Без имени

© Пухальский Вячеслав Вячеславович
Без имени
Роман в стихах

В моей голове появился сюжет,
И он не давал каждый день мне покоя,
Хоть может опять то похоже на бред 1,
Но всё же, решил разобраться с собою.

Пришлось мне прочесть не один бестиарий 2,
Хотел ведь использовать гномов и эльфов,
Вписать я хотел и мифических тварей,
Но вот по значению, в записях кельтов,
Увидел истоки – теперь в свой сценарий 3,

Увы, не могу и частично внести,
Хоть может, вложил бы, другую, в них суть,
Но чтобы читателя мне не преткнуть,
Другую, решил параллель провести.

Поддавшись фантазии и наблюденьям,
Своих, создавая безумных героев,
Начну же писать сей роман, как творенье,
Тебя в мир иной, погружая с собою.

Могу убедить, Вас, конечно в одном,
Здесь переплетутся все тысячелетья,
И здесь потеряв всю границу времён,
Вы воображенью, отдайтесь как в плетья.

Где может быть грустно, а где-то смешно,
Наивно, иль глупо – мне не всё равно, –
Что может, подумаешь, о мой читатель,
Но в критике будь не как гневный каратель.

Представлю ведь всё здесь в особенном виде,
В несопоставимом абсурде вещей,
Характеров всяких и всяких идей.
Отдастся любви кто, а кто-то обиде,

Кто с завистью действовать будет во всём,
А кто будет страхам своим подчинён.

Я долго придумывал, долго не знал,
Кого мне виновником сделать вот здесь,
Когда всех в уме, своём, сопоставлял,
Такую решил, вдруг, использовать смесь.

Горыныч змей, в общем-то, тот же дракон,
Но только с тремя головами был он,
Его, ведь, трудней будет так победить,
И в чём заключался секрет, чтоб убить,

Узнаете, позже. Сейчас о другом,
Откуда он взялся, никто и не знает,
Был ящером, что так умело летает,
Иль был динозавром в дыханье с огнём.

Удобней устройтесь, прошу Вас сейчас,
Поскольку начну этот длинный рассказ.

Средь гор и долин, также буйного леса,
Одно королевствие жизнь начало,
В нём правили мудрые, также балбесы,
И всякое было, однако – прошло.

Пришли же года, что с собою тянули,
Страданье с смятеньем, что спину всем гнули,
Животным, природе, любым человекам,
И знатным, незнатным, здоровым, калекам,

Коснулися всех времена эти злые,
И даже в местах, неприступной земли,
Что были в богатствах, а что на мели,
Владения древние и молодые…

Ведь рассвирепел беспощадный дракон,
Одно за другим всё, сжигая огнём.

Вдобавок, к такому плохому напастью,
Разбой с мародёрством вокруг запылал,
Жестоким напором и с жадною страстью,
Грабитель, что жаждал то сразу и брал.

В такой суете, непонятке такой,
Обычные люди, надежды другой,
Иметь не могли, чем себя прокормить,
В борьбе выжить той и родных сохранить.

Доверья притом ни к кому, не питая,
Опасности ждали за каждым углом,
Без разницы был ли то собственный дом…
Но быть начеку нужно было – не знает,

Никто ведь, кем вдруг твой окажется гость,
Потребует жизнь, иль монеток даст горсть.

Из всех королевств, храбрецы и не только,
Дракона, Горыныча, стали искать,
Продав всё имущество, кто, что, за сколько,
Путь к подвигам разным, смогли так начать.

Разбойники будут на ихнем пути,
Большущие монстры. Там смогут найти,
Друзей и врагов, дорогие предметы,
Иль может волнующие жизнь ответы….

И так, время года – конец где-то мая,
Природа укрылася в нежный покров,
В зелёные листья и разность цветов,
Вода же прогрелась, в себя завлекая.

Тебя познакомлю с одним из героев,
В уме чтоб предстать, смог сейчас пред тобою.

Он статью своей был довольно спортивный,
Был ловок вполне, но совсем не качок,
Был, в общем, умён, а бывало наивным,
Умело прикинется. Как дурачок,

Себе мог позволить порою вести,
Кого с толку сбить тем, кого довести,
До нужной кондиции, чтобы свой «нож»,
Вонзить в предрассудки. В гримасе из рож,

Умело менялся, тем, чтобы взбесить,
Иль, чтобы достичь хитроумного плана,
А было порою вот так вот спонтанно,
Мог рожу скривить, чтоб кого рассмешить.

Хотя по натуре циничной своей,
Он в людях кругом же не видел людей.


Ещё видеть суть мог в различнейших фразах,
Язвительным был, также остр на язык,
Без такта, кого уличить мог он сразу,
Кого-то некстати в ответственный миг.

Характера тонкости, все его цели,
Пока не скажу, как бы Вы не хотели.
Обмундирование всё ж напишу,
Поскольку совсем никуда не спешу.

Нагрудник из кожи, под нею кольчуга,
Браслеты как наручи есть на руках,
В удобной был обуви, крепких штанах,
Хоть всё не новьё, но одежда друг друга,

Вполне дополняла, смотрелась со вкусом.
Парнишка был молод, но вроде не трусом.

Ещё у него был хороший рюкзак,
Два камня из кремня, лежало в нём точно,
Поскольку без них в приключеньях никак,
И компас лежал там, крючок с леской прочной,

Чтоб рыбку из речки легко мог поймать,
Капкан же – чтоб дичь можно было загнать.
Была ещё крепкая очень верёвка,
Длинной метров двадцать, ещё сковородка…

Зачем ему была та сковорода?
Она заменяла короткий же меч,
Чтоб вдруг ненароком, кому-нибудь с плеч,
Макушку не ссечь. Не ругайте меня,

Ведь вспыльчивым был и, увы, поражал,
Он многих за жизнь, от чего и устал.

В бою же отлично мечами владел,
Из лука неплохо мог также стрелять,
Хоть меч и не взял, но кинжал свой имел,
И этим разбойников гнал смело вспять,

Коль те попадались ему на пути,
И мирно тропой не давали пройти.
Ещё дребедень, в рюкзаке том лежала,
И кучка монеток – ни много, не мало.

Ну что ж, на волне своей, шёл сам дорогой,
Ни быстрым, ни медленным шаг свой держал,
К таверне в лесу. И он не замечал,
Того, что смеркалось  уже понемногу.

Ведь думал, что там сможет точно узнать,
О том, где Горыныч сейчас мог летать.

Пока минут сорок к таверне идёт,
Я, Вам опишу окружающий лес, –
Деревьев здесь множество всяких растёт,
Плелися плющи, создавая завес,

Кустарники, рощи, долины с травой,
С грибами, цветами, на разный вкус твой.
А также и мёд дикий можно найти,
Но главное вовремя нужно уйти,

Ведь пчёлы его просто так не дадут,
Ужалят, ещё раз, и так до тех пор,
Пока не укроешься словно топор,
В пучине реки. Не зевать надо тут.

Средь леса же были высокие горы,
Как стражи небес и небесные створы.

Ещё вот на что обращу, может, взор,
Три разных обители было в том мире:
Одни из них горные люди, из гор,
Любили предаться веселью при пире,

Но ведали так же, о разнейших сплавах,
И знали, где нужные были металлы,
Отличными были они кузнецами.
Ещё может быть, что скажу между нами, –

Довольно выносливы, очень сильны.
Тяжёлым оружием в битвах сражались,
Но как-то однажды они все поклялись, –
Не будут истоком какой-то войны.

И так отделившись от внешних людей,
Старались достичь, своих важных идей.


Вторые – то жители древних лесов,
Обитель же их – средь могучих деревьев.
Из лука в стрельбе, нету лучших спецов,
Хранителей тайн, всевозможных поверьев,

А также и в плотничестве – хороши.
На флейтах играли они от души,
Под музыку льющуюся как река,
Внутри б будоражилась сущность твоя.

А также с животными были близки,
Могли приручать очень диких зверей,
Волков здоровенных, степных лошадей,
И были при этом совсем не резки.

Но как это им так легко удавалось,
В секрете большом то, увы, и осталось.

Похоже и к третьим уже подошли,
Но где их обитель – не многим известно,
В пучине ль морской… но чтоб Вы не нашли,
Пока не скажу Вам, опять, если честно.

Особенность в чём же обитателей тех?
В бойцовском искусстве, тут даже морпех, –
Совсем как дитя, – в стороне отдыхает.
Ещё чем народ дивный тот обладает?

Как рыба себя под водою ведут,
По суше ж могли очень тихо ходить.
И воду в пустынных местах находить,
На льду ж не провалятся – лихо пройдут.

Имели источник энергии дивной,
Непереносной, но по мощности сильный.

О, ужас как я от сюжета ушёл,
Уже наш парнишка подходит к таверне.
Какой контингент там – конечно учёл,
Проблемок, каких ожидать будет верно.

Ведь возле большого строенья сего,
Кто в драку ввязался, а кто своего,
Товарища пьяного под руки взял,
Дойти до ночлега ему помогал.

Вокруг здесь, конечно, царил шум и гам,
Метал о метал звенел, также бокалы,
Иль бряцали эхом на ком-то кандалы.
То место навряд ли б понравилось Вам.

Парнишка угрюмо открыл в дом тот дверь,
И взгляды на нём посходились теперь.

Презренно 4 с усталостью он посмотрел,
На всех… и направился медленно к стойке,
Ведь после дороги, уж есть захотел.
Но здесь не еда, а стряпня из помойки.

Однако не стал сильно перебирать,
С грибами омлет он решил заказать.
Другие начли меж собой говорить,
А парень решил у бармена спросить:

– «Не знаешь ли ты, где Горыныч летает,
Уверен, здесь слухи должны быть о том,
Иль может подскажешь, уверенный в ком,
Кто скажет об этом, коль точно он знает?»

Бармен так ответил, смотря с под бровей:
– «Эй, слышишь, парнишка, ты будь поскромней,

С тобой не знаком я, не тыкай же мне.
Во-первых – бесплатен лишь сыр в мышеловке,
Желаешь узнать что – держи на уме,
Платить надо всюду, как и… за готовку,

Поэтому тихо дождись свой заказ,
Чтоб я не серчал на тебя в этот раз».
– «Эй, слышишь, на слышишь меня не бери,
Спесивый 5 свой нрав, ты легонько уйми,

Тебя ведь без грубостей, в общем спросил.
Да вот и к тому же тебе кто сказал,
Что за информацию б денег не дал?
А ты об угрозах мне заговорил.

Коль темы драконов не хочешь вести,
Об этом не знал, так что тут уж прости».


Так с твёрдостью в тоне сказал паренёк.
Остался ж без ужина – то понимает.
По взгляду бармена он чётко усёк,
Что, то, не конец и его ожидает,

«Приятный» сюрприз на чудесную ночь.
И было бы лучше, сейчас, ему прочь,
Скорее тихонечко как-то уйти…
Увы, же, теперь драки не обойти.

– «Вы гляньте, какой удалой молодец,
Вот с сей сковородкой решил, чтоб с драконом,
Сражаться пойти, и задать ему гона 6», –
Насмешливо крикнул мордатый храбрец.

– «Да нет, он походу как повар пойдёт,
И блюдами бедного, к смерти сведёт». –

Так выкрикнул кто-то из ярой толпы.
– «Эй ты, зубочистка ходячая, стой?
Не хочешь ли нам всем, для всей полноты,
Своё мастерство показать – один бой.

Не бойся малыш, тут никто не обидит,
Мы лишь посмеёмся, и каждый увидит,
Насколько же в мире ещё есть глупцы,
Нахальные морды, как ты гордецы». –

Так дерзко сказал, выходя доходяга,
С смеющейся массы, сам громко смеясь,
Достав с ножен меч, и к парнишке стремясь.
– «Ну, что ж опозоришься сам ведь, бедняга». –

Ответил парнишка ему безучастно 7,
И скинул рюкзак свой на пол не напрасно.

– «Ах так? Покалечу ж, тебя, я, щенок». –
С глазами навыкате, так завывая,
Мечом замахнулся… парнишка же в бок,
Едва увернулся, пинка дав играя,

Сильнее, тем самым, его разозлил.
И тот же опять, изо всех своих сил,
Пошёл, в контратаку, мечом нажимая,
А парень удары его отбивая,

Ещё умудрялся меж тем и шутить:
– «Гляжу я, вояки как ты, что с мечами,
Горынычу будут, смешными шутами,
Быть может с тобою мне бой прекратить?»

А тот, продолжая безумно вопить,
Хотел меч, парнишке, в грудь загородить.

Парнишка прогнулся, потом отскочил,
Противника набок, налево пуская,
Потом сковородкой своей, со всех сил,
По шлему дал сзади, бой тем завершая.

Умиротворённо тот рухнул на пол,
Сопя себе тихо – уснул как бы мол.
Все ж остолбенели от действа сего,
И писка не слышалось ни от кого.

Бармен вдруг ответил: – «Ну что ж, за себя,
Ты смог постоять – забирай свой омлет,
Но чтобы я больше не видел твой след,
В моём заведенье». Парнишка пройдя,

До стойки, достал пару мелких монет,
Поблагодарив же при этом в ответ.

Пока он трапезничал сам за столом,
Порою ловил озлоблённые взгляды,
Не тем был расстроен, расстроен в другом,
Что стало теперь для него как преграда, –

Не знал ведь, теперь, где дракона найти,
Куда б, мог направить он стопы свои.
Поужинав плотно, и взяв свой рюкзак,
Пошёл спать на дерево. Как же? – Вот так:

Найдя ветку, что от земли метров пять,
Он торс свой обвязывал крепкой верёвкой,
Второй же конец перебрасывал ловко,
Чрез ветку – легко мог себя так поднять,

А после того как себя закреплял,
Спокойно и крепко довольно он спал.


Но вдруг очень рано – ни свет, ни заря,
Вонзилась стрела над его головой,
Парнишка ж ещё не пришёл сам в себя,
Но быстро прикрылся он сковородой,

Чтоб вдруг если снова стрела пролетела,
Ни ухо, ни нос чтоб ему не задела.
Затишье. На эту стрелу посмотрел,
Записка на ней, и едва там узрел,

Посланье, в котором такие слова:
«Иди к перекрёстку, потом же направо,
К ветвистым дубам, что стоят величаво,
А там водопад, береги же себя,

И если живым к тому месту дойдёшь,
Ответ на вопрос свой, конечно найдёшь».

Вокруг осмотрелся – души, ни одной,
Собрав всё, на землю неспешно спустился,
Держа наготове отличный «меч» свой,
Искать место нужное, в путь он пустился.

Потратил не много ни мало, а час,
Дубы величавые видит сейчас,
Огромные кроны вот этих «дедов»,
В лучах же зари 8 – впечатляли без слов.

А рокот, который шёл от водопада,
Как гром громыхал у покровов земли,
И от резонанса такого б могли,
Восторг получить, как от мёда усладу.

Но тут расслабляться нисколько нельзя.
Узрел ведь у дерева, он, два коня.

Тихонько направился к ним на стороже,
Вдруг возглас – «Стрела», повернулся на зов,
Едва ли прикрыв сковородкою рожу,
И тут же отпрыгнул на пару шагов.

– «Ну что же, уж если б хотели убить,
То стали бы вряд ли «стрела» говорить». –
Мелькнула в уме, у парнишки мысля,
Увы, растворилась, когда опосля,

На встречу увидел, идущую пару,
И каждый уже натянув тетиву,
Умело, и быстро пускали стрелу.
И слышались звонкие только удары,

О сковороду, из титана, что вся,
«Щита» смысл, в момент сей, собою неся.

Стрелки меж собою же переглянулись,
И не по себе стало парню сему,
Улыбкою доброй ему улыбнулись,
Но не перестали, его, ко стволу,

Огромного дерева, гнать залпом стрел,
И как бы отбиться уже не хотел,
Коснулся ж ствола он спиною впритык,
Похоже, пришёл завершающий миг,

Всем подвигам, тем, что ещё не свершились…
По контору к дереву, новой стрелой,
Его пригвождали, одной за другой.
Ещё пару метров и… остановились,

В колчан, положив стрелы и подойдя,
Начли говорить, что-то быстро твердя:

– «Ну, ты мне скажи, разве не молодец,
С реакцией чёткой, парнишка вот этот,
Уж думал, ему будет быстрый конец,
Ну, что ж – наложил мне на мысль эту вето,

И думаю, будет-таки с него толк». –
Задумался в миг и при этом умолк.
Потом дружелюбно опять продолжает:
– «Ты не обижайся, и пусть не пугает,

Всё то, что сейчас бурно произошло…
Да кстати, зовут же меня Даниэл».
А парень на них, на обоих смотрел,
Во взгляде ж его недоверье прошло…

Но девушка стала, Стрелка, говорить:
– «А я же – Адель, так, что будем дружить».


Ещё посмотрел вот на этих супругов,
От стрел, их, себя резко освободил.
– «Да ну Вас всех в баню, любезнейших другов». –
Сердито под нос, сам себе говорил.

С большим раздраженьем, меж ними прошёл,
Уже до коней их гривастых дошёл…
Но вот разговор попытаться хотел,
Начать с нужных слов тот Стрелок Даниэл:

– «Мы были в таверне, в которой вчера,
Ты со сковородкой, неплохо сражался,
И тем же, конечно, в толпе выделялся,
Однако же смог постоять за себя.

В бою том, ты движим был вовсе не злобой,
Которая признак души, что убога.

Итак, потому мы, решили помочь,
При этом сказав, где дракон обитает,
Решать же тебе – иль уйти может прочь,
Иль гордость унять, что внутри так играет».

Парнишка задумался, остановился,
В душе ведь нехило на них разозлился.
Решила Адель, разрядить обстановку:
– «Давайте решим сей вопрос очень ловко, –

Тебя, мы, к Горынычу, с мужем, ведём,
При этом все трудности вместе решая,
Когда будет надо, тебя, прикрывая,
Дракона, то логово точно найдём.

Ещё и коня мы в придачу дадим,
Скорей соглашайся, и в путь поспешим».

Что сказано было ему – объективно,
Всё, взвесив, в уме он своём заключил:
– «Чтоб не согласиться – быть надо наивным».
И мягче потом с ними заговорил:

– «Что ж ладно скажите, путь держим куда,
И что нужно будет взамен от меня?»
Адель же супруга сперва перебила:
– «Зовут как тебя – знать неплохо бы было,

Ведь длинный нас ждёт и насыщенный путь».
– «От имени как-то давненько отвык,
Поскольку один всюду быть я привык,
Но чтобы позвать – можешь даже пихнуть,

А хочешь, зови – «эй, ворчун», «негодяй»,
Иль можно горшок – только в печь не сажай».

– «Так ладно, проехали дело твоё,
Видать нам пока, что ты не доверяешь,
Но вот в чём условие будет моё, –
Мечами ты лучше, чем мы, управляешь,

Мы также не носим тяжёлый доспех,
Но чтобы в той схватке увидеть успех, –
Горыныча нужно – Тебе, победить.
А наша задача, всем нужным снабдить, –

Пригодным к сраженью и прочным доспехом.
И знаем, где можно его раздобыть,
Однако не просто-таки, может быть».
И вдруг отвечает парнишка со смехом:

– «Быть может, совсем не дружу с головой,
Чтоб не было там, соглашусь я с тобой».

– «Дракон изнутри лишь, быть может, убит,
Иль в схватке с каким-то сильнее драконом,
Такому ж случиться судьба не сулит,
Другой тот, что жил был поверженный «гномом»,

Точней человеком, с обители гор,
Но где он сейчас, то, увы, до сих пор,
Не знает никто, но мы знаем одно,
Добыть где доспех как у «гнома» того». –

Поникши, ему, Даниэл объявляет,
Поскольку не знает, что скажет, он, им.
А парень в словах своих неколебим,
В ответ им без робости так заявляет:

– «Мне не приходилось во чреве бывать,
Хоть стрёмно немного, не стану ж сдавать 9».


– «Приятно такое услышать сейчас,
Но надобно нам поскорей собираться,
И лучше без завтрака быть в этот раз,
Потом от хвоста, чтобы не отрываться.

К заснеженным горам, нам нужно идти,
И там до знакомых мы сможем зайти». –
Адель, с тоном радостным быстро сказала.
С супругом, коня одного оседлала,

Второго ж парнишке отдали коня.
Пока вдоль реки, средним темпом проскачут,
Я на описание время потрачу, –
Адель с Даниэлом, чтоб мог для себя,

В уме, мой Читатель, своём оживить,
А после, как хочется – можешь судить.

Одно очень сильно их объединяло, –
Они были жители древних лесов.
И души взаимностью, точно, пылали,
Отдавшись в власть крепких, любовных оков.

Итак, Даниэл, кем же был тот стрелок, –
По нраву спокойный, решать всё без склок,
Старался, в любой ситуации он,
Как не был бы сильно, вдруг в спор вовлечён.

Хотя мог предаться порой предрассудкам,
Коль кто-то усердствовал в чём-то плохом,
Иль лживое что-то твердили о нём.
Но, в общем, судил он людей по поступкам.

Притом не боялся сказать, прям в лицо,
Любому, о том, же, он думает что.

Теперь опишу его внешность словами, –
Обычного телосложения был,
В лице, обладал он такими чертами,
Что многих девчонок, собою влюбил.

Обмундированье – красиво со вкусом,
При этом же был он ни «фифой» 10 ни трусом.
Теперь постараюсь Адель описать,
Поскольку в словах двух, мне не рассказать…

Чуть ниже, чем средний рост был у неё,
Фигура – вполне симпатичною была,
Хоть сладенькое, очень сильно любила.
А взгляд пристыдить, мог любого, её.

Чертами лица, на Джасмин 11 она схожа,
Но только годами, немножко моложе.

Две разных стихии таились, в сей деве 12, –
Хотя по натуре и доброй была…
Бывало, могла вспыхнуть в яростном гневе,
Ведь несправедливость терпеть не могла.

Отзывчивостью же открытой своей,
Могла поддержать самых грустных людей.
Пока что на этом я остановлюсь,
И к нашим героям, до речки вернусь.

У этой реки они расположились,
Уже развели на дровишках костёр,
На ужин, прожаривая осетёр 13,
При этом конечно ещё и сушились,

Поскольку решили скупаться в воде,
Прогретой, такой, как в парном молоке.

Под сказочным небом, при шуме листвы,
И треском углей из костра наслаждаясь,
Уверен, в траве поваляться б и Вы,
Не прочь, в атмосфере такой, увлекаясь,

Мечтами иль мыслями, что есть в уме,
Почувствовав силу свободы в себе,
Предаться потом приключеньям из грёз,
Не осознавая, что всё – не всерьёз.

Герои уснули уже крепким сном,
Потух и огонь, змейкой серой вздымая,
И всё, как бы, в тайной тиши замирает…
Но вдруг неожиданно будто бы гром,

Раскатом раздался. И видно вдали,
Как дым и огонь подыматься начли.


Такое, конечно, нельзя не услышать,
Да зарево яркое было к тому.
Адель испугалась, едва она дышит,
И к мужу припала, скорей к своему.

– «Горыныч, похоже». – Сказал паренёк.
И каждый из них разглядеть в небе мог,
Большого, трёхглавого, сильного зверя.
Размах же крыла, по краям если мерить,

Наверное, был метров он – тридцать пять.
И каждой главой, испускал  поток пламя.
Но что заставляло иметь сие знамя 14, –
Парнишка пока что не может понять.

Однако ж в конце он поведает всё,
Узнает ведь, что означало же то.

– «Наверное, там поселение было,
И кстати, оно будет нам по пути.
Но что же, так гневу его послужило?
Пока объяснения мне не найти…

Давайте ж, скорее пойдём мы туда,
Чтоб выяснить что-нибудь там для себя». –
Супругу обняв, молвил так Даниэл,
Да и ко всему, спать уже не хотел,

Никто. Так направили стопы свои,
Они в направлении дыма, огня,
Тихонько коней за собою ведя,
Ведь предполагали – не только они,

Могли «гром» услышать и всё наблюдать.
Вниманиье старалися не привлекать.

И, правда, разбойники и мародёры,
Используя панику в целях своих,
Помчались туда. И надеясь, что створы,
Разрушены. Так ведь теперь уже их,

Ничто не могло б в целях остановить,
Кого-то ограбить, иль может убить.
Однако для них, небольшой был облом…
А дело же вот заключалося в чём, –

Там остановились два друга-вояки,
Один, с двух сторон, пикой прочной, владел,
Хотя же во многом он был не в удел.
Второй же использовал в битвах мунчаки,

В сраженьях кун-фу, также он применял,
А также приёмы секретные знал.

Пока наше трио шло, в то поселенье,
Им встретился путник, в телеге сидя,
С покрытою крышей.… Но вот удивленье, –
Он их не заметил, под нос бормотя,

Невнятное что-то, при этом смотрел,
С оглядкою в тыл, будто скрыться хотел.
– «Эй, Вы! Добрый день». – Крикнул вдруг паренёк.
Испугано, бедный, подпрыгнул аж тот.

– «И Вам, добрый день». – Он в ответ суетливо,
Сказал  этим людям, троим молодым.
Хотя поведеньем и видом своим,
Был странным, и это их насторожило.

Они ж попытались вопросы задать,
Надеясь, что смогут, хоть что-то понять.

Адель говорит: – «С Вами, что-то случилось?»
А он отвечает, совсем впопыхах,
– «Сейчас… там… короче, резня разразилась…
В том месте, что это… с утра в пух и прах,

Драконом, был, яростным, чуть не сожжён,
Как с доменной печи, свирепым огнём…
Вы… эммм… убегайте, иначе беда,
Настигнет… увы ж не спасёте себя…»

Едва он закончил в бреду говорить,
Схватил повода и погнал лошадей,
Оставив троих на терзанье идей,
Что всё это значит, и как поступить.

Они ж меж собою, лишь переглянулись…
На помощь в селение быстро рванулись.


Бегут они быстро, по нужной тропе,
Вон видят уже частокол обожжённый,
Ворота и створы его в стороне.
Звон острых клинков, и крик чей-то пронзённый,

Доносится чётко уже изнутри.
– «О, как хорошо, там есть вышки, смотри!». –
Сказал Даниэл. – «Повезло очень нам,
Пусть хоть и стоят с горем напополам….» –

Адель правду горькую ту подчеркнула,
Ведь вышки стояли, какие – едва,
Другие же спёрлись совсем на дома,
А третьи – с основой аж перевернуло.

– «Короче, огонь с верхних точек ведя,
Уверенным будь – мы прикроем тебя». –

Ободрил парнишку, стрелок Даниэл,
И так разбежались они врассыпную.
Но тут, же творился такой беспредел,
Что сразу понять сложно, цель, кто какую,

Преследовал – в ярости ль хочет убить,
Имущество ль может, своё защитить.
Ещё ко всему живность, дико металась,
Иль конь или бык, зашибти мог бы малость.

Но всё же, вот в этой такой суете,
Где вор, где разбойник старались понять,
И начали их, потихоньку сражать.
А парень нашёл на полу меч себе.

И так с сковородкой и средним мечом,
Врагам стал совсем неплохим палачом.

Но он не стремился снять голову с плеч,
Мечом отбивался, другим – отключал,
Доспех по застёжкам мог лихо рассечь,
Он обезоруживал, не убивал.

Так делали тоже – Адель, Даниэл,
Когда замечали, что кто-то хотел,
Мечом, замахнувшись кого-то убить, –
Мог сразу стрелу в руку он получить.

А жертва уже на своё усмотренье,
Решала, что делать с подбитым врагом,
Но чаще, в плен брали они их в свой дом.
А кто расправлялся, в своём огорченьи,

За то, что тот, может, родного убил,
Иль, может, ребёнка с женою избил.

Что ж с трио всё ясно, а как же вояки,
Два друга, что были случайно вот здесь,
Они ж оказались в неравенной драке,
Ведь к ним подобрался отряд, вроде, весь.

Друг к другу стояли спиною они,
Держа наготове оружья свои.
Вдруг слышится где-то из задних рядов,
Звон от сковородки и шлемов-голов.

С другой стороны, вдруг замялися тоже,
Тогда в бой пустились и двое друзей,
Врагов повергать, не пугаясь мечей.
Кому-то заехали палкой по роже,

Кого-то мунчаком же тот наградил,
Коль ловких движений он не уследил.

Вдруг с радостным возгласом, люди что жили,
В деревне сей, тоже ввязалися в бой.
Итак, всех разбойников сих оцепили,
И стали сжимать в узкий круг их толпой.

– «Бросайте оружие, гнусные воры,
На кучу, мечи все свои и топоры». –
Вдруг резко промолвил здоровый мужчина.
И может, имел титул он дворянина,

Поскольку все жители места того,
Совсем дружелюбие не выражая,
К разбойникам этим лишь злобу питая,
Внимательно слушались только его.

Да трио с вояками тоже пока,
Они их восприняли как за врага.


– «Кхм, кхм… Вы простите, но будьте добры,
Услышать поправку одну небольшую,
Здесь, как бы, в бою помогли сейчас МЫ,
И просьбу Вас выполнить просим простую, –

Чтоб нас отпустили, и этих двоих,
Поскольку б не справились тоже без них». –
Без грубости, ясно сказал Даниэл.
Мужчина здоровый на них посмотрел,

Кивнул головой и потом говорит:
– «Вполне справедливо, идите за мной,
Чтоб поговорить». И завёл их в дом свой.
А жители раненых, тех, кто лежит,

Несли в лазарет. С мародёров же всех,
Они поснимали совсем весь доспех.

– «Скажите ж, пожалуйста, где вы идёте?» –
Спросил уже вежливо тот дворянин.
– «Быть может, с собою обоз наш возьмёте,
А то сомневаюсь, что хватить нам сил,

Отправить эскорт, чтоб его защитить…
Поскольку сейчас, чтоб ущерб возместить,
Отстроить дома и отпор удержать,
Нам люди нужны. А своих отпускать,

Увы, не могу. Но коль Вы согласитесь,
И людям из гор, довезёте товар, –
Получите денег в хороший навар,
С ответом, прошу очень, поторопитесь». –

Внимательным взглядом на них посмотрел,
Мужчина, который напротив сидел.

Адель отвечает: – «Что ж нам по пути,
А этим двоим, увы, точно не знаю».
– «Да чё тут, не сложно нам с Вами пойти,
И лишними деньги, никак, не бывают». –

Задорно сказал вдруг один из друзей.
Однако второй, тот, что был посмелей,
Намного же сдержан, но тоже не прочь,
С обозом, вот этим, в охране помочь.

Без радости парень тихонько вздохнул,
Что так им со спутниками подфартило,
Не то чтоб его отчего-то в них злило,
Однако в них.… Вдруг же его кто-то пнул.

Стрелок был то. Мимикой он показал,
Гримасу чтоб кислую, парень убрал.

– «Ну, прям замечательно. Добрый Вам путь,
Скажу чтоб, запасы скорей собирали,
Пока Вы, возможно, решите вздремнуть,
Письмо напишу чтоб, Вас не повязали,

Когда привезёте, тем людям из гор,
Товар – ведь с недавних обманчивых пор,
Они просто так никого не пускают,
А тщательно всех чужаков проверяют». –

Так «оптимистично» закончил мужчина,
И вышел на улицу. Сих пятерых,
Оставил. Кто думал, а кто тихо дрых,
Поскольку устал, ведь тому есть причина, –

Покоя, не зная, три ночи не спал,
От стрел отбивался, ль мечами махал.

Грабителей же в кандалы заключили,
В большущем ангаре, закрыв на замок.
Но не издевались, и пищей кормили,
Работу чтоб каждый из них делать мог.

Своё поселение чтоб возродить,
И так в меньшем страхе возможно зажить.
Ну что же, наверно уже мне пора,
Пятёрку гнать эту, с обозом, с двора.

Итак, в результате – четыре тележки,
В упряжку на каждую, по два коня.
С учётом всего и итог подведя,
Дорога займёт, до недели без спешки.

Пока ж сокращают они этот путь,
Попробую, Вам, двух вояк, очеркнуть.


Так вот, тот с мунчаками, первый вояка,
Которого звали – угрюмый Рамчан,
Не был он как парень, что есть забияка,
Хоть по мастерству был он как Джеки Чан.

Имел азиатские в чём-то черты,
Как в тех анимешках, что видел и ты.
Был также спортивно нехило сложён.
Хотя этим был он порой увлечён.

Его конь красивей из всех лошадей,
А также доспехи, дороже других,
Однако ж не знаю, в уме он каких,
Идей добивался. Стремился ж людей,

Собой впечатлить. А порой был кичливый,
Хоть право имел, ведь вполне он был милый.

Характер его – как шкатулка Пандоры,
Не просто всё с ним, как бы тут не крутил,
При виде одних, открывалися створы,
Добра и любви. А бывало, бурлил,

Когда вдруг соперника видел в другом,
Хоть тот не давал повод думать о том.
Но было ли так, чтоб кому услужить,
Иль может так раны хотел залечить,

Опять же, увы, не могу объяснить.
Хотя был когда он обычным собой,
Не брал и не крылся за маской чужой,
С ним весело время, своё, проводить.

Второго ж вояку теперь опишу,
Какой он в уме ярко Вам расскажу.

Друзья называли его – малыш Билли,
Хотя как Рамчан, был довольно высок,
Увидев его, чтоб Вы не говорили,
Тому ж не всегда соответствовать мог.

Статурой своею немного был плотный.
Ну а по натуре – слегка беззаботный,
Она же к тому экспрессивной была,
И то проявлялося в речи, когда,

Рассказывая приключенье своё,
Добавить мог что-то, иль что приукрасить,
При этом эмоциями всё раскрасить,
Но если же, вдруг уличишь в том его,

То в сердце б своём затаил он обиду,
Хоть было б заметно без слова по виду.

И пусть через время, сей Билли весёлый,
С тобой мог любезно опять говорить,
Однако при случае был бы готовый,
Тебя, с лучшим другом своим обсудить.

Ещё одна склонность его, в чём была,
Придраться к чему-нибудь, прямо с нуля,
Притом возмущенье своё выражал,
За что и порой от других получал.

Судить же не будем, ведь каждый с грехом,
Да и ко всему я черты только вижу,
Недобрые. Пусть и кого-то обижу,
Однако ж нет мне удовольствия в том.

Прошу, о Читатель, не злись, дорогой,
На мой скверный нрав. Путь продолжим с тобой.

Итак, пятый день. Дождь пошёл как с ведра.
Всё небо, укрытое в мрачные тучи.
И яркая молния, грома сестра,
Собой озарит, а за ней брат могучий,

Своим децибелом в корню сотрясает,
Порой храбрецов дрогнуть он заставляет.
Дождь бьёт по листве, размывает дорогу,
А наши герои идут понемногу,

Поскольку не видно, что там впереди.
Вдруг тон возмущения тишь прерывает,
И негодовать, Билли, так начинает:
– «И надо же было дождяре пойти…

Пути ведь осталось каких-то два дня,
Теперь же идём медленнее коня».


Парнишка ж сидит на тележке другой,
Подставив лицо под биенье дождя,
Хоть был и одетый он в плащ волчий свой,
Любил очень ливень, его не браня.

Опять недовольствие тишь разрывает:
– «Погода Вас что, эта не раздражает,
Прям слов не сказать, как меня задолбала,
Ещё ко всему и промокнул не мало.

Да чтоб тебя… чтоб тебя…» – «Билли уймись,
Попробуй упиться, ты этой прохладой,
Для радости много совсем ведь не надо,
Настроем погоды же сей насладись». –

Мечтательно не открывая глаза,
Промолвил парнишка такие слова.

– «На вкус же и цвет – так товарищей нет,
За сырость и мрачность её ненавижу». –
Таким возражением Билли в ответ,
Отрезал, при этом оставшись обижен.

Опять только шум от листвы и дождя,
Но вот в поворот, по тропе заходя,
Послышался треск, тихий, мокрых ветвей,
Что насторожило всех их лошадей.

Все остановились. И вдруг резкий клич,
Раздался, заполнив вокруг всё собой.
– «Похоже, грабители, держим свой строй,
Попробуем же отразить этот бич 15». –

Напористо крикнул, четвёрке, Стрелок,
Едва не поймав в грудь свою молоток,

Однако ж успел отскочить Даниэл.
В ответ же врагу прострелил ловко руку,
Но в этот момент, он, увы, не узрел,
За деревом снайпера, что тоже с луком,

Прицелившись, выпустил быстро стрелу…
Адель умудрилась в ответ и свою,
К супругу пустить, чтобы ею отбить.
И так вот смогла жизнь ему сохранить.

Однако с тележки её вдруг свалил,
Всем весом один нехороший разбойник,
Смеясь говоря: – «Что ж теперь ты покойник».
Но тут по макитре своей получил,

Хорошей звенящей такой сковородкой,
Которая была как с самонаводкой.

Рамчан этим временем, дрался с троими,
И, в общем, не плохо он им надавал,
Мунчаками врезал, кому-то, своими,
Кого же ударом руки награждал.

А Билли же в панике смог умудриться,
От целых двоих, своей палкой отбиться.
От третьего же он сейчас побежал,
Поскольку топор тот двуручный держал.

Кричит: – «Кто не занят, спасите скорее».
Парнишка ж отбившись, в подмогу помчал.
Вот очень отличный момент подобрал,
Прицелившись же, чем обычно сильнее,

Метнул свою чудо он сковороду
Она цель достигла, однако ж… не ту.

А было же то, всё, куда интересней, –
Мчит парень пред ним враг бежит с топором,
Который за Билли погнался. Быть честным,
Малыш тот от смерти был в шаге одном.

Когда ж паренёк сковородку метнул,
Враг, что с топором – неудачно шагнул,
При этом же, кстати, слегка поскользнулся,
И от сковородки так он увернулся.

Однако ж летит дальше сковорода,
И Билли же сильно даёт по затылку,
Как крепкой шампанской стеклянной бутылкой,
И так был поверженный с ног он в мир сна.

Подумали Вы – «Услужил паренёк,
Напарнику встретиться с смертью помог?»


Прошу подождите – то есть не конец,
Поскольку ещё, перед Билли в засаде,
Стрелу запустил, притаившись, стрелец,
Что насмерть убила врага, был что сзади.

Тот рухнул на Билли, с своим топором,
Топор же застрял меж главой и плечом,
Но просто в земле, и вреда не нанёс,
Хотя пострадать, если всё же, мог нос.

Парнишка ж схватил свою сковороду,
От стрел отбиваясь, пытался добраться,
К стрельцу, что в засаде, чтоб с ним разобраться.
Увы, он не смог достичь цель-таки ту,

Поскольку Адель и её Даниэл,
Стрельца обезвредили, парочкой стрел.

А те, кто с грабителей выжил в бою,
Своих сотоварищей, не замечая,
Стремился спасти только душу свою,
С позором, отсюда, быстрей убегая.

Всех тех, кто погиб, они похоронили.
А Билли в сознанье потом приводили.
От боли скривился, потом руку к шее,
Хотел протянуть, но от этой затеи,

Пришлося, однако, ему отказаться.
От шишки ведь там был хорош бугорок, –
К нему же он долго коснуться не мог.
На парня с иронией стал возмущаться:

– «Тебя не о помощи надо просить,
А видимо сразу, себя, чтоб убить».

– «Да ладно тебе, Билли, он тебя спас,
Поскольку когда ты упал без сознанья,
Стрела же летела на встречу как раз,
С отличным таким, в грудь твою, попаданьем,

Да и вообще крупно всем повезло,
Что тот поскользнулся себе сам на зло». –
Адель с огорчением лёгким сказала,
Ведь несправедливость сейчас увидала.

– «Ну ладно, тогда извините меня,
Я просто ж не знал, да и шишка болит…
Но в общем спасибо». – Уже говорит,
Малыш веселее. А след от дождя,

Совсем незаметно давненько простыл,
Пока пять друзей набиралися сил.

Продолжили путь, но чем ближе к горам,
Прохладнее и всё темней становилось,
Поскольку циклоны из севера там,
Хребтами держались и не уносились.

Поэтому зимняя тут мерзлота,
Со снегом, метелями была всегда.
Хотя всё же лгу, в середине ведь лета,
Сей край в буйный лес и цветочки одета,

И дикие ягоды также растут,
Пусть месяца три, а потом в зимний сон,
Край этот чудесный опять унесён.
А наши герои спокойно идут,

Друг друга, всё лучше во всём узнавая,
Иль зависть, иль дружбу в себе развивая.

– «Прям, ваау… а что тут ещё говорить,
Такое я вижу, похоже, впервые.
Аксонометрию, чтоб тут применить,
Иметь надо руки вполне не кривые». –

Прицокнув Рамчан с важным видом сказал,
Как будто об этом лишь он только знал,
Иль будто бы сам то, что видел – создал.
Кивнув головой – на врата показал.

А, правда, на этих большущих вратах,
Что ввысь локтей сорок, да вширь двадцать пять,
Смог кто-то гравюру ту повысикать,
Талант гениальный имея в руках,

Чтоб изобразить мир недавних времён,
Где был ещё добрый, Горыныч дракон.


Врата же поставлены, прям в стыке гор,
Которые были как крепкие стены.
Никто и не смог, захватить до сих пор,
Чтоб в образ их жизни внести перемены….

Ну что же, пятёрка к охране пришла,
Письмо их начальнику передала.
Начальник читает: – «Да будет мир Вам!
Письмо пишет герцог, Жере-ро-Вандам.

На днях мы подверглись нападкам дракона,
Да и ко всему мародёры пришли,
Убытки великие нам принесли,
По подлости, воле, такого закона…

Но люди, сейчас, что стоят пред тобой,
Нам всем помогли победить этот бой.

Ещё, очень сильно я их попросил,
Чтоб Вам под охраной товар привезли,
За это прошу, чтоб ты им заплатил,
И в список гостей, для себя чтоб внесли».

Начальник, закончив, на них посмотрел,
Потом, то письмо пару раз повертел,
Задумавшись, хмыкнул и лоб почесал…
Из сейфа мешочек с деньгами достал,

Дал каждому где-то по тридцать монеток.
Ещё чтобы их без проблем пропускали,
И лишней проверкой не надоедали,
Был каждому выдан от пропуска слепок 16.

В хорошем настрое с таможни уйдя,
Пошли они в город, беседу ведя.

– «Ну, вроде не плохо, мы в прибыли здесь,
Команда из нас не плохая б была,
Пусть не сочетаемая в чём-то смесь,
Однако же многое б превозмогла». –

Вполне дружелюбно сказал Даниэл.
Однако ж Рамчан так видать не хотел,
Слегка заминаясь, промолвил в ответ:
– «Не то, чтобы прям так, сказать Вам и нет,

У нас же компания как бы своя,
И планы свои, да и общие темы,
И чтоб избежать этой трудной дилеммы,
Да будем же мы – каждый сам за себя».

Ну что ж, без обид, и каких сожалений,
Они разошлись, чтоб добиться свершений.

Друзяки-вояки, пошли по делам.
А трио отправилось к старым знакомым,
У них получить, чтоб ответ, может, там,
Итак, к приключениям двинуться новым.

Кузнец же умелый ведь здесь обитал,
Однако немногим, увы, помогал,
И дом где его, то не многим известно,
И стрёмным он был, если с Вами быть честным.

Пока же они до знакомых идут,
Слегка опишу я прекрасный, сей, город, –
Он снегом укрытый, как меховый ворот,
Укрыт мягкой шерстью. Ещё там был пруд,

Который покрытый сейчас толстым льдом,
И был для детишек прекрасным катком.

Дома разных форм из граненых камней,
Имели красивые очень фасады,
Со вкусом, древнейших, норвежских идей,
Которые может и Вы видеть рады.

Красивые садики, также и парки,
Порой филигранные чудные арки,
Возможно, здесь встретить. А сосны кругом,
Собою сказать могут лишь об одном, –

Что воздухом чистым сим, не надышаться,
Кой так тонизировал, или бодрил,
Ещё придавал дополнительных сил.
А  было еще, чем не налюбоваться, –

То неповторимые цветом закаты,
Что перед зарёй озаряли, то плато.


Парнишка с супругами шли по дороге,
И он замечал, что уж больно привык,
К вот этим двоим, так общаясь немного,
От них принимать мог уже не всё в штык.

Они же к нему словно к меньшему брату,
Вдвоём относились. Бывало как плату,
Могли подзатыльник, шутя так влепить,
Чтоб тот прекращал черезмерно шутить,

А парень за это совсем не сердился,
Хотя и бывало – сам стукнет в ответ.
Со злости быть может? Скажу Вам – нет, нет.
Ведь сей забияка, так тоже резвился.

По улицам людным минуя таверны,
К знакомым пришло это трио, наверно.

Напротив стоит небольшой такой домик,
В окошках уютно горит тёплый свет,
У двери на входе оставленный ломик…
То значит – хозяин пришёл на обед.

Какой же обед в время позднее это?
Легко объяснить – на дворе скоро лето, –
Народ сей работает чуть ли не сутки,
Конечно по сменам, но чтоб, ни минутки,

Им не потерять. К потепленью успеть,
Поделать дела все, что в планах у них,
Для общего ль блага, ль для целей своих,
При этом же песни, они любят петь.

Короче ребята пришли в нужный час,
Ведь смогут семью ту застать в этот раз.

Семья состояла из мужа, с женой.
И очень друг другу они походили,
Милы и добры, симпатичны собой,
Но попусту же, не транжирили силы….

С Адель, Даниэлем, знакомы давно,
И долго б не виделись как – всё равно,
Их дружба была, как и прежде крепка,
Какого б судьба не дала им шлепка.

Негромко стучат… слышно чьи-то шаги,
Скрепя дверь открылась. Жена: – «Дорогие,
Скорей проходите, мои вы родные.
Как раз допекаю свои пироги».

Зашли в дом, а там ароматища всюду,
Изысканных, разных и вкусненьких блюдов.

Решило то трио помочь им в готовке.
И каждый готовил, что больше хотел,
Кто резал салат, кто возился с духовкой,
И вот, всем к столу час уже прозвенел.

В семейном кругу, яством тем наслаждаясь,
И в дружеском тоне, приятно общаясь,
Беседу начли о драконе втором,
Которого как-то повергнуть смог «гном».

Одни говорили, что он есть герой,
Что твари той вызов дать не побоялся…
Другой житель мест сих, нехило ж ругался,
Твердя, мол, тот «гном» движим был лишь злобой.

Поскольку драконы хоть раньше летали,
Но ярости к людям они не питали.

Потом речь пошла про тот крепкий доспех,
В котором с драконом он смело сражался,
И так одержать смог в бою том успех.
Ещё тема была – куда подевался,

Кузнец, что решил тому дядьке помочь.
– «Ну, в общем-то, как бы, давненько он прочь,
Ушёл с этих мест, ведь предал его «гном»,
Решив жить в лесу, где-то в доме своём». –

Ответил так муж, той семьи, воздыхая.
– «И что, прям никто и не знает где он,
Как будто туман, что с утра – растворён?» –
Нахмурившись, парень и сопоставляя,

Спросил очень резко, и быстро умолк,
Пытаясь найти хоть какой-нибудь толк 17.


Задумчиво как-то Адель говорит:
– «Коль вооруженье кузнец делать мог,
Охраной же вряд ли он будет забыт,
Не раз ведь, наверное, им в том помог».

– «Вполне может быть, Вы спросите у них,
Хотя ж недолюбливают не своих…
Была, не была, но Вам нет, что терять.
Пойдёте с утра, а пока – лягте спать.

А мы с моей милой, работать уйдём,
Руды очень много, добыть нужно нам,
Да и ко всему нужно вынести хлам,
С той шахты… но да, до утра мы придём». –

Ответил так муж, и на этой вот ноте,
Кто спать лёг, а кто приложился к работе.

Ночь тихо прошла, наступил хмурый день,
И трио с семьёй той уже попрощалось.
Но им в эту рань было вовсе не лень,
Отправиться в путь, ведь для них начиналось,

Событие новое, и приключенье,
Тая неизвестность в себе в заключенье.
К таможне пришли, и охрану позвав,
И пропуски все им, свои,  показав,

Спросил Даниэл: – «Ваш начальник здесь есть?
О важном нам нужно, его попросить».
– «Узнаю, он, сможет ли Вас пригласить
А Вы, ожидая, тут можете сесть». –

Ответил охранник и вышел за дверь.
А трио не знает, что будет теперь.

Минут через пять вышел тот же охранник,
И им говорит без эмоций совсем:
– «Ну что ж, проходите – зовёт вас начальник,
Но только недолго у Вас минут семь».

Вошли. А начальник сидит за столом,
И пишет письмо, бормотя о своём,
Он снова похмыкал, и глянул на них, –
И, правда, не очень-то любят чужих.

– «Так ладно, давайте уже ближе к делу,
О чём таком важном Вам надо спросить?» –
Пытался любезно, тот, заговорить.
Однако по мимике и позе тела,

Неприязнь видна, и понятно одно, –
Что он с чужаков не упустит своё.

А парень чуть бурно не стал говорить…
Однако ж Стрелок, перебить смог его, –
Чтоб ярость в начальнике не распалить, –
Ведь так не добились они б своего.

– «Хотим мы найти одного кузнеца,
По вооружению супер спеца,
Однако ж не знает никто, где живёт,
И думали, Вы, нам подскажете. Вот».

– «С чего вдруг решили, что я помогу?
Хоть даже и знал бы, где он обитает…» –
Приостановился, как что-то смущает,
Ах, да оказалось, что не вмоготу,

То как укоряюще смотрит Адель.
И взглядом достигла, тем, нужную цель.

Слегка заикаясь и взгляд опустив,
Продолжил начальник чуток в другом тоне:
– «Был случай… когда мы его попросив,
Чтоб он кузнецом был у нас в гарнизоне,

Увы, отказался совсем на отрез,
Ещё ко всему и в бутылку полез…
Поэтому выгнать его нам пришлось…
Тем самым, похоже, усилили злость…

Теперь как безумный такой людоед,
Точней мизантроп, что людей ненавидит…
Хотя был таким – что и мух не обидит,
Но стал диким хищникам он, как сосед».

Опять же начальник, тот, остановился,
Коснулся к затылку и подсуетился.


– «О том, где живёт, я могу дать ответ,
Однако ж придётся за это платить,
Хоть может и много, но с Вас сто монет». –
И пристальным взглядом их начал сверлить.

Тут, в негодовании парень начал:
– «Ну, слов нет. Начальник – губу раскатал,
Конечно же, наглость второе есть счастье,
Но может оно принести Вам и страсти 18». –

Ещё продолжая под нос возмущаться,
Полез в свой мешочек, чтоб денег достать,
И десять монет он решил сверху дать.
Супругам и так ведь придётся расстаться,

С той суммой, которую им заплатили,
Когда на таможню, товар прикатили.

– «Вот деньги. Теперь говорите ответ». –
Сердито Адель, разговор оборвала.
Начальник же, словно, неприязни нет,
Её успокоил, чтоб та не серчала:

– «Поймите же правильно, деньги не мне,
Сказав, где живёт, я проблемы себе,
Сейчас приобрёл и с лихвою пожну.
А деньги, сии на леченье ложу,

Для тех всех охранников, что с кузнецом,
В бою получили, конкретные раны,
Когда тот громила, вдруг в гневе спонтанно,
По ним замахнулся своим молотком…»

Вздохнул, погрузившись, он в воспоминанья,
А после продолжил слегка с оправданьем:

– «Пред ними, я чувствую, очень, вину,
Да и перед тем кузнецом-великаном,
И может, придётся мне душу свою,
Отдать хоть на смерть. Не хочу больше хламом,

Я быть даже чисто уже пред собой.
И Вы же простите за грубый тон мой».
Достал карту им, начертил ближний путь,
И после, серьёзно, решил подчеркнуть:

– «Он очень большой, также очень силён,
Хоть пусть и живёт он в лесу этом сам,
Но быть на чеку, надо будет Вам там,
Ведь, он ко всему очень даже умён».

Совсем не спесиво он их проводил,
Ещё пожелал, чтоб хватило им сил.

Так трио прошло по снегу семь часов, –
Попали они, в часть дремучую леса.
Чрез чащу ветвей, виден нужный им кров 19.
Присвистывая, говорит сей повеса:

– «Да, судя по домику тут не кузнец,
Живёт голиаф, филистимский боец.
А вон наковальня размеров громадных,
Предчувствую, будет тут всем неповадно».

И, правда, размеры всего что вокруг,
Внушали какое-то благоговенье,
Тем самым внутри вызвав, в них, опасенье,
Того, что громила, напасть мог бы вдруг.

Ждать вовсе недолго, троим тем пришлось,
Чтоб, то, что надумали вмиг началось.

Заслышался треск, громкий, мощных ветвей,
Не будь снега тут, и земля б задрожала.
Стрелок закричал: – «Врассыпную скорей!»
Хотя даже так, им спастись, шансов мало.

Качок великан, выше, чем метра три,
Имел дурь большую, тут как не крути.
В руках у него молоток метра два,
А весом, иль шесть или восемь пуда 20.

Коль даст им по дереву с маху всего,
Разрушиться ствол, словно трухлая щепка,
А от человека не будет и слепка 21.
Такое преймущество вот у него.

Теперь же он с яростным рёвом бежит,
И всё что мешает ему, то крушит.


Не знаю, с какого же вдруг перепугу,
За парнем всё время без устали мчал,
Бывало за ним пробежится по кругу,
Желая попасть, но он не попадал.

Короче, опять великан на хвосте,
И что-то ревёт непонятно себе.
Супруги же сзади бегут по пятам.
Метнули лассо, ему, чтоб по ногам,

Петлёй обмотало и так завалить.
Однако случилось всё вовсе не так,
Поскольку в сей раз не учёлся пустяк…
Хоть да, великана смогли же свалить.

Момент, что начался при резком паденьи,
Замедлился, прям по отдельным мгновеньям.

Парнишка бежал в этот миг по бревну,
Что было завалено через обрыв,
А молот с размаху как раз по нему,
Попал в основанье и будто бы взрыв,

Подкинуло парня, что тот аж взлетел,
Однако же вспять, и он в снег загремел.
А сверху огрело обломком слегка.
Контуженый парень приходит в себя.

Кузнец рассердился, тихонько встаёт,
Взяв молот большой свой, он к парню шагает,
Супруги ж прекрасно уже понимают,
Что этой кувалдой – парнишку прибьёт.

Громила у цели и вот этот миг,
Когда замахнулся и… вдруг слышит крик.

– «Да что ж ты такой, ненасытный злодей,
Уймись же. Тебе от него что-то надо?
Да и вообще, почему ты людей,
Калечишь с жестокой такою усладой…» –

В бессильи Адель свой вопрос завершает.
Тот грустно вздохнул, рукоять разжимает.
В глазах же виднелась какая-то боль,
Как та, что на рану насыпали соль.

Без слова громила, пошёл тихо в дом,
Парнишка ж поднялся, шатаясь, стоит,
И тихо без злости к нему говорит:
– «Ты знаешь, тебе я скажу об одном,

Твой друг ведь – начальник. С того гарнизона.
И было что здесь – подтвержденье резона 22.

Сейчас, у тебя, я увидел тот взгляд,
В котором таится очаг сожалений,
Буквально часов семь иль восемь назад,
Я видел такой же, скажу без сомнений.

Ещё может быть, что ещё подчеркну,
Что друг твой, готов за свою ту вину,
Похоже не в шутку на смерть жизнь отдать,
Уверен, на это, тебе не плевать».

Громила, застыв, снова тяжко вздохнул,
Кивнул головой, как бы в дом приглашая.
Адель, всё равно, слегонца опасаясь,
Вошла за супругом. А он к ней прильнул,

Чтоб ей безопаснее было так с ним,
И справиться с страхом смогла чтоб с своим.

Кузнец посадил на кровать за столом,
Их всех, а потом начал с ними беседу.
Он им рассказал, как тот плутовый 23 «гном»,
Его обдурил, растворившись без следу.

Ещё рассказал, как повздорили с другом,
С начальником тем гарнизона округи.
А после спросил их к нему же зачем,
Решили прийти, не пугаясь проблем.

Ему рассказали, что нужен доспех,
Чтоб прочный он был, но и был, чтобы лёгкий,
И чтоб ко всему был он вовсе не ковкий 24.
Лишь так, только смогут, иметь в том успех,

Чтоб змею Горынычу противостать,
И так на вопросы, ответы достать.


– «Что ж ладно, наверное, Вам помогу,
Однако же нужен мне материал,
Найти где его, я сейчас расскажу,
Поскольку, увы, сам никак не достал.

В пещере одной, что тут недалеко,
Огромное очень, паучье кубло,
Размеров там разных живут пауки,
В размахе от двух метров, есть до пяти.

С моими ж размерами, мне не пробраться,
Чтоб, хоть, одного малыша их достать,
Чтоб тот паутину мог нужную ткать,
Ведь будет же ею, доспех, укрепляться.

Коль сможете мне паучка принести, –
Получиться Вам и доспех обрести». –

И тут с интересом умолк великан.
Стрелок же от слов «паучок» обомлел.
Парнишка ж до дна осушил свой стакан,
Не то, чтобы он так с восторгом хотел,

Однако ж ему интересен был риск,
Ведь чувствам своим предоставил бы иск 25.
Свой новый ушиб, он слегка потирая,
Им без колебаний теперь заявляет:

– «Видать по-другому тут будет никак,
Поэтому я соглашаюсь на дело».
– «Запомни, что яд, их, попав в твоё тело,
Тебя растворит в суп для пищи. Вот так». –

Кузнец их «ободрил» такими словами,
А парню теперь – не ахти, между нами.

Им некуда было уже отступать,
Однако решили отправиться утром,
Ещё пообщавшись, легли они спать.
Спокойная ночь – перед бурей как будто.

Пораньше отправилось трио людей,
К пещере, достичь, чтобы цели своей.
Адель с Даниэлем, пошли подстраховкой.
Парнишка ж был с сумкой и со сковородкой.

Вот нужное место, деревья ж кругом,
Как будто бы в сетке, что из паутины,
Как в фильме про ужасы в мрачной картине.
И коконы были – один на одном.

Однако не те, что их яйца хранили,
С животными были, что жизнь завершили.

 – «Оно того стоит, чтоб так рисковать?
Уж стрёмным мне как-то, всё кажется это». –
Едва ли супруга смогла прошептать.
– «Хоть может, помрём, но прославимся где-то.

Вы главное будьте теперь начеку,
Коль, что – очень громко я Вам закричу». –
Парнишка промолвил, снимая с себя,
Хлам лишний, и путь, чтоб пробраться, ища.

Сквозь ту паутину, как через лучи,
От лазерной сетки, он перебирался,
При этом ничем до неё не касался,
Чтоб к ней не прилипнуть и не получить,

Огромную порцию свежего яда,
От сих паучков, став им пищей в награду.

Чрез сетку пришлось пролезать метров пять,
И вот тот парнишка стоит перед входом,
Взял факел. Подумал, что может там ждать,
И непроизвольно покрылся он потом.

Тоннель высотой метра два с половиной,
По стенам и сверху покрыт паутиной.
Идёт очень тихо с опаской глядит,
Для успокоения песню бубнит.

Пока всё спокойно, вошёл он в кубло,
И тут телепать начало его вдруг,
Поскольку увидел, что было вокруг,
Ведь стены из кварца и стало светло.

Везде паучки – кто-то кушал кого,
Но не замечали пока что его.


Искать стал теперь он себе паучка,
И вот у стены – штучек пять малышей,
Без резких движений, за два три шага,
Продумывал, как одного взять скорей.

Один карапуз же видать испугался,
И по сторонам, резво он заметался.
Впритык подбежал паутиной пульнул.
Парнишка ж едва от беды увильнул, –

Подставив свою чудо сковороду.
Поскольку внутри из тефлона была,
Отбить, не прилипнув, пучок тот смогла.
А парень не ждал – проявил быстроту,

И дал паучку, по макитре, тому,
Иль к счастью иль горю, теперь, своему.

Пока он возился с вот тем малышом,
Который размером был как медвежонок,
На данный момент же, забыл об одном,
Что их было пять, где сидел тот ребёнок.

Те четверо к взрослым скорей разбежались,
И взгляды внимательно поустремлялись,
Как парень, дитя их трамбует в мешок…
Пока что стоят – видно был у них шок.

А тот весь довольный накинув рюкзак,
Назад повернулся, собрался идти,
Но было уже не так просто пройти.
– «Не будет добра, мне, я вижу этак.

Пора делать ноги». – В уме оценил,
И зайцем рванул, из оставшихся сил.

Те взрослые особи, поняли суть,
Какие пытались его обвязать,
Другие старались прикрыть ему путь,
Но главным, же было – дитя отобрать.

На выходе встал здоровенный паук,
Встал в стойку атаки, поднял лапы… вдруг,
Второй паутиной оплёл, парню, ногу.
Парнишка ж подумал: – «Сейчас бы подмогу».

Однако бессмысленно было кричать.
Он быстро достал свой кинжал с тайника,
Отрезал штанину аж до сапога,
Чтоб всё, то скорей получилося снять.

Поднявшись на ноги, он снова рванул,
И под пауком, впереди что, нырнул.

Бежит по туннелю и громко орёт:
– «Скорее, стрелки, мне подмога нужна,
Иначе меня, кто-то точно сожрёт!»
Он мчать продолжает, в ответ – тишина.

С тоннеля он выбежал, мчит к паутине,
Но снег под ногами как будто трясина.
А снега насыпало до полуметра,
Ещё ко всему и порывы от ветра,

Парнишке мешали хоть как-то бежать.
И кстати с тоннеля паук снова вышел,
Парнишка понятное дело услышал,
Слегка рассердившись на помощь, стал звать:

– «Да где ж Вы редиски, когда так нужны!»
Но вдруг паутина ему до спины,

Прилипла… и в снег, завалился лицом, –
Не может рукой даже он шевельнуться.
Ну что ж паучок его тянет ползком.
Ещё не успел этот парень очнуться 26,

Как вот огневая стерла пролетела,
Попав в паука – подожгла его тело,
И вспыхнула вмиг та лохматая тварь,
И в воздухе распространилася гарь.

Скорей Даниэл, паутину берёт.
Она ж как канат, толщиной пальца в два,
Наверно поднять ею можно слона,
Но то – между прочим. Сейчас ведь бредёт,

Точней пробирается через ту тушу,
Орда пауков, что, их, требует душу 27.


Стрелок пробирается, чрез паутину,
Канат же под ней он по снегу ведёт.
Но что объяснить может эту причину? –
Ведь тот на спине парня не понесёт,

А так по снегу под той сеткой такой,
Его протянуть сможет взад 28 головой.
Адель, поджигая снаружи стрелу,
За залп, запускала, совсем не одну.

Ещё, что сейчас оказалося кстати, –
Кузнец, же надумал прийти попятам,
Чтоб силой помочь, вдруг случиться что, там.
Что было? – Пишу, Вам, сейчас в аккурате.

Когда Даниэл, вылез из сети той,
Канат кузнецу дал. Тот мощной рукой,

Как дёрнет, что парень под снегом стрелой,
Ничем ни о что, как-то не зацепляясь,
Из под паутины, довольный такой,
Летел и при этом прикольно кривляясь.

Поймав, великан, на плечо положил,
И дёру скорей дать он им предложил.
С бедой пополам убежали они,
И в дом кузнеца, наконец, забрели.

Начли же от пут парня освобождать,
Не может ничто, паутину разрезать…
Пришлось по рукам, им, кольчугу обрезать,
Нагрудник на свалку ж теперь можно сдать.

Тем более к сумке, чтоб как-то добраться,
Пришлось над нагрудником поиздеваться.

Достали от туда-таки малыша,
Тот бедный испугано смотрит на них,
Совсем притаившись и ели дыша,
Забыл о возможностях всяких своих.

Ха! Надо бы, было Вам видеть глаза, –
Они ж заискрились аж у кузнеца.
С улыбкою милой прям как у ребёнка,
Он гладит того паучка-медвежонка.

А после в просторный вольер посадил,
В котором всё было и было тепло,
Без сильного мрака, но и не светло.
И мясо ещё, там ему положил.

– «Ну, Вы молодцы, я такого не ждал,
Но сделаю то, что Вам пообещал.

Прочней чем у «гнома», доспех будет тот,
Однако мне надо примерно дней десять.
Когда паутинку давать мне начнёт,
Смогу сделать сплав, а пока куролесить,

Начну с чертежом, так что всё хорошо». –
Сказал великан, и в придачу ещё,
Он их очень сильно поблагодарил,
И перед дорогой, вполне, накормил.

И трио решило вернуться в обитель,
К знакомым зайти, чтоб парнишку одеть,
Да просто, общаясь, у них посидеть.
Пока ж по дороге, парнишка-вредитель,

Супругам рассказывал, что ощутил,
Когда с пауками в том логове был….

К знакомым пришли, они, чуть ли под ночь,
Но в сей раз, увы, ту семью разбудили,
Однако же те были вовсе не прочь,
Приняли к себе, и спать их уложили.

Проснулося утро и ясно кругом,
И зайки от солнышка прыгнули в дом,
Настрой, поднимая и бодрость неся,
И сердце, тем самым в душе веселя.

Так трио семье по делам помогали,
У дома ли что, иль с покупкой какой,
Всё делалось в нотке вполне озорной.
Одежду ещё в магазине набрали,

Для парня. Вот вечер, и все они ждут,
Что вместе на отдых сегодня пойдут.


Однако семье снова нужно уйти,
В ночные работы. Сказали же им,
Где время отлично своё провести, –
В таверне с названием как «Пилигрим».

Ну что ж, попрощавшись, те трое людей,
В таверну вот эту пошли поскорей.
И к слову красива она из себя,
И видом своим, ароматом маня,

Зайти, от работы, уставших прохожих.
В уюте прекрасном под музыку лиры 29,
Умиротворяться любые задиры 30.
Хотя не любые. Солгал, Вам, похоже,

Исправлюсь же, сразу сейчас описав,
События те, что развились стремглав.

Вовнутрь пройдя – увидали друзяков,
Рамчан вон и Билли, за стойкой сидят.
Со входа окликнул парнишка вояков,
И те, обернувшись, на трио глядят.

Узнав их, вдруг Билли с восторгом кричит:
– «Да пусть меня гром, коль не Вы, уличит,
Адель, Даниэл, да и ты Негодяй,
Скорей к нам идите и стул подставляй».

С улыбкою трио, направилось к ним.
Но мира же нету без добрых людей,
Качок же пижон, словом тот бармалей,
С ехидством к парнишке пристал, он, своим:

– «Ха, ха, ну Вы слышали – «Эй, негодяй,
Иди к нам скорей стул себе подставляй»,

Уродом же надо, каким ему быть,
Чтоб так называли в общественном месте,
Хотя с головой, коль не может дружить,
То видимо это вполне всё уместно».

Шаг остановил быстро тот паренёк,
Внутри хоть взбурлил, но держался, как мог.
В уме ж у Стрелка мысль мелькнула одна:
– «О… не продолжайте, бо будэ хана…»

Но тот бармалей всё никак не уймётся:
– «А гляньте, какие доспехи его,
Кольчуга подбитая не от того,
Что он неудачник! Скажи, как живётся,

Таким вот как ты…. Ну а это – что «меч»?
Небось, очень многим посрубывал с плеч,

Голов,  сковородкой, своей вот такой?
А нет, видно руки растут не из места,
И чтоб не поранился он сам собой, –
Такой его «меч». Насмешил меня! Честно!»

Кампания ж с ним – поддержала его,
И смехом залилась, потом от того.
Парнишка не глядя, метнул сковородку,
И доля секунды иль может быть сотка,

Попала б насмешнику, между очей.
Однако Стрелок, стрелу, метко пустил,
И ею пред носом, качка, «меч» отбил,
Без лишних движений и лишних речей.

Глаза на лоб вылезли, речь потерял,
Пижон, ошарашенный так простоял,

Пока паренёк до него не дошёл.
Подняв сковородку и глядя в глаза,
Сказал выразительно: – «Может пошёл,
Отсюда б подальше, боясь за себя!».

И хоть бармалей выше был за того,
В ответ же сказать он не смог ничего.
Стрелок паренька за рукав оттащил,
Чтоб тот в своём гневе дров не наломил.

Пошли потом к стойке к Рамчану и Билли,
Слегка огорчённые сим разговором.
Да и ко всему, Рамчан, смотрит с укором,
И пессимистично сказал: – «Натворили,

Делов бы сейчас, так что – дед не горюй».
– «Да ладно тебе, ты на это наплюй». –


Сказала бодрее парнишке Адель.
А после продолжив беседу и ужин,
Себе заказали вкуснейший коктейль.
Но вот закатила толпа из снаружи,

С бандитскими рожами. А бармалей,
Стал в их коллективе намного смелей.
К пятёрке угрюмо они подошли,
Причину для спора искать начали.

А парень решил, чтоб проблем избежать,
Для тех, кто сидел рядом с ним в этот час,
Хоть был в передрягах подобных не раз,
Чрез силу в себе гордость всё ж обуздать.

Толпе той подавлено он говорит:
– «Надеюсь меня, друг Ваш может, простит,

Поскольку и, правда, вспылил очень я,
Ошибку же понял, но коль захотите,
То может, товарищ сей стукнуть меня.
Короче, как знаете, так и судите».

А кто-то из тех, кто был в этой таверне,
И видел, что было сначала, наверно,
С другой стороны очень громко кричит:
– «Идите все с миром, никто ж не убит,

Немножко повздорили, прям там – пустяк,
Не портьте ни нам, ни себе вечер сей,
А лучше в картишки сыграйте скорей».
На том и закончилась ссора, вот так.

Толпа отошла и занялась своим.
А что же с пятёркой? – Сейчас проследим.

– «Фух, нас пронесло, надо выпить за это!». –
Коктейль попивая, сказал бодро Билли.
По парню ж едва ли заметно, что где-то,
Не очень хорошие мысли сверлили.

– «Ммм… прям вкуснятище, язык проглочу». –
Промолвил вновь Билли. – «А я не хочу,
Коктейль сей и пробовать и начинать,
Поэтому, друг, можешь смело мой брать». –

Задумчиво так говорит паренёк.
– «Друзей как вот ты, лучше и не иметь,
Всегда своей помощью сможешь огреть». –
Отрезал Рамчан. Взгляд парнишки поблёк.

– «Ты прав, ведь и сам многим так говорю,
Что доброго, в дружбе, я не принесу». –

Ответил спокойно и встав з-за стола,
Направился к выходу. Вышел за дверь.
А пара супругов за ним же пошла,
И так вот он им, отвечает теперь:

– «Вы не обижайтесь, мне надо пройтись».
– «Не слушай ты их, лучше с нами вернись». –
Пытался его уболтать Даниэл,
Парнишка же слушать, увы, не хотел.

Он вышел за город, по лесу побрёл,
Идя сам в себе и в снегу загружая,
На всякие темы, в уме размышляя,
Уже далеко в лес дремучий зашёл.

И хоть сыпал снег и дул северный ветер,
По ветвям выл громко… а парень как тетерь 31,

Не слыша, закутавшись в плащ волчий свой,
Чрез ветки, сугробы, метель – пробираясь,
Порой говорил, будто сам он с собой, –
Вопрос задаёт… даст ответ возмущаясь.

Мелькнуло вдруг что-то размеров не малых,
Увидев оттенок огней зеленавых,
Что так выделялись вдали перед ним.
Чутьём, ощущает опасность, своим.

Подумал: – «Та ну, волк не может то быть,
Огни от земли полтора метра, вон».
Однако же был очень он удивлён,
Когда волк громадный решил подходить.

Лохматый и белый, как выпавший снег,
С оскалом начал набирать свой разбег.


Парнишка ж спокойно подходит к нему,
Тот остановился, и в недоуменьи,
Уселся пред ним. Парень руку свою,
К мордахе того, протянул без вольненья.

Волк смотрит на руку, потом на него,
И видно не может понять ничего.
Ладошку на нос, ему, парень кладёт,
Не предположив же, что запах идёт,

От волчьей накидки, в которой одет…
Нахмурил волк брови, и вновь зарычал,
И резко, свирепо на парня напал.
Отбиться ж от зверя – увы, шанса нет.

Но парень хотел своей левой рукой,
В браслете, прикрыться любою ценой.

Хоть наручи прочные всё же клыком,
Впиваться уверено в руку он стал,
И весом накинувшись, быстрым броском,
Поверг парня в снег и на грудь лапой встал.

Пытается зверь уцепиться в кадык,
Всё рвётся, рычит, подбираясь впритык.
А кровь, что с руки – снег вокруг заливает,
И в красно-багряный рубин превращает.

Слабеет рука, и уходит сознанье,
На солнечном, тот ведь, сплетеньи стоит.
Умиротворяюще что-то свистит,
В ушах, ль наяву или ж на подсознаньи.

И вроде бы хватку тот волк ослабляет,
Но парень, уже, это не ощущает…

Супруги ж, парнишку, когда отпустили,
Прождали в таверне, наверное, час.
А после по следу пуститься решили.
И долго искали его в этот раз,

Точней, что осталось.… Вот видят следы,
Неистовой, рьяной, жестокой борьбы.
Ещё ко всему и накидка лежала,
В крови и растрёпана, что означало, –

Его растерзал большой, яростный зверь,
Пытались по следу той твари пойти,
Питая надежду, парнишку найти,
Дошли до обрыва и в миг, что теперь,

Пришло осознанье – ничто не вернуть,
И им продолжать нужно выбранный путь.

К знакомым, супруги в обитель идут,
Стрелок же при этом в уме размышляет.
Адель тихо плачет… слезинки бегут,
Ведь их приключения с ним вспоминает.

И в жизни у пары, у той молодой,
В душе оборвалось всё вниз головой….
С момента того прошло несколько дней.
Им встретился рыцарь, по имени Грей.

Он был не высок, молод, добрый на вид.
Покладистым был, но он был не простым,
Стремился уверено к целям своим.
И он не затаивал всяких обид.

Его же оружие было – топор,
Которым при случае, мог дать отпор.

Читатель, возможно, ты хочешь спросить, –
Что ж с парнем-редиской, тем всё же случилось?
Ну, что же, попробую тайну открыть,
И Вам рассказать, как тогда разрешилась,

Вся та ситуация. Помните свист? –
И тон его звука, хрустально, что чист?
Был ли то бред, или всё ж наяву? –
Вот постепенно, теперь я пишу.

Тот беленький волк был, одним из двоих,
И эти, вот, двое – огромными были,
Однако ж покорно девчонке служили,
Её, защищая от всяких, чужих.

С любовью, она, относилася к ним.
Снежком и Пушком, называя своим.


В момент, когда волк, парня одолевал,
В уме промелькнуло: – «Моя смерть пришла».
Сознанье, при мысли той, он потерял.
Однако ж случиться, тому не дала,

Хозяйка вот этих большущих зверей.
Причём до себя отвезла поскорей,
На этих «коняках», его чтоб спасти,
Ведь шансов не много к уму привести,

Поскольку крови много он потерял.
Помимо руки, что была в рваных ранах,
И тело покоцано как от капкана.
Он видно в борьбе и ребро поломал.

Лежал  без сознания, где-то дней пять,
В себя приходя, начал что-то ворчать.

По телу всему, парень чувствует боль,
Вдохнуть, глубоко, невозможно совсем,
А раны пекут, словно кто-то в них соль,
Насыпал, ему, чтоб добавить проблем.

Лежит и глаза свои не открывает,
Последнее в жизни, видать вспоминает,
С усилием руку в бок переложил…
Вдруг после того, изо всех его сил,

Откинуло чуть. Очи резко открыл,
А рядом, волчара тихонько лежит,
С виновной мордахой в те очи глядит.
– «Пушок, ты смотри, парень вроде ожил». –

Послышался голос приятный и нежный,
Со звуками арфы изящною, смежный.

И зверь этот, ушки бодрее поднял,
На голос в ту сторону он посмотрел.
А парень дар речи совсем потерял,
Когда повернувшись, картину узрел. –

Ещё один волк, выше был, чем Пушок,
Почти под два метра, но звали Снежок,
Однако по цвету, весь чёрный он был,
Сидел у дверей, видно их сторожил.

А рядом с большим этим зверем таким,
Стояла, в плаще с капюшоном, девица,
Она же собою была как жар-птица.
И сей дивный образ – был неотразим,

Как хрупкое нежное очень созданье,
Что вряд ли появиться просто в сознаньи.

Она же на рост была не высока,
Движения грации были полны,
Стройна… её поступь – безмерно легка,
А чувства, эмоции были вольны.

Её черты лица – довольно милы.
И цвета янтаря – глаза, красивы,
Могли б обворожить, вполне, любого.
А парень же не ожидал такого.

Девчонка спокойно ему говорит:
– «Меня – Амэли, а тебя как зовут?»
И штопор в уме как всегда – тут как тут,
Молчит. С удивленьем, с опаской глядит.

«Ну что ж, ладно… сильно Вы не напрягайтесь,
И с Вашей постели, вставать не пытайтесь,

Вам нужно, пока ещё, сил поднабраться». –
Сказала, вздохнув. Вышла тихо за дверь.
Парнишка, тем временем, стал озираться,
Продумывая, что же делать теперь.

А в домике этом – уютно, тепло,
Хоть ночь на дворе, тут же было светло.
Всё чисто, разложено всё по порядку.
И видно лежал, на её, он, кроватке,

Поскольку совсем была не велика.
Она же видать, спала в кресле-качалке.
За что, вдруг парнишке, её стало жалко.
Ещё повернувшись направо слегка,

Увидел картину двоих лебедей,
И он осознал суть, что крылась за ней.


А суть была вот в чём: любовь – не проста.
Здесь преданность – краеугольный, есть камень,
Ещё и доверием подкреплена,
А сила – как смерть, и огонь её пламень 32.

И понял парнишка, что эта девчонка,
От жизни своей, так подальше – в сторонке,
Держать будет тех, кто собою польщён,
Иль гордостью, ложью в душе наводнён.

В таких вот раздумьях ушёл парень в сон.
И ночь пролетела, совсем незаметно.
Вдруг мигом проснулся от боли конкретной,
Когда он по ране своей был прижжён,

Какой-то ядрёной, незнатной 33 настойкой, –
Меняла повязки ему ведь девчонка.

Девица лечила ещё пару дней,
Об этом о том, с тем парнишкой общалась.
Чем больше казалось, что нравиться ей, –
Тем больше в беседах она закрывалась.

В уме он терялся, однако, на вид, –
Общался легко, без каких-то обид.
Потом же решил он её попросить:
– «Коль будет не трудно, смогла б ты сходить,

К знакомым моим? Здесь в обители гор,
Живут они. И передай от меня,
Что скоро уже возвращуся к ним я.
А то с того дня и до этих вот пор,

Возможно, терзает какое смятенье,
Иль хуже всего, может и сожаленье».

Хоть в город старалась она не ходить,
Но сделала так, как парнишка просил.
Друзей и знакомых смогла удивить, –
Что жив и сейчас набирается сил.

А после, ещё, пролечила дней пять.
Парнишка уже, боль мог не ощущать.
Он ей рассказал, что к дракону идут,
И то, что искали, уверен – найдут.

Теперь и ему нужно в город пойти,
Чтоб дальше продолжить свой выбранный путь…
И может он что-то хотел намекнуть,
Однако ж не стал, чтоб с ума не сойти.

Она с ним смеялась пока шли путём,
Ему же, уютно, когда с ней вдвоём.

Пришли ко вратам, вот момент расставаний,
Она, сняв свой плащ, протянула ему.
При этом ещё, пару важных сказаний,
Открыла о чудном плаще, по сему.

О том, что купила у странного «гнома»,
Который сказал, что тот плащ из дракона,
Огня не боится, каким бы ни был,
Однако же что-то, но он таки скрыл,

Поскольку Горыныч в краях появился,
Как что-то искал, но, увы, не найдя,
В селенье соседнее, быстро летя,
Кого-то нашёл, ведь весьма рассердился,

И ярость в огне он свою проявил,
Однако же цель, что искал – упустил….

Сжимая в руках этот дивный подарок,
Направился он к той знакомой семье.
И вот под изгибами тех древних арок,
Идёт, размышляя, пытаясь себе,

Всё, то объяснить, но придумал одно,
Что сможет решить… или нет – всё равно.
Поскольку терять ему не было что,
И был он отчаянным плюс до того….

Но вот подошёл, тот парнишка к дверям,
И слышит знакомые там голоса.
Увидел – лежит инструмент и… коса…
Мгновенье. Стучит. Отвечают: – «Кто там?»

– «Хе-хе, это я – смерть, короче пришла,
С собою подарочки Вам принесла». –


Ехидно хихикнул парнишка, стоит.
Открылася дверь, муж семьи, остолбел.
Недоумевая, картину глядит, –
Редиска свой плащ с капюшоном одел,

А в правой руке он косу ту держал,
Которую из инструментов и взял.
– «Ха-ха, наконец-то пришёл забияка,
Ну что ж, с возвращением, блудный гуляка!» –

Вдруг с радостью молвил, ему, Даниэл,
И крепко обнял, как старинного друга.
Парнишка ж обвязан повязкой упругой,
От боли в объятьях слегка побледнел.

В итоге его в дом скорее пустили,
И вкусно обедая, всё расспросили.

Четыре человека к великану,
Пошли, чтоб доспех укреплённый забрать,
Но было же, ещё пока что рано.
Однако ж, им радостно было узнать,

Что тот великан с паучком подружился,
И в деле кузнецком с ним очень сплотился.
Ещё подождать нужно было семь дней.
Адель, Даниэл, забияка и Грей,

То время совсем провели не скучая,
С знакомыми, вместе и всюду метались,
Иль с кем-то из новых задорно общались,
Как быстро прошёл срок, тот, не замечая.

А парень тем временем думал о том,
Письмо написать, Амэли вот о чем. –

«Хочу, огромное спасибо Вам сказать,
За помощь и оказанную милость,
Хоть не умею благодарность выражать,
Но этим проявить хочу учтивость….» –

Ещё немного он письма того писал.
Однако тайнопись 34 туда всё ж начертал,
И чтобы в нём она смогла её найти,
Решил такую ей подсказку привести. –

«Письмо, которое сейчас прочтёте,
Покажется, возможно, чем-то странным,
Но заверяю в том, что это не спонтанно,
Ведь будет миг, когда Вы всё поймёте.

Хоть ничего, казалось бы, здесь нету,
На многое таки дало б ответы.

Письмо, сие, подвергнув власти пламя,
В момент, когда возможно загорится,
Увидите пылающее знамя,
Иль буквы, что смогли вдруг проявиться».

Отнёс, он, ей письмо пока все спали,
Чтоб ничего ему не приписали,
Да и её, не стал будить, когда пришёл.
Погладил волков, им оставил и ушёл.

Прошло семь дней, пора и за доспехом,
Уже отправиться, и двинуть дальше в путь.
И к слову очень я хочу, Вам, подчеркнуть,
Вот сей роман начал писать со спехом.

Поэтому без лишних словоречий,
Пишу по сути, будто чумачечий 35.

Пришли они. В сей раз уже готово.
Отличный вид, вполне, «костюмчик» тот имел.
Парнишке было в том доспехе новом,
Совсем легко, руками как бы ни вертел.

Нагрудник из сплава – титана с карбоном,
Был сделан по, физике, сложным законам,
Он прочным был очень, и лёгкий совсем,
Не странно, что ценен был именно тем,

Кольчуга и поножи точно ж такие,
Наплечники, наручи и острый меч,
Что напополам без проблем мог рассечь,
Всё что попадётся. Но коль в руки злые,

Доспех попадёт – будет точно беда,
Ведь в них нанести, можно много вреда.


Вполне хорошо распрощались они.
К дракону, четвёрка уже собиралась,
Однако ж случилось, что в эти вот дни,
У Билли с Рамчаном, увы, разыгралась,

Не малая ссора, что была вот в чём, –
Малыш встретил девушки и увлечён,
Её красотой был. И он вдруг решил,
На ней пожениться, её ведь любил.

Понятное дело – с ней, Билли, остался,
Однако ж Рамчан это не оценил,
В обратном хотел убедить из всех сил,
Но не получилось, и он обижался,

Что друг его как бы в момент сей предал.
Притом эгоизм свой он не замечал.

К четвёрке Рамчан в путь решил напроситься,
Ну что ж, без проблем они взяли его.
Однако порой, он не мог усмириться,
Что были там лидеры, кроме него.

Быть может, хотел независимым быть,
Опять же собою, кого впечатлить,
Но в том поведении больше казалось,
Что он одиноким был очень не малость.

Заметь одиноким, а не одиночкой,
За это его, даже мне как-то жаль,
Не буду ж на Вас нагонять я печаль,
А дальше продолжу всё с новою строчкой.

Пока они вместе к дракону шагают,
С письмом, что случилось, то Вам поведаю.

Девчонка, когда прочитала письмо,
Не сразу смогла разобрать, что с ним делать,
Однако ж решила рискнуть всё равно,
С огнём один фокус такой вот проделать, –

Свечу подожгла, занесла над ней лист,
Его прогревает кругом, он же чист.
Коричневым фоном берётся, тот, весь,
Сильнее где греется, сразу вот здесь,

Вдруг буквы начли выступать с ниоткуда,
Слегка сердце ёкнуло… греет ещё,
Пока проявилось на листике всё.
Ну что ж может быть, что такое вот чудо,

Читатель, сейчас, может произойти,
Возьмёшь, коль письмо, и с ним произвести,

Попробуешь тот же ты фокус с огнём, –
Не переусердствуй его прогревая,
Ведь спалишь, и так не узнаешь, что в нём.
Решительным будь, ни на шаг отступая.

А если же нет, значит что-то не то,
Попробовав – ты не теряешь ничто.
Вернёмся ж к письму, текст, какой же был там? –
«… и если же то интересным есть Вам,

Всё, что это значит – скажите Вы мне,
Тогда без загадок и честно отвечу…»
Зачем так сказал? Сей момент я отмечу, –
Решил поступить парень так, чтоб себе,

В вопросе вот в этом и в этот вот раз,
Проблем избежать, может, хоть бы сейчас.

Поскольку устал за кого-то сражаться,
Чтоб не было так, что к кому пристаёт,
И не было так, чтоб кто стал обижаться,
Ведь повода в этом совсем не даёт.

Ну что же опять мы вернёмся к пятёрке,
Они уже вон подошли к нужной горке,
Точнее к горе, за которой дракон,
Где кладку яиц охранял рьяно он.

Что двигало каждым, чтоб змея сразить?
Попробую вкратце опять же поведать.
Что страх есть, хотел паренёк тот отведать.
Рамчан, хотел славы себе получить.

Адель с Даниэлем, найти там желали,
Лечебные травы, что всё заживляли.


А что же касается тихого Грея?
Ему же без разницы было всё то, –
Пойти на край света, сразиться ли с змеем,
Иль даже не надо ему ничего,

Лишь кроме друзей, ведь друзей он ценил,
Пусть может о том громко не говорил.
За Билли забыли? Скажу и о нём,
Его, заключалось, стремление в чём. –

Да, в общем, Малыш ничего не хотел,
Но так как он был под хорошим влияньем,
Рамчана, с его «вознесённым» 36 сознаньем,
Совместно с ним в жизни одну песню пел.

Итак, перейду я теперь и к сраженью,
Ведь всё, то решил подвести к завершенью.

– «Ну что ж, в этот раз Вы старайтесь не лезть,
Поскольку с доспехами, те, что у Вас,
Потерь в этой битве нам будет не счесть,
Прошу же довериться мне в этот раз». –

Парнишка сказал, проверяя доспехи,
Надеясь не встретить на просьбу помехи…
Никто вот такого совсем и не ждал,
Однако ж Рамчан что-то завозражал:

– «Не понял я как-то – тебе кто сказал,
Что сможешь Горыныча ты лишь сразить?
Есть и у меня, чем Вас всех удивить».
Из сумки своей, рукоять вдруг достал,

На кнопку, какую-то быстро нажал,
И плазменный луч, в три локтя засиял.

– «Цэ, шо, меч джидая, слегка не пойму?
И значит ты знаешь «подводных» людей,
Ведь только народу тому одному,
Известны новинки подобных вещей». –

Слегка подозрительно и с удивленьем,
Стрелок отмочил на его возраженье.
Пока все затихли, Адель говорит:
– «И как же дракона сей меч твой сразит?»

Рамчан размахнулся и дал об скалу,
И горная прочная эта порода,
Вскипела как лёд – превратилася в «воду».
– «Теперь же попробуй накидку мою,

Мечом этим как-нибудь хоть повредить,
И коль рассечёшь, сможешь и победить,

Дракона легко. Я не буду мешать». –
Без дрожи ответил парнишка ему,
И руку свою протянул, чтобы дать,
Последний ответ по вопросу сему.

Вояка замешкался, после слегка,
Мечом приложил, чтобы парня рука,
Вдруг не повредилась, но как бы, не так,
Не может прожечь плащ драконий никак.

Рамчан ошарашен, на парня глядит.
А тот продолжает в незыблемом духе:
– «Наверное, ты не наслышан о слухе,
Что всякий дракон, может быть так убит, –

Иль кем изнутри иль другим же драконом,
Иных же пока, неизвестно законов,

Но коль хочешь жизнь на сожженье отдать,
Тогда на здоровье – идём вместе в бой.
Короче, решай, как тебе поступать,
Но только не путайся передо мной».

Едва паренёк досказал эту речь,
Как из-за горы, пламя, словно с трёх печь,
Потоком пальнуло, ревёт сей дракон,
Как будто учуял знакомое он.

Ну, вот и Горыныч персоной своей,
Предстал пред пятёркой, с ноздрей дым пуская,
И сдерживал гнев, речь свою начиная:
– «Никак не пойму ж я, вас, странных людей,

Чего не живётся с другими в покое,
А ищите радость друг с другом Вы в бое,


Идите отсюда пока шанс даю».
Парнишка  в напряге ему говорит:
– «А я вот тебя как-то всё не пойму,
То он всё сжигает, съедает, крушит,

То нас отпускает, могли, чтоб спастись,
Горыныч, ты как-нибудь определись».
Похоже, парнишка зря это сказал,
Увидев его, резко змей рассерчал,

Поскольку заметил накидку из кожи,
Дракона второго и в ярости он,
С словами такими был вдруг устремлён:
– «Забрав у меня, то, что в жизни дороже,

Ты смертный, себе, приговор подписал.
Сейчас ведь супруги убийцу узнал».

Слегка ошарашили эти слова.
И все кроме парня ушли врассыпную,
А тот что-то взвешивал сам про себя,
И громко он крикнул тому мысль такую:

– «Горыныч, постой, есть тебе, что сказать…»
Однако же поздно уже начинать,
Беседу в какой-то спокойной среде,
Поскольку всё шло к стопроцентной беде.

Дракон беспрепятственно был уже рядом,
И выдохнул пламя из трёх своих глав.
Без этой накидки, доспеха весь сплав,
Возможно б, сгорел как рубашка из пряди,

Однако же парень закрыл себя ею,
И с жизнью, пока, не расстался своею,

Но это пока… ведь Горыныч теперь,
Зубами схватил, ведь хотел проглотить.
Но не рассчитал, одного, этот зверь,
Что бронь эту новую, не прокусить.

Парнишка же, в пасти, вонзить меч успел,
Дракону в щеку, ведь совсем не хотел,
Его изнутри убивать, ведь желал,
Горыныч, чтоб тоже ответ одержал.

От боли дракон, завопил что есть сил,
Огонь исторгает и мечет кругом,
А парень из пасти кричит об одном:
– «Прошу тебя, очень, чтоб ты опустил,

На землю меня, и послушал слова,
К которым пришла, вдруг, моя голова».

Чем больше вертелся, пораненный зверь,
Тем больше ему наносилася рана,
И парень решил в это раз, что теперь,
Убрать меч, как не показалось то б странным.

Махнул головой, сей дракон резко в бок,
И вылетел лихо со рта паренёк.
Локтей где-то тридцать лететь до земли,
Увы, же друзья, здесь помочь не могли.

Махая руками пытаясь схватиться,
За воздух хотя бы – увы, ж не судьба,
– «Похоже, закончилась эта борьба». –
Подумал парнишка. Уже и проститься,

Успел он в уме… вот уже у земли,
Но крылья дракона упасть на дали.

– «Давай, говори, что хотел мне сказать». –
Вздыхая, дракон говорит пареньку.
А тот глаз открыл и не может понять,
Он умер иль нет. Вот лежит на пеньку,

Пощупал себя, на Горыныча зрит,
Неспешно вставая, ему говорит:
– «Я понял причину твоих нападений,
И после немногих своих заключений,

Ещё вот к чему, вдруг, похоже, пришёл, –
Когда мы направились в горный обитель,
Навстречу попался, пусть и не грабитель,
Но странненький дядька, он тихо не шёл,

Он мчал на парах, видно скрыться хотел,
Когда в поселение ты прилетел,


В котором накидки из кожи дракона,
Продать или сбыть 37, может быть, пожелал.
Однако ж по подлости, воли, закона,
Увы, для него, ты его разыскал».

– «Допустим, я помню и день, и селенье,
И кстати тот «гном» обладает везеньем,
Поскольку от смерти он спас сам себя,
Видать в тот злой час, обхитривши меня.

Его я найти мог по запаху кожи.
Выходит, тогда без неё убежал,
И возле селенья всё, то задевал.
Поскольку, в воде как, пропал след той рожи». –

Боль, ярость, и грусть промелькнули в том взгляде,
И видно Горынычу больше не надо,

Совсем ничего, «гному» б лишь отомстить.
– «А из-за чего, «гном» супругу убил» –
Рискнула Адель у дракона спросить.
Горыныч в ответ тихо заговорил:

– «Наверное, он разузнал вот о чём,
Что кладка дракона была в месте том,
Супругу мою, тот злодей, где поверг…
И эта потеря, всех сил моих сверх…

Терзаю себя я теперь лишь в одном,
Что не было рядом меня, ведь она,
Совсем не могла, увы, пламя огня,
Потоком извергнуть. Но тот гнусный «гном»,

Найти не успел нашу кладку яиц.
И я перенёс их в предел сих границ».

– «Горыныч, коль хочешь – мы можем помочь.
Убийцу того, разыскать обещаем,
К тебе привести, его, даже не прочь,
Но если сейчас от тебя получаем,

Согласие в том, что не будешь летать,
И все поселения испепелять». –
Ответил парнишка, тому деловито.
Дракон же ответил довольно открыто:

– «Мне кажется, парень, слегка ты забылся,
Кому, вдруг, условия стал выдвигать,
Напомню тебе, что борьбу начинать,
Коль в корень смотреть, то не я же решился.

Да и ко всему, сущность многих людей,
Изменчива очень в свершеньи идей,

Поэтому клятвы не буду давать».
Едва тот закончил, Стрелок говорит:
– «Сейчас не хотелось Вас перебивать,
Однако внутри меня, что-то твердит,

Тот дым от обители гор, что поднялся,
Навряд ли, спроста, нам сюда б увидался.
Быть может, хотят твою кладку найти…
Получиться, коль им преграду пройти.

Не исключено, что за этим стоит,
Тот «гном». Так, что лучше б отправился с нами».
Дракон продолжает такими словами:
– «Меня подозрение, вот, бередит…

Откуда мне знать, что Вы не заодно…»
– «Хех, как погляжу, то все схожи в одном, –

То будет дракон, иль какой человек,
Но если, вдруг Вам отплатили монетой,
Не той, что хотелось, то будете век,
В ответ же платить, местью движимы этой». –

Слегка с раздраженьем ответил парнишка.
Вдруг резко обдало его яркой вспышкой,
Огня, что пустил специально дракон,
И снова слогами промолвил так он:

– «Да что ж с тобой делать, ты глянь на него,
Мне, что доверять, людям всем без разбору,
Забыв про убийство, тяжёлую пору?»
– «Короче, тебе не понять ничего…

Пойдёмте одни, нужно людям помочь,
И сделаем то, что получиться смочь». –


Сказал паренёк тем знакомым своим,
О чём-то задумавшись, двинул к лошадкам,
Иль воспоминанием, может каким,
Он был увлечён, но, похоже, не сладким,

Событий недавних, дней очень жестоких,
Что повыжигали в душе ран глубоких.
Горыныч, вдруг взмыл. И за пару мгновений,
Адель, говоря пару предупреждений,

Схватил Даниэля, Рамчана и Грея,
Ещё паренька: – «В общем, так будешь здесь,
И будут проблемы, кой 38 в сказках не счесть,
Коль Вы заодно с этим «гномом» – пигмеем 39.

За этот хребет никого не пускай,
Иначе друзьям твоим смерть, так и знай».

Направился зверь этот в горный обитель.
Но, что там случилось я, Вам, опишу, –
Да правда – зачинщиком был «гном»-вредитель,
И много наделал он там кипишу 40.

Коль вкратце сказать – он доспех крепкий свой,
Отвёз мудрецу, чтоб узнал тот, какой,
Его технологией сделать смогли,
И кучу таких, чтобы воссоздали.

Потом, он собрал себе банду воров,
Одел их в доспехи, в плащи из дракона,
Чтоб те не боялись любого урона.
Грабителей вызволил также с оков,

Которых в плен взяли, в селении том,
Горыныч, где створы исторгнул огнём.

Теперь же тот «гном» и вся банда его,
Решили чрез горный обитель пробраться,
А всё это делалось лишь для того,
Чтоб к кладке дракона потом им добраться.

Желали  Горыныча там победить,
А после дракончиков заполучить.
Имея такую огромную мощь,
Все царства и власти, могли б превозмочь….

Пора мне, похоже, со всем прекращать.
Уже подлетает четвёрка с драконом,
И видят злодеи прям яростным гоном,
Охрану заставили ту отступать.

А их остальные бандиты-коллеги,
Метательные выставляли телеги,

Снарядом, чтоб, огненным, стены бомбить.
По небу как гром, вдруг дракон заревел,
И начал на банду с горы заходить,
Он крылья сложил и как пуля летел,

При этом пуская потоки огня,
Орудья с снарядами вщент 41 разнося.
Но вот на телеге к ним выкатил «гном»,
Снарядом вмиг выстрелил, что оснащён,

Клыком от дракона, на самом конце.
Горынычу с лёгкостью кожу пробил,
И очень боль сильную тем причинил,
Прошёл ведь на вылет, прям как в холодце.

Дракон покосился, но всё же, летит,
Стрелок же ему очень громко кричит:

– «Скорей улетай, ведь тебя он прибьёт,
Ещё ко всему кровоточит вон рана.
А «гном» без машин своих тут не пройдёт…»
Его ж перебил паренёк вдруг спонтанно:

– «Меня отпускай, ведь снаряды его,
Не смогут, структуру доспеха сего,
Пробить. Так, что шанс есть его замочить,
Иль может, хоть как-нибудь остановить».

Горыныч парнишку на землю спустил,
Потоком огня часть пути прикрывая,
А после вокруг всё и вся поджигая,
На горный обитель путь определил.

Чтоб тройку друзей там ему посадить,
И кровотечение остановить.


Деревья горят, испаряется снег,
Огонь, едкий дым, всё кругом закрывает,
А парень совсем не сбавляет свой бег,
Поскольку вся банда сейчас отступает.

Узрев ту телегу и «гнома» на ней,
Взяв меч, напролом мчался парень быстрей.
Увы ж, не остался он им незамечен,
И в корпус уже чётко был тот намечен….

Хотел, может, ловко в сей раз увернуть,
Однако же сзади с такой же телеги,
Пульнули ему в спину, «гномьи» коллеги.
Снарядом его понесло… после в грудь,

Второй в лобовой – как кувалдой снесло,
И метров на двадцать его отнесло.

Лежит без сознания… слышится рёв…
Сквозь дым проведняется облик 42 дракона,
Хватает парнишку, он в лапы оков,
Вздымает с ним вверх… заключение «гнома», –

Прицельно попал он Горынычу в грудь.
«Коллега»-бандит, умудрился метнуть,
Таким же снарядом, вторым, зверю в спину,
И тело пронзило того как мякину.

Внутри, боль, держа изо всех своих сил,
Он пламенем эти телеги разрушил,
Неистовый гнев на тех воров обрушил,
А после бесследно под небо он взмыл.

Летит он к обители, хлещет кров с раны,
Но неколебим как из тех могикане.

Слабеет. Теряет уже высоту,
Свои два крыла он расправил на всю,
Махать же ему было невмоготу,
Ведь силу истратил под корень свою.

Уже у обители, входит в пике,
И где-то на средней от стен высоте,
На бок повернулся и крылья сложил,
Чтоб парня прикрыть и чтоб парень тот жил.

С великою мощью на землю упал,
Сбежались вояки, скорей круг него…
Начальник кричит: – «Усыпляйте его,
Чтоб силы последние он не терял!

Ещё седативное зелье несите,
И кровь поскорей ему остановите!»

Дракон еле дышит, Стрелку говорит:
– «Я выживу, вряд ли, послушай меня,
Тот «гном», что пришёл, всё ещё не убит.
Теперь очень сильно прошу я тебя, –

Детёнышей ты от него защити,
Скажу место их, где ты сможешь найти.
Надеюсь, что всё ж не ошибся в тебе,
Иначе ж случиться глобальной беде…»

Прокашлялся он, на Стрелка посмотрел,
Потом очень тихо промолвил ему,
Чтоб было известно, то лишь одному….
А после во взгляде он повеселел,

И так дальше молвит: – «Но Вы молодцы,
Не зря повели со мной как наглецы,

Особенно этот Ваш… вот, забияка…»
Подняв крыло, выпустил парня Стрелку.
– «Что-что, а живучий похоже, однако,
И многим задал он уже огоньку». –

Промолвил Стрелок, поднимая парнишку.
Взглянул на Горыныча… тот уже слишком,
Ослаб… и закрылися веки его.
Быть честным – никто и не ждал вот сего.

Вокруг суета – все спасают дракона,
А сердце его уже чуть не стучит…
Стрелок же начальнику так говорит:
– «Нашествия ждать очень надо Вам «гнома»,

Ведь стимул ещё больший есть у него,
Добиться, чтоб точно ему своего.


Я Грея с Рамчаном сейчас попрошу,
На помощь позвали, чтоб к нам великана,
А сам же к супруге скорей поспешу,
Поищем те травы, что лечат все раны.

И сразу вернёмся сюда». Замолчал.
За тех же дракончиков, он не сказал.
Потом передал двум знакомым своим,
Что нужно пойти к кузнецу быстро им.

Сам взял паренька, на плечо положил,
К знакомой семье он направил свой путь,
Чтоб те за парнишкой смогли приглянуть…
Но вдруг парень тот потихоньку ожил 43, –

Не может пока ничего он понять,
Пытаясь на ноги свои лихо встать.

Ему Даниэл, вкратце всё рассказал,
О том, что с драконом случилась беда,
И парень совсем речи дар потерял,
Ведь в мыслях начлась, его, белиберда….

Ну что ж мой читатель, хочу Вам сказать,
Что буду на нотке сей, я завершать,
Быть может ещё будет и продолженье,
Но точно не в этом уж стихотвореньи.

Рамчан с Греем мчали тогда к великану,
Парнишка ж пошёл говорить с Амэли,
Поскольку письмо ему передали.
А после помчался к стрелкам очень рано,

На место где встретиться были должны.
Но, что там случилось, не знаю, увы…

Мораль в чём сей байки? Мораль такова, –
Мы жизнь сами строим, и многое значит,
Какие используем в речи слова.
И выбор их действия – ум озадачит,

Есть речь как топор – рубит, что всё с плеча,
Иль за неумелости иль с горяча.
А может мунчаком быть, хитрой такой,
Чтоб цели достигнуть ценою любой.

А есть как стрела – что своей прямотой,
Наполнена смыслом в сердца попадает,
Задуматься, может к чему побуждает,
Но может еще, и нести вред большой.

А кто говорит – словно палкой тебе,
Вдруг даст неожиданно по голове.

Иль речь нестандартная – как сковородка,
Что ждать от неё, то не знает никто,
Быть может – хорошей бодрящей находкой,
Иль тем, что разрушит бесчувственно всё.

Наш мир он наполнен гнилыми словами,
Но как Вы хотите, общались, чтоб с Вами,
С своей стороны первый ты покажи,
При этом взамен же не требуй, а жди.

Мир в целом, конечно, нельзя поменять,
Но можно друг другу жить лучше помочь,
И трудности каверзные превозмочь,
Коль будем мышленье своё улучшать.

И что бы ни встретили в этом пути,
Старайтесь с него никогда не сойти.




















Значения слов взятые по толковому словарю русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой; а также по толковому словарю русского языка Д. Н. Ушакова:
1 Бред – 3. Переносный смысл: нечто бессмысленное, вздорное, несвязное (разг.).
2 Бестиарий –
3 Сценарий – 2. Список действующих лиц пьесы с указанием порядка и времени выхода на сцену (спец.).
4 Презрение – 1. Глубоко пренебрежительное отношение к кому-чему-н. 2. Подчёркнутое безразличие к чему-н., пренебрежение чем-н.
5 Спесивый – Исполненный спеси, чванный, гордый.
6 Гон – 2. Принуждать удалиться, грубо удалять откуда-н. 6. Притеснять, подвергать гонениям (устар. и высок.).
7 Безучастный – Не проявляющий или не выражающий участия к кому-чему-н., равнодушный.
8 Заря – 1. Яркое освещение горизонта перед восходом или после захода солнца.
9 Сдавать – 1. Прекратив сопротивление, признать себя побеждённым. 2. Уступить под влиянием чего-н. 3. Отступить.
10 Фифа – Женщина, девушка обращающая на себя внимание своей внешностью, нарядом, поведением.
11 Джасмин – Певица.
12 Дева – То же, что девушка.
13 Осетёр – То же, что осётр – крупная промысловая рыба без костного скелета, ценная своим мясом и икрой.
14 Знамя – Переносный смысл: хранить какие-н. идеалы, заветы.
15 Бич – 2. Переносной смысл: о том, что вызывает бедствие, несчастье.
16 Слепок – 2. Переносный смысл: то же, что копия.
17 Толк – 1. Смысл, разумное содержание чего-н.
18 Страсти – То же, что неприятности.
19 Кров – 2. Переносный смысл: жилище, приют.
20 Пуд – Старая русская мера веса, равная 16,38 кг.
21 Слепок – То же, что переносный смысл: видимость, отпечаток.
22 Резон – Разумное основание, смысл, довод.
23 Плутовый – 1. Хитрый и ловкий обманщик, мошенник.
24 Ковкий – Хорошо поддающийся ковке.
25 Иск – Арбитраж о разрешении какого-н. спора.
26 Очнуться – 2. Прийти в чувство, опомниться.
27 Душа – То же, что жизнь человека.
28 Взад – В обратном направлении, назад.
29 Лира – 1. Древнегреческий струнный щипковый музыкальный инструмент в форме овальной незамкнутой сверху рамы с плавно отогнутыми округлыми концами.
30 Задира – Человек, к-рый затевает ссоры, драки, забияка.
31 Тетерь – То же, что глухарь, также переносный смысл: о глухом человеке (разг. шутл.).
32 Пламень – То же, что пламя.
33 Незнатный – То же, что неизвестный.
34 Тайнопись – Условное тайное письмо.
35 Чумачечий – То же, что сумасшедший.
36 Вознесённый – То же, что возвеличенный.
37 Сбыть – 1. Найти сбыт чему-н., продать.
38 Кой – То же, что который.
39 Пигмей – 2. Переносный смысл: о ничтожном человеке, ничтожестве (книжн.).
40 Кипиш – То же, что заваруха.
41 Вщент – То же, что вдребезги.
42 Облик – 1. Внешний вид, очертание, наружность.
43 Ожил – 2. Переносный смысл: стать полным сил, проявиться в прежней силе.