И была мечта...

   Жара в тот августовский день, как впрочем и в предыдущие две недели, стояла плотная, осязаемая. Казалось, ее можно резать ножом. И хоть живем мы практически в лесу ( до ближайших соседей не ближе километра ), но легче от этого не было. Лес напоминал огромную парилку. Вялые листья безвольно свисали с веток, такая же вялая трава безжизненно клонилась к земле. Сама земля змеилась трещинами. Нужно быть полным идиотом, чтоб туда лезть. На открытом месте хоть и жарило неимоверно, но было все же посуше.

  Нервы нам в тот день трепало еще и ожидание дождя. На востоке несколько раз показывались фиолетовые тучи, прорезаемые вспышками молний. Они клубились над лесом, громоздились одна на другую, но как только появлялась надежда, что все-таки разразится гроза, они незаметно и бесшумно исчезали. Последний раз тучи заклубились уже к вечеру. Казалось, вот оно - наконец-то! Тучи заняли полнеба, свеялся ветер, зарокотал гром, на дороге закрутился смерчик пыли. Ветер все усиливался, трава полегла до земли, деревья в лесу начали гнуться, полетели сорванные листья, с оглушительным треском от дуба возле дороги отломилось несколько больших веток. Одна из них упала на дорогу, перегородив ее. Две другие, шелестя жестяными листьями, бахнулись в лесу. Повеяло прохладой, дождь казался неизбежным. Я успела даже попереживать, как бы не сыпануло градом. Ведь из-за фиолетовых и почти черных туч высовывался краешек белоснежного градового облака. Еще раз громыхнул гром... и тучи рассеялись, ветер стих.
 
 Целый день мы ходили встрепанные, злые. Мальчишки мои, муж и сын - кузнецы. Кузню они построили рядом, громадную, просторную. Так что работа у них возле дома. Это, конечно, хорошо. Но вот только в такие напряженные дни скрыться им друг от друга возможности нет никакой. Да еще и усталость накопилась. Сын последний месяц занят был эскизами и моделью парусника, которые готовил на конкурс. Занимался он этим вечерами и ночами, после основной работы. Спать ложился иногда под утро. А вот сегодня все разом закончилось. К вечеру они доделали очередной заказ. Парусник был готов, сфотографирован, эскизы тоже.
 
 Когда в последний раз над лесом стали подниматься тучи, сын как раз закидывал снимки в ноутбук и отправлял их на адрес конкурса. В те минуты я думала, что взорвусь от напряженного ожидания и при первых раскатах грома чуть не закричала. Это при том, что человек я спокойный, уравновешенный и такая экзальтация мне не свойственна. Просто день такой выдался. По всем признакам, гроза надвигалась нешуточная. У нас в такие грозы часто отключается электричество и интернет - тю-тю! Это явление знакомо всем, живущим за городом. При сильных грозах срабатывает автоматика и линии электропередач обесточиваются. Хотя конкурсные работы приниматься будут еще целую неделю, но когда работа практически сделана и до финиша остается
всего ничего, то хочется уже поставить точку и спокойно отдохнуть. Так что я и надеялась и боялась одновременно.
 
 Надеялась я на дождь, который принесет облегчение от удушающего зноя. А боялась, что электричество может отключиться еще до того, как сын закончит работу. В грозу оно включается не раньше, чем через полчаса после последнего удара молнии, а бывает, что и через несколько часов. Так что извелась я порядочно.  А потом как-то все закончилось. Но это я тогда так думала, хотя все только начиналось.

  Гроза начала отступать, когда сын пришел к нам и сказал, что, мол, все - отправил. И ветер стих, но в воздухе чувствовалась, впервые за много дней, легкая прохлада. Само собой, новую работу начинать в тот день никто бы не стал. Мы были опустошены и обессилены. Этот день нас просто свампирил.   Ужинать сели рано, но как-то вяло и без настроения. Поковырялись в тарелках и разошлись каждый к себе. Сын к ноутбуку, муж у себя тоже включил компьютер и, параллельно, телевизор. Он не представляет себе комфортного отдыха без этого орущего и беснующегося ящика. Независимо от того, смотрит он его, или нет. Я уже даже не обращаю на это внимания. Правда, иногда это раздражает, но редко. Но бурчать по этому поводу - бурчу. Но тоже редко.

  Еще некоторое время я попыталась хотя бы сделать вид, что занята, но потом плюнула на эти попытки и решила пойти прогуляться. Странная смесь встрепанности и опустошенности все не давали мне покоя.Даже на самую простенькую работу сил просто не осталось, но, в то же время, остановиться и отдохнуть я не могла.

  По этой дороге я гуляю регулярно, уже лет двадцать. Раньше мы гуляли вдвоем с мужем, но потом интернет победил и я брожу тут в одиночестве, если не считать наших собак. Не каждый вечер, конечно, а когда есть настроение, или когда настроения нет никакого. То есть, когда все не так и уровень моей личной встрепанности зашкаливает.

  Обычно я быстро успокаиваюсь и прихожу в норму. Так было и сегодня. Хотя... легкий диссонанс все-таки был. Только не внутри меня, а снаружи. Незаметные взгляду перемены присутствовали. А ведь, вроде бы, все как всегда. Собаки со мною. Их трое: Плутос и Тузик, нормальных двортерьерных размеров. Не волкодавы, конечно, но собаки достаточно крупные. С ними Анютка, микроб в образе собаки. Все они не проявляют ни малейших признаков беспокойства, бегут немного впереди, игриво хватая друг друга за холки. Блоха-Анютка крутится сбоку, стараясь не попасть под лапы, когда кто-то из них отпрыгивает в сторону.

  И сам вечер роскошный. Резкие тени смягчились. Между деревьями серебрится поднимающаяся луна. Полнолуние. Так что темнота так и не наступит. И дорога, знакомая до сантиметра, уже начинает серебриться. Из леса, растущего с одной стороны дороги, наплывает ночная прохлада. Она как бы просачивается между стволами деревьев и перемешивается со зноем, идущим с другой стороны дороги, от поля. А запахи... С ума сойти! Запах разогретой жарким солнцем сухой хвои, смешанный с запахом спелой ежевики, можно унюхать только на этой дороге, именно на этом повороте. Причем, практически в любое время года. На этот запах можно экскурсии водить. Честно! Только зимой мне тут почему-то пахнет арбузами.

  Луна громадным диском уже выплывает из-за верхушек деревьев. Становится еще светлее.

  Внезапно собаки срываются с места и, с громким лаем, перепрыгнув канаву, скрываются в лесу. Возле меня остается только Анютка. Ведь с ее ростом гоняться можно разве что за мышами. Лай собак разбудил птичку. Она встрепенулась в ветках дуба и опять затихла. От ее движения на дорогу упал желудь. Анютка подхватила его и, довольная, понесла в зубах. Добыча!

  Я улыбаюсь и опять ощущаю тот легкий диссонанс, который почувствовала, едва выйдя на дорогу. Он, как заноза, малюсенькая такая заноза, заметить которую трудно, но на которую постоянно натыкаешься, стоит чуть шевельнуться. И это что-то непонятное, новое. На уровне мимолетных ощущений. Страха-то нет.
 
 Если реально смотреть на вещи, то бояться тут нечего. Разве что сам себя напугаешь. Лес свой, домашний. Так, лесок. До настоящих лесов, тех, что в Карпатах, еще километров сто. Хотя сами горы хорошо видны из окон нашего дома. А этим вот самым лесом, в какую сторону ни пойди - уткнешься в село. В ту сторону, что я иду, если точкой отсчета взять наш дом, то через километр будет село. В обратную - село километров через пять, не дальше. Но в ту сторону я не хожу. Уж больно далеко. Лень мне столько бродить. А с полдороги я возвращаться не люблю. Пунктик у меня такой. Вниз, с горба, по третьей дорожке, село через семьсот метров. Муж с сыном перемеряли, когда от последней хаты линию электропередачи к нашему дому протягивали. Ведь до нас тут никто не жил. До войны на этом поле было семь хат. Хуторок. Потом лю
дей выселили, дома с землей сравняли, землю распахали. Так что жить мы пришли на чистое поле. Сами все построили, свет провели. И не жалеем ни капельки. Все, кто к нам в первый раз в гости попадают, удивляются, как это мы ухитрились в таком густонаселенном районе найти такое уединенное местечко. Самим нравится. Да и не настолько уж оно уединенное. Днем полный лес народа - ягоды, грибы. Машины по этой же дороге между селами ездят. Да и нам, если выбраться нужно, проблем никаких. Сели в машину и поехали. Дорога хоть и гравийная, но по качеству намного лучше, чем в ближайшем районном городке. Но это так, лирика. Это я к тому, что тут просто нечего бояться. Я испугалась только один раз, в первый год нашей жизни здесь. Это когда услышала, как кричит дикий козел. Это был натуральный ужас. Меня всю холодными мурашками обсыпало, сердце сжалось и ноги подогнулись. Вот тог
да я в первый и, надеюсь, в последний раз так испугалась, что готова была в обморок грохнуться. Но сейчас конец лета, а они так дико орут весной, когда самок подзывают. Да и привыкли мы к их ору.

  Я улыбаюсь этому воспоминанию и опять чувствую укол занозы. Никуда не делась, родимая, покалывает. Что ж это такое, а?

  Стремительной стрелой чиркнул по небу метеорит. За ним тут же второй. Звездопад. Ну да, время Персеид. Нужно держать наготове свое желание, чтоб успеть во время полета передать ему его. А вдруг? Как говорят, не для себя ведь прошу. Хотя и для себя тоже. Третий метеорит опять прозевала. <<Что, Анюта, будем желание загадывать, или ну его?>> Анюта утвердительно тявкает и роняет желудь. Хоп! На четвертом успела. И тут пошло - пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый. Можно было желаний назагадывать! Или хотя бы то, единственное продублировать для надежности. Вот так всегда: есть куча желаний - некому их загадывать. А как начинается звездопад... Ладно, нечего жадничать - желание одно, зато красивое. Как в сказке:<<Была у слона мечта. Белая, как снег на вершинах гор. Белая, как облако в небе.>> Ну и так далее. Очень красивая сказка. С детства помню.   Анютка насторожилась, зарычала тихонько. Впереди, из-за поворота, выбежали навстречу нам две темные тени. Бандиты мои лесные с прогулки возвращаются. Подбежали. Анютка прыгает, радуется, пробует допрыгнуть до их морд, в нос лизнуть. Идиллия! Все хорошо, все тихо, всем радостно. А мне так муторно становится, что я решаю домой возвращаться. Не нравится мне эта прогулка, и чем дальше, тем больше. И в душе слышится такой тихонький, скулящий звук. Как будто щенок брошенный плачет. И предчувствий нет никаких, и не боюсь ничего, а... скулит. Собаки посмотрели удивленно, что я домой так рано повернула, потом обогнали меня и опять вперед побежали.

  Луна уже полностью выкатилась из-за верхушек деревьев и поднимается все выше и выше. Громадная, яркая. Сейчас она уже не серебряная, а слегка желтоватая. Висит над дорогой и ухмыляется. Меня почему-то все время тянет оглянуться назад. Мышцы спины напрягаются, как от чьего-то взгляда. Может быть, за спиной действительно кто-то идет? Оборачиваюсь - никого. Спокойно иду дальше. Но это уже одна видимость - я просто притворяюсь, что спокойно иду дальше. Причем, очень старательно притворяюсь. Хотя ноги так и норовят споткнуться. И топаю я громко, и дышу очень шумно. И в лесу стало слишком тихо, и даже легкий ветерок сник. А в голове ни с того, ни с сего, и очень кстати, прозвучала фраза из давно забытого ужастика: <<Бойтесь Полной Луны, когда силы зла властвуют над вами!>> Причем так явственно, как будто эти слова сказаны рядом. Мрачный этот голос моментально делает воздух сухим и колючим, так, что даже больно дышать. Но больше всего меня пугают собаки. Они уже не бегут бодро впереди, помахивая хвостами, а плетутся рядом со мной, оглядываются по сторонам и не проявляют никакой активности. А я не могу отвести глаз от луны, которая все сильнее желтеет, прямо как лицо покойника. И в спине скоро будет дырка от чьего-то злобного взгляда. С резким звуком на дорогу падают несколько желудей. Вздрагиваю не только я, но и собаки - звук такой, как будто желуди эти железные, здоровенные и упали не на дорогу, а на лист жести. Лесом проносится тяжелый вздох! Анютка судорожно вздыхает и вплотную прижимается к моей ноге.

  Кто бы сказал, зачем меня сегодня понесло на эту прогулку? Чего мне дома не сиделось? И что это за силы зла?

  А ведь часто в страшных фильмах похожие сцены мелькают. Все помнят? Типа: идет куда-то герой или героиня и тут начинает звучать сигнал тревоги. Внутренний, как и у меня. И он, сигнал этот, постепенно нарастает. Но дебил или дебилка упорно прутся дальше. Любопытно им, видите ли - кто там, или что там? Лично я, когда до таких сцен доходит, не могу удержаться от комментариев: <<Ну куда тебя несет? Страшно, так бери ноги в руки и удирай, пока цел>> А вот теперь у меня самой такой вариант навряд ли получится. В смысле удрать. Куда удирать? И на чем? На этих ватных ногах? Хорошо еще, что иду, а не падаю. Да и не иду я, а продираюсь через плотный и холодный воздух. Упорно пытаюсь дойти, долезть до своего, родного и безопасного дома. Где-то далеко-далеко внизу, ну очень далеко, еле бредут собаки. Хорошо, хоть дом уже показался из-за последнего поворота. Все окна светятся. Только видится он мне, как в тумане, размыто слегка. И уши как ватой заложены, но отдельные звуки через эту вату звучат резко и с такой громкостью, что даже кожа болеть начинает. Жестянками, причем ржавыми, скребут листья деревьев. Хвоя опадает с елок острыми иголками, швейными. Они со скрипом втыкаются в землю и в норках панически вскрикивают мыши. Птички, примостившиеся на ветках, стараются не дышать. И мне еще больнее от всего этого. Что-то пришло в наш лес. Или идет!

  Скулеж в душе усиливается настолько, что как когтями начинает раздирать сердце, легкие, голову. И от этого кошмара мне приходит в голову бредовая мысль, что если меня сейчас сфотографировать, то на фотографии вместо волос на голове будут торчать иголки, как у дикобраза. И все-таки я упорно лезу вперед. Жить пока еще хочется.

  С резким, рвущим душу звуком, прочеркивает небо еще один метеорит. Я слышу, как он, за тысячи километров от нас, взрывается и осколки его разлетаются во все стороны. Взрыв этот возвращает все на свои места. Дом видится отчетливо, резкие звуки исчезают, исчезает и вата из ушей. Весь лес облегченно вздыхает. Встряхиваются, как будто выйдя из воды, собаки. Плутошка и Тузик убегают к дому. Только Анютка еще не пришла в себя, она заметно дрожит. Я наклоняюсь и беру ее на руки. Она прижимается ко мне и несколько раз, со всхлипом, вздыхает.

  И что это было, скажите пожалуйста? Воображение разыгралось? И у собак тоже? А почему бы и нет? Собаки что - не люди, что ли? - Таким простеньким аутотренингом я пытаюсь привести в порядок свою раздерганную психику. Хорошо хоть скулеж этот из души ушел. Он слышится где-то в отдалении. Слышится?... Хоть и в отдалении?... Но додумать до конца мне не дает Анютка. Она начинает возиться, царапаться и рваться с рук. Я ее отпускаю и она тут же бежит под старую липу, что на краю поля. Оттуда слышится возня, Анютка подскуливает. Но,  скорее утешает кого-то, чем пугается сама. Потом скулеж прекращается, еще слышны чьи-то всхлипы и возня становится понятной - Анюта кого-то облизывает. Ясно... в собачьем царстве ожидается пополнение.Иногда нам подбрасывают щенков, бывает, что и котят. Сама Анюта
так появилась всего три месяца назад. Всю ночь скулила в лесу, плакала, а утром мы ее нашли. И Плутошку Лелик, сын, принес на руках пять лет назад. Щенок уже ходить не мог. А вырос в какого красавца! В любимчика! Только Тузик домашний пес. Уже во втором поколении. А вот бабушку его, Нору, нашли под вывороченным корнем дерева. Так что дело это привычное и я без сомнений иду вслед за Анюткой.

  Только на этот раз даже я, человек привычный к подкидышам, удивляюсь. Анютка нашла ребенка!

  Ребенок сидит, прислонившись к стволу липы и гладит Анютку. Та крутится у него под руками и радуется. Хотя луна светит ярко, но лицо ребенка находится в тени от веток. На первый взгляд ему лет пять-шесть, не больше. Он слышит мои шаги и поворачивается ко мне.
  - Здравствуйте! - слышу я тоненький голосок.
  - Здравствуй, мой хороший! Как ты тут оказался? - я наклоняюсь к ребенку и тут же сажусь на траву. Скорее, неуклюже плюхаюсь. Так, приехали! Вроде бы, ничего особенного. Милое личико, две мокрые полоски слез поблескивают на щечках. Нижняя губка еще горестно подрагивает, но глазки уже повеселели. Одно но... нет, скорее два но...
 
 Но... вместо носика смешно подергивается пятачок, как у поросенка. Но... в кучерявых волосах золотятся маленькие рожки. Явно, где-то там и хвостик имеется. Так вот кто шел в наш лес!
  - Ты кто? - я чувствую себя совершенной тупицей, вдруг ни с того, ни с сего решившей блеснуть оригинальностью и продемонстрировать свой выдающийся ум.
  - Я Илюша! - отвечает мне чертенок- (а кто ж еще? С первого же мгновения я это поняла, но, вот беда, язык опередил это понимание!).
  - А... - когда я, переварив это, решаю представиться сама, Илюша говорит:
  - Я вас знаю! Вы тетя Таня, наша соседка.
 
 А вот теперь мне становится по-настоящему интересно. Я не люблю сплетен, но ситуация... Сами понимаете. И вариантов всего два. Или кто-то из наших соседей является самым настоящим чертом. Запросто! Или одна из соседок согрешила, сами знаете с кем. Интересно, кто? Но не спрашивать же напрямую об этом ребенка.
  - Илюша, а сколько тебе лет? - решаю зайти издалека.
  - Мне пятьдесят три годика. - говорит чертенок. Мой ровесник, значит. А личико совершенно детское. Круто, однако! Но сомнения одолевают.
  - Илюш, ты не обижайся, но поясни мне - ты маленький по возрасту, или по росту?
  Чертенок смотрит на меня с недоумением, а потом в глазах его мелькает понимание:
  - А, вот вы о чем? Мы живем раз в десять дольше вас, людей. Значит, по вашим меркам, мне около шести лет. Только мы намного умнее ваших детей. Все-таки, годы. Сами понимаете.

  Я киваю. Понимаю, а как же! Анютка, сидящая возле чертенка, внимательно смотрит на меня. Да, ситуация. Хотя, ничего страшного.
  - Илюша, давай, вставай, я тебя домой отведу. Нечего ребенку ночью в лесу делать. И мама переживать будет.
  - Я бы давно дома был, да ногу подвернул. - говорит Илюша - Вашим детям хорошо, у них ноги поустойчивее, а у нас копытца часто подворачиваются.
  И, действительно, ножка выше копытца сильно припухла.
  - Ничего, я тебя отнесу, ты же маленький. - я беру чертенка на руки. Он оказывается легеньким, так что тут проблем никаких не предвидется. Да и идти недалеко. Надеюсь,
  - Тетя Таня, а можно я вас попрошу? - говорит чертенок.
  - Говори, там посмотрим. (А вдруг он душу попросит?) -
  - Покажите мне парусник? - выдыхает Илюша, с надеждой глядя мне в глаза - Я из дома сбежал, чтоб его увидеть, только вот не дошел.
  - А ты откуда про него знаешь?
  - Мама с папой дома говорили. Вот я и хочу его увидеть. Они говорили, что он очень красивый.
  М-да... Была у слона мечта.
Хорошо, пошли.

  Иду я с чертенком на руках к дому, сама себе удивляюсь. И постепенно меня начинает разбирать смех. Вот посудите сами. Хоть пальцы загибай.

   Муж и сын у меня кузнецы. Это уже известно.
 
 У мужа внешность колоритная. Длинная борода, густые брови, длинные волосы забраны сзади в хвост. Седой весь. Голову повязывает банданой. Рокеры обзавидуются.

  А у сына хоть и короткая стрижка, и бородка элегантная, аккуратная, но вид частенько бывает совершенно отсутствующий. Но это мы-то знаем, что он в такие моменты обдумывает очередную скульптуру. А народ-то не знает. И еще, он немногословен. А я не раз замечала, что молчаливых людей опасаются.

  В противоположность сыну, папа поговорить любит. Но ведь это ничего не значит.
 
 Только я самая обыкновенная женщина. Но живем-то мы на отшибе. И я не боюсь этого. А это уже отягчающее обстоятельство.

  Так что смутные подозрения народа обязательно подтвердятся, если хоть кто-то увидит, как я ночью, в полнолуние, несу на руках чертенка.
 
 Я хихикаю, а потом мне приходит в голову еще одна светлая мысль и тут я уже не могу удержаться от смеха. Смеется со мной и Илюшка, запрокинув голову и весело помахивая хвостиком. Радостно подлаивает Анютка, прыгая вокруг нас. Отсмеявшись, я одной рукой вытираю выступившие слезы, и спрашиваю у Илюши:
  - А ты-то чего смеялся, помогал мне, что ли?
  - Нет. - улыбается он - Я ваши мысли услышал. Особенно смешно было, когда вы вдруг вспомнили, что ваша младшая дочка, Сюзанночка, живет не где-нибудь, а в Киеве. Вот умора!
Умора, умора. - соглашаюсь я.

  Мы уже подошли к кузне. Там горит свет. Это я его не выключила, уходя.
  - А где дядя Вася и Лелик, то есть Юра? - любопытничает Илюша, оглядывая пустую кузню. Э, да наш чертенок в курсе и такого. Сына нашего зовут Юра, а Лелик - это для своих, для домашних, с детства осталось.
  - Вымотались они сегодня и ушли пораньше.
  - Понятно. День сегодня такой. - умничает чертенок. Я сажаю Илюшу на сборочный стол и раскутываю модель парусника. К нам подбегают собаки, но чужого в чертенке не признают, машут хвостами и усаживаются рядом со столом. Я понимаю, что они явно знакомы. Вот дела-то!
Илюша, сиди спокойно, не крутись, а то еще упадешь. А я сбегаю в дом, возьму бинт, тебе нужно ножку забинтовать. - говорю я. Он согласно кивает головой, зачарованно глядя на парусник. Дома я хватаю бинт из аптечки и быстро возвращаюсь. Бинтую чертенку распухшую ножку. Кажется, он растянул себе связки, так что тугая повязка будет в самый раз.
Тетя Таня, поднесите меня ближе к паруснику. - тихо просит он. Я беру его на руки, оборачиваюсь, делаю несколько шагов к модели и просто обмираю. Как я была неправа! Ведь целый день я раздражалась именно из-за того, что сейчас меня ошеломило и очаровало.

  Дело в том, что и сам парусник, и паруса его были кованые. Именно в этом виде он мне очень нравился. С первого взгляда становилось ясно, что это работа мастера. Только вот самого мастера эта работа совершенно не устраивала. Не хватало ему, видите ли, легкости, воздушности. Всю душу вытряс раздумьями и недовольством. Вид был такой отрешенный, что оторопь брала. А потом додумался - приволок мешок гипса и обмазал всю эту красоту толстым слоем раствора. Причем, не гладко, а грубыми мазками. Да еще и заявил: <<Вот, это именно то, что надо. Да, именно то...>> Хорошо хоть постамент, соединенные в разных местах дуги и полукружья, не тронул. Что эти художники в своих рабо
тах видят? Чего хотят? Загадка!
 
 Теперь уже я огорчалась и раздражалась, но меня, как маму, утешил совершенно довольный вид ребенка. Все-таки это его работа и он может с ней делать, что хочет. Ему виднее.
  А вот теперь я увидела, что же хотел сын.
  Парусник стоит перед широко распахнутой дверью на фоне леса.
Свет луны падает на мазки парусов и корпуса, играет в их непредсказуемых изгибах. И он плывет, честное слово, плывет! Даже не плывет, а летит. И холодные, посеребренные дуги постамента отсвечивают океанскими глубинами.

  Чертенок проводит пальчиками по парусам, по корпусу, потом опять по парусам, улыбается, но ничего не говорит. А тут и говорить-то не о чем. Некоторое время мы еще любуемся парусником, а потом чертенок забеспокоился.
  - Ой, меня мама зовет. Я пойду домой. - говорит он.
  - Ну и куда ты пойдешь, на одной-то ноге? Говори, куда тебя нести?
  - А вы не боитесь?
  - Да чего уж теперь? Говори.
  - В яру мы живем. В том, что за домиком лесника.
Вот как! Значит, самые ближайшие наши соседи - это семейка чертей. Забавно!
 
 Уже с дороги мы оглядываемся. В дверном проеме белоснежным облаком плывет парусник-мечта. Легкий ветерок шевелит паруса, блики луны скользят по ним. И эту воздушную мечту, как эстафету, передал нам совершенно незнакомый человек. И от нас эта мечта уже поплыла дальше. На то она и мечта.
 
 Идти нам недалеко. Метров пятьдесят до поворота в лес. Да ненамного дальше по лесной дороге, до начала яра. Илюша все время молчит, только вздыхает тихонько. Да и мне разговаривать не хочется. Слишком удивительны все эти ночные события . Перед яром собаки отстали. Даже Анютка куда-то задевалась. Но мне не до этого. Новые ощущения отвлекают от происходящего. Я внимательн смотрю себе под ноги, но ничего необычного не вижу. Дело в том, что уже некоторое время мне кажется, что я зашла по щиколотки в ледяную воду и уровень ее с каждым моим шагом поднимается все выше. Когда холод доходит
до колен, я начинаю сомневаться, правильно ли поступаю. Может быть, не стоит лезть к чертям в зубы? Тоже мне, мать Тереза выискалась! Но, с другой стороны - что ж, мне ребенка с больной ногой оставить ночью в лесу? Ну и что, что чертенок? Ребенок же! А, будь, что будет!

  И как только я это решаю, от яра, навстречу мне, выходит женщина. Обыкновенная такая. Одета точно, как я - джинсы, рубашка. Внешне, правда, помоложе. И волосы, черные, распущены по плечам. Лицо обыкновенное, милое, без пятачка свиного. Вот только золотые рожки и хвост, элегантно перекинутый через руку, придают ей некоторую экстравагантность.
  - Здравствуй, Татьяна. - говорит чертовка - Спасибо за Илюшу, что не бросила. - она забирает у меня чертенка.
  - Мам, он правда красивый, белый и плывет. - говорит Илюша сонным голосом и обнимает ее за шею. Женщина ласково лохматит ему волосы, целует и он тут же, у нее на руках, засыпает.
 
 А меня начинает здорово трясти, потому что холод поднялся уже до пояса. Я стараюсь этого не показать, но понимаю, что чертовка и так все прекрасно видит.
  -Зайдешь в гости, согреешься? - прищуривается она.
  - Нет, спасибо, я лучше домой пойду. - стараясь говорить непринужденно, еле выдавливаю я из себя - Да и незнакомы мы.
  - Тоже мне, проблема. Вас всех я и так знаю. А меня зовут Анжела. С Илюшкой моим ты уже знакома. Мужа моего тебе по имени знать не надо. А то вслух произнесешь - потом не отвяжешься. Так что, зайдешь?
 
 Анжела говорит со мной, а сама все время посматривает на луну. Та, громадная, величаво плывет над лесом. Свет ее просачивается сквозь кроны деревьев, яркими пятнами ложится на траву. К этому времени я уже так замерзла, что не в состоянии сказать ни <<да>>, ни <<нет>>. Холод подбирается к сердцу и, кажется, что я сейчас умру.
  - Ты что, боишься? - ехидно осведомляется Анжела - Ну, как знаешь, уговаривать не буду. Только сегодня Твое Полнолуние. Обидно будет пропустить.
  - Это как?
Надо же, я еще могу говорить! Да здравствует любопытство!
  - А сделай шаг вперед, узнаешь! - подзуживает меня Анжела. <<Ага, сейчас, разбежалась!>> - думаю я, машинально шагаю вперед и только потом понимаю, что эта чертова мама меня просто спровоцировала. Но холод тут же отступает, меня обдает жаром и я моментально согреваюсь. Анжела смеется:
  - Не бойся. Неужели я обижу человека, который помог моему больному ребенку?
  - А кто вас, чертей, знает?
  - Ты не умничай, а то я могу отменить приглашение и оставить тебя тут.
  - Домой пойду, делов-то!
  - Ничего подобного. Посмотри на луну. Уже полночь наступила. Теперь или иди со мной, или до третьих петухов по лесу блуждать будешь.
  - Добрая ты, гостеприимная. А от вас я когда домой попаду? Если попаду, конечно.
Тоже после третьих петухов. Так что смотри сама, мне домой пора. А если о душе своей печешься, то этой ночью на нее никто не позарится, где бы ты не была.
 
 Анжела повернулась и начала спускаться в яр. Илюшка у нее на плече сладко посапывает. Я немного посомневалась, а потом пошла за ней. А что мне еще оставалось делать? Все равно эти ребята, как банки, хочешь - не хочешь, а свои проценты возьмут. Да и любопытно, опять же.
 
 Хотела бы я еще немного посомневаться, так, для очистки совести, но времени этого мне Анжела не дала. Иду и думаю: <<А где тут дом их? Ясно, что просто так увидеть его невозможно, это я понимаю. А яр этот я излазила вдоль и впоперек. Грузди и рыжики тут собираю. Но холодок какой-то, знак, что ли, должен был быть? Не было его? Ничего, сейчас увижу их логово, мало не покажется!>> Мало не показалось.
 
 Я так увлеклась этими забавными мыслями, что чуть не уткнулась носом в спину Анжелы, когда она остановилась, открывая дверь. Кстати, обыкновенную дверь. Да и внутри, в прихожей, было ощущение обыкновенного, человеческого жилья. У меня возникает единственная ассоциация с преисподней - из одной приоткрытой двери доносится просто-таки адский рев. Но сами звуки знакомы. Видимо, муж Анжелы - футбольный фанат. А я еще бываю недовольна милыми детективными сериалами, которые весь вечер мелькают у нас дома. Там, при всем желании, такого ора не добьешься.

  Анжела свободной рукой показывает мне на дверь, противоположную приоткрытой, что-то говорит. Я ничего не слышу, но понимаю, что она предлагает туда войти. Вхожу, закрываю дверь и все те дикие звуки резко обрываются. Если дверь со звукоизоляцией, то очень умно и о многом говорит. Как говорит и то, что Илюшка, спящий на руках мамы, даже не шевельнулся, когда на нас обвалилась лавина звуков. Я не буду утверждать, но мне показалось, что он даже мимолетно улыбнулся. Ребенок почувствовал, что он дома.
 
Комната оказалась кухней и столовой одновременно. Просторной, светлой, очень современной, с барной стойкой и прочими наворотами. Мои представления о котле, висящем на крюке и кипящей в нем смоле, тут же развеялись. Признаюсь, на мгновение я почувствовала себя бедной родственницей. Хорошо живут черти!

  Анжела, наверное, укладывает Илюшку, поэтому я пока что сама. Чтоб чем-то занять себя, я подхожу к огромному окну, находящемуся на противоположной от двери стене и, с интересом, смотрю в него.
 
 Что-то не похоже на яр. Большой газон с цветником окаймлен невысокой живой изгородью. Вдали виднеется сосновый лес. В ярком лунном свете все отчетливо видно. Красиво и спокойно. Слишком красиво и слишком спокойно. Входит Анжела и я оборачиваюсь.
  - Что, любуешься? - говорит она - Или не нравится?
  - Нравится, даже очень!
  - Ты еще минутку поскучай, а я быстренько своему черту бутерброды приготовлю. А то сейчас начнется реклама и он тут же станет умирать от голода.
  Как мне это знакомо, с ума сойти!
 
 Только Анжела приготовила бутерброды и разложила их на тарелке, как дверь резко распахнулась и, вместе с шумом рекламы, на кухню ворвался черт. Хоть и был он в джинсах и в футболке, но сразу становилось понятно, что это за личность перед вами. Свиной пятак на его лице имелся, причем внушительных размеров. Рожки, правда, не были золотыми, как у его жены и сына, но, может быть у тех были они крашеные. Я не специалист в чертячей моде. Так что рожки у черта были черными и хвостом он подергивал, как раздраженный кот.
  - Любимая, где тебя люди носят? Я уже умираю от голода. У нас есть что-нибудь вкусненькое? - говорит он.
  И интонация и фраза, опять же, были настолько знакомы, что я не удерживаюсь и хихикаю. Черт тут же поворачивается ко мне:
  - О, да у нас гости! Привет, соседка! За чем пришла, что нужно - богатство, здоровье, молодость, или начальство заморить? - деловито осведомляетсяся он и трет ладони.
  - Ничего ей не нужно. Она Илюшку принесла, он ногу подвернул. - вмешивается Анжела.
  - Так не бывает, чтоб ничего не было нужно. Может подумаешь? Могу скидки организовать. - продолжает настаивать черт и в глазах его начинают разгораться злые огоньки. Меня обдает холодом.
Дорогой, у тебя рабочий день давно закончился, отдохни, ты и так перерабатываешь. С соседкой мы сами разберемся. - сует ему в руку тарелку с бутербродами Анжела и добавляет - Да и реклама заканчивается, можешь пропустить самое интересное.

  Черт, видимо, хотел еще что-то сказать. Он выпучивает глаза, открывает рот, но шум от рекламы сменяется на прежний дикий ор и черт моментально исчезает, хвостом захлопнув за собой дверь.
  - Вот и чудненько! - говорит Анжела - Все-таки великое дело - телевизор и компьютер! Они делают женщину свободнее.
  Я как-то не смотрела на это под таким углом, но с этим трудно не согласиться. Правда, бывает я и сама зависаю в интернете, но это эпизодически. На регулярность у меня просто времени не хватает.
  - Кофе будешь? - говорит Анжела и добавляет: - Ты присаживайся, чего стоишь?
  - Буду. - отвечаю я и сажусь за столик у стены.
 
 Анжела заваривает кофе, наливает его в чашечки с золотыми ободками, ставит их на стол. Достает из холодильника тарелочку с пирожными и присаживается с другой стороны стола.
  - Ты как кофе пьешь, с сахаром, без? - осведомляется она.
  - Без.
  - Вот и правильно. Нам и в пирожных калорий хватит.
  Анжела глянула на меня и рассмеялась:
  - Не смотри ты такой букой! Мы людей не едим, нас другое интересует. А все, что ты тут видишь, самое обыкновенное. И пирожные из тех же продуктов, что и у тебя дома. И кофе - это кофе. А стол деревянный - это просто деревянный стол. Ну и так далее. Так что ешь, не стесняйся. Вкусно ведь.
  Пирожные оказались просто изумительными. Нужно будет взять рецепт.
  - Можно узнать? - спрашивает Анжела, когда мы уничтожили пирожные и принялись за кофе - Мне жутко интересно, как ты представляла себе нашу жизнь. Уж больно ошеломленной ты выглядишь.
  - Если честно, я как-то не задумывалась над этим. Кроме котла с кипящей смолой, грешников в нем и запаха серы, что-то ничего больше и не припоминается.
  - Забавно!
  - Да уж!
А, действительно, нигде в литературе мне не встречалось описание быта чертей.
  - Слушай, Анжела, а что бы произошло, если бы я тебя со страху перекрестила? Ты бы исчесзла?
  Анжела чуть не поперхнулась:
  - Смешная ты. Да крести, сколько угодно. Только, во-первых: не наcтолько ты психованная, я же знаю; а во-вторых: ничего мне не будет.
  - Почему?
  - Глупости все это. Мир давно изменился. Комфортнее стало жить не только вам, людям, но и нам, чертям. Наша наука тоже не стоит на месте. От ваших манипуляций мы еще в детстве делаем прививки - и все дела. И чеснок мы тоже едим с удовольствием.
  - А свяченая вода?
Чертовка презрительно фыркает:
  - Тоже мне, проблема! Вот скажи, ты что, ее постоянно носишь в кармане, на всякий случай? Или среди твоих знакомых есть хоть кто-нибудь настолько предусмотрительный?
  - Нет, конечно.
  - Ну, вот и суди сама.
  - Действительно, все логично. А почему у тебя человеческий нос, а не пятачок?
 - Хочешь - обижайся, хочешь - нет, но ты же дремучая! Это ведь черти-мужчины могут позволить себе носить классический нос. Им нужно запугивать вас. А наша задача - очаровать, задурить голову. Согласись, с пятачком вместо носа это проблематично. Приходится подстраиваться под вас. Может еще объяснить, как мы маскируем рожки, хвост и копыта? Или не надо?
  - Пожалуй, не стоит. Это уж точно не проблема. А еще вопрос можно?
  - Задавай.
  - Что это за Мое Полнолуние, о котором ты говорила?
  - Не забыла, значит? У каждой женщины на Земле бывает день, вернее, ночь, когда с ней может произойти чудо. Обязательно в Полнолуние. Бывает это один раз в жизни и, как сама понимаешь, практически все в эту ночь спят. Ты не спала, потому и смогла попасть к нам, но, самое для тебя главное, сможешь без проблем вернуться домой.
  - Понятно.
  - Теперь моя очередь расспрашивать. Как-то я пропустила начало этой истории с парусником, занята была на работе, не продохнуть.
  - А кем ты работаешь? - невольно перебиваю я Анжелу. Невежливо, конечно, но так уж получилось. Хорошо хоть она не обиделась.
Я региональный менеджер по учету вновь поступающих душ. - говорит она. - Ведь у вас, людей, сейчас практически по всем странам кризис гуляет. Для нас это самое горячее время. Любите вы в трудную минуту сказать: <<Душу бы черту отдал (или отдала) за... работу, деньги, здоровье.>> Разве не так?

  Я согласно киваю. Водится за нами такое, нечего скрывать.
  - Ну вот. - продолжает Анжела - А мы тут, как тут. Работа у нас такая. Только ты не перебивай, мне другое интересно. Почему вдруг - парусник? Вот откуда взялись <<Звездный Птиц>>, <<Тайна девяти жизней>> и другие скульптуры, мне понятно. Но вот откуда парусник? Хотелось бы знать. Ведь вам до моря, как нам до небес. И вдруг - белоснежные паруса. Это как мечта, сказка.
  - Так это мечта и есть. Понимаешь, в интернете конкурс объявлен на проект или эскиз парусника.
  - А кто организатор?
  - Он представился как Андрей Петрович Лукин. Частное лицо. История такая - приобрел человек на Кипре участок на побережье. Кроме самой земли и береговой линии там ничего нет, если не считать кое-какой растительности. Само собой, хочется ему красоту там навести. Вот и решил он для начала модель парусника на постаменте там поставить. Выбор нужен.
  - А этот парусник ему что, приснился?
  - Точно. А ты откуда знаешь?
  - Половина легенд так начинается.
 - Может быть. Не обращала внимания. Вот и объявил он этот конкурс в интернете.
  - А кто он?
  - Да какая разница? Частное лицо! Сайт конкурса так и называется: <<Частное лицо: Создаем настоящее произведение искусства>>.
  - Интересный ход. Нужно будет зайти на тот сайт, посмотреть. И для дела полезно. Мы часто расширяем свою клиентскую базу за счет различных конкурсов. Некоторые люди на все готовы, только бы первое место взять. Особенно, если призы солидные.
  - А у вас что, тот же интернет, что и у нас?
  Анжела удивленно смотрит на меня:
  - Ты что, смеешься? Интернет, он везде интернет. Рассказывай дальше, не отвлекайся.
  - Не отвлекаюсь я. Так вот, зацепила эта идея нашего ребенка. Тридцать два года, а воодушевился, как мальчишка. Даже самому этот парусник несколько раз снился. Хотя заметь, никогда его морская тематика не интересовала.
  - Понятно. С мечтами всегда так бывает. Они летят от одного к другому. Вон и Илюшке моему приспичило на парусник посмотреть. Мальчишки, они такие. А что другие на эту тему говорят?
  - А кто что. Разговаривал сын на эту тему с некоторыми. Дипломированные художники и согласны бы что-то сделать, но им нужны гарантии. Даже не знаю, какие. Правда, один заинтересовался, сказал, что нарисует эскиз. Но с него неудивительно, он тоже кузнец, как и мои ребята. Лично меня поразило, что некоторые твердо уверены, что это надувательство. Хотя, опять же, не знаю в чем. Вот смотри, Лелик сделал модель парусника, несколько эскизов отослал, целый месяц воодушевленный ходил. Хоть и нервы мотал, конечно, и себе, и нам. Даже если предположить, что и конкурса этого нет - но модель-то, вон она, мечта белоснежная. Плывет-летит. Прохожу мимо, настроение поднимается. Через неделю конкурс закончится, тогда видно будет, совпала ли мечта сына с мечтой Андрея Петровича.
  - Понятно. А ты хочешь, чтоб совпала?
  - Конечно, какой вопрос.
  - Ну так попроси меня, и я сделаю так, чтоб совпала.
  - А зачем это нужно? Не хватало еще мечту портить колдовством.
  - Фу ты, ну ты, какие мы гордые! Ладно, говори, что тебе хочется. Вот прямо сейчас. Только для себя лично проси. Заявки для других не принимаются. Надеюсь, ты не такая дура, чтоб вечную жизнь запросить?
  Мне даже смешно становится:
  - Не переживай, кошмар вечной жизни меня не интересует. Только с чего это ты так раздобрилась? Надеешься клиентскую базу за мой счет расширить?
  - Да обязана я твое желание выполнить, раз уж мы встретились в Твое Полнолуние. Безвозмездно, безоплатно, черт его знает, как это назвать. Но тебе это стоить ничего не будет. Тут не в моей доброте дело. - Анжела заметно разозлилась.
  В этот же миг дверь на кухню распахивается и, с диким ревом футбольного матча, в нее влетает радостный черт. Он возбужденно бьет себя по бокам хвостом.
  - Что, договорились? Будем договор составлять?... - но договорить ему Анжела не дает:
  - Сгинь! - вызверяется она на мужа. Тот резко разверачивается и вылетает из кухни, хлопнув дверью так, что подскакивают чашечки на столе. На ходу он успевает пробурчать: <<Сама же вызвала, а я виноват.>>
  - Давай, говори, что хочешь. Ничего тебе за это не будет. Еще скандала в семье мне не хватало. Из-за человека! - раздраженно бросает она.
  - Не переживай! Мы тоже так ругаемся. - пытаюсь я утешить ее.
  - Давай, уже загадывай, не тяни! Думаешь, мне легко, просто так, за здорово живешь, что-то делать? - говорит Анжела.
  - Хорошо. Я хочу увидеть, как будет выглядеть набережная с моделью. Очень хочу.
  - Всего-то? Тогда пошли на улицу, полетим на Кипр.
  - Ты это серьезно?
  - Ты что, хочешь отказаться от желания? Имеешь полное право.
  Я пугаюсь:
Нет, что ты! Очень хочется увидеть.

 Мы выходим из дома, останавливаемся на газоне, возле цветника. Анжела достает из кармана плоскую черную коробочку и прикрепляет ее мне на пояс. Коробочка оказывается теплой и слегка вибрирует. В ответ на мой удивленный взгляд Анжела коротко поясняет:
  - Антигравитатор. - а потом ехидно сощурившись, добавляет: - Надеюсь , ты не собираешься летать верхом на мне, как это описывается в ваших дурацких сказках?
  - Нет, что ты!
  - Вот и хорошо. Только не прикасайся к ней. Я сама буду управляться, тебе учиться незачем. Регулярность полетов тебе не светит.
  - Жаль!
  -Как знать. А, вообще-то, нечего идеями и учеными разбрасываться. То, что вы не принимаете, для нас в самый раз. Чем хуже вам, тем лучше нам.
  - Ты же говоришь, что у вас свои ученые классные?
  - Тьфу ты, так вначале они были ваши. Это после того, как вы их не признаете, происходит действие под названием: <<Были ваши - стали наши!>> Так-то!
  - Так что ж, я теперь еще за всех дураков должна ответственность нести? - честное слово, меня это возмутило. Уж больно у Анжелы вид такой... высокомерно-снисходительный. Она обращается ко мне, как богатая тетушка к бедной родственнице, притом сиротке. А я не припоминаю, чтоб в гости к ней напрашивалась, или желание свое упрашивала исполнить. Все это не моя инициатива.
  - Мы летим, или дискуссии разводим? - говорит она - Здесь тебе не парламент!
  - У нас Рада! - я возражаю уже из чистой вредности. Чертовка кидает на меня убийственный взгляд, чем и отбивает всякую охоту спорить с ней.
  -Летим, летим. - говорю.

  Анжела берет меня за руку. В ту же секунду землю из-под ног как-будто кто-то выбивает, а небо с яркими звездами и колдовской луной резко опускает на голову. Желудок сдавливает, я даже успеваю пожалеть, что ела те пирожные, как полностью перехватывает дыхание, а уши закладывает, как ватой. Ничего себе! Я ожидала сказочного, волшебного полета. Как в наших книжках описывается - вверху звезды и луна, внизу чудные пейзажи и туманные дали. А тут такая физиология! Как бы конфуз не случился! Рядом хохочет Анжела.
  - Люблю стремительные взлеты! - слышу я сквозь вату.
  Да уж, кто с чертями свяжется... получит незабываемые впечатления. И то, вопрос - незабываемые ли? Мысль эту относит в сторону. Мы неподвижно зависаем.

  Я успеваю только один раз вздохнуть и кинуть взгляд вниз до того, как началось сумасшедшее падение  Одно могу сказать - были мы высоко, ну очень высоко. И разглядела я только черноту под ногами с кучей огоньков. Все! А потом началось основное. Желудок, легкие и сердце одним комочком застревают в горле, уши прокалывает сотней, нет, миллионом иголок. Щеки начинают трепыхаться, как праздничные флаги. Короче, я уже не человек. Да провалитесь вы со своим антигравитатором! А я, дура, еще жалела, что полет ограничится одним разом. И одного раза за глаза хватит!

  Разбиться мне Анжела не дала, и это единственный положительный момент в том (полете?), не знаю в чем. Когда мы останавливаемся, я обнаруживаю, что мы стоим на чем-то твердом и ног у меня нет. То есть они-то есть, но ватные и кости из них куда-то подевались. Стоять на них просто невозможно и я, то ли сажусь, то ли падаю. Некоторое время меня просто нет. Нет - и все! Я занята слишком важным делом - отчаянно борюсь с тошнотой, и только со временем начинаю ощущать, что жизнь продолжается и я сижу, к чему-то прислонившись спиной. До слуха доносится цокот каблучков. Когда в глазах проясняется, я вижу Анжелу, которая метрах в десяти от меня что-то рассматривает, переходя с
места на место. То, что я принимала за цокот каблучков, оказывается цокотом, но не каблучков, а копыт Анжелы, изящных, позолоченых. Я не могу отвести взгляд от ее хвоста. Он то сгибается в вопросительный знак, то выпрямляется в восклицательный. Наконец она поворачивается ко мне и машет рукой:
  - Привет! Ты уже в себе?
  Я киваю.
  - Тогда смотри! - и она отходит в сторону. В голове окончательно прояснилось. Вот он - парусник! Мечта белоснежная! Я поднимаюсь на трясущиеся ноги. На постаменте, в переплетениях серебристых полос, плывет-летит он - парусник сына. Луна, уже опускающаяся к горизонту, своим призрачным светом оживляет его паруса и они слегка шевелятся. Металл постамента мерцает, в нем видна глубина. Парусник расположен чуть выше уровня глаз и от этого впечатление полета только усиливается. От него исходит еле видимое сияние. Я пытаюсь рассмотреть, что его так освещает, но ничего не могу обнаружить. Скорее всего,
он покрыт одной из тех красок, что иногда красят цветы, чтоб они светились ночью, но точно утверждать я не берусь.

  Ну вот я и узнала то, что хотела. Чудо случилось. Я вздыхаю полной грудью. Приходят запахи. Запах цветов смешивается с запахом моря. А оно совсем рядом, почти у ног. К нему спускаются широкие ступени. Свет луны и звезд отражается в нем, и, кажется, что оно тихонько вздыхает. Я оглядываюсь, пытаясь запомнить все, что вижу. Набережная лаконична и элегантна, в ней нет и следа помпезности и вычурности. Виднеется ряд скульптур, но разглядеть их я не могу. Легкая дымка висит над ними. Но размытые очертания ближайшей из них мне знакомы. Это к ее постаменту я прислонялась спиной, когда приходила в себя после нашего полета, будь он неладен. <<Звездный Птиц>>! Это он. Метеорит, металл стремительных крыльев и ощущение бесконечности. Значит -
даже так. Вот и хорошо.
  - Закрой глаза. - говорит Анжела и я слушаюсь.
  - Открой!

  Я открываю глаза и оглядываюсь. Ночь переменилась, да и окрестности тоже. Ветер шелестит в кронах деревьев. Между деревьями видна широкая дорога, с двух сторон ее освещают фонари. Дорога ведет к большой вилле, в окнах ее горит яркий свет. Густой аромат цветущих растений наплывает из сада. Но сама набережная почти не изменилась, только в одном конце ее, белоснежным пятном, качается на волнах яхта. Сам парусник остался прежним, но переплетения серебристых полос еще сильнее ожили. Они текут, переливаются одна в другую и от этой красоты щемит сердце.

  Ветер гонит тучи по небу и между ними проглядывает все та же полная луна. Она висит уже совсем низко над горизонтом. От ее призрачного света и мерцания полос, ощущение того, что парусник летит, еще сильнее усиливается.
  - Это мы на пятьдесят лет вперед залетели. - объясняет Анжела.
 Тут я слышу за спиной вздох и оборачиваюсь. На одной из лавочек набережной, обняв колени руками, сидит мальчик лет двенадцати и зачарованно смотрит на парусник. В его зрачках отражаются два маленьких белоснежных кораблика. Нас мальчик не видит.
  - Нам пора. - говорит Анжела, но, увидев ужас в моих глазах, смеется.
  - Неужели не понравилось летать?
  - Нет! - отвечаю твердо, но без подробностей. Не хочу ее радовать. Перебьется!
 - Ты что, обиделась? Так не на что. Ты хотела увидеть конкретное место в конкретное время - я тебе предоставила такую возможность. А что ты там себе навоображала о полете - это не мои проблемы. Мне никто не заказывал комфортного перелета до Кипра. Тем более, что мой бонус тебе за то, что не высказывала, как тебе было плохо - это показ этого же места через пятьдесят лет И вот он прошел совершенно безболезненно. Разве не так?
  Пришлось согласиться:
  - Ладно, я была неправа. А можно лететь обратно без этих ужасов?
Можно.

  Анжела опять берет меня за руку и мы плавно взмываем вверх. Вот это совсем другое дело! В этом полете как раз и присутствуют все знакомые до сих пор по книгам ощущения: звезды и луна над головой (луна, правда, под ногами. Она уже заходит.), внизу пейзажи и туманные дали. Только на этот раз что-то не так с пейзажами и далями. Хоть летим мы и не очень высоко, но понять, где находимся, я так и не могу. Леса переходят в луга, высятся горы, опять леса, серебрятся реки, но не видно ни малейших признаков городов, про села уже молчу. Только кое-где, внизу, виднеются редкие огоньки. Что происходит? Наконец я не выдерживаю:
  - Анжела, а в каком времени мы находимся? Что там внизу?
  - Плюсуй пятьдесят два года к тому времени, в котором живешь!
  Вот теперь я по-настоящему пугаюсь:
  - Неужели через пятьдесят два года людей останется так мало?
  Анжела, смеясь, поворачивается ко мне:
  - Что, страшно? Боишься? А кто тебе сказал, что мы летим над твоим миром? Мы летим над моим миром, у нас просторно. Ты же не уточняла, над каким миром лететь хочешь, и я выбрала по своему усмотрению. Вас слишком много и у вас чересчур светло. Не нравится мне у вас. Сами живете, как в пекле, а нас критикуете.
  М-да... общаться с чертом, то есть с чертовкой - занятие крайне утомительное. Нужно следить за каждым своим словом. Как по тонкому льду идешь. Того и гляди, провалишься.

  Мы поднимаемся еще выше. Среди лесов светится прозрачный купол. Судя по размерам, он занимает громадную территорию.
  - А что там у вас такое? - показую Анжеле на купол.
  - Там? Это Накопитель. Хочешь посмотреть?
  - Хочу!
  Мы подлетаем к куполу, снижаемся и усаживаемся прямо на верх прозрачной полусферы. Внизу видны толпы людей, призрачных. Ясно - души. Они бесцельно бродят взад-вперед. Очень не нравится мне это зрелище. От него веет какой-то безнадежностью, неопределенностью и беспомощностью. Покрытие купола слегка вибрирует и легкий гул, слышащийся из-под него, напоминает гул роя пчел. Но только напоминает. Пчелы, когда собираются в рой, то группируются вокруг своей матки, она у них центр всего, все стремятся к ней. А этот гул разобщенный, когда каждый звук сам по себе и не стремится ни к чему. Я начинаю чувствовать усталость, смертельную усталость.
  - Что тут происходит?
 - Пока ничего, - объясняет Анжела - а вот когда наберется определенное количество душ, тогда Накопитель закрывается и начинается сортировка. А вновь поступающие души отправляются в другой Накопитель, который к тому времени уже освобождается.
  - И кто души сортирует? Вы, что ли?
 - Да нет. Мы бы насортировали. Тут везде автоматика, так что сортируются души просто, никакого субъективизма. Праведные души в Рай возносятся , на самолете. Вот только самолетик малюсенький. - злорадствует Анжела. - А в Ад народ на метро отправляется. Там даже очереди иногда образуются. И, заметь, это без ВИПов, тех, кто напрямую продал нам свои души. Эти без очереди проходят, минуя даже Накопители. Есть и среди вас умные люди. А основная масса в Чистилище попадает. Там они чистятся, моются, пакуются - и обратно в ваш мир отправляются, для дальнейшего использования. Ничего личного. Там, на западе, сейчас как раз сортировка работает. Хочешь, слетаем, посмотришь. Это недалеко.
  - Нет уж, с меня хватит. Я домой хочу.
Как хочешь, была бы честь предложена. Тогда полетели дальше.

  Какое-то время летим молча. У меня перед глазами стоит увиденное и, честное слово, Накопитель этот мне почему-то кажется самой муторной штукой, какую можно себе представить. Хотя плохого в нем ничего нет, но осадок очень нехороший. Я подозреваю, что Анжела мне специально его показала, уж больно настроение у меня было праздничное после Кипра. Молчит Анжела недолго, она смотрит на небо, оживляется и с надеждой спрашивает:
Может на Луну слетаем? Там сейчас интересно, люди появились. Время еще есть.

  Но я отказываюсь. Я так устала после Накопителя, что уже ничего не хочу. Да и надежда в голосе Анжелы меня сильно настораживает. С ними, чертями, надо ухо востро держать, слово не так скажешь и неизвестно, где окажешься. Мой отказ заметно огорчает Анжелу и я понимаю, что поступила правильно. Почти сразу после этого мы начинаем снижаться и через пару минут уже стоим перед яром, на том самом месте, где встретились.

  - Ну вот и все. - говорит Анжела - Спасибо за Илюшу. Нам пора расставаться. Ночь заканчивается. Тебе понравилось?
  - Даже больше, чем ты думаешь. - улыбаюсь я - Это тебе спасибо.
  - Да не за что! - говорит Анжела и еле сдерживает улыбку. Я это хорошо вижу и мне становится не по себе. Но спросить ее ни о чем я больше не успеваю, потому, что невдалеке запел петух. Мне кажется, что он сидит тут, рядом, буквально на соседнем дереве. Я хорошо слышу хлопанье его крыльев и поворачиваюсь на этот шум, но, ясное дело, никого не вижу. И в это мгновение Анжела исчезает, только в яру зашумело и оттуда доносится:
Эй, соседка, ты что, думаешь, что самая умная? Побывала на Кипре,увидела набережную с парусником и теперь будешь спать спокойно? Разбежалась, расскакалась! Ты забыла оговорить, что хочешь запомнить увиденное. Так что, пока дойдешь до своего дома, то забудешь все, что видела.

  Раздался дикий хохот, а потом опять Анжелин голос:
  - А конкурс-то продлится еще на полмесяца. Так что спокойных тебе ночей! - и стало тихо.   
  На негнущихся ногах я пошла от яра. В голове все мысли спутались, но четко прослеживались две из них. Первая: <<Я не оговорила, что хочу вернуться в свой мир!>>. Вторая: <<Я не оговорила, что хочу вернуться в свое время, а не через пятьдесят два года от этой ночи!>>. Начинавшуюся во мне панику прекратила Анютка. Она выскочила из-за елки и начала прыгать вокруг меня, радостно подскуливая. Потом подбежали Плутошка с Тузиком.   

  В дверях кузни нас встретил белоснежный парусник-мечта. По его летящим парусам скользит свет, высоко плывущей в небе, полной луны. Стоп! Почему - высоко! Ночь ведь закончилась.

  Я достаю из кармана джинсов мобильник и смотрю на время - ровно пять минут после полуночи. Все правильно, чтоб от яра дойти до дома, нужно ровно пять минут. А с чего я вообще взяла, что ночь закончилась? Что-то у меня сегодня в голове полный беспорядок. И что я там, возле яра, ночью делала? Не грибы же собирать пошла? Нет, нужно идти в дом и ложиться спать, а то я сегодня ненормальная какая-то. Наверное, день такой. Так что сегодня обойдусь без прогулки. И так ноги болят, как будто я целую ночь где-то шлялась.

  Я захожу в дом. Бесноватый ящик, как всегда, плюется рекламой и чуть ли не подпрыгивает. Заглядываю к мальчишкам. Они сидят каждый в своем углу, не отводят глаз от мониторов. Порядок! Мельком увидевший меня папочка, моментально делает охотничью стойку:
 - Любимая, где тебя черти носят? Я уже умираю от голода! У нас есть что-нибудь вкусненькое?

  Понятия не имею, что меня так рассмешило, но я смеюсь так, что просто слезы текут по щекам. Все-таки дома хорошо!