Реалити-2. Герои остаются в сердце стр. 39-42

НАЧАЛО http://www.proza.ru/2014/01/12/1917
ПРЕДЫДУЩИЕ СТРАНИЦЫ http://www.proza.ru/2014/01/20/2000

Вечером приходит старшая дочь, съедает остатки супа и оставляет мне тысячу рублей. Я с благодарностью целую ее: завтра куплю мяса!
- Мне жаль, что ты не справляешься, - говорит старшая на прощание. -  Только слабые люди просят о помощи.
Мне нечего ей возразить.

На следующий день встречаюсь в деканате со своей коллегой Зоей Сергеевной. Летом я писала ей про Клёнова, и она, конечно, об этом забыла.  Коллега делится со мной своими успехами: она составила рабочую тетрадь для предмета «ОРКСЭ», который преподают в четвертом классе. Я скептически замечаю, что скоро портфели четвероклассников будут на триста грамм тяжелее, а кошельки их родителей – на двести пятьдесят рублей тоньше.

Лицо милейшей Зои Сергеевны выражает недоумение:
- Неужели? 
Я даю ей подержать свою сумку и говорю, что портфель моей дочери весит примерно столько же.

Зоя Сергеевна не верит. Про современных четвероклассников она знает лишь по рассказам учителей.
- А знаете, я про вашего Клёнова написала,- сообщает она с гордостью. - Написала, что он – нравственный идеал. Другим идеалом я выбрала Чулпан Хаматову.

Я застываю с открытым ртом и начинаю импровизировать что-то вроде "идеял-одеял".
Коллега оборачивается:
- Вы что-то сказали?
Я пожимаю плечами, как двоечница.  Что тут скажешь? По-моему, нравственный идеал в эпоху политкорректности – это какой-то нонсенс. Лажа, по-простому говоря. Что-то я сама уже запуталась в идеалах, как в трех соснах. А может, я просто завидую коллеге, которая выпустила учебник.

Вечером отсылаю в Австралию ссылку на фильм. К моему удивлению, Саша отвечает. Оказывается, он был в отпуске, катался на верблюдах по пустыне, отдыхал от Интернета и финансового анализа. Фильм ему не нравится: «У вас получился советский агитпроп в его худших традициях», - пишет он.

Ну да, хорошо ему из Австралии судить!  Если бы он был за соседней партой, я бы, точно, шмякнула его «Физикой» по башке.  Лучшие традиции пропаганды и агитации - это фильмы Лени Рифеншталь с ее прославлением эстетики нацизма. Что же до худших традиций, то за ними и ходить далеко не надо - достаточно включить любой и федеральных каналов, где пышным цветом цветет федеральный пиар. Но Саша в Австралии не смотрит Первый канал: он до сих пор вспоминает советскую программу "Время".


В субботу читаю лекцию по теории коммуникации в другом корпусе. Здесь, наоборот,  духота. Студенты второго курса заочного отделения зевают и слушают вполуха. Некоторые строчат СМС-ки  или пролистывают страницы социальных сетей на своих смартфонах. Кто-то просит диктовать помедленнее, а то уже разучились писать. 

Рассказываю, что экраны появились в тридцатых годах  для того, чтобы следить за полетом вражеских самолетов, что сегодня поисковые системы заменяют нам учителей, а гаджеты – собственную память. Чтобы доказать, что это действительно так, спрашиваю:
- А когда была Куликовская битва?
Восемнадцать человек пожимают плечами:
- Наверное, в пятнадцатом веке.
- Нет, раньше, в двенадцатом.
Снова допытываюсь:
- А печатный станок изобрели раньше или позже?

Молодежь окончательно сбита с толку, но я продолжаю допытываться:
- А когда на Руси появились типографии?
- Может, в шестнадцатом веке? Или в семнадцатом?
Это проходят в четвертом классе. Спустя почти десять лет ни один из восемнадцати человек ничего не помнит. Вся их память - в маленьких коробочках, которые с помощью электромагнитных волн связаны с серверами, где ныне покоятся и Иоганн Гутенберг,  и Иван Федоров, и Пересвет и Челубеем.

На перемене все бегут курить во дворик, а в аудитории остается один миловидный юноша. Он спрашивает меня:
- А что бы вы сделали, Ольга Викторовна, если бы все было в ваших руках?

Я сначала не понимаю, о чем он, но глядя в глаза, полные надежды, наполняюсь чем-то очень похожим на гордость. Значит, я, все-таки, не зря их образовываю, этих пацанов.
Я ласково улыбаюсь ему в ответ, прямо как добрая фея: 
- Сделала бы всех счастливыми. Или заставила бы всех учиться. Это, в принципе, одно и то же.

Молодой человек понимающе кивает. Он – один из тех немногих, кто остается на вторую пару, а я продолжаю вещать про функции СМИ. 

По пути к метро мне становится стыдно: обманула я юношу-то! Если бы, и правда, все было в моих руках, то я бы струсила и ничего бы делать не стала. Пусть уж лучше жизнь идет своим чередом, а я буду всего лишь подмечать в ней такие моменты, которые, на первый взгляд, кажутся странными. На самом деле, все события связаны с друг с другом тысячами нитей, словно ресурсы в Интернете. Эту сеть бесполезно расплетать - докапываясь до истинных причин и следствий. У каждого будет своя правда, которая может быть совершенна неинтересна другим.

Вот, например, взять мою бывшую студентку Настю, которая делает сейчас обложку для этой книги. Оказалось, что она родом из Старогородска, а окна ее квартиры выходят прямо на памятник «Журавли». То, что я об этом узнала только сейчас, это из-за моего невнимания к окружающим людям. Надо быть внимательнее к тем, кто рядом. Пытаться всех осчастливить – самая опасная затея на свете.

ПРОДОЛЖЕНИЕ http://www.proza.ru/2014/01/23/85