Про чиновника Попенко - 4

Выпил!

Сегодня была пятница, и Попенко чувствовал себя за рабочим столом неуютно. Ломало тело от изнывающих позывов выпить грамм двести хорошего армянского коньяку, подаренного накануне директором одной из крупных, городских школ. Изнывало тело, ныл желудок, стучало в левый висок. Попенко был в раздумии – пить или не пить? Дело в том, что на послеобеденное время начальником Лохматовым было запланировано какое-то экстраординарное совещание по «чрезвычайно насущному вопросу» на котором бы желательно присутствовать без запаха.
«Опять насущное – это значит скучное, а если скучное, то значит и ненужное» - решил для себя Попенко и начал открывать заветную бутыль. В кабинете, где он стяжал репутацию честного чиновника, резко запахло клопами и старой бабушкой, у которой студентом он снимал комнату. Попенко был один. Пить «в одного» его научила тетка Лариса – бабушкина соседка, еще, когда Попенко учился на втором курсе. С тех пор он и пьет. Нет, наш герой любил, конечно, компании, посиделки, всякие сабантуйчики, но, к слову сказать, все это в жизни господина молодого чиновника было нечастым явлением.
Коньяк он наливал в приготовленную заранее емкость, - кофейную маленькую кружку, подаренную заведующей Протопоповским детским садом. «Будет для маскировки» - решил для себя Попенко, принимая в дар этот ценный презент. И теперь держа наполненную кружку с клопиным ароматом, Попенко внутренне парил в легких облаках пятничного предвкушения будущей субботы.
«Ну будь» - сказал про себя себе Попенко и выпил.
Хлоп!
Попенко закрыл рот ладошкой, зажмурил глаза и с минуту бездвижно стоял как швейцарская статуя знаменитого «пожирателя из Берна».
Включил музыку. Уставился в экран. Через 10 минут после удачного повторения зазвонил телефон. Голос секретаря в ушах Попенко журчал чем-то похожим на «Лохматов зовет к себе», «будет через 3 минуты», «надо» и так далее, что-то в этом роде. Попенко выдохнул клопиный запах, кинул 2 подушечки «Дирола» и направился деланно-бодрой и деловой походкой к кабинету начальника.
На желтом кресле, выпятив огромный «галстучный арбуз», мизинцем левой руки выковыривая что-то из дальнего зуба, сидел Лохматов. Перед ним стояла роскошная, как голая, пышнотелая женщина с картины Рубенса, бутылка чего-то спиртного и похоже дорогого.
«Опа» - подумал Попенко и сел на стул напротив Лохматова.
-Ты понял - зачем пригласил? – Лохматов смотрел на подчиненного как жандарм на пойманного революционера и ждал ответа.
- Нет, - обманул Попенко, хотя знал, что сегодня начальник будет с ним пить оставшиеся до конца рабочего дня три заветных часа. И сразу в мыслях танцевали образы приятных минут, одетые в красивые одежды из икорных бутербродов и долек пахучего лимона. Хотелось петь дифирамбы Виктору Ильичу Лохматову за то, что он такой понимающий и чувствующий, интересующийся проблемами подчиненных, ограждающий их от засилья главной начальницы – строгой «салтычихи» Дуролесовой.
- Нет, Виктор Ильич, даже не предполагаю… - мямлил Попенко и смотрел в пол.
- Ну, так вот, дорогой мой! Осталось три часа. Давай-ка «пулей» мотанись в главное управление на Площадь! Вручи эту красоту, - Лохматов ладонью погладил боковину роскошной бутылки и добавил: - Только исключительно в руки Петра Дмитриевича Нехватова. Лично.
«Лично» - эхом звучало в ушах Попенко лохматовское слово.
Попенко вернулся в кабинет, «хлопнул» две кружечки «армянского», стал собираться и вздыхать. Потом повеселел и подумал:
«А хорошо, что так! А то бы нажрался  и гадостей наговорил бы»