встречала Лолу во дворе.  Вскоре выяснилось, что Лолу воспитывал папа, и она ходила в круглосуточную группу. Ветреная Лолкина мама, которая была намного моложе своего супруга, бросила инженеру Виноградову шестимесячную дочь и скрылась в неизвестном направлении с молодым офицером.

Весь детсадовский день мы не расставались с Лолкой. Коллектив, общения с которым мама так желала для меня, был сам по себе, мы с Лолой – сами по себе.
Однажды мама заметила слёзы в карих глазах Лолиты, когда, собирая меня домой, весело расспрашивала, как прошёл день. Лолита, насупившись, стояла в сторонке. Её ожидала пятидневка. Меня ждало уютное чаепитие за круглым столом, покрытым клетчатой скатертью, бабушкин пирог,  сказка перед сном.
Каждый вечер, когда мама приводила меня из садика, бабушка и папа выходили встречать нас в прихожую.

Папа, помогая маме снять шубку, серьёзно спрашивал меня:
- Ну, Марго, как прошёл день?
- Опять ножки влажные, причитала бабушка, растирая мои пятки в шерстяных носках. – Вот, отдали ребёнка в сад, разве там присмотрят так,  как родная бабушка?!
От бабули пахло сдобой, в открытую дверь виден был стол, накрытый к чаю, в центре стола стоял румяный пирог на высокой подставке, рядом хрустальная вазочка с вареньем…

… В тот вечер, перехватив Лолкин скорбный взгляд, мама решительно сказала: «Нет, так больше не может продолжаться!»
Затем она долго разговаривала о чём-то с Ириной Фёдоровной, нашей воспитательницей. Потом Ирина Фёдоровна и мама пошли в кабинет заведующей и оттуда звонили на завод Лолкиному папе. Всё это время мы сидели в раздевалке на низенькой длинной скамеечке, прижавшись друг к другу: я – уже полностью одетая (в цигейковую шубу и толстую вязанную шапку) и потому вспотевшая и красная, Лола – в байковом платьице и носочках, дрожащая то ли от холода, то ли от страха.

Наконец, появились мама и Ирина Фёдоровна.
- Лолочка, одевайся, сегодня ты ночуешь у Маргоши, твой папа разрешил…
Последние слова Ирины Фёдоровны утонули в нашем дружном ликующем визге.  Всю дорогу домой мы прыгали вокруг мамы, падали в снег. Шапки наши съехали набок, шарфы развязались, и вид у нас был ужасный.
Ни папа, ни бабушка не выразили удивления по поводу появления Лолиты в нашем доме.
- Ну-с, девушки, как прошёл день,  - как ни в чём ни бывало  спросил папа.
- Боже мой, девочки мокрые как мыши, - вплеснула руками бабушка. -  Быстро в ванную, переодеваться и за стол.
Спать Лолиту уложили на раскладушке. В душе я отчаянно завидовала ей, что она будет спать на взрослой раскладушке, а я в своей детской кроватке, из которой у меня уже вот-вот будут торчать ноги.
Поначалу Лолиту многое удивляло: меховые пампушечки на моих тапочках, пирог каждый вечер.

Скоро на тапочках Лолы появились такие же пампушечки, и, возвращаясь из детского сада, она потягивала носиком и спрашивала: «С яблоками или с вишней?»
Вы уже догадались, что мама стала забирать Лолиту к нам каждый вечер. Даже, когда у Лолкиного папы не было ночной смены, Лола всё равно оставалась у нас.
- Он – человек холостой, ему надо свою жизнь устроить, - говорила бабушка  недоумевающим соседям.
Через месяц нас ждал сюрприз. Однажды, вернувшись домой, смеясь и отталкивая друг друга, мы ворвались в детскую и замерли. Вместо моей детской, с высокими прутиками, кроватки и Лолкиной раскладушки в комнате стояли две новые кровати, накрытые одинаково пушистыми клетчатыми пледами. Опираясь на кружевные подушки, на одной кровати сидел огромный плюшевый медведь, а на другой – резиновый пупс, похожий на живого младенца.  На этого пупса я давно поглядывала в «Детском мире» с тоской. Почему-то я никогда не выпрашивала игрушки.

Мы взвизгнули и … бросились к пупсу. Родители разочарованно переглянулись.
- Я же говорила, нужно покупать одинаковые игрушки, – шепнула мама.
- Ничего, - бодро вмешалась бабушка, - девочки будут играть с куклой вместе, а я ей одежек нашью. Давайте придумаем, как назвать пупса.
- Он будет… - Начала я.
— Владиком, так моего папу зовут, — воскликнула Лола.
С Владиком мы действительно играли вместе. Папа смастерил ему колыбельку, бабушка нашила столько распашонок и ползунков, что такому приданному для малыша могла позавидовать любая мамаша. Мы без конца переодевали Владика, укладывали спать и кормили из ложечки. Красавец-медведь служил украшением Лолитиной кровати.

Дни текли беспечно счастливые, наполненные бабушкиной заботой, были в них серьёзные разговоры с папой, мамино чтение вслух сказок Андерсена, традиционные чаепития.
Потом было лето на даче, где нас с Лолкой поили парным молоком, где мы объедали малину прямо с куста...

Незаметно пролетела осень, наступила зима. Под Новый  год бабушка сшила нам одинаковые костюмы снежинок. А папа принес два пригласительных на ёлку в клуб своего «НИИ современных технологий». На ёлке  мы подхватили корь и дружно слегли на целый месяц. Я отделалась невысокой температурой и сыпью, у Лолки температура — зашкаливало градусник! Несколько раз ей вызывали «скорую», мама с бабушкой неотлучно дежурили возле неё.

После нашей болезни неожиданно возник тёзка нашего Владика — инженер Виноградов. Он долго пил чай с родителями, курил на балконе, что-то объяснял бабушке. До нас в детскую долетали лишь обрывки фраз. Из этих обрывков мы поняли, что отец забирает Лолу домой, а в их доме скоро появится новая Лолкина мама. После этого разговора нас ждало, как грустно пошутил папа, настоящее переселение народов. Мама с бабушкой собрали Лолкины вещи, папы перенесли её кроватку в соседний подъезд — в квартире её отца была лишь металлическая люлька с сетками по бокам, в которой орущую и закаканную полугодовалую Лолку бросила её мать.

Лолка уныло переминалась с ноги на ногу, держа подмышкой медведя. Она вот-вот готова была разрыдаться, в карих глазах застыли слёзы. Мне самой хотелось плакать, я шмыгала носом, шумно вздыхала. Не в силах больше терпеть, я вырвалась из бабушкиных рук, бросилась в детскую, вынула из люльки Владика и, спешно похватав его одёжки, аккуратно разложенные в картонных коробках из-под обуви, побежала к Лолке и протянула ей пупса. Приданное его рассыпалось по полу в прихожей, мама стала собирать кружевные чепчики, вязаные пинетки и прочее кукольное барахлишко. Глаза Лолкины высохли, она улыбнулась, а бабушка, гладя меня по голове тёплой ладонью, почему-то тяжело вздохнула и сказала:
— Вот и славно! Вы будете видеться в детском саду и вместе играть с Владиком.
— И во дворе будете встречаться, — добавил папа.
— Лолочка будет приходить к нам на чаепития, — сказала мама.
Через неделю после «переселения народов» Лолкин папа с новой Лолкиной мамой повезли Лолку в другой город знакомиться с новой бабушкой. Меня после кори в детский сад решили не водить, бабушка разучивала со мной буквы. В опустевшей комнате на месте Лолкиной кровати вскоре появился письменный стол. Приближалась школьная пора.

Как-то, вернувшись с прогулки, я увидела в кукольной люльке пупса, похожего на младенца.
— Владик?! Ура! Лолка приехала, — заорала я, но, увидев растерянные лица взрослых, удивлённо замолчала.
— Извини, Маргоша, нехорошо получилось, я хотел сделать тебе приятное. Папа всегда разговаривал со мной, как со взрослой.
— Давай назовём его Алёшей — модное имя.
Но пупс так и остался без имени. Он сиротливо лежал в колыбельке Владика, и я не проявляла к нему интереса.

Скоро Лолка вернулась домой с новой бабушкой, которая помогала новой Лолкиной маме шить платье и готовиться к свадьбе. Свадьбу сыграли весной в самом большом ресторане города. Чтобы Лолка не мешала,  её оставили у бывшей соседки новой мамы, у которой был большой белый кот.

Лето Лолка провела в детском санатории, новая мама обнаружила, что у Лолиты слабые лёгкие. Встретились мы только на школьной линейке. Мои родители постарались, чтобы нас записали в один класс. Увидев меня, Лолка рванулась из цепких рук новой мамы. Та как раз поправляла ей кружевной передник.
- Лолита, стань ровно, - строго  произнесла новая Лолкина бабушка, и Лолита сразу обмякла и потеряла ко мне интерес.
После линейки нам велели разбиться на пары. Лолка подошла ко мне, молча стиснула мою руку крепкой сухой ладошкой, и мы направились в класс.

Потекла новая жизнь. Диктанты, сложение и вычитание… Какими замечательными, наполненными до отказа учебой и общением, общением и учебой, были школьные дни! Трудно сказать, что выступало на первый план – учеба или общение. Сегодня мне кажется, что тогда я постигала какие-то иные науки, не обозначенные школьной программой.

В пятом классе у нас появилась новенькая – Лена Казанцева. Её посадили за одну парту со мной, и мы стали дружить самозабвенно. Впрочем, новые друзья, появлявшиеся в моей жизни по мере взросления, не мешали Лолите оставаться членом нашей семьи. Ни одно семейное торжество – будь то день рождения мамы, Новый год, 8 марта – не обходилось без Лолки. Кое-кто из наших знакомых считал, что Лолита – ребенок наших дальних родственников, дальних, потому что уж очень мы были разными внешне. В глазах же одноклассников мы были двоюродными сестрами. Не помню, кто пустил этот слух по классу, но мы с Лолкой его не опровергали.

Галопом пронеслись школьные годы, и вот уже бабушка взялась шить  нам с Лолкой выпускные платья…

- Послушай, - сказала Лолка после очередной примерки, пока бабушка не закончила, давай поменяемся цветами.
- Какими цветами? — не поняла я.
- Ну, тебе – розовое платье, а мне – бежевое.
Бежевую ткань для выпускного платья мне  прислала  старинная бабушкина подруга из Канады. К нежной шелковой ткани прилагались тоненький бежевый поясок, пуговички и совершенно невероятной красоты  бежевые туфли. Туфли пришлись мне впору, подозреваю, что бабушка сообщила тете Капе размер моей ноги. Бежевый, нет, скорее цвет кофе с молоком, где больше молока, шел мне удивительно. Ещё до того, как бабушка раскроила платье, я то и дело заворачивалась в материю и кружилась перед зеркалом.
- Может, тебе не шить ничего, а сделать индийское сари, - смеялась мама.
- Ну,  какая из неё индианка — она же блондинка, - ворчал папа.
Розовый искусственный шелк Лолке купила мачеха. Она хотела заказать ей платье в ателье, но бабушка, услыхав об этом,  запротестовала:
- Ни в коем случае. Я сошью девочкам платья сама. В ателье обязательно испортят.
Надо сказать, что моя бабушка шила удивительно хорошо. И выпускное было далеко не первым Лолкиным платьем, которое она сшила.

Выпускного вечера я ждала, как Наташа Ростова – первого бала. Когда Лолита предложила обмен платьями, я впервые твердо сказала ей «нет». В конце концов, она просила не контрольную списать.
Лолита, ничего не сказав, тихонько выскользнула за дверь и исчезла. Примерки закончились, и она у нас больше не появлялась. Виделись мы только на экзаменах. Лолита приходила в последний момент, садилась подальше от меня и сразу после экзамена исчезала. На устные экзамены она записалась в другую группу.
Накануне выпускного вечера бабушка позвонила Лолкиной мачехе, а потом встревожено сказала:
- Сходила бы ты, к Лолочке, что-то там у них не ладно.

Когда я вошла, Лолка,  лежала на диване, несмотря на июньскую жару, укрывшись пледом.  Чуть приподнявшись на подушках, она слабой рукой убрала челку со лба и произнесла чуть слышно:
- Вот, Маргоша, скоро наступит мой первый и последний бал… Врачи не оставили мне никакой надежды…
Мурашки побежали по спине. Я вдруг вспомнила, что Лолка подолгу и часто болела в детстве, и, несмотря на цветущий вид, почти каждый год ездила в детский легочный санаторий.
Лицо её оставалось строгим и задумчивым. Какие чувства бушевали в её маленькой одинокой душе, мне было неизвестно, - в глазах же отражалась тихая печаль. Не помню, как я добрела до своего подъезда, как,  тяжело дыша и сдерживая рыдания, поднялась по лестнице. Слезы бежали по щекам. Я сняла с вешалки роскошное бежевое платье, сунула подмышку коробку с туфлями, и ни слова не говоря бабушке, вышла. Как ещё я могла скрасить последние Лолкины дни.  Мне было стыдно от того,  что я отказала ей в такой мелочи – поменяться платьями. Сама себя я видела  страшной грешницей, которая за свою жадность наказана смертельной болезнью подруги.

Лола слегка оживилась, когда я принесла платье, сползла с дивана, стянула халат, стала примеривать. С трудом застегивая длинную молнию на её спине, я вдруг подумала, что Лолка слишком упитана для тяжело больной. Мысленно выругав себя за гадкие мысли, я подала ей коробку с туфлями. Нога у неё была побольше моей, поэтому ей пришлось буквально втискиваться в узкие лодочки.
Наконец, Лолка полностью облачилась в выпускной наряд и уверенно произнесла:
- Иди домой, примерь розовое платье, вдруг его перешить надо, а я носок намочу в уксусе и похожу, чтобы туфли растянулись. Встретимся на выпускном.

Наскоро наметывая розовое платье, бабушка не проронила ни слова. Даже после перешивания платье сидело на мне плохо, а розовый цвет вдруг сделал меня мертвенно бледной. К тому же более или менее новыми  оказались черные босоножки. В общем, выглядела я ужасно.   Выпускной бал больше не волновал.  Домашним, конечно, пришлось все рассказать.  Родители долго шептались в спальне, а когда к ним вошла бабушка, до меня донесся сердитый папин голос:
- Хоть режьте меня, но я не верю.  Это какая-то злая шутка.

На выпускном вечере вид у Лолки был невеселым, походка неуверенной. Когда она поднималась на сцену актового зала за аттестатом, чья-то мама за моей спиной произнесла:
- Бедная девочка, что ей приходится выносить. Представляю, как ей больно!
Я дернулась, как от удара.
- Откуда вы знаете?! – прошептала, обернувшись к тетке.
- Да видно же! Туфли малы на целый размер. Это наша женская доля терпеть ради красоты…

Во время танцев, Лолка все время крутилась возле Сашки Королева из параллельного класса, самого красивого мальчика нашей школы,   но Королев ускользнул от неё и неожиданно подошел ко мне.
- Послушай, красавица, какой идиот  сказал, что розовый цвет тебе к лицу?
Слезы брызнули и едкими ручьями потекли по щекам.
- Ну, перестань, дурочка, я не хотел, - забормотал Сашка, протягивая мне носовой платок. – Пошли лучше потанцуем.
Зал растворился в нежной мелодии, а я утонула в его глазах. Сильные мальчишеские руки впервые   крепко обнимали меня. От восторга я на мгновение закрыла глаза и тут же почувствовала на губах что-то теплое, влажное… Поцелуй длился вечность. Когда я открыла глаза, Сашка шепнул: «Давай убежим!»
Всю ночь мы бродили по городу.  Я была так счастлива, что забыла о розовом платье и (о, ужас!) о Лолкиной  смертельной болезни.

Дома меня ждал празднично накрытый стол, за которым сидела довольная Лолка. Бабушка с мамой сносили  из кухни всякую вкуснятину, папа, как мальчишка хватал со стола кусочки колбасы и сыра. Мама, смеясь, шлепала его по рукам, бабушка торопила нас сесть за стол. В общем, в доме царило веселье. В растерянности я замерла на пороге.  Моя лучшая подруга, почти сестра, сегодня вовсе не походила на умирающую. Подумать только – она безжалостно обманула меня! Я хлопнула дверью и заперлась в детской. Через несколько минут из-за двери прошелестел вкрадчивый Лолкин шепот:
- Марго, ну, Маргоша, знаешь, розовое платье сидело на тебе ужасно, но ведь это не помешало тебе отхватить самого красивого парня в школе. Кстати, а что вы делали после того, как сбежали с выпускного?
Я вспомнила о Сашке и расцвела. Всё замечательно! И, главное – Лолка здорова, хоть и дрянь, редкая!

Тем же летом Лола поступила в какой-то технический вуз в городе, где жили родственники её мачехи. Я же поступила в наш университет на филфак. Здесь же на инфаке стал учиться Сашка Королев. Почему-то после выпускного вечера он так ни разу и не позвонил мне. Встретились мы первого сентября. Я поднималась по незнакомой университетской лестнице, как вдруг чья-то сильная рука схватила меня за локоть. Я оглянулась и, как когда-то на выпускном,  утонула в сияющих Сашкиных глазах. С того дня мы больше не расставались.

На пятом курсе родители устроили нам веселую студенческую свадьбу. Приехала Лолка, помогала бабушке печь, рассказывала о своей жизни.  Она очень изменилась, похудела, похорошела необыкновенно. Накануне бракосочетания Лолка осталась ночевать у нас.  Папа  достал ту самую раскладушку, на которой когда-то спала у нас Лолита. Мы долго не могли уснуть, все говорили, говорили… Ночью Лолка движением фокусника достала из-под подушки бутылку шампанского, под раскладушкой стояли два бокала.
- Мы же должны устроить девичник накануне свадьбы, - шептала Лолка, разливая шампанское.
- А давай пригласим других девочек, предложила я.
- ??? – Лолка недоуменно посмотрела на меня, потом хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и выскользнула из комнаты. Через пару минут в комнату на цыпочках вошли заспанные и ничего не понимающие мама и бабушка.
До рассвета мы шептались, тихонько смеялись и пили шампанское, три бутылки которого Лолка вынула из дорожной сумки. Мама с бабушкой перебивая друг друга рассказывали о маминой свадьбе, о том как не понравился бабушке поначалу худой, долговязый жених – мой отец.  Из соседней комнаты доносился богатырский папин храп.

После свадьбы Лолка уехала, пригласив нас с Сашей к своим родственникам. Почему-то Сашка холодно воспринял её приглашение. Я в счастливой суете забыла его спросить  об этом, а когда, спустя несколько дней,  задала вопрос, понравилась ли ему похорошевшая, изменившаяся Лолка, Саша не ответил, только обнял меня и сказал:
- Глупенькая ты у меня, доверчивая!
- Кому же ещё доверять, если не Лолке, вспыхнула я, ведь она не просто подруга – почти сестра.  Я уже напрочь забыла о её «смертельной болезни».
***

Прошло несколько лет после окончания университета. Мои попытки устроиться на работу почему-то неизбежно заканчивались неудачей. Саша работал в престижной фирме, хорошо зарабатывал и не разделял моего рвения к работе.
- Мне нужна жена, а не бизнес-леди, и тем более не замотанная тетрадями и педсоветами училка.
Бабушка была солидарна с Сашкой, родители разделяли мою точку зрения. Иногда вечера за круглым столом превращались в диспуты на тему «работать или не работать и где работать Марго». Не знаю, долго ли это могло продолжаться, если бы ни один эпизод, перевернувший мою жизнь с ног на голову. Однажды я вошла в комнату и застала маму за чтением моего дневника.
- Прости, Маргоша, я не знала, что это личное, думала, твои школьные сочинения, - смущенно сказала мама, - открыла, стала читать, не могу оторваться… Ты же готовый писатель, Марго. Почему ты не пишешь?
Вечером мои записи были преданы огласке.  Все  очень серьезно говорили о том, что у меня неплохой стиль, достаточно иронии и юмора,  маловато жизненного опыта, но надо попробовать писать, а опыт придет со временем… Обстановку  разрядил мой муж:
- Надо придумать ей псевдоним, а то, представьте надпись на обложке – «КоролЁва Марго. Избранное».
Уже на следующий день я проснулась в странном возбуждении, в голове роились сюжеты будущих рассказов.

Сутками я не вставала из-за стола. Теперь близкие мои поменялись ролями. Родители в два голоса твердили, что нельзя так много писать, бабушка и Сашка каждый по-своему создавали мне условия для работы. Старенький компьютер с огромным монитором  сменил более современный с плазменным монитором, удобной клавиатурой. Обычный письменный стол, оставшийся ещё со школьных лет, Сашка заменил на новый –  компьютерный. Бабушка, невзирая на мой слабый протест,  приносила   на рабочее место то чашечку кофе с пирожными, то тарелку борща с чесночными плюшками. Не отрываясь от клавиатуры, я поглощала провиант, но чудесным образом не толстела.
- Творчество поглощает калории, - говорил Саша.
- Девочка совсем исхудала, - сетовала мама.
- Но она счастлива, - возражала бабушка
- Она счастлива, потому что у неё любящий и понимающий муж, - подмигивал зятю папа.
Я же, если не писала, то пребывала в состоянии прострации, находясь в мире придуманных мною героев.

К осени у меня уже было приличное количество рассказов.
- Я найду тебе издателя, пообещал однажды Саша.
Я вздохнула, счастливо улыбнулась и подумала, что совсем не вижу его. В последнее время Сашка сутками пропадал на работе.
- Бедный мальчик, - вздыхала бабушка, подливая уставшему Сашке борща в третью по счету тарелку.
Перед Новым годом Сашка торжественно вручил мне пухлый пакет «условных единиц»:
- Это тебе на твою первую книжку! После второй я брошу работу, и мы поедем на Багамы – ты уже сама будешь сказочно богата и знаменита! Впрочем, на Багамы ты, возможно, захочешь поехать с каким-нибудь шейхом. Что тебе, немыслимо популярной писательнице, скромный переводчик из заштатного городка!
- Только не комплексуй, скромный переводчик! – щелкнула Сашку по носу  бабушка.
Вечером устроили большой съезд родственников. Так Сашка называл праздничные застолья, когда к нам приходили его родители, сестра с мужем и дочерью Иришкой.
Все чинно сидели за столом  и слушали маму, которая «с выражением», как провинциальная актриса, читала мои рассказы. Даже знаменитый бабушкин пирог сегодня не произвел такого впечатления, как моё творчество. В общем,  рассказы мои  публике понравились.
- Маргошенька, — восторженно выдохнул Игорь Андреевич, свёкор, — ты – просто талант!
- Первую книгу подпишешь для меня,  — резюмировала свекровь Елена Николаевна.
После этих слов все бросились меня обнимать, и тут Иришка, перекрикивая взрослых, завопила:
- Маргошенька, а сказки для детей ты умеешь писать?

***
На Рождество навестить отца и мачеху приехала Лолита. Конечно же, вечером она уже наворачивала бабушкин яблочный пирог. После чая бабушка заговорщически поманила Лолку в мою комнату и показала «рукописи».
Когда, наконец, они появились, родители хором спросили:
- Ну, как?
Лолка подняла брови:
- Что вы имеете  в виду?
- Рассказы Маргошины понравились?
- А-а… Ну, да, неплохо…

Перед отъездом Лолка неожиданно предложила:
- Слушай, Марго, а давай я твои рассказы покажу своему другу.  Он редактор в издательстве, известный и влиятельный человек.  Успех не гарантирую, но можно  попробовать.
- Да не стоит… Саша обещал найти издателя, ну, я не знаю, если Сашка не обидится… Сейчас, подожди,   скачаю на флэшку…
-  Ну, вот и славненько, и не бойся, у меня надежно, как в швейцарском банке!
 
Через месяц Лолита прислала письмо, в котором нежно утешала меня. Её друг-редактор забраковал мои рассказы, сказал, что это «полная фигня», после чего Лолита разорвала с ним дружеские отношения.  При этом Лолка не советовала мне обращаться в другие издательства. «Хоть он и мерзавец редкостный – мой друг, но к его мнению стоит прислушаться», -— писала мне Лолка.
 Я затосковала.  Писать больше не хотелось, но, главное, было стыдно перед близкими, которые утешали меня как ребенка.
В мае на деньги, предназначенные для  издания моей книги, Сашка купил нам путевки во Францию.
Накануне отъезда, я отправилась за мелкими дорожными покупками.  Уже купив все необходимое, остановилась у книжного развала. Медленно перебирая книги в ярких обложках, я думала о том, что глупо было мечтать о славе писательницы, не имея таланта…
- Девушка, возьмите вот эту! Молодая талантливая писательница, пишет не хуже Токаревой, книга уходит – просто «на ура», вот несколько штук осталось.
 Я взяла из рук продавщицы книжку в мягкой обложке, полистала её – что-то показалось мне очень знакомым. Машинально перевернула её. С маленькой фотографии на задней обложке на меня смотрела  смеющаяся Лолка. Под именем моей лучшей подруги, не просто подруги – почти сестры – были изданы… мои рассказы!