Не вытерпел

               

              Дело происходит опять же на Зыряновском руднике, в Казахстане. Опоздал на смену один "грОз" (горнорабочий очистного забоя, так официально именуется профессия, известная нам как шахтёр) Володя Костюнин, автор, замечу попутно, такого восхитительного выражения, как "высококостный год".

             Не знаю уж, как там было дело – может, по молодости лет прогулял ночь, может, отмечал аванс или получку,  а только прибежал он к шахтному стволу уже к девяти часам утра, в то время, когда его друзья–шахтёры успели треть сменной нормы сделать, потому что смена  у шахтёров начиналась с семи утра. А в девять часов в шахту спускалась вспомогаловка из тех, кто ковыряется по пятому разряду – слесаря, опробщики, крепильщики, маркрабочие и прочий балласт, с точки зрения истинных шахтёров, каковыми являются только "грОзы".

            И вот спускается Володя в клети вместе с этой шахтовой шушерой, но чувствует себя крайне неловко. Отчасти потому, что одежда его, запылённая и изодранная, являет собой неприглядный контраст одежде всей находящейся рядом шахтовой "интеллигенции", отчасти из-за своего опоздания. Большей частью, конечно, по второй причине. И потому кажется ему, что все на него исподтишка поглядывают, и разговор вполголоса ведут  о нём, и улыбаются, а то и смеются – тоже в его адрес. Что поделаешь – иногда плохую службу может сослужить воображение, отягощённое бурно проведённой ночью.

            Так он стоял-стоял, сгорая от стыда, мучился-мучился угрызениями совести, мысленно репетировал защитную речь или хотя бы слова в своё оправдание, наконец, не выдержал и с обидой так, ни к кому не обращаясь, но одновременно ко всем находящимся в клети, брякнул:

            — Ну, чего уставились? Небось, как на час раньше с работы уйдёшь, так никто не видит, а как на два часа позже пришёл, так все увидали…