Утро, день, вечер

Призведение выдумано. Любые совпадения случайны.



Кирилл
Будильник трезвонил как-то очень громко. Так громко, что в ушах звенело. От этого звона сонная тишина раскалывалась с треском, рвалась, словно гитарная струна.
- Кирилл, да выключи ты его уже! - сонно проворчала Лариска. - Спать не даешь с утра пораньше. И вообще, поменяй звонок, надоела эта твоя ностальгия по раннему детству.
- Угу. Поменяю когда-нибудь.
Кирилл поднялся, выключил звенящий телефон и посмотрел на постель. Под одеялом очерчивались контуры женского тела, еще недавно такие соблазнительные и желанные, а теперь не вызывающие никаких чувств, кроме отвращения. Он удивился себе, что смог проспать рядом с ней всю ночь. Впрочем, вчера он пришел поздно, она уже спала, так что он просто лег и уснул. Устал, как собака, наплевать ему было.
- Лара, вставай, мне с тобой поговорить надо.
- Зая, давай потом поговорим, я спать хочу, - заныла, засюсюкала Лариса.
- Я тебя сколько раз просил не называть меня Заей! Вставай, говорю, некогда нам потом будет разговаривать.
- Почему ты мне грубишь? — Лариса вскочила, и из ее глаз потекли ручьями слезы.
- Я не грублю. Я хочу с тобой поговорить.
- Давай поговорим позже, когда придешь с работы, - Лариса подошла к Кириллу и хотела его обнять. Но он отстранился, отвел ее руки.
- Я всегда удивлялся, как ты умеешь с ходу разрыдаться, а потом так же перестать плакать. Артистка прямо.
- Да, - кокетливо заулыбалась Лариса, - это я умею.
- Так вот... Послушай меня внимательно. Ты сейчас собираешь свои вещи. Все, до последней мелочи. Отдаешь мне ключ от квартиры и едешь к маме.
Лариса смотрела на Кирилла широко открытыми от удивления глазами.
- Как это? А как же свадьба? Мы же собирались заявление подавать. Я уже девочкам сказала.
- Теперь скажешь, что свадьбы не будет, что ты пошутила.
- Но почему? Я могу это знать?
- Можешь. Я вчера зашел домой..
- Как зашел? Когда? - Лариса покраснела, потом краска медленно стекла с ее лица.
- В обед. Ты была не одна, - Кирилл резко повернулся к Ларисе и посмотрел ей в глаза.
Она закрылась руками, словно защищаясь от удара.
- иТы думаешь, я тебя ударю? - он брезгливо поморщился. - Я вчера мог бы вас убить. Обоих. И не убил. И не потому, что жалко стало. Просто сидеть за вас не хочу. Ни за тебя, ни за него, - Кирилл говорил резко, отрывисто, словно выплевывал слова. -  И еще скажи спасибо Лехе. Если бы не он, то я бы, возможно, и не удержался.
- Но, Кирилл, ты все не так понял...
- Что я не так понял? Что у меня рога растут,  я не так понял?
- Нет, ну он просто так, я его не люблю, мне было просто скучно.
- Что? Так это ты от скуки развлекалась? - теперь Кирилл смотрел на Ларису, как на жабу, скользкую, холодную, противную жабу.
- Да, от скуки, - с вызовом сказала Лариса. - А что мне прикажешь делать? Ты все время на этой своей работе, все время кого-то ловишь, все время с кем-то говоришь по телефону.  Ты можешь сорваться среди ночи, если тебе звонят. Может, у тебя любовница есть, откуда я знаю? А работа — это только прикрытие.
- Лара, я мент! У меня такая работа! Ты же хотела выйти за меня замуж. Неужели ты этого не понимала? Так было бы всегда.
- Если бы мы поженились, ты бы ушел с этой работы.
- Нет. Не ушел бы. А ты, если тебе скучно, иди, работай. Тебе будет, куда деть твое время. Или ребенка роди.
- Я? Работать? Хватит, наработалась. Я жить хочу. Гулять, Мне всего двадцать три года. Я хочу ходить по клубам, веселиться. Но только с тобой этого не получалось, поэтому я и завела себе любовника, чтобы ходить с ним везде, куда ты не хочешь. Он состоятельный человек, он сможет меня содержать не то, что ты, нищета. И вообще, если хочешь знать, это я от тебя ухожу, ты мне был нужен только из-за квартиры, потому что в нашей двушке жить негде. Там моя сестра, корова несчастная, плодится. А я коровой быть не хочу и наседкой тоже. Собери мои вещи!
- Собирай сама. А я ушел на работу. Ключ отдашь консьержке.
Кирилл вылетел из дома, как ошпаренный. До отделения идти было недалеко, но этого времени хватило, чтобы выпустить пар и прийти в себя. Дальше потек обычный день инспектора дорожной службы. «Здравствуйте! Старший лейтенант Степин! Документы предъявите, пожалуйста!» День тек своим чередом, удивляя спокойствием и почти безмятежностью. Грубых нарушителей правил не случалось, все водители были вежливы до оскомины. Все было настолько спокойно, что Леха, напарник и друг, вдруг сказал:
- Знаешь, Кирилл, что-то мне это не нравится.
- Что именно?
- А вот спокойствие такое. Видно, вскоре либо мы найдем проблему, либо она нас.
- Не каркай, - Кирилл трижды сплюнул через плечо.
- Кир, я того... стесняюсь спросить...
- Да спрашивай уже, чего там... Про Лариску что ли?
- Ну да. Не убил ты ее часом?
- Было бы, обо что руки марать. Не убил. Пальцем не тронул. Выгнал ее и все.
- И куда?
- Не на улицу. У нее мама с папой есть, и сестра младшая. У той, правда, семья, двое детей и муж. Так что в их двушке и без Ларки каша. Семью ее жалко, конечно. Но и из жалости я все  ее выкрутасы терпеть тоже не подписывался.
- Понятное дело. Ну что? Дальше поехали.
- Поехали,  - Кирилл вздохнул и сел в машину.  - Ларка высказалась, что она, оказывается, из-за того, что ей жить негде, со мной закрутила, а любовника завела от скуки. В общем, папика нашла. И чего мне так с девчонками не везет?  Сколько их было и ни одной нормальной.
- Да нормальные-то есть. Просто, может, не там ищешь, друже?
- Может. Тебе хорошо. Ты уже Ритку нашел.
- И не только Ритку.
- Любовницу что ль завел? Ну и дурак.
- Не любовницу. Но надеюсь, что девчонка будет красава, каких мало, - Лешка расхохотался.
- Погоди... так у вас дите что ли будет?
- А то!
- Вот  молодцы!
Над Москвой сгущался вечер. Короткий январский день подходил к концу. Мороз крепчал, потрескивал снег под ногами, забирался в рукава теплого тулупа. Патрульная машина остановилась возле небольшого и довольно спокойного перекрестка. На противоположной стороне стояли две женские фигуры.
- Слышь, Леха, вон две девчонки стоят. Давай с ними познакомимся? Подвезти предложим?
- Ага, вот сейчас. Добро бы в гражданской одежде были, а то еще и подвезти. Они так ноги сделают, что только свист стоять будет, а потом доказывай в УСБ, что не верблюд и никаких дурных намерений по отношению к гражданкам имярек один и имярек два не имел. - Алексей говорил все это, глядя в лобовое стекло прямо перед собой. - Ах ты, твою ж дивизию! Вот и проблема нас догнала. Ты смотри, на какой скорости он летит! Вот чудило безглазое!

Рина
- Риша, вставай. На работу опоздаешь!
Ну вот... Начинается день... Как вставать-то не хочется... Сейчас бы стать маленькой снова, забраться к маме на ручки, уткнуться в ее теплое плечо и спать дальше. Ааа! Не хочу быть взрослой, хочу быть ребенком, маленьким беззащитным, чтоб на работу не вставать, в школу тоже, и в детский сад не хочу. Вот... хочу быть ребенком до трех лет, и чтобы мама всегда рядом была...
- Риша, вставай, уже половина седьмого.
- Встаю, мам. Уже встаю.
- Когда ты сегодня вернешься?
- Не знаю, мам. Мы с Юлькой хотели встретиться, в кафе посидеть.
- Долго только не болтайтесь, а то все-таки обеим на работу. Закрывай дверь, я побежала.
- Угу, до вечера.
- Отца разбуди, не забудь.
- Хорошо.
Мама у меня молодец. Ведь ей пятьдесят скоро, а у нее ни одной серьезной морщинки нет. И вообще модница она у меня. Мне бы так в ее годы выглядеть. Ладно… Надо позавтракать, одеваться и выметаться. Юрий Ильич опозданий не терпит. Вот так жизнь и проходит. Дом, работа, дом. С редкими вкраплениями в эту систему театров, кино, кафе, встреч с подругами и всякого другого. И для этого мне так хотелось вырасти? И чего я себе тогда напридумывала в школе про взрослую жизнь? Все казалось, что родители веселее живут только потому, что в школу не ходят и на сеансы «после шестнадцати» допускаются. А на самом деле ничего во взрослой жизни интересного нету. Вот если порассуждать, то что такого интересного во взрослой жизни? Уже отмеченный график: «дом, работа, дом». Выезд в отпуск на море куда-нибудь в Турцию, Таиланд, Египет (нужное подчеркнуть). Так меня туда с самого детства брали. Это уже не интересно. В клубы так хотелось ходить. Первое время рвалась туда, а потом оказалось, что не мое это. Скучно там и тоже везде все одинаковое. Вот и ходим с Юлькой в кафе да в киношку, иногда в театр или на выставку какую-нибудь. Все-таки в Москве живем, есть куда сходить в долгие выходные... Ой, папу надо разбудить.
- Папа, подъем. Тревогу объявили уже давно.
- Я по тревоге уже давно не встаю. Я лучше просто так встану.
- И это хорошо. Я убегаю, пап.
- До вечера, дочь.
- До вечера.
Холодно-то как, брр... И темно. Пока до метро добежишь, окоченеешь. Зря я шапку не надела, голова мерзнет. А под шапкой волосы сомнутся. Вот ведь беда, честное слово. Так о чем это я там рассуждала? Про взрослую жизнь... Да... А ведь скучно живем... Нет... Все-таки, наверное, скука здесь не при чем. А что тогда? В принципе, развлечений не мало, но все они однообразные какие-то. Надоело уже все, приелось, что ли.  А хочется чего-нибудь такого... эдакого... романтичного... познакомиться с кем-нибудь. Только с кем? И, главное, где? И чудес в жизни не бывает. А если и бывает, то только не со мной. А жаль...  Ну вот... Снег пошел, теперь волосы намокнут и следа от прически не останется. Надо было все-таки шапку надеть. Хорошо, хоть к метро уже подошла. 
Это сколько ж народу едет, а? Ну почему нельзя работать рядом с домом? Ведь интересная штука получается: вот бухгалтер, например, живет Текстильщиках, а ездит на работу ну... куда-нибудь в Новогиреево. А бухгалтер, который живет в Новогиреево, работает в Текстильщиках. А почему бы им ни обменяться работой? Вот сколько у нас в Кунцеве предприятий и офисов? Взять бы да разобрать всех по месту жительства. Или вот еще из области много народу едет. Только там, в области, наверное, надо больше платить людям, тогда и им не надо будет работу искать так далеко. Вот и решится проблема пробок. Эх... не решится. Вот я нагородила. Хорошо папе... Он в охране работает. Как в отставку вышел, так и работает. Не совсем рядом с домом, но тоже не очень далеко. Но это ему дядя Никита поспособствовал.  В общем, начальник у меня папка.
Вот и доехала. Теперь 10 минут пешком, и я на работе. Темно совсем. А ведь уже девять часов. Тучи по небу ползут, тяжелые такие, набухшие. И снег еще гуще повалил. Совсем мокрая приду. Надо хоть шарф на голову накинуть, а то сушить нечем и негде. И тушь как бы не потекла, а то буду с синяками ходить.
- Привет, девочки и мальчики. Ну что, работаем?
- Ага, сейчас начнем. 
Ой... Юрий Ильич... 
- Ирина, вот заявки на заказ товара на сегодня, оформите поскорее, клиенты ждут.
- Хорошо, Юрий Ильич.
Фууу... ушел... И чего его все так боятся? Нет, не совсем боятся, но недолюбливают точно. Вообще-то он человек неплохой, я бы даже сказала, хороший он человек. Справедливый, ругаться просто так не будет, с чувством юмора опять же. Но вот взгляд его... Выдержать же невозможно. Глаза не просто светлые, белые какие-то. И зрачок словно тебя сверлит, вот-вот дырку сделает. И бледный он какой-то... Не вампир ли, часом? Тьфу ты... во поперло... Все, работать, работать и еще раз работать.
- Рин,  когда у тебя отпуск? - Маша из своего угла высунулась. Хорошая она девчонка, но с тараканами какими-то своими. Все-то ей не нравится, все нехорошо.
- Не скоро еще. До марта сплошная работа. А что?
- А у меня отпуск скоро.
- Поедешь куда-нибудь или дома будешь?
- Чего я дома-то не видела? Конечно, поеду. Мы путевки берем в Турцию. Там так здорово. Я просто обожаю море.
- А я море не люблю. Мне нравится наша средняя полоса.
- Ой, да что там делать-то в этой средней полосе? Тоска сплошная. И сервиса никакого, и стоит все дорого.
- Положим, стоит все не дороже, чем в Турцию съездить...
- И ты считаешь, что это нормально?
- Ненормально, конечно. Но родные пейзажи мне милее. И отдыхается в нежаре лучше, чем под палящим солнцем.
- Ты это напрасно. Придешь к бассейну, где-то море шумит, солнце печет. Растянешься на лежаке и лежи, загорай. Можно книжку почитать. И повязать. Или просто поспать.
- Хм... Весьма сомнительная перспектива. В течение десяти дней одно и то же с той лишь разницей, что по вечерам аниматоры всех развлекают глупыми  конкурсами. С тоски удавиться можно. И потом... Если ехать на море, то лежать возле бассейна и вовсе странно.
- А тебе надо в турпоход сходить что ли? Сидеть в грязи возле костра и петь дурацкие песни?
- Почему «дурацкие»? В этих песнях смысла и мелодии гораздо больше, чем в большинстве эстрадных. И у костра не обязательно сидеть в грязи. Можно и в чистоте посидеть. Тут все зависит от туристов: насколько они чистоплотны.
- Ага. И комаров кормить.
- Не без этого.
- Под ногтями грязь, дымом от одежды воняет.
- А кто тебе мешает все постирать и ногти отчистить? Отдыхая в Турции, тоже можно и пропахнуть всякой дрянью, и ногти запустить. А если еще и пить весь отдых, то можно и моря не увидеть.
- Ты ничего не понимаешь в жизни. Отдых за границей — это еще и престижно!
- В Турции? Престижно? Ну... не знаю... Лазурный берег, Лос-Анжелес, швейцарские Альпы — это престижно.
- Ты ничего не понимаешь. Турция — все равно заграница. Всем ясно, что ты в розах и в шоколаде.
- Заграница загранице рознь, по-моему. Турция -  это соевый шоколад. А вот то, что я перечислила — настоящий, только с разными вкусами. Впрочем, каждый для себя выбирает тот шоколад, который может себе позволить.
- Да? Тогда ты вообще не в шоколаде.
- А я его не люблю. Мне больше сливочная помадка нравится. И ромашки.
Вот терпеть не могу тех, кто страну хаять начинает. Помню, какое-то стихотворение с мамой еще в детстве учили: «Все наше хают и бранят, а сало русское едят». Так, кажется. Ррр... Вот таких машек столько развелось, что деваться некуда. Вон Ромочка идет. Симпатяшка такой.
- Риночка, ты сегодня чудесно выглядишь.
- Спасибо, Ром. А почему комплимент?
- Эээ.. Я разве не могу тебе просто так комплимент сделать?
- Неа, не можешь. С программой помочь? - во, покраснел, как девица на выданье. Глазки голубые в пол опустил, кудри блондинистые на лицо упали. Да, товарищ Пасков Николай, не один ты натуральный блондин, есть и поблондинистей. – Ну, пошли, помогать буду.
- Давай ты будешь моим секретарем!
- А платить будешь?
- А как же? Шоколадками!
- Не за шоколадки я не согласна! За крекеры еще можно!
- Ты нанята! За крекеры.
- Роман, у тебя весна не закончилась?
Ой, Юрий Ильич... Как тихо подошел..
- Не, Юрий Ильич, еще не начиналась.
- Ну-ну, что же будет, когда она начнется.
А вот улыбка у него приятная. Даже глаза его прозрачные немного потемнели. Ладно, Ромке поможем, обед скоро. Девчонки снова беседы затеют. Вечно у нас какие-то разговоры ведут в обед. Но интересно. Вон Валентина Петровна с Машей снова спорят.
- Вот скажи, объясни мне... Зачем люди так напиваются теперь? Ведь ни одно застолье не проходит без выпивки. И ведь берут не просто бутылочку вина, а водки да по бутылке на брата... или на сестру... не важно... - Валентина Петровна — человек почти непьющий, то есть по современным меркам абсолютно трезвый.
- Сейчас такая напряженная жизнь, у всех куча проблем. Надо же расслабиться как-то, - а Машка наоборот любит это дело. За что, видимо, сейчас и получит.
- Расслабиться... Ты понимаешь, что в этом и есть самый ужас происходящего? Мы разучились расслабляться без выпивки. Почему? Да потому что нам не о чем говорить друг с другом. Посмотри, как многие собираются на всякие посиделки или пикники. Прежде всего, составляется список того, что будет есться и питься. И ничего более, понимаешь? Ни-че-го...
- А что еще-то надо?
- Наши родители и деды с бабками почему-то умели расслабляться. Тогда тоже полно пьяниц было, но большинству-то было о чем поговорить, поспорить, поиграть... Ты сейчас предложи кому-нибудь сыграть в фанты, к примеру. Обсмеют ведь и в полудурки запишут.
- Ну, ты на самом деле загнула. Я отдохнуть хочу в выходные, а не мозги напрягать
- То есть ты хочешь сказать, что в течение недели их сильно напрягаешь?
- А что, нет?
- Нет.
- Ну, знаешь... По-твоему получается, что, если я раз в неделю, соберусь с друзьями выпить, - это уже я алкоголичка?
- Совершенно верно. Именно алкоголичка. Потому что ты ничего не можешь сделать без алкоголя. Ты не умеешь веселиться без него, заниматься любовью с мужем, думать, размышлять. Для тебя алкоголь — единственный стимулятор твоей жизнедеятельности. Ты когда-нибудь видела со стороны, как ведут себя пьяные? Им кажется, что они остроумны, что они глубокомысленно рассуждают о высоких материях. На самом деле в большинстве своем их шутки плоски, а рассуждения недалеки. А предложи им трезвый разговор, немногие смогут его поддержать, потому что без своего допинга, они и рта раскрыть не смогут, у них просто не окажется мыслей.
- Вот спасибо тебе...
- На здоровье.
Поссорились. Ненадолго, правда. Скоро снова на чем-нибудь сцепятся. Затишье перед бурей началось. Кажется, на следующие два часа моя работа закончилась. Эх, где мой любимый пасьянс?
- Рин, чем занимаешься? - Олег подкрался. Чего они все так тихо ходят? Напугал даже. Он курьер у нас. Вечно куда-то с папками-документами ездит.
- Ничем, как видишь. Скучаю.
- Скучаешь, говоришь?
- Жуть..
- А как же пасьянс?
- Прикинь, каждый день в него играть? Это ты себя развлекаешь прогулками по Москве, а я на месте сидеть должна!
- Ничего себе развлеченьице. Хотя.. да, солнце, улица и мороженка. А вам так и надо, планктон офисный. - Вечно он надо мной подтрунивает. Впрочем, всегда беззлобно.
- Слышь, бессовестный ты человек! Сам ты планктон, я еще та креветка.
- Олег, вы уже везете документы, которые я вам доверил? - снова начальник. Брр...
- Меня уже нет, Юрий Ильич.
Вот и день постепенно к вечеру потянулся. Юлька отзвонилась, договорились встретиться у нас возле метро. Там рядом симпатичное кафе открыли. Вообще-то это паб, но пива мы с Юлькой не пьем, а вот погрызть чего-нибудь вкусненького не прочь.  Голова к вечеру потяжелела, словно ее обручем стянуло, но на улице это быстро пройдет. Засиделась за компьютером.
И снова дорога домой. В переполненном вагоне давка стоит невероятная. Девчонка рядом вон, бедолага, мается. С животиком. Малыша ждет. Мама всегда мне говорила, что беременным место надо уступать, а то толкнут, и беда может случиться. Я бы уступила, когда б сама сидела. А напротив сидит бабушка, не попросишь встать, рядом с ней парнишка лет десяти, внук, наверное, зато подальше детина сидит. Только к такому и подступиться страшно.
- Молодой человек, будьте любезны, уступите место беременной женщине. - Надо же... женщина, которая с той стороны стоит, решилась-таки. Вот тебе, Ринка, урок.
- Это с какой стати? Я что ли ее беременной сделал?
- Стоять ей сложно. Это вредно для здоровья малыша. Да и место, на котором вы сидите, предназначено для инвалидов, пожилых и пассажиров с детьми. - Странный какой-то говор у тетеньки. Пришепетывает, словно у нее зубов нет.
- Слышь, тетка, она не инвалид, не пожилая и ребенка у нее пока нет. Вот и постоит.
- Как вам не стыдно? У вас матери нет?
- Ага. Нет. Детдомовский я. Сиротка.
- Оно и видно. Ни ума, ни сердца в вас нет.
- Знаешь, тетка, вот когда ты зубы вставишь, я умом и сердцем обзаведусь и буду всем беременным и инвалидам место уступать, - заржал парень.
- Пожилых еще не забудьте. А зубы... Да не вопрос. Долго ли из сумки-то достать. Вот и все дела. Где же ваши ум и сердце?
Ничего себе грохнуло. Расхохоталось полвагона.
- Я за день устаю очень от челюсти и, когда в метро еду, ее снимаю.- А вы садитесь, девушка, садитесь.
Вот и хорошо, вот и славно. А парнишка этой женщине место уступил. Теперь буду к выходу пробираться.
Вот и приехали. На как улице похолодало. Мороз за уши защипал. Про шапку напоминает. Придется снова шарфик на голову наматывать. Зато снег больше не идет. И небо чистое, звездное. Серпик луны серебрится. Красиво. А вон и Юлька бежит.
- Привет.
- Привет. Пойдем.
- Пошли.
- Рин, ты только погоди, у меня тушь кончилась. Давай заглянем в магазин.
- Не вопрос. Пошли.
Из магазина «Летуаль» запахи разносятся по всему первому этажу торгового центра. Беда для аллергиков, честное слово. А мне нравится. Мы с Юлькой любим здесь побродить. Вон она тушь выбрала, сейчас по стеллажам с духами пройдемся. В кафе будем благоухать.
- Девушки вы не в курсе, где здесь стенд с духами фирмы «Ченел»? - тетка какая-то расфуфыренная мечется по залу и ко всем пристает. Теперь и наша очередь пришла, видимо.
- Простите, какой фирмы?
- «Ченел».
- Я такой фирмы не знаю. Вы у продавца спросите.
- Ходят тут всякие, не знаю ничего, а туда же, духи хочут покупать.
«Хочут»? Угу...
- Юль, давай посмотрим, что дальше будет.
- Давай.
- Бывают же такие. Вон смотри, продавщицу нашла. Давай поближе подойдем.
- Пошли.
- Девушка, мне нужны духи.
- Вас интересует какая-то конкретная фирма?
- Да, да. Где у вас фирма «Ченел»?
- «Ченел»? Но у нас нет продукции такой фирмы. И фирмы такой не существует...
- Нет? Как это не существует, когда я покупала у вас три месяц назад свои любимые духи «Ченс».  Я их название как раз запомнила, потому что они похожи.
- Но... если вы покупали эти духи у нас, то посмотрите, пожалуйста, в зале.
- Я их не вижу. Вы что-то здесь вечно переставляете, а покупатели должны путаться.
- Что вы, у нас не было перестановок.
- Не дерзите мне! Наберут приезжих безграмотных дур, они ничего не знают! Вы продавец, и должны, улыбаясь, предложить мне свою помощь!
- Здравствуйте, мадам! Я могу вам помочь?  - старший продавец подошла.
- Да уж постарайтесь, пожалуйста. Надеюсь, вы не так глупы, как эта курица.
- Что вы хотите приобрести?
- Я очень люблю продукцию фирмы «Ченел».
- Замечательно. Пройдемте к стенду этой фирмы. Продавец, следуйте за нами, пожалуйста. Вот, мадам. Какие духи вы предпочитаете?
- Да вот же они! «Ченс» - мои любимые! А еще мне посоветовали купить «Сосо медмойзел». У вас такие есть?
- Конечно, мадам. Вот, пожалуйста.
- Ах, спасибо. Вот с вами приятно иметь дело. А эту вам надо непременно уволить.
- Мы с этим разберемся обязательно. Виновная будет наказана. А вы пройдите, пожалуйста, на кассу.
- Простите, но за что? Честное слово, так не должно быть. Эта девушка ни в чем не виновата, а ее уволят
- Не беспокойтесь, пожалуйста..  Все будет хорошо, - улыбнулась старший продавец и подмигнула нам.
Не знаю, почему, но мы ей поверили. Симпатичная женщина такая оказалась. А тетку ту мы на выходе заприметили. И вот тут уже никто и ничто нас удержать не смог.
- Ой, мадам, как вы эту продавщицу отбрили. Вы так разбираетесь в духах, - Юльку несло от всей души. -  Какое владение языком! Просто браво!
- Спасибо, деточка. Я в английском ас! - тетка чуть не лопнула от радости. И попала.
- O! Lady speak English? It's very good! - Юлька болтает по-английски весьма свободно. Зря что ли курсы заканчивала. - This French perfume isn't it?
- Что? Простите?
- Моя подруга сказала: «Вы говорите по-английски? Это просто замечательно. Но это духи не английские». «Шанс» и «Коко мадемуазель» - это духи французской фирмы «Шанель». Просто вы читаете их как-то странно. По-русски-английски.
Вот зачем мы это сделали, не знаю. Все равно тетка ничего не поняла. Но нам почему-то было радостно. Вот и день закончился. Мы с Юлькой пошли в кафе. Разговор тек сам собой ни на чем конкретно не останавливаясь до тех пор, пока меня не дернуло спросить:
- Юль, а что у тебя с Котом?
- Ой, Рин, даже не знаю, как сказать. Я уже думала, что нам расстаться придется.
- Почему? Эээ... ты вот только давай без слез. Ладно?
- Угу... В общем Кот из дома ушел..
- Вот тебе раз... А почему?
- Да там видишь, какая история. Отец у него самодур. Когда-то разбогател непонятным образом, теперь считает всех, у кого нет миллиона, пылью. Жадный, орет вечно. Мать Костину довел до того, что она его боится, как огня. А тут он Костика женить надумал. Так Костя сказал, что не хочет он с отцом общаться больше. Снял комнату. Он ведь программером на дому еще подрабатывает, ну и так... кому комп починить, или винду установить. В общем, набрал на первое время. И...
- И?
- И мне предложение сделал. Вот! - ой мама моя... вот новость так новость! Как я за Юльку рада.
 В общем, коротко посидеть не получилось. Еще бы! Такое событие долгого обсуждения требует. Но домой все-таки пришлось уходить. Сокращение времени сна увеличивает силу гнева начальства. Оставалось перейти последний светофор. Горел красный сигнал, слева неслась темная машина. Мы решили не рисковать, тем более, что недалеко остановилась патрульная милицейская машина. Наконец, зажегся зеленый, мы пошли, стараясь не поскользнуться на белых полосах зебры. Что-то было не так... я посмотрела в сторону машины, которая ехала справа, и вдруг до меня дошло, что она не останавливается, а вроде даже ускоряется.
- Юлька, беги! - заорала я что есть силы.

Григорий
Тучи давили на психику больше обычного. Григорий не любил серых облаков, холода, снега, слякоти. Он ненавидел Москву и людей, которые в ней живут. Ненавидел жену и сына, потому что они мешали ему жить так, как ему хотелось бы. А хотелось ему многого. Его бизнесу было уже много лет, он был успешен и доволен, но жена и ребенок требовали вложений. Жена успешного бизнесмена не должна ходить в обносках, значит ей надо покупать одежду, обувь, побрякушки всякие, машину, и не «Жигули», конечно, и даже не эконом-класс. Сына, обормота этого, надо устроить в престижную школу, потом в не менее престижный вуз, да еще платить за него каждый семестр немалые деньги. А он, бездельник, учиться не хочет. Говорит, что бизнес — это не его и экономику он ненавидит. Невесту ему подыскали из хорошего дома, чтобы он свою нищенку бросил, которая лапы хочет на их добре нагреть. Из института ушел, паршивец, а вчера и из дома. К этой своей нищете, к быдлу этому.  И что теперь делать? Жена молчит, знает, зараза, что схлопотать может по сусалам, если хоть слово скажет. Ходит, как побитая собака, молчит и плачет. Клава, она Клава и есть.
А еще благотворительностью надо заниматься, черт бы ее побрал. Столько денег на ерунду уходит.
Григорий отошел от окна. На улице шел снег. Падал густыми хлопьями, ложился на очищенные дорожки загородного дома, пушистым одеялом укрывал лужайки. Григорий спустился в гараж, сел за руль машины, включил зажигание и вздохнул. Только здесь ему и становилось легче. За рулем его любимой «Инфинити». Он словно возвращался в те далекие годы своей юности, когда колесил за баранкой МАЗа по городам и весям, развозил грузы, вляпывался в разные приключения. Хорошо тогда было.  Особым счастьем для него было ехать в Мещору. Когда туда случалось везти груз, Григорий был просто счастлив. Между рейсами заезжал к Витюхе, вместе в армии служили, и такая была там охота, рыбалка знатная, а девахи какие... ммм... Сейчас бы завалить к Витюхе, на номере постоять или возле лунки посидеть, а потом баня, коньячок... ну и того... девчонка какая-нибудь пышненькая. Григорий улыбнулся своим мыслям, но улыбка стекла с его лица и оно снова стало жестким, даже ожесточенным и грубым. Только не получится ничего. Умер Витька в прошлом году. Инфаркт. Вот помрет он, и кому это все достанется? Клавке безмозглой и обормоту? Разбазарят, бизнес продадут, пропьют, прогуляют все с голытьбой этой.
Открыв гараж, Григорий тихонько поехал на выезд из поселка. Машину он любил по-настоящему. Никогда не напрягал мотор, не форсировал его силы, не рвал с места, на тормоза нажимал плавно. И правил старался не нарушать, не о безопасности заботясь, а о машине, чтоб, не дай Бог, не поцарапали, не помяли. О том, чтобы кто-нибудь врезался в него, вообще речи быть не могло. Убил бы подонка. И сам врезаться не мог, потому что не могло этого  быть никогда. У него стаж водительский несколько десятков лет. И какой стаж, дальнобойщика. Это вам не кот начхал. Машина выкатилась на трассу и мягко понесла его в сторону Москвы.
На сегодня было запланировано много дел. Григорий Петрович Шумилин, высокий, представительный мужчина, с густыми седыми волнистыми волосами был не только удачливым дельцом, но и меценатом. Под опекой его фирмы был детский дом. Вот туда он и собирался с утра, чтобы обговорить смету ремонта. И отказаться покупать пианино. Пианино им, блин. Перебьются. Пусть скажут спасибо, что он им крышу залатает. А то эту шантрапу музыке еще обучать. Обойдутся. Потом в офисе надо появиться, бумаги подписать и начальника охраны вздрючить как следует. Мужики его распоясались совсем, пропуска не смотрят, в офис кто угодно пройти может. И с главбухшей надо поговорить, что-то напутали они там с годовым балансом. И ведь везде самому все решать надо. Сколько уж ему говорили, что замов надо иметь. Так ведь нет. Пока сам во всем разбираешься, никто воровать не станет. Как что-то кому-то поручишь, сразу начинается неразбериха и бардак. Плавали, знаем. Потом обед с партнерами. А вечером... Григорий ухмыльнулся. Вечером к Люське поеду. Она-то просит себя Люськой не звать, мол, у нее имя есть. Только ее как не называй, все одно — Люська. Все они либо Люськи, либо Клавки. Недавно из из Зажописка приехала, а хвостом вертит, как заправская светская львица. Хороша, конечно, чертовка, ничего не скажешь. На нее вот тоже хорошие бабки уходят, да тут хоть что-то взять можно, не то что с Клавки.  Не баба, а недоразумение какое-то стала. А ведь в девках хороша была. Не зря с ней тогда закрутил. Мать ее, врачиха, сильно против была. Да и батя не радовался. И чего они взъелись? У меня уже по тем временам «Лада» в гараже стояла и дачка была на шести сотках, на мать записанная. Всегда так было, кто балду не гонял, тот и жил хорошо. Им все любовь подавай. Вон Клавка от своей любви как свяла. А я еще ого! Не молод, конечно, но и стариком тоже не назвать. На днях хорошо мы у Люськи дома оттянулись, мужику ее, придурку, рога наставили. Григорий ухмыльнулся, притормозил машину и встал в конец длиннющей пробки на въезде в Москву.
В детдоме Григорий был не очень дружелюбен. Хмуро выслушал сетования директора на качество ремонта актового зала, буркнул что-то невразумительное, подписал чек на сумму расходов на ремонт. Грубовато отказал в покупке  пианино. И уехал. Директор долго стояла на крыльце, в бессилии сжимая в кулаке чек, потом взглянула на него и размахнулась вслед машине, словно он был камнем и мог долететь до нее. Но удержалась и, вздохнув, пошла в здание.
Приехав в свою контору, Григорий, ни с кем не здороваясь, шел к себе в кабинет. В одном из ответвлений коридора возле мужского туалета раздался громкий хохот. Григорий сверну в закуток и услышал:
-          Вот ты знаешь, почему китайцы так круто приподнялись в последние 30 лет? - кто-то говорил фальцетом.
- Почему? - едва сдерживая смех, отвечал другой голос.
- Они камень нашли, там химические формулы написаны. У них химиков-то не было, а теперь они надписи с камня расшифровали, и экономика у них расти начала.
- Опять программу про непознанное смотрел? - подсмеивался второй голос.
- А ты не веришь?
- Не, Славка, не верю. Или что-то ты неправильно понял, как всегда, или просто не понял, а еще и придумал. Странный ты человек, Славка. Тебе уже под шестьдесят, а ты все себе имя не заработал. Все в Славках ходишь.
- Не, возраст, он свое дает. Я вот спать в последнее время не могу.
- Что так? Бессонница?
- Ребята наши снятся, - трагическим голосом сказал Славка. -  У нас же, когда я в армии служил, роту вырезали. А я один жив остался.
- Да ты что? - сказал первый голос.
- Ты в каком году служил-то? - спросил второй.
- В семидесятом...
- А кем?
- Связистом. Я же киповец. Техникум окончил.
- А где служил-то?
- Да в Польше.
- И там роту вырезали?
- Нет, меня в командировку послали.
- Куда?
- Да я сейчас и не помню.
- И там роту вырезали?
- Ага.
- А кто?
- Эти... полевые командиры.
- Ох, Славка... Ты не говори больше про это никому. А то попадется тебе кто-нибудь из тех, кто Афган и Чечню прошел, начистят тебе лицо  за такое вранье...
- А ты не веришь, да? Не веришь? - славка начал почти кричать от возмущения..
- Не верю, Слав. Не было еще тогда, когда ты служил, такого, чтобы роты вырезали. И техникум ты не закончил. Тебя из него на первом курсе выгнали.
- Откуда ты знаешь?
- Так с твоим же кумом вчера за одним столом сидели. Он и рассказал.
- Вот гад какой! Я ему покажу. Врет он, завидует. Когда я в милиции работал, я его на пятнадцать суток посадил...
- А ты и в милиции работал?
- Работал. Я офицером был. Лейтенантом. В ГАИ был. Мы с напарником в школу ходили про правила дорожного движения рассказывать. Я в форме. Представляешь?
- Не представляю.
- Вот... С погонами. Фуражечка. У меня и глаз ментовской.
- Это как?
- Ну, взгляд мой никто не выдерживает. Во мне все мента чуют. Еду в поезде. Смотрю на одну.  А она и спрашивает: «Чего уставился? Мент что ли?» Во как!
Григорий нахмурился. Он не терпел праздности и считал, что стоять и просто так трындеть на работе — это чистый убыток. Но его сотрудники получали фиксированную зарплату и, стало быть, не работая, они наносили убыток прежде всего ему самому. А такого он допустить не мог. Не выносил он и откровенного вранья. Весь багровый, он вышел из-за угла и заревел во весь голос:
- Это что тут такое? Вы что здесь поссать пришли или звездеть без перерыва? А ну пошли вон отсюда. Как твоя фамилия?
- Так Славка я, Горобец, - мужчина посерел и смотрел на Григория невидящими от страха глазами.
- Горобец? Так вот, Горобец, я сегодня же затребую из кадров твое личное дело и, имей в виду, если я не увижу ничего из того, что ты рассказывал, то вылетишь ты у меня отсюда за милую душу. Понял?
- Понял, - прошептал Славка и поспешно ретировался.
- Твоя фамилия как? - обратился он к второму работнику.
- Иваницкий.
- Иди, работай, Иваницкий. Еще раз увижу, вылетишь отсюда к чертовой матери. А от тебя, Андреич, я такого не ожидал. Вроде толковый мужик, а всякую белиберду поощряешь. Лучше за парнями своими присмотри. Увижу, чужих на территории, так буду без вашего ЧОПа обходиться. Вас, лодырей, теперь везде как собак нерезанных.
В свой кабинет Григорий поднялся в паршивом настроении. Всем, кого он вызвал к себе на ковер, выходили злыми и покрасневшими. Особенно досталось главному бухгалтеру фирмы. От услышанных в ее адрес гадостей ей стало плохо с сердцем, и пожилую интеллигентную  даму увезли на скорой с инфарктом. Когда секретарь доложила главе фирмы, что партнеры перенесли обед на завтра, он даже обрадовался. Он набрал номер телефона Люськи, но там было плотно занято. Недоуменно пожав плечами, он вышел из конторы, завел машину и поехал прямо к ней домой. Купив по дороге торт, шампанское и золотое колечко, он открыл дверь своим ключом и замер, услышав голос Люси.
- А что мент? И  фиг с ним, с ментом этим. Подумаешь, гордый какой, единоличник. У меня их таких не один. - Люська довольно рассмеялась, но вскоре помрачнела. - Ой, Тамар, ты не представляешь, как он мне надоел, этот старый боров. Заберется на меня и пыхтит. Противно. Да... ну да... Я не знаю, Тамар... Можно попробовать, конечно. Я и так его раскручиваю. Он же мне такую квартиру снял, закачаешься. Завтра приезжай, посмотришь. Золотишко мне дарит. А со временем я его с женой рассорю, даже знаю, как это можно сделать. И сама за него замуж выйду. Все мое будет.
- Вот, значит, как! Все твое? Ни черта ты не получишь! Убью суку! - Григорий размахнулся бутылкой и кинул в голову незадачливой любовницы. Люська завизжала и упала на кровать, обливаясь кровью.
Григорий вылетел вон из квартиры, пешком сбежал на первый этаж и сел в машину. Впервые в жизни он дал по газам так, что задымились покрышки. Он гнал машину по темным улицы окраины, где снял квартиру для своей пассии. Встречные машины и пешеходы шарахались от него в ужасе. Вдалеке показался перекресток, на зебру которого только вступили две женские фигуры. По левой стороне перекрестка стояла машина ГАИ. Почему-то этот факт совсем взъярил Григория. И вместо того, чтобы притормозить и взять немного правее, чтобы ненароком не задеть пешеходов, он направил машину прямо на них. Видя, как заметались женщины, он рассмеялся, зло, торжествующе, и снова вдавил в пол педаль газа.


Судьба, наверное...
- Кирюха, спасай девчонок! Я его отсеку! - заорал Алексей.
- Леха, я с тобой!
- Спасай девчонок, дурак! Он же убьет их!
Страшно матерясь, Кирилл выскочил из машины и кинулся к двум мечущимся по дороге девчонкам. Ближняя была уже в безопасности, добежала до бордюра. Дальняя споткнулась и теперь в панике старалась поскорее подняться. Кирилл, не раздумывая, подхватил ее, и они покатились кубарем по дороге. За их спинами страшно завизжали тормоза, раздался невыносимый грохот и скрежет.
- С тобой все нормально? - спросил он лежащую на дороге девушку, помог ей встать.
Она смотрела на него зелеными, полными ужаса глазами.
- Кажется, да.
- Иди к подруге, посидите там где-нибудь. Я к вам подойду. Нам свидетели нужны будут. Пойдешь свидетелем?
Рина, молча кивнув, пошла поднимать сидящую возле газетного киоска Юльку. Потихоньку собиралась толпа зевак.
Кирилл развернулся и пошел к разбитым машинам, холодея от мысли, что его друга Лехи уже нет в живых. Перед ним стояла груда искореженного металла. Он открыл дверцу водителя «Инфинити». Мужчина в ней был мертв. Не спасла даже подушка безопасности. Машина ГАИ была немного в лучшем состоянии. Голова Лехи лежала на подголовнике сидения.
- Леха, Лех... - позвал Кирилл. - Ты того, очнись, давай. Нам еще девчонок проводить надо. Перепугались они. А тебя Ритка твоя ждет. Чего она тебе родит-то? Ну же! Очнись, Леха...
- Да перестань ты ныть, лейтенант...  Помоги лучше. - Лешка открыл глаза и попытался улыбнуться.  - Больно... Давай скорую вызывай. И наших. В общем, все как всегда.
Скорая подъехала неожиданно быстро. Пока санитары укладывали на носилки переломанное тело Алексея, врач накапал Юльке и Рине валерьянки, успокоил их.
- Простите, - услышал Кирилл девичий голос. - А мы еще нужны?
- Девчонки, вы сами домой дойдете? Или нет... погодите-ка. - Кирилл пошел к небольшой группе водителей, о чем-то поговорил с ними и вернулся обратно.  - Вот что,  девушки, вон тот водитель отвезет вас по домам. Вы мне сейчас оставьте свои номера телефонов. А потом мы поговорим. Хорошо?
Девушки дружно кивнули и пошли к машине. Ноги слушались плохо. Юлька всхлипывала.
Рина не сразу рассказала все маме и отцу. Лишь только когда, на следующий день, Виталий Андреевич сообщил жене и дочери, что его босс попал в автокатастрофу и разбился где-то недалеко от их дома, Рина спросила:
- Пап а какая у него была машина?
- «Инфинити». Темно-синяя... А что? Почему ты спрашиваешь?
- Кажется, я видела эту аварию. Там один полицейский чуть не погиб. Его скорая забрала.
В прихожей раздался звонок. Виталий Андреевич пошел открывать, а Ольга Вячеславовна молча плакала, глядя на дочь.
- Ну-с, Ирина Витальевна, к вам посетитель, - сказал отец, входя на кухню. За его спиной возвышался лейтенант полиции. Светло-русый, светлоглазый, весь светлый какой-то. Рина даже слегка прижмурилась, а вдруг нимб увидит. Улыбнулась своим мыслям, и лейтенант ей улыбнулся. - В чем ты провинилась, дочь?
- Нет, она ни в чем не провинилась, - ответил за Рину лейтенант. - Скорее перед ней провинились.
- Вот даже как? - удивился Виталий Андреевич и посмотрел на дочь. - Что же стряслось?
- Ирину Витальевну и ее подругу Юлию Михайловну Рябинкину чуть не сбил управлявший в нетрезвом состоянии Шумилин Григорий Петрович. Кстати, Ирина Витальевна, я не могу дозвониться до Юлии Михайловны. Вы не знаете, где она?
- Она на похоронах. У ее жениха...
- Жених? У Юли есть жених? - на минуту забыв о первой страшной новости, спросила Ольга Вячеславовна.
- Да, мам. Я тебе потом расскажу. Ладно? Так вот у жениха Юли погиб отец... - Рина остановилась и тут до нее дошло... - Погодите? Как вы сказали, зовут того, кто нас чуть не сбил?
- Шумилин Григорий Петрович.
- Не может быть, похолодела Рина. - Так не бывает...
- Что именно, Ирина Витальевна?
- Костя... Юлькин жених, его зовут Константин Григорьевич Шумилин. Так это был его отец?
- Не знаю, - смутился лейтенант.
- Определенно он. Я потом у Юльки спрошу.
- Хм... – отец внимательно посмотрел Рине в глаза, словно хотел спросить о чем-то, но сказал: - Так, лейтенант, я думаю, вы пришли не просто так. Поговорите с дочерью, а мы с женой вам мешать не будем.
- Так точно... спасибо...
Когда родители вышли из кухни, лейтенант присел за стол, разложил бумаги и сказал:
- Ирина Михайловна, я должен записать ваши показания...
- А как вас зовут? - спросила Рина.
- Ой, простите, я представился вашему отцу. Степин Кирилл Юрьевич. - И снова на Рину накатила волна удивления. Она не могла поверить, но этот лейтенант сразу показался ей знакомым, а теперь она вдруг поняла, что уже видела эти светлые почти прозрачные глаза.
- Не может быть, - снова растерянно прошептала Рина. - Простите, пожалуйста, вы разрешите задать вам один вопрос?
- Какой?
- Вашего папу зовут Юрием Ильичом?
- Да, - теперь удивился Кирилл.
- Я же говорю... Там может быть только... так вообще не может быть... Ваш папа мой начальник.
- Вот это да... А вы..
- Ой, нет... задавайте ваши вопросы про аварию, а то еще кто-нибудь отыщется.
- Да уж... прямо какое-то индийское кино получается, - улыбнулся Кирилл.
- Ага, - засмеялась Рина, - осталось только спеть.
И оба расхохотались. Отсмеявшись, Кирилл сказал:
- Ирина Витальевна, честно говоря,я к вам не вопросами пришел, а с предложением.
- Ой.. это каким?
- Познакомиться.
Рина покраснела, ей стало и жарко и приятно, и даже захотелось заплакать. Она кивнула и протянула Кириллу руку:
- Рина.
- Кирилл.
- А вопросы?
- С вопросами придет следователь.