Ожидание

Резвились морозы.

Снег, казалось, вылеплен из бриллиантового пластилина, вот он блещет гранями, но стоит его примять, как он превращается в пошаговое чутьё следопыта.

Шаги неширокие, чудятся в этих шагах отметины протекторов шин.

Слепленный снежок будто повторяет твои движения.

Вот кто-то осёкся, смазал след, будто по стеклу размазали сливочное масло, скошенный корёжит он ночное гуляние.

А вокруг фейерверки, плаксивые, они разлетаются бисером слёз по мучнистой мгле.

И считаешь взорванные разноцветными каменьями деньги, ведь тот, кто вспарывает ночь огнями, получает столько же эмоций, как и сторонний наблюдатель.

Праздники издохли.

Не слышно уже бряцание фужерами, словно ключами, когда нечто новое входит размашисто в дом.

И видны лишь гирлянды, не отвыкнуть обывателю от ощущения новогоднего.

Да ещё в кучах мусора облысевшие ёлки, непахнующие и стриптизно раздетые от новогодних игрушек.

Солнце елозит на одном месте - не улечься в горизонте постели, дни одинаковые, без примеси тепла.

Нарумяненные морозом щёки, как зимний грим, который не тает, а горит клоунским пламенем на лицах людских.

Сколько же продлится очарование зимы?

Она голодными метелями подметает дорожки, и снег мотыльковыми хлопьями всё кружит возле зрачка фонарей.

Деревца обернулись в манто снеговое, и даже рябиновые цукаты склёваны.

Квартиры – скворечники с окнами греют жителей растопленным жаром батарей.

А чаёк кипяточный с малиною лечит холодящую хворь.

Но настанет весна, я верю, и сгниёт снежная шубка, будто сожранная молью тепла, и растекутся ручьи по ухабам и извилинам земли, и блины сковородочным жаром отпразднуют очередную оттепель.