Поиск ВЕРЫ

Вера


«Дутый противный конкурс. Глупейший. Опять деньги нести, - такие мысли бродили у Верочки в голове, - когда же они нормально работать начнут»?

Один из городских музеев в очередной раз устраивал конкурс «Лидеры регионального турбизнеса», но нужно было заплатить денежный взнос за участие. Мелочь, конечно, ничтожная сумма, но за что? Чтобы потом получить грамоту за свои же деньги?

Верочка к своим 40 годам наелась уже всякого: был и брак, и развод, и потеря мужа сразу после развода, и это вечное чувство вины, воспитание дочери и всегда много-много работы. А еще было своеобразное сотрудничество с многочисленными государственными структурами. Тут Вера захихикала, вспомнив про конкурс: «Ну, вот, будешь сидеть со своей принципиальностью и дальше, а могла бы заплатить и получить грамоту, а, быть может, и статуэтку - как бы тебе это пригодилось в работе! А могла бы еще красоваться и на сайте городской администрации, дорогая Вера Андреевна».

Расправив плечи, и гордо вскинув голову, Вера села за руль. Помня про свою честность, она вернулась к текущим делам. Нужно было сегодня еще раз объехать город и сделать фотографии. То есть времени оставалось совсем мало: был не приготовлен обед для дочки и еще куча не сделанной работы. Когда-то Вера завела папку под названием «Текучка». Туда она складывала все текущие дела. Но дела не заканчивались, а папка становилась все толще – в итоге Вера ее выкинула.

Год назад Вера Андреевна придумала новый туристический маршрут. Были зимние каникулы – почти две недели выходных, и дочка уехала в Петербург вместе с классом. Свободного времени ошеломительно много: обеды готовить не нужно, нет работы – каникулы для страны и убытки для экономики; в это мистическое время Рождества Вера и придумала экскурсию, которая называлась «Уральские золотопромышленники», про храбрых мужественных людей, отправившихся однажды покорять новые земли Урала и Сибири.

Сегодня Вере еще оставалось сделать фотографии для рекламных буклетов и обследовать несколько старинных особняков. С учетом пробок многомиллионного города времени требовалось порядка двух-трех часов. Пересекая территорию родного Екатеринбурга, Вера не переставала думать про конкурс и про свои дела: «Вот кто заслуживает награду, так только наша турфирма. Ну, ничего, мы себе сами грамоту напечатаем». Снова посмеявшись, что это, отчасти, глупо, но удивительно позитивно, Вера сделала первую остановку.

Особняк заводчиков Рязановых был построен в начале 19 века, в 1815 году. На Урале сложилась особая каста предпринимателей, которые назывались заводчиками. Это были мужественные непокорные люди, все – старообрядцы, владельцы железоделательных заводов и золотых рудников. Екатеринбург стал их домом, а затем и негласным лидером Урала, этого горнозаводского края, смело и открыто заявившего о себе чопорным признанным столицам. В своем гордом облике классицизма, вдалеке от европейских городов, Екатеринбург сам стал столицей, царством гордых староверов, которые пронесли свои убеждения через века и не отказались от них. Как говорили местные краеведы - «Бог наградил старообрядцев богатством за сохранение веры». А сами заводчики говорили так - «Бог дал нам богатство для добрых дел». Вот почему сегодня в городе помимо частных дворцов сохранились церкви и общественные здания, построенные на деньги меценатов-заводчиков: аптеки, больницы, родильные дома, городские театры, школы, училища, церкви. Настоящая столица посередине России, на границе Уральских гор, между Европой и Сибирью, надежно спрятанная от жадной царской казны и живущая по своим законам, где бал правили староверы, отличавшиеся честностью и неподкупностью.

Дом Рязановых был большой, настоящий дворец с колоннами, с каменными столбиками перед фасадом высотой почти 70 сантиметров, растянувшимися вдоль дороги на 20 метров – говорят, что у них когда-то оставляли лошадей. Разбитый за домом сад обширно спускался к реке. Три этажа, каждый на 15 окон, впечатляли. Старинный дом со стенами шириной в 2 метра оставался обшарпанным и неприбранным в двадцать первом веке. Но даже неряшливость городских властей, которые предпочитали пачками строить торговые центры, не могла испортить его красоту. Лучезарность колонн и арок, взмывавшихся к небу, удивляла современных архитекторов, но никак не трогала администрацию Екатеринбурга.

Сделав нужные фотографии – внутрь, конечно, было не попасть, поскольку дом был на вечной, так называемой, реставрации, Вера отправилась в сад. «Это вам не грамоты раздавать. Ценный особняк отреставрировать не могут. Начало 19 века! Золотой век Екатеринбурга. А какой забор, какой фронтон, какой фонтан во дворе!» – Вера тихонечко ругалась, поглаживая стены особняка. Пальцы как будто чувствовали историю дома, впитывали в себя эмоции уральской старины. Поколения семей жили здесь, дом передавался от отца к сыну, счастье под этой крышей и горе – все было, как в любой семье.

«Видимо, сильно меня задело, - думала Вера, - раз не могу забыть про фото конкурентов на сайте и приз, отданный другим. – Признайся себе, звезда, что надо погибче быть иной раз, помягче, лишнего много не говорить. Одним словом, сотрудничать, плохой ты политик».

Верочка вздохнула и поехала домой готовить ужин.


Неожиданное приглашение


Через неделю буклеты с презентацией новой экскурсии были готовы. Первые туристы звонили в нетерпении, чтобы записаться на маршрут. Приходилось отвечать даже на личные мобильные телефоны – звонили и туда. Вера работала над маршрутом сама. Будучи профессиональным гидом, с пятнадцатилетним стажем, волновалась, тем не менее, как новичок. По-другому и быть не могло – новая экскурсия всегда как первая.

Авторский маршрут могут готовить только опытные гиды. Начинающие обычно делают обзорную экскурсию по городу, а опытные, как говорит методика, тяготеют к знаниям и на основе имеющегося материала придумывают свою индивидуальную экскурсию. Это называется становлением гида в профессии, экскурсоведческим мастерством. Такой гид может провести практически любую экскурсию для любой аудитории: для ученых, для бизнесменов или школьников.

Конкуренция была жесткой, но работы хватало в городе всем. Вера за почти 20 лет в туризме видела, как турфирмы переманивали друг у друга сотрудников, как закрывались старые фирмы и открывались новые. Однажды директор турфирмы вместе с главным бухгалтером дружно исчезли с деньгами туристов. А сотрудники другого турагентства запросто не вышли на работу, предварительно украв клиентскую базу и все документы компании. Тем не менее, работа была. Ведь, по правде говоря, любые действия конкурентов только подстегивают. Вера вспомнила слова своего папы. Он любил говорить, когда она заезжала вечером злая и голодная: «Прыгнула в лодку, теперь плыви», и кормил ее своим горячим фирменным супом.

Так, благодаря жесткой конкуренции и родились авторские экскурсии Веры. Ездили на них охотно. Верины туристы удивлялись, что появляется что-то новое, хотя, впрочем, все вроде как везде и побывали. Она включила в продажи еще и методику: экскурсия – самый эффективный способ познания. Новый материал усваивается лучше всего именно на маршруте, когда можно прикоснуться к фактам или сделать фотографии на память.

После первой новой экскурсии туристы хлопали, просили визитки и благодарили. А потом позвонили с местного телевидения – захотели сделать репортаж, а потом и с одного федерального канала.

«Интересная вещь, удивлялась Вера, - значит материал-то стоящий, раз телевидение само за мной бегает».

Через неделю раздался еще один звонок. Звонили на ее личный мобильник. Вера устало подняла трубку.

- Вера Андреевна?

- Да. Чем могу помочь? – дежурно вежливо ответила она.

- Я была на Вашей экскурсии. Я хочу пригласить Вас в гости. Чтобы познакомить со своей бабушкой. Приходите к нам.

Вера устало пожалела, что взяла трубку. Бабушка – это чудесно. У Веры уже не было ни бабушек, ни дедушек. Ее родители сами уже были в этой категории для дочери Веры, которой стукнуло 15.

- Пожалуйста, приходите. Это очень важно. Вы не пожалеете, - продолжал уговаривать голос на том конце провода.

Вера вспомнила, что раздавала визитки направо и налево после экскурсии: «Что ж, придется идти, - решила она. – Сама напросилась».

- Да, конечно, я подъеду. Спасибо, что Вам понравилось; диктуйте, пожалуйста, адрес.

Записав улицу и номер дома, Вера вздохнула – опять будет работа, а не вечер дома.


Знакомство


Стоя перед дверью, Верочка нервничала: «Эти старинные особняки меня просто преследуют. Мистика». Дело в том, что адрес, по которому приехала Вера, принадлежал еще одной усадьбе 19 века.

Подобных домов в Екатеринбурге десятки. После революции 1917 года и страшной гражданской войны, длившейся до 1922 года, эти особняки решили проблему жилья для сотен горожан. Дома, принадлежавшие богатым заводчикам, владельцам предприятий, были национализированы и переоборудованы под коллективное жилье. Заводчики, не согласные со старым режимом, покидали свои дома и уезжали – кто на восток вместе с Белой Армией, кто на запад – в Европу. Каждая семья, что была против нового режима, надеялась, тем не менее, когда-нибудь вернуться домой.

Но никто не вернулся. Генеалогические древа знаменитых уральцев были утеряны, а особняки до сих пор не расселены. Сегодня в таких  квартирках удивительный ремонт: высокие потолки с лепниной соседствуют с пластиковыми новыми окнами, камины - с душевыми кабинками, а модный яркий кафель – с по-прежнему скрипучими полами. Особняки живут своей жизнью, некоторые и сегодня – коллективной.

Позвонив в звонок, через пару секунд женщина оказалась внутри особняка, в одной из многочисленных комнат, переделанных под двухкомнатную квартиру. Дверь ей открыла девушка – Вера сразу ее вспомнила, - на экскурсии она сидела впереди, рядом с водителем автобуса и много фотографировала.

«Я о тебе не думала, не включила в экскурсию, а ты меня все равно к себе привел и даже внутрь впустил», - Вера разговаривала с домом про себя. Надо было бы и этот дом включить в программу, но объектов много, а экскурсия не может быть перегружена информацией.

- Добрый вечер! – бодро приветствовала Веру хозяйка квартиры.

- Добрый и Вам!

- Заходите, ванная у нас направо. Не удивляйтесь, там сплошной хайтек, - говорила девушка. Видно было, что ей по-настоящему приятен визит Веры. – Бабушка уже ждет нас. Она весь день готовилась, - продолжала девушка. – Меня зовут Настя, - добавила она.

- Вера. Вера Андреевна, - поправила Вера.

Черно-красный кафель на стенах ванной удивлял. Ванная комната была треугольная, с джакузи, которое стояло на возвышении и к нему вели ступеньки. Вера выключила воду и приоткрыла дверь.

В квартире было тихо-тихо. Странное дело, но городская магистраль проходила в трех метрах от дома. Мчались машины, в соседнем клубе уже гуляла молодежь. А двухметровые кирпичные стены надежно хранили покой и уют дома, не смотря на века и смену поколений. И только где-то на стене тихонечко тикали часы - тик-так, ток-ток.

Вера закрыла глаза, и внезапно из воспоминаний возник еще один дом, почти стершийся из памяти, но появившийся отчетливо, перенеся Веру в прошлое. Воспоминания вели ее на годы назад в другой особняк к событиям, о которых Вера и думать забыла.

Перед глазами она видела старинные деревянные часы с маятником. Она лежала в кровати и пыталась уснуть. Старинные часы ходили, уверенно отбивая время. А она не могла заснуть. Муж ушел на ночное дежурство. Ворочаясь в постели, она услышала другой стук. Это был не ритм часов. Этот другой звук шел, тем не менее, от них. Старые часы стучали внутри себя хаотично и неравномерно. И вместе с регулярным ритмом это было странно. Вера включила свет, встала на стул, пододвинув его к стене, открыла часы – они были высокие, примерно полметра в высоту, посмотрела внутрь – ничего. Пусто. Закрыла и снова легла в кровать. Какое-то время спустя стук повторился. И вот тут стало страшно. «Домовой, - подумала Вера, - не иначе». Встав с постели и включив свет, она зажгла настольную лампу, чтобы спать при небольшом свете. Положив рядом для верности еще и зажигалку, она натянула одеяло до носа. Однако, через минут десять у настольной лампы лопнула лампочка, практически взорвалась – стекло разлетелось на кусочки. Вера зажгла люстру - так и просидела до утра.

Вера очнулась, так как девушка Настя постучала в дверь ванной и спрашивала все ли в порядке, заглядывая в незакрытую дверь.

- Настя, я тут о вашем доме задумалась, все хорошо - ответила Вера, умывая лицо. Холодная вода освежила и вернула Веру в настоящее. Вытирая руки, она вышла из ванной. Настя уже приглашала пройти в комнату. Внезапно часы пробили семь часов вечера, и Вера вновь вздрогнула – слишком много совпадений сразу, и увидела настоящую русскую аристократку.

Таких женщин она видела только на фотокарточках и не была уверена, что подобные действительно существуют.

Настина бабушка была благородных кровей – породу нельзя было не увидеть. Седые уложенные волосы, кольца на тонких пальцах, может быть, уже чуть великоватые, и редкое неуловимое достоинство на лице, сила и спокойствие в глазах и жестах, и очень прямая спина.

«Черт, - думала про себя Вера, - а я даже не накрашена, и туфли на каблуках у меня лежат в багажнике. Опозоришься теперь. Есть же золотое правило – надо оставаться женщиной при любых обстоятельствах».

Настина бабушка протянула Вере руку:

- Ирина Александровна Козловская.

- Вера, то есть Вера Андреевна, - поправилась Верочка, пожимая руку хозяйки.

Ирина Александровна сидела в кресле около печки голландки. Рядом расположились 2 кошки, важные и тоже полные достоинства.

- Камин и печь у нас в рабочем состоянии. Несмотря на то, что есть центральное отопление, мы иногда топим, - предвосхитила Верин вопрос Ирина Александровна.

- Чудесная идея, - Верина радость была неприкрытой. Она искренне радовалась, что все работает.

– Что за умелые руки мастеров, которые создали эту красоту! – восхищалась Верочка.

Внезапно вернулось еще одно воспоминание. Вера жила в особняке вместе с мужем в комнате с лепниной, с потолками почти 3 метра, и тоже с двухметровыми стенами – приходилось в уральский мороз открывать форточки, до того было жарко дома! Еще в их комнате – все те же коллективные особняки, - был камин, но он не работал - труба была засорена, но Вера помнила ажурную чугунную решетку с полустершимся рисунком. У владельца дома на первом этаже когда-то была булочная, а на втором жил он с семьей. Этот дом стоит до сих пор. Цело абсолютно все. Разрушено только деревянное крыльцо. Когда родилась дочка, комнату покрасили в розовый цвет, а потолки в голубой. «Мы были счастливы там, молоды и счастливы», - вспомнила Вера.

Она очнулась, так как Настя принесла чай, мед, печенье. Чай был с травами - такой традиционно заваривают на Урале в деревне. Запахло мятой и еще бог знает чем. Вера пила и слушала.

Ирина Александровна начала свой рассказ. Со слов Насти, ее заинтересовала экскурсия, а особенно ее тема. Она хотела бы поделиться информацией. Редкость сегодня – эти семейные архивы уральских старообрядцев. Ирина Александровна происходила из рода заводчиков, была урожденной Казанцевой, потомки которых затем породнились с предпринимателями польских кровей Козловскими. Поляки имели винокуренные производства на Урале. В Екатеринбурге же сохранился один из их особняков.

Предки рода Казанцевых переселились на Урал в 17 веке из-за религиозных преследований. Не случайно старообрядцев еще называли двуперстниками, поскольку крестились они двумя пальцами или перстами, как говорили раньше. Указательный и средний пальцы скрещивались, и люди осеняли себя крестным знамением.

Отец Петра 1, царь Алексей Михайлович, проводил совместно с церковью реформы, согласно которым надлежало отныне креститься тремя перстами, как мы сегодня и делаем. Конечно, возмущению многих не было предела: как же так, мы что, неправильно веруем? Такая бестактность, а реформа проводилась грубо и жестко, быстро и беспощадно, на столетия оттолкнула многих русских людей от официальной православной церкви.

Настя, запыхавшись, вошла в комнату со словами:

- Бабушка, несу, нашла!

Она с трудом вышагивала, девушке было тяжело из-за большой коробки с надписью «Gold Star».

- Еле-еле достала. Там темень такая, в подвале, слов нет, - говорила Настя. – Ладно, что хоть лампа не перегорела. А то бы я еще долго не появилась. Все архивы нашей семьи здесь, - гордо хлопала она по коробке. – Мы почти все сохранили. То есть то, что смогла сохранить бабушкина мама.

Вера хлопала глазами – какие сокровища в старой коробке из-под бытовой техники! Любой музей заберет. И еще даже заплатит. Настя тем временем доставала вещи, нежно раскладывая их на полу: блестящий розовый сарафан со стеклянными пуговицами, какие-то деревянные палочки, стопку толстых на картонке – как раньше печатали - фотографий, перевязанных лентой и прочие разнообразные сокровища.

- Это все, что осталось от былого богатства золотопромышленников Казанцевых, - прокомментировала Ирина Александровна, произнеся без сожаления, без грусти, только как голый факт. – Мы очень дорожим этими вещами, - добавила она.

Теперь в голосе чувствовалась гордость, что она помнит, что сохранила эти вещи и не жалеет о потерянных в революцию деньгах, а скорее гордится живой памятью о предках. Ирина Александровна листала альбом с фотографиями, желтыми и потрескавшимися от времени: где-то были вклеены вырезки из газет, еще письма, написанные неизвестной рукой.

- Самая ценная вещь, - предупредила Настя, доставая и бережно разворачивая на ковре большую генеалогическую схему.

Кое-где были потертости и дырки, особенно на сгибах, бумага выглядела желтоватой и мутной. Развернув схему, чтобы бабушка видела, Настя уселась рядом:

- Сейчас слушайте внимательно. Я много раз слышала эту историю, с детского возраста, но каждый раз, когда бабушка ее рассказывает, я хочу еще.

Ирина Александровна надела очки, подвинула свое кресло поближе и начала рассказ.


Колодец


Все заводское дело на Урале было поставлено руками старообрядцев.

Наша семья поселилась здесь в 1685 году. Часть староверов от гонений церкви, которую поддерживала власть, или же, наоборот, от гонений власти, поддерживающей церковь, осела на Урале, не доехав до Сибири, а другая часть уехала в противоположную сторону – в Польшу. Вы заметили, что вторая моя фамилия польская? – спросила Веру Ирина Александровна. – Так вот, в конце концов, две разные ветви рода соединились – событие это произошло уже в начале 21 века. Мой отец владел этим домом до самой революции, а построили его еще в далеком 1818 году. Вот мы до сих пор здесь, в родовом гнезде, уже двести лет живем.

В нашей семье, из поколения в поколение, передается легенда о потайных ходах, скрытых в усадьбе Казанцевых, о подземельях, расположенных под домом. Только сами подземелья никто до сих пор не видел.

Мой любимый отец скончался двадцать лет назад. Будучи мальчиком, он с соседскими мальчишками облазил весь дом – а жили тогда так дружно! Вы помните Советский Союз с коммуналками и общими кухнями, где делились новостями и вместе варили обеды? А вечерние посиделки во дворе и игры в домино или баскетбол? Как всем двором чинили машину соседа или воспитывали чьего-то пьяного мужа? Так вот, в это время, все про все знали - кто, где и как живет. Дети росли вместе, в летние каникулы играли на улице допоздна, ложась спать с рассветом.

Однажды папа с друзьями, обследуя старые дворовые постройки усадьбы, стоявшие особняком за главным домом и флигелями, в одном из помещений, приспособленном жителями под кладовку, заметил на полу каменную плиту, ничем особенным от остального пола не отличавшуюся, но с железной скобой сбоку.

В старых постройках, которые были когда-то амбарами и конюшнями, сегодня жители хранили лыжи, автомобильные шины, кто-то приспособил свою кладовку под сапожную мастерскую и ставил набойки всему двору. У нашей семьи кладовка была почему-то с каменным полом – такие прямоугольные куски гранита, напоминавшие старинную мостовую, но очень большого размера, примерно метр на метр. Там мама хранила деревенские запасы – камень давал приятный холодок и банки с малосольными огурцами со своего огорода, закатанные летом, подавались к столу холодными, отчего огурцы казались еще вкуснее.

Скобу было почти не видно. Ее долго никто не замечал. Но мальчики, на то и мальчики. Проникнув в кладовку в поисках самой вкусной банки, чтобы угостить друзей и поесть вволю самому, папа с друзьями случайно обнаружил плиту. Сколько не тужились мальчишки, поднять ее десятилетним пацанам было не под силу. Пришлось звать взрослых.

Мужчины вчетвером приподняли плиту и удивились, как же легко она отошла от соседок, словно ждала, когда же ее приоткроют, и была готова все эти годы. Под ней было сухо и темно. Мрачное круглое пятно уходило под землю. Кто-то прокричал, что нужно срочно фонарь. Вскоре пространство под плитой осветили. На несколько метров глубоко вниз уходил лаз. Было решено не спускаться, а привязать к веревке что-нибудь тяжелое, чтобы измерить глубину. Опустив в колодец фонарь, привязанный к концу веревки, стали ждать. Фонарь стукнулся о землю на глубине четырех метров. Опустив головы в яму, мужчины и дети смотрели, что же было там,  внутри колодца. Старый армейский фонарь хорошо освещал стены подземелья. Они были каменные, удивительно сухие, а в одной из стен можно было различить своды нового отверстия, которое уходило вбок. В этот лаз никто не рискнул спускаться – было страшновато. Хотя ловко привинченные в каменные стены чугунные скобы, такие же, как на плите, позволяли спуститься вниз самому неуклюжему человеку.

После долгих обсуждений и препираний, поскольку пришли еще и мамы, решено было опустить внутрь самого храброго. Бывший танкист, ветеран войны, сосед Михаил Сатирович, по-деловому обвязав вокруг пояса веревку с подвешенным на нее фонарем для удобства, полез в проход. Через несколько минут раздался голос из глубины: «Боковой проход высокий! Почти два метра! Я могу пройти». После непродолжительного ожидания, которое показалось всем вечным, Михаил Сатирович поднялся наверх. Проход в стене колодца был тоже каменный, но, пройдя несколько метров по тоннелю под землей, бывший танкист наткнулся на завал впереди. Подземный ход был засыпан. Намеренно или случайно – неясно.

Время было уже позднее. Незаметно для всех наступила ночь. Расходиться никому не хотелось: дети ждали, что скажут взрослые, мамы боялись за детей, а мужчины должны были принять решение, очень важное для целого дома.

На следующий день во двор приехал экскаватор. За рулем сидел сосед дядя Коля. Тихонечко просунув метровый ковш внутрь нашей кладовки, машина начала работу. Кроме экскаватора во дворе были еще мужчины, орудовавшие лопатами. Через 2 часа работа была закончена. Колодец засыпали землей, а плиту положили на место.

Правду о происхождении старообрядцев нам уже не суждено узнать никогда.

Все они со временем достигли богатства и известного положения в обществе, были людьми начитанными, имели каменные особняки, заводы и золотые прииски не только на Урале, но и в Сибири, что удивительно само по себе и дает нам право предполагать, что староверы были людьми благородного происхождения и имели дворянские корни.

Расцвет их деятельности пришелся на последнюю четверть 18 века, когда Екатерина Вторая уравняла староверов в правах с прочими гражданами, что позволило им, например, занимать общественные должности – одни только представители рода Рязановых с 1788 по 1869 годы избирались городским головой Екатеринбурга целых семь раз!

Браки староверы заключали между собой, а дела вели сообща, при всяческой поддержке друг друга, что делало абсолютно безнадежной конкуренцию с ними.

Во многих особняках после бегства староверов от революции были найдены редчайшие вещи, настоящие русские святыни, как старинные иконы, книги, церковная утварь, рукописи, редкие картины. Малограмотные крестьяне вряд ли стали бы хранить и собирать все это годами. Образованные же, каковыми всегда считались дворяне, напротив.

Многие семейные архивы были вывезены староверами из Екатеринбурга и сегодня составляют гордость музейных коллекций, а уцелевший архив рода заводчиков Казанцевых Вера видела перед своими глазами. Не оставляло сомнения и происхождение – один взгляд на Ирину Александровну подтверждал неоспоримые благородные корни.

- Ну, как Вам? – Настя подпрыгивала от нетерпения. – Ход-то есть, правда, засыпанный.

- А посмотреть можно? - спросила удивленная Вера.

Она, конечно, кое-что слышала про подземелья: архитектурная академия выпустила книгу одного из преподавателей с подробными схемами, ходили слухи, были опубликованы воспоминания очевидцев, чьи тела уже покоились на кладбище, но достоверно не было известно ничего. Вера через знакомых организовывала встречу с директором управления Главархитектуры Екатеринбурга и ей доходчиво объяснили, что ничего нет. А тут такая фантастическая новость. Она, как краевед, при такой сногсшибательной информации моментально вспомнила очевидное доказательство, которое бросалось в глаза и отчасти подтверждало слухи. В Екатеринбург, как в третью столицу России, часто приезжали официальные делегации – президенты, министры и олигархи, и, что любопытно – в городе всегда заваривали канализационные люки на тех улицах, по которым должны были проезжать кортежи гостей. Строго по маршруту следования выставлялась милиция, как раз около заваренных люков. Что же это было? Предосторожность? «Так, домой я сегодня рано уже точно не попаду, - думала Верочка, - надо позвонить Тошке, чтобы она сварила себе пельмени». Пельмени и консервы – универсальное средство в случае задержки родителей.

- Посмотреть вряд ли получится. Кладовку снесли. Сегодня на ее месте пустырь. Правда, там стоят мусорные контейнеры, совершенно новые, кстати, - иронично ответила Ирина Александровна. – Точное месторасположение уже сложно установить. Я там никогда не была, а папа давно умер. Он же случайно узнал про подземный лаз. А вот знал ли о нем мой дед, остается загадкой. Понимаете, я думаю, что все дело было в революции, потом - в советском режиме. Староверы старались сберечь и сохранить свое наследие. Те, кто не уехал и выжил, предпочли молчать, но это вовсе не значит, что забыли. Отнюдь, просто у многих был маленькие дети. У нас в архиве остались только книги, схемы и дневники, что без утайки передавалось потомкам. Ничего ценного по сегодняшним меркам: нет ни старинных икон, ни золота, - улыбнулась Ирина Александровна, - хотя, может быть, в колодце кое-что и спрятано.

Верочка лихорадочно думала. В ее голове теснились мысли, путались и рвались наружу. Обычно в стрессовых ситуациях, какими изобиловала ее жизнь, мозг Веры работал как машина, точно и слаженно. Стресс или злость – вот два состояния, когда Вера была особенно ценна, как работник, потому что в эту минуту принимались самые верные решения.

Попрощавшись с Ириной Александровной и Настей, Вера поехала домой. Перед уходом, она попросила генеалогическую схему рода Казанцевых, чтобы просмотреть и изучить дома, в спокойной обстановке. Ей доверчиво отдали, но можно было не бояться – Вера была честной, как в жизни, так и сама перед собой.

- Мама приехала! – в коридоре прыгала Тошка.

- Ты пельмени сварила? – спросила Вера.

- Не, я в интернете сидела и тебя ждала, я не голодная! Я хлопья ела с молоком, - рапортовала дочь.

Вера приготовила нормальный ужин, накормила и уложила дочь и, включив настольную лампу, села около схемы.


Генеалогическое дерево: начало



Водя пальчиком, с обкусанным от напряжения ногтем, по документу, Вера думала: «Надо бы в библиотеку сходить или в городской архив, или в музее каком поспрашивать про этот род». Она смотрела на старую схему и вспоминала. Мысли поплыли сами и вновь унесли Веру в прошлое.

Ее фамилия по мужу была Первушина. Выйдя замуж, Вера переехала к мужу в такой же особняк как у Ирины Александровны, только поменьше – там тоже была коммуналка. «Интересно, кто же там жил раньше? Я ничего не слышала про историю этого дома, - думала Вера, - и на нем местное министерство культуры так и не установило табличку, что объект является культурным наследием города. Избирательно чиновники это делают, по каким-то одним им известным правилам. Дома одинаково хороши, одной эпохи, а один – объект культурного наследия, а второй нет». И тут ей стало плохо. Она вспомнила детали,  глубоко забытые с годами, так как у Веры было правило – прошлое не вспоминать никогда. От этого одни слезы и ничего хорошего. Прошлым нельзя жить. Что прожито, то давно забыто, в прошлом навсегда, ушло вместе с растаявшим весной снегом, унесено сильными ветрами, с корнями ушло в землю, чтобы вырасти вновь в новом обличье, когда придет его время.

У них во дворе стояли такие же сарайки, кладовки, где жители хранили разную мелочь. Свекр Веры, живший в соседних комнатах, в одной из кладовок имел погреб, где семья хранила собранный осенью урожай: картошку, морковь, свеклу, капусту. И Вера с мужем частенько помогали убирать припасы. Погреб или яма, как принято говорить на Урале, у Первушиных был тоже каменный. Удивительно, но это было что-то похожее на колодец, про который Вера только что слышала от Ирины Александровны. Вера сидела с закрытыми глазами и вспоминала старые кирпичи, украшавшие стены погреба. На них свекр установил полки, вбивая между камнями опоры. Внутри был порядок и ничего таинственного – банки да инструменты. Старый дом расселили примерно семь лет назад и сегодня он стоял пустой. «Целы ли сарайки? Кто такие Первушины? Богаты ли были? Староверы ли? – Верочку осенило. – Я никогда не задумывалась о собственной фамилии, но оно может быть интересным, это дело. Как же надо было оплошать! Благодаря этой экскурсии я еще узнаю и историю собственного рода».

«Так-так-так, - приговаривала Вера, - они торговали хлебом, вот это определенно мне рассказывал свекр. - Надо бы посмотреть материал про купеческую гильдию Екатеринбурга».

Сделав на листе пометки:

Первушины
Красильниковы - девичья фамилия Веры была Красильникова
Казанцевы
Музей
Библиотека
Городской архив
Церковь

Вера отправилась спать - сил продолжать исследование не было.

Новое утро выдалось свежим и прозрачным – весна приближалась, торопилась на Урал, спешила одарить теплом наш суровый горный край. Звенели по очереди и наперегонки два Вериных будильника. Тошка уже встала. Дочь всегда вставала на 15 минут раньше Веры. Сидя на кухне, грея пальцы о большую чашку свежезаваренного кофе, Вера просыпалась и просматривала новости в интернете. Тошка красила глаза. Вспоминая себя в 15 лет, Верочка относилась к этому снисходительно, глядя, как дочь делает взгляд, прокрашивая реснички. Через полчаса Вера шагала к стоянке. Она любила ходить длинным путем, делая круг через парк, хотя через помойку, напрямую, было в два раза ближе. Тополя просыпались и источали запах весны, жизни, надежды. Отвезя дочь в школу, Вера ехала на работу и думала, думала, думала. Почему были ходы? Что же там прятали на самом деле? Для чего же они служили? Золото в колодце, а было ли оно? Староверческие святыни? А если настоящий клад? «Маловероятно, фантазии у тебя еще те, - улыбалась про себя Верочка, - играть в детектива было страшно интересно, но одно сплошное детство», - так она и рассуждала, пока ехала до офиса.

Золото на Урале считалось бесовским металлом, металлом темных сил и колдовства: если его расшевелить, то все одно – вылезет наружу, порождая непредсказуемые события. Потому и усыпляли его в мрачной тени подземелий. Брали себе для дела, для торговли, постройки дома, жертвовали церкви, золотили купола, остальное же прятали на черный день и от греха подальше. Складывали в горшки и сундуки, ставили в укромные места, чтобы тихо лежало. После страшной гражданской войны его вновь расшевелили, грабя богатые церкви, под алтарями которых неожиданно находили потайные лазы, ведущие в противоположные концы города, к старинным усадьбам, где по слухам было зарыто золото. Известно, что в 1921 году группа из пяти чекистов прошла через весь центр Екатеринбурга по подземным ходам. Много было убито людей, офицеров белой армии, староверов, заводчиков – целые династии канули в Лету.
 
В офисе было прохладно и тихо. Вера любила приезжать первой, включать компьютеры, просматривать новости, снова пить кофе, смотреть на просыпающийся город – из их окна открывался чудесный вид на реку Исеть, старые усадьбы, липовые аллеи, тянущиеся вдоль реки. На набережной было шумно – крякали утки. В этом году они зимовали на Исети, никуда не улетели, и горожане всю зиму кормили их хлебом.

Думая, с чего же начать, Вера перебирала факты, соображая, с какого конца лучше взяться. И дождавшись приличных 10.00 утра, Верочка позвонила своей знакомой, самому лучшему экскурсоводу Екатеринбурга, Татьяне Николаевне Перевозчиковой, которая знала историю Урала на несколько пятерок сразу и была краеведом с большой буквы. В России вышло несколько книг Татьяны Николаевны, посвященных истории Урала. Выпущены они были при содействии Уральского филиала Российской Академии наук.

- Татьяна Николаевна, доброе утро! – бодро начала Верочка. – Я Вас не разбудила? Мне помощь нужна небольшая. Я ищу историю переселения староверов на Урал – познакомилась с их потомками, а они ничего не знают. Приехали на Урал из Москвы. Просят экскурсию и спрашивают, где можно материалы посмотреть, может, остались городские архивы или церковные метрики. Вы что-нибудь можете посоветовать? – Вера импровизировала, так как госпожа Перевозчикова была очень серьезной дамой, и подход к ней мог быть только аналогичным. Легендами и подземными ходами Татьяна Николаевна интересовалась мало. – Записываю, да-да, спасибо огромное! Отправлю их туда. До свидания!

Вера получила адрес. Идти нужно было в местный краеведческий музей. В фонды. Самая большая коллекция о староверах хранилась в архивах. Некоторые вещи периодически изымались и украшали очередную экспозицию, которая сменяла свою предшественницу, но основная масса материалов, которые сохранились, самые ценные экспонаты, дорогие и вечные, по-прежнему лежали под замком.

После обеда Вера уже стояла около музея. Утром ей удалось позвонить директору и договориться о пропуске в фонды. Ей дали четыре часа времени, как раз до закрытия музея.

Внутри хранилищ стоял запах, который сложно было перепутать: у архивов особая атмосфера старины, пропитанная веками, сохранившая прикосновение добрых заботливых рук, которые их охраняли и сохранили для потомков.

Вера долго искала раздел «Старообрядцы». Их истории было отведено полуподвальное помещение музея, который тоже, кстати, располагался в бывшем старинном особняке. Ряды с полками книг, сундуки, мебель, посуда с приклеенными разноцветными ярлычками определяли принадлежность каждой вещи. Вера приступила к поиску - ее интересовали старые книги, которые могли бы хоть как-то подсказать происхождение староверов, указать на их потомков, доказать, что не все династии были погребены на кладбищах в безымянных могилах. А еще она искала описание старинных усадеб – ей хотелось найти фамилию архитектора или подробный план какого-нибудь дома. Ей надо было найти что-то про Казанцевых, про подземелья. И список всех известных купцов, кто бы занимался мукомольным делом.

Сделать это было практические нереально – прошло слишком много лет. Староверы не испытывали необходимости узаконивать семейные отношения через православную церковь. Брачные отношения оформлялись с помощью священников-старообрядцев. К тому же, никому и в голову не приходило оспаривать законность венчаний и крещений детей. Тем не менее, были моменты, когда многие староверческие священники уже умерли, и старообрядцам приходилось прибегать к помощи официальной православной церкви, чтобы креститься или венчаться. Вероятно, староверы вели и свои метрики.

Розовая наклейка с надписью «Казанцевы» смотрела на Веру с четвертой полки книжного стеллажа. Она нашла довольно любопытную информацию. Речь шла о золоте. В 1826 году Казанцевы отправили экспедицию в Сибирь в Томскую губернию, где впоследствии было найдено золото. Местные речки были богаты золотоносным песком. Мало того, что первое русское золото было найдено под Екатеринбургом, так именно уральские староверы освоили и развили еще и Сибирские прииски, где золотодобыча вскоре стала процветать, а золото - вывозиться на Урал.

Наклейка «Рязановы» поведала Верочке о постройке усадьбы в три этажа на тридцать семь окон каждый, с трехэтажным уходящим вниз подвалом, c семнадцатью комнатами на каждом этаже, которые отапливались одиннадцатью печами!

Вера просматривала документы, но факты, хотя и очень интересные, были далеки от интересующей ее темы. Она просидела в музейных фондах почти три часа и расстроенная поехала домой. «Ничего, первый блин всегда комом, - думала она, - мелочи, все только начинается. У вас секреты, но я упорная». Вера вычеркнула из списка музейный архив.

На следующий день Вера отправилась в самую старую церковь Екатеринбурга, вернее в ту, что никогда не закрывалась, и не была разграблена в гражданскую войну. До 1930 года в городе было сорок восемь храмов. Многие был взорваны, разобраны по кирпичику. А эта красавица с голубыми куполами выжила. За храмом сохранилось и старинное кладбище, своеобразный памятник девятнадцатого века, где уже не хоронили. Найдя батюшку и спросив у него позволения посмотреть церковные метрики, предложив в залог паспорт или документы на машину, Вера немало удивилась, что ее просто проводили в помещение охраны и вскоре молоденький послушник принес ей две толстые книги, по виду рукописи:

- Вот, можете работать здесь. И рукописи под присмотром и Вы, раз сидите с такими ценностями. Если не осилите, приезжайте еще. Метрики все целы. Церковь построили в 1789 году, точнее заложили, а открылась она ровно в 1800.

- Спасибо большое, - поблагодарила Вера. – А фотографировать страницы можно?

- Можно, - ответил послушник. – Извините, мне пора. Когда закончите, сообщите охране.

Вера устроилась за столом, достав из портфеля записную книжку и фотоаппарат. Охранник предложил ей кофе. Вера охотно согласилась. Уютно было в церкви, по-домашнему. Даже скромная подсобка охраны пахла свечами, умиротворенностью и какой-то уверенностью в существовании этого мира. Параллельная реальность, не мирская, а духовная.

Вера стала читать:

- Степан Семенов, сын Грязный, от роду 75 лет, у него есть сын Илья, 22, приехал на Урал в 1722 году. С женой Маланьей, 60 лет от роду. Илья женился в 30 лет на девке Прасковье, 17 лет от роду. Дети: Акулина – родилась в 1733, Фекла – в 1735 и сын Агапит родился в 1740. Агапит занимался с 15 лет салотопленным ремеслом на подмоге у купцов Огородниковых. Акулину взял купец Огородников в жены. Принесла пятерых детей: сыновей Михаила, Филиппа, Семена, Тита и Зотика. Феклу выдали замуж за купца Нурова, имевшего каменный дом в Екатеринбурге.

- Михайло Алексеев, сын Калашников, 43 лет, с сыном Федором, 17 лет, сюда пришел в 1726 году. С ним пришли еще дети: девка Дарья 12 лет, Мария 10 лет и Агафья 2 лет. Жена Маланья родила в Екатеринбурге сына Тимофея в 63 года. Михайло Алексеевич скончался в 90 лет, похоронен на Успенском кладбище. Жена Маланья скончалась 2 года спустя в 87 лет. Дети основали бондарное производство при Исетском заводе, держали лавку на гостином дворе. Получили третью купеческую гильдию.

«Интересно, но с такими фактами дел не сделаешь», - Вера расстраивалась все больше и больше.

В церковь она приезжала в течение двух недель подряд, а вечерами сидела над схемой рода Казанцевых и снова думала - один подземный ход не так просто было забыть. Но и здесь была неудача – церковный архив тоже не шибко помог.

Люди приходили на неизвестные им земли, необжитые и начинали все с ноля. Известно, что всегда тяжело ориентироваться в пространстве, приходя на новую местность, какую точку выбрать, чтобы ставить дворы, строить дома, основывать поселения. Как осесть в нужном месте? Почему здесь, а не где-то еще? Староверы, после бегства из центральной России в середине семнадцатого века, основывая  новые поселения, своим удивительным чутьем выбрали богатый Урал – что ни деревня, то залежи медной или железной руд, что ни поселок, то будущий завод, что ни село, то будущая золотодобывающая шахта.

Староверы имели редкий дар самоорганизации, сплоченности, сродства. Им не нужен был царь. Они не нуждались ни в ком. Была земля. Значит, была жизнь. Значит, нужно было только работать и соблюдать порядок. Все сами. Никого не признавали. Да и какой царь? Глупости. Одни бесполезные расходы на дворню, которая уж вовсе никчемна, разве что льстивые речи расточать. Говорили раньше не лошади, а лошаденки, не пчелы, а пчелишки. Чтобы не сглазить. Несли все в дом, но достаток свой никогда не выпячивали. И скромные были. Труд сам по себе был наградой. Это истинно староверческое или, как говорили еще, кержацкое, чтобы был порядок; и эта  справедливость, и неистребимый культ трудолюбия.

Вера вздрогнула. И мысли опять понеслись в прошлое.

Она не помнила себя неработающей. Всегда работала, все в дом, по копеечке. За пятнадцать лет работы появились рекомендации и признание – один из лучших гидов Екатеринбурга. И это слово «сама». Вера вздрогнула: «Точно, в этом что-то есть. Вдруг у меня кержацкая кровь». Резиденция нынешного губернатора, старинный особняк в центре Екатеринбурга, ранее принадлежала купцам-золотопромышленникам Красильниковым. И она была Красильниковой. А родственники по линии мужа Первушины имели в Екатеринбурге свою церковь. Их корни спускались к селу Староуткинское, одно из гнезд заводчиков Демидовых. Она хотела было вернуться к схеме Казанцевых, но не смогла и пыталась составить новый план – за что взяться. Все становилось слишком запутанным,  отчего казалось неразрешимым.


Генеалогическое дерево: портрет


Машина мчалась по трассе, обгоняя соседок, довольно фыркая, что едет далеко. Вера ехала в Староуткинск. Неожиданно для себя утром она собралась в путь. «Похожу, поспрашиваю, может, что найду, схему Казанцевых покажу, про родственников узнаю», - думала она. Верин Форд объехал с хозяйкой четыре области вдоль и поперек: Тюменскую, Челябинскую, Свердловскую и Пермскую. И ни разу не подвел. Вера боялась менять машину. Не понимая понты и дорогое содержание престижных автомобилей, она упорно раз в год меняла детали у своего Форда, отказываясь пересесть в дорогое авто. Машина должна быть по карману – любила приговаривать Вера. А ее Форд стал за пять лет больше, чем машиной. Это был надежный Друг.

Через два с половиной часа Вера въезжала в старое Демидовское поселение. Даже издалека видны были остатки железоделательного завода. Густые ели огибали дорогу, распушившись на обочинах, а внизу прибрежных скал, мирно несла свои воды великая Чусовая.

Покружив по селу, Вера поехала к церкви. Выписав на листок:

Красильниковы
Первушины
Казанцевы
Староверы,

она вошла внутрь, не забыв накинуть на голову платок – обычаи надо соблюдать. Женщина попала на местную службу. Провинциальная церковь была более домашней, менее светской, и от нее веяло теплотой. Отстояв с непривычки всю службу до конца, Вера вытащила из кармана второй листок, куда она выписала часть дерева рода Казанцевых.               

«И что же мне теперь делать с моими бумажками, - думала Вера, - к кому идти?» Дождавшись, пока все прихожане покинут храм, Вера храбро направилась к самому батюшке.

- Святой отец, - Вы могли бы мне уделить минутку? Я из Екатеринбурга приехала. И вопрос у меня немножко нестандартный.

- Батюшка, - поправил ее священник. – Просто Батюшка.

- Простите, - Вера смутилась, но воодушевилась, что контакт установился.

И женщина сбивчиво изложила суть проблемы – есть ли какая-то информация о староверах? Знакомы ли Вам эти фамилии? Может быть, можно взглянуть на церковный архив?

- Есть ли хоть что-то, что помогло бы мне узнать о моих предках? – Вера с надеждой глядела на священника.

Батюшка был уже не сильно молод, но и далеко не стар:

- Архив сгорел давно, еще в революцию. Церковь грабили несколько раз. Ничего не осталось. От старого завода проку никакого – все производство стоит и гниет с начала перестройки. Самое лучшее, что можно сделать – встретиться с местными. У Вас есть листок, где я могу написать адреса?

Вера сунула ему свои листки с оборотной стороны и, роясь в сумке, нашла-таки ручку. На листе появились имена: Прасковья Ефимовна, Неонилла Петровна – Вера снова вздрогнула, так как имена неуловимо напоминали те другие, из старого музейного архива. Так уже не называли сегодня. Молодежь дружно и плавно трансформировалась в Ксюш и Наташ. Вера поблагодарила Батюшку, сунула ему в подарок фирменную ручку с логотипом агентства. Ручки были недорогие, но отлично писали. Форд вновь заурчал и поехал по деревне. С горки на горку.

Чусовая в этом месте текла ровно. Знаменитые чусовские столбы окружали село по правому берегу. Высота столбов была в среднем сто метров. Уральская река, до впадения в Каму, пересекала хребет пограничных гор с востока на запад, и вдоль всего течения была украшена знаменитыми скалами. Каждый столбец имел неповторимую форму и потому свое имя: Чертов палец, Омутной камень, Сплавщик. Самые опасные камни назывались бойцами – о них часто разбивались груженые лодки и плоты. Река служила основным транспортным путем между Уралом и европейской частью России:  начиная с весны, караваны барок шли вниз по Чусовой, доставляя в Европу продукцию уральских заводов.  Управляли же лодками опытные мастера, именуемые сплавщиками, от мастерства которых зависел успешный исход экспедиции.

Дом по первому адресу стоял напротив столбов около реки. Здесь в Чусовую впадала мелкая горная речушка ДарьЯ с холодной даже в жару водой. Пацаны ловили налимов. Бродили по щиколотку в воде в высоких сапогах и среди камней – а дно было сплошь каменное – вилками поддевая рыбу. Веру неотступно преследовало прошлое. Когда-то давно, сразу после свадьбы, они с мужем ездили в Староуткинск – раньше еще говорили Старая Утка – в гости к бог знает каким его родственникам. И муж тоже ловил рыбу. Она была без костей,  в длину составляла не более 20-30 сантиметров. Верочка готовила налимов на обед: тушеная в сметане с луком, рыбка была восхитительна. Вера грезила наяву: «Что за напасть, и все из-за одной экскурсии! Я потянула нитку, и клубок стал разматываться сам, помимо моей воли».

Вера остановила машину около первого дома, указанного Батюшкой, и стала стучаться в ворота. Тихо было - собаку бабушка не держала.

- Иду-иду,  – услышала Вера. – Кто-то ко мне пожаловал? – голос был тихим, но сильным.

Калитка в воротах приоткрылась, и на Веру глянули два умных глаза. Прасковья Ефимовна опиралась на палку и ходила плохо. Ноги у нее были колесом, но держалась бабушка прямо.

- Здравствуйте!  Я собираю информацию о моих предках. У Вас есть минутка?

- Времени у меня много, – улыбнулась Прасковья Ефимовна. – Заходи, давай. Чай попьешь со мной.

В доме было тепло. Вера благодарила за прием и начала раскладывать на столе свои бумаги и схемы.

- Меня к Вам Батюшка направил, Прасковья Ефимовна, – начала Вера – чтобы Вы посмотрели, знакомы ли Вам эти фамилии. Вы же тоже из староверов? И у меня, возможно,  кержацкая кровь. Я ищу информацию, которая помогла бы мне узнать о моих предках.

Бабушкины глаза внимательно смотрели на Веру, пронзительно и оценивающе. Вера покраснела, но смотрела прямо, не отводя взгляд.

- Если Вы ничего не знаете, то ничего страшного, я еще поищу, – оправдывалась женщина. Ей было неловко беспокоить старушку, которая еле-еле ходила, но очень не хотелось уходить, так как по глазам бабушки Вера уже догадывалась, что получит порцию фактов.

- Сейчас чаек поспеет, – приговаривала Прасковья Ефимовна, – а ты, давай, садись. Ты же за знаниями приехала? Батюшка тебя по адресу послал. Прекрати извиняться, лучше на стол помоги накрыть.

Вера носила и ставила чашки, ложки, моченые яблоки, сахар, деревенские сухари и паренки – древнее уральское лакомство, пареную в печи морковь, сладкую и вкусную-превкусную – такую нынче днем с огнем не найти (P.S.  по вкусу паренки напоминают смесь жевательного мармелада и сухофруктов).

Прасковья Ефимовна надела очки и подвинула поближе Верины бумаги: «Так-так, что тут у тебя, фамилии, вижу. Этих знаю, Казанцевы их звали. Их отец у Демидова на заводе робил. Помощником был, толковый мужик, ценили его за знания и за ловкое руководство – при нем дебошей пьяных не было, а производство железа росло. Про Анну слыхала, что братья у нее были дурные – кровь не наша, видно в мать пошли, в Татьяну – она-то пришлая была, не из староверов. Ее отец Анны увидел на ярмарке в Ирбите - она торговать отцу своему помогала. Отец ейный с Астрахани приехал. Чернявая, юркая, тонкая, красивая девка, но не нашенская. Видать, дурь от нее братья Анькины взяли. Уехали со Старой Утки за лучшей жизнью, да пропали. Торговать решили, да и пропали вместе со всем добром на Чусовой. Татьяна потом сильно переживала, поседела вся».

- Сиди-ка. Я сейчас, – проговорила бабушки и, опершись на клюку, проковыляла в соседнюю комнату.

Вера пила чай и ждала бабушку. Прошло минут двадцать.

- Прасковья Ефимовна, у Вас все в порядке? – не выдержав, спросила Вера.

- В порядке, в порядке, чего раскудахталась, я тебе фотографии сейчас дам, – ответила бабушка. –
Как найду, что осталось, так вернусь. Сиди да паренки лучше жуй – в городе такое не попробуешь, – колюче-ласковым тоном ответила старушка.

Бабушкины ноги вскоре зашоркали по полу, и Вера невольно приподнялась – Прасковья Ефимовна несла сверток, обвязанный выцветшей ленточкой.

- Садись, чего вскочила, сейчас смотреть будем.

- Ой, документы сохранились, – Вера подпрыгнула от нетерпения.

В свертке лежали фотографии. Бабушка показала Казанцевых: «Вот это Аня, а это Татьяна, а здесь братья, что пропали».

Потом достала другие снимки: «Это семья Давыдовых – они все уехали за границу, а здесь Рязановы, а тут Первушины. Смотри-ка, Матрена Зотиковна на тебя похожа!»

Вера глядела на старинное фото и видела женщину с круглым лицом, большими круглыми глазами, длинными косами, в украшениях, с тонкой талией, стянутой корсетом. На старой фотографии женщина опиралась на плетеную подставку, на которой стоял фикус, и твердо смотрела вперед. Вера видела упрямый рот, слегка вздернутый нос, пухлые губы и смотрела на саму себя…
 
- Не понимаю. Первушины – это родственники мужа, то есть не мои кровные родственники. Я – из Красильниковых.

Прасковья Ефимовна лукаво глядела не Веру:

- Не ищи объяснений, просто принимай или не принимай. Красильниковых я тебе сейчас достану.

- Они тоже староверы?

- А то! Красильниковы породнились с Первушинами давным-давно. У староверов было принято жениться между своими – чужих не брали в семью, так что Татьяна астраханская была исключением, большой любовью Меркурия.

И старушка вытащила из стопки семейную фотографию, где мужчины стояли в рубахах и сюртуках, подпоясанные, гордые, очень широкоплечие, а между ними скромно сидели женщины.

- Это Красильниковы, осталась одна фотография, – добавила бабушка. – Ты не пугайся, что похожа на Первушиных, видишь, история повторяется, твоя семья с Первушинами породнилась много лет назад, и ты замуж за Первушина вышла – ничего просто так не бывает, все в этом мире имеет причину, свой вес и значение.

Три часа спустя Вера ехала назад в Екатеринбург. Она попрощалась с приветливой хозяйкой, отдавшей ей фотографии предков и еще и семьи Казанцевых. Взамен Вера пыталась оставить тысячу рублей, но бабушка отказывалась, поэтому Вера схитрила и положила деньги под вазочку с паренками. Туда же она засунула и записку с просьбой принять деньги как благодарность. По второму адресу, данному ей в церкви, она уже не поехала. Впечатление от фотографии было ярким, что по дорогое домой, женщина делала остановки, доставала фото, смотрела на него, а потом   зеркало  - все сравнивала и сравнивала. Она ехала назад и думала - что-то в этой истории было, а разгадка лежала где-то рядом, на поверхности. 


Диггеры


Новый день принес новые мысли и свежесть: Вера не боялась сложностей и всегда думала, что и с этим тоже справится. Только нужно подождать до утра, а утром появится новое решение. Мужчины не слушают свое сердце, работают головой, а Вера прислушивалась к себе.  И если она ощущала, что надо делать именно так, но не могла объяснить почему, то следовала за сердцем. И интуиция ее редко обманывала.

Вот и сегодня она полезла в интернет на сайты, где общались диггеры (англ. to dig – копать), – эти молодые современные храбрецы, исследователи подземелий и заброшенных заводов, шахт и пещер. Зарегистрировавшись на сайте, она создала тему:

- Нужен диггер. Услуги проводника оплачиваются.

На сайте было много фотоотчетов, кто, как и куда путешествовал – диггеры щедро делились друг с другом информацией. И Вера стала читать. Особенно ее поразил отчет, в котором ребята прошли по подземельям, где текли подземные речки Екатеринбурга. Удивительным оказалось то, что ход был общедоступным и находился в самом центре города у всех на виду. «Кто бы мог подумать, что там ходы, - Вера все больше удивлялась, - получается, что в администрации чиновники вообще ничего не знают или это в целях безопасности мне ничего не рассказали? Но какая, позвольте, безопасность, если ход открыт и даже не охраняется – заходи, не хочу. В общем, я еще раз убедилась в их некомпетентности. Главархитектура должна знать все, иначе грош цена людям, которые занимают эти должности. Интересно, а какое у них образование?» Тут Вера уже стала хихикать, вспоминая, что в России чиновники всегда работали не по профилю: министр здравоохранения был учителем начальных классов, министр обороны был биологом;  а министр культуры и туризма вообще химиком... Вера смеялась до слез.  Все было бы очень смешно, если бы не было так грустно. «Эффективные менеджеры, – думала она, – лучшие кадры страны».

Ход начинался около главной артерии Екатеринбурга - Исети, совсем рядом с офисом компании, где работала Вера. Из него вытекала одна из подземных речушек. Водосток же был закрыт решеткой, на которой красовался увесистый замок, но сама решетка больше напоминала испорченное сломанное решето, так как ее узоры были вполне достаточны для прохода человека. Сквозь это отверстие диггеры и прошли расстояние, равное двум километрам, выйдя на поверхность около здания Областной администрации, ровно напротив одной из главных площадей Екатеринбурга. Раньше эти речушки колоритно пересекали город, образуя зеленые острова. И названия у них были соответствующие, нежные и приятные на слух: Акулинка, Монастырка, Леневка, Каменка. Сегодня все семь притоков Исети текли под землей. Тут Вера вспомнила чекистов, о которых уже читала.

«Это что же получается, – думала она, – значит, помимо подземелий, были еще и подводные проходы? Что же скрывается там, в толще земли? Чьи же руки все это строили и для чего?» Туманом закрылся сегодняшний день, и Верочка снова отправилась на почти тридцать лет назад. В детстве Вера ходила заниматься в театральный кружок. Студия детского творчества располагалась в старинной усадьбе конца 18 века. Дом был окружен парком, в центре которого поблескивало озерцо. В центре озера на островке была установлена ротонда, к которой вел ажурный мостик. После занятий она с подружками любила лазать по островку. Вода в озере была настолько прозрачной, что видны были ступени из красного кирпича, покрытые мхом, что вели далеко под воду, теряясь в глубине озера. Куда вели эти ступени? Вера вспомнила роман «Граф Монте-Кристо», где вход в подземелье был расположен под водой – необходимо было нырнуть, чтобы проникнуть в пещеру с сокровищами. Озеро сохранилось до наших дней, ротонда и мост тоже, а ступени исчезли. Очнувшись, она стала читать дальше, соображая, что к чему.

Отчеты были увлекательны, что Вера загорелась. Ее, как краеведа, все интересовало вдвойне. Охотников же помочь и стать ее проводником было достаточно – диггеров было действительно много. Разного возраста, от 19 до 50 лет. Некоторые готовы были работать бесплатно, кто-то приглашал ее в ближайший поход, а некоторые указывали вполне определенные суммы. Что толкало их на приключения?

Вера перебирала сообщения, отыскивая того, кому она могла бы довериться. Речь шла не только о путешествии неизвестно куда, сколько еще о жизни и безопасности. Она слышала, что в подземельях Екатеринбурга не работает компас и останавливаются часы. Поэтому нужна была экипировка и специальное навигационное оборудование. Верочка еще не знала, куда хочет попасть, но четкая цель ненавязчиво вырисовывалась сама – ей нужно было найти ходы, предположительно находящиеся недалеко от старинных усадеб. Архивов не было, уцелевшие представители знаменитых уральских фамилий знали мало, староверов тоже практически не осталось в живых. Свидетелями эпохи выступали только дома. Но они надежно прятали секреты, не выдавая ни один, оставаясь верными своим настоящим хозяевам.

На выход из ситуации явно намекали диггеры, облазившие город вдоль и поперек,  практики и смельчаки, люди с огоньком, которые могли бы сопроводить Веру под землей. Удовлетворенная, она легла спать. А перед сном думала, что надо бы оставить завещание – беспорядок Вера не любила, а риск потеряться все-таки был.


***


У него было бородатое лицо, умные глаза и модная одежда. Борода была тоже стильной и такой пафосной, ровной, с сантиметр, не больше.

- Юрий, – диггер протянул руку.

- Вера, – она ответила, пожав руку молодого человека.

Верочка оглядывала Юрия и соображала, что ему уже за тридцать. «Что же заставляет его спускаться в подземелья?» – думала она.

- Где Вы работаете?

- Руковожу IT отделом небольшой торговой компании. Время у меня есть, отдел работает, поэтому я иногда могу заниматься своим хобби и в рабочее время.

- Подвергать риску свою жизнь – это Ваше хобби? – спросила Вера.

Юрий улыбнулся:

- Понимаю, то есть Вы не понимаете, что заставляет меня рисковать своей шеей, верно? – спросил он Веру.

- Абсолютно.

- Папа был геологом. И часто брал меня с собой. Мы были в Каповой пещере на Южном Урале, ходили несколько раз на Конжак, забирались на Денежкин камень – это на Севером Урале. Когда я стал работать,  выкраивать время на дальние походы было катастрофически сложно. А папа уже не мог ввиду возраста. Он-то мне и подсказал переориентироваться и выбрать что-то поближе. Так пришла мысль исследовать собственно сам Екатеринбург, – Юрий улыбался не только глазами, но и бородой, и всеми своими модными примочками.

Вера чувствовала обаяние молодого человека, но осаживала себя, что она на десять лет старше и решила держать строгую дистанцию: «Это уже Тонина категория, не моя».

- Вера, я Вам предлагаю выходные. Жители уезжают на дачи, в городе пусто. Скажем, в субботу, с утречка. Вам только одеться поудобней и взять фонарик.

Она задохнулась от нетерпения, представив подземелья.

- Отлично. Теперь давайте паспорт, – строго приказала Вера. – Я данные перепишу и оставлю дома на всякий случай.

Юрий расхохотался, а она покраснела.

- Порядок должен быт, а вдруг со мной что-то случится? Вас я не знаю. Пусть будет, – оправдывалась она.

Юрий достал паспорт и водительское удостоверение:

- Переписывайте спокойно. Ценю, что Вы задали этот вопрос на самом деле. Я сам такой же, давайте и Ваш документ.

- Мой? А зачем Вам мой паспорт, – начала было она, но рассмеялась. – Держите. По рукам.

Молодые люди расстались, условившись о дате и времени спуска. А Вера, по привычке, отправила все данные подружке Марине, которая работала в милиции следователем. На всякий случай.


Подземелье


Снова решив повидать Ирину Александровну, Вера набрала Насте:

- Настенька, а бабушка когда смогла бы встретиться?

- Ой, Вера Андреевна, я Вас узнала, - радостно ответил Настин голос, - я сейчас в институте, но сегодня узнаю. Бабушка после Вашего визита все перебирает содержимое нашей фамильной коробки – может, нашла что.

- Я сегодня тогда подъеду, - подтвердила Вера.

- Да-да, конечно!

Она крепко задумалась: «Муж из староверов, я из староверов, оказывается наша Тошка – потомок двух богатых фамилий Екатеринбурга… Староверы бережно хранят традиции, свой уклад жизни, свои ценности. Скромные, достойные люди. Их дома, особняки рубежа 18-19 веков – самое богатое и ценное наследие города, настоящие дворцы. Все староверы разбогатели с годами. Все были золотопромышленниками, заводчиками, купцами, то есть умело вели дела, стало быть, были людьми неглупыми, образованными. А разветвленная сеть подземных каменных лабиринтов между их дворцами хранит немало секретов».

Мысли Веры вернулись к собранным схемам, к фотографиям, но диковинные имена и неподвижные лица не могли ничего ей сообщить, лишь внимательно глядели и словно выжидали.

«Не вижу я другого выхода, кроме как подземные ходы исследовать», - решила Верочка.  – Может, что-то натолкнет на мысль – куда дальше-то двигаться?»

Позвонив Юрию, Вера еще раз подтвердила поход. Ей везло – стояли белые ночи. Приготовив ужин дочери, и написав записку, что будет поздно, чтобы Тошка закрылась изнутри и вытащила ключ из дверного замка, Вера оделась по-походному и поехала к Ирине Александровне.

- Здравствуйте! – Верина радость была неприкрытой.

- Верочка, добрый день и Вам! – видно было, что Настиной бабушке приятно. Ирина Александровна усадила женщину рядом и взволнованно прошептала:

- Вера, я все думаю и думаю, и про клад, и про подземный ход, и про предков.

- Ирина Александровна, а я после вас сразу туда и иду.

- Да ты что!  - воскликнула госпожа Козловская, - прямо туда? А как? Все же, говорят, засыпано!

Вера помялась, но решила рассказать и поведала историю про свое объявление и диггеров.

- Меня обещали проводить. И это не какой-то тухлый, извините, коллектор, - тоже прошептала Вера, а настоящее подземелье. Сколько я не искала, ничего не нашла. – Мой диггер взрослый. Ему тридцать с плюсом уже. Не мальчик, опытный.

- Верочка, Вы же потом расскажете мне? – Ирина Александровна была явно заинтересована.

- Обижаете, без Вас бы ничего не получилось, - пообещала Вера. – А кладбища старообрядческие сохранились? – внезапно спросила она.

- Верочка, последнее кладбище сравняли с землей еще в шестидесятые годы.

- Я все думаю, может, там склепы были от которых ходы шли? Я читала, что вход в подземелье староверы часто прятали в церкви на самом алтаре, - прошептала она.

Ирина Александровна вздрогнула и, приказав Вере ее ждать, ушла в соседнюю комнату к волшебной коробке. Порывшись в бумагах, она нашла фотографию, на которой была изображена деревянная часовня.

- Смотри, это одна из первых старообрядческих часовен. Была расположена около озера Шарташ. Вон вдалеке береговая линия, вот лес. Ты места легко узнаешь, если приедешь. Часовня была ближе к городу. Поспрашивай. Там сейчас пустырь – готовят площадку под очередное строительство. Но дома должны остаться, те, что еще не снесли. 

Вера от души поблагодарила Ирину Александровну. Сидя в машине, она проверила электронную почту и увидела письмо от Юрия – он был готов подтвердить путешествие не сегодня. Вера выдохнула и поехала на встречу.

Он давно ее ждал, одетый, как обычно, разве что брюки были заправлены в носки.

Вера поперхнулась и стала выспрашивать: «Юрий, нам же в подземелье спускаться. Я читала, что целы только коллекторы, а Вы одеты непонятно как.  Вымокнете».

Юрий улыбался: «Вы думаете, что я решил подхалтурить и, скажем так, Вас надуть? Обижаете, Вера Андреевна, мы с Вами по сухому коридору пойдем. Удивитесь». Вера задохнулась от любопытства и, мысленно скинув пятнадцать лет, двинулась за диггером.

Юрина машина выехала на ЕКАД (Екатеринбургская кольцевая автодорога). Проехав с полчаса, Юрий притормозил и повел автомобиль чуть тише, внимательно вглядываясь в лес. Вера следила за дорогой – они ехали в районе Птицефабрики. Машина двигалась со скоростью 15-20 километров в час, ползя на второй передаче. Водителю пришлось включить аварийку, чтобы не мешать другим автомобилям. Вскоре Юрий свернул на едва различимую грунтовую дорогу, уходящую в лес. По ней они ехали около десяти минут, пока не остановились около  небольшого строения из бетонных блоков.

- Приехали, - сказал Юрий.

- Ух ты, даже не сильно далеко уехали. Это еще территория города, - произнесла Вера.

- Верно. Здесь раньше кладбище было. Давным-давно, - добавил Юрий.

- Кладбище? И Вера, как экскурсовод, стала вспоминать, что в районе Птицефабрики взаправду было старинное старообрядческое кладбище. Мысли выстраивались рядом в один поток – с утра разговор как раз шел о кладбищах.

- Так, вещи можно положить в багажник, машину я сейчас загоню за кусты, на всякий случай, хотя, здесь вообще редко кто бывает. Даже местные не ходят в этот лес пить, не знаю почему.

- Мистика, - улыбнулась Вера.

- Не иначе.

Выполнив необходимые приготовления, молодые люди вплотную подошли к зданию. Вера же – ближе к разгадке. Дверь казалась заколоченной, но Юрий легко отодвинул одну доску, и Вера увидела проход, достаточный для того, чтобы внутрь протиснулся человек. Поставив доску на место, Юрий достал фонарики: «Держите, один Вам, другой мне. Пойду впереди, а Вы, если отстанете, то сразу зовите».

Небольшая комната посередине бетонного здания, построенного в советский период, имела подсобное помещение, куда и направился Юрий. Внутри маленькой комнатки, на полу, был люк с деревянной крышкой, которую Юра легко поднял, и закрепил – на тыльной стороне был крючок, а на стене кольцо. Проверив, что крышка надежно держится, Юра стал спускаться вниз. Вера полезла следом. Деревянная лестница была совершенно обычной – ничего таинственного. Спустившись, она осмотрелась и увидела ход, тоже выложенный бетонными плитами советского периода. Фонарики уверенно освещали дорогу. Через какое-то время Юра свернул влево, и Вера поспешила за ним.

- Вера, Вы успеваете? – прокричал Юрий.

- Да, все нормально!

- Сейчас приготовьте фотоаппарат или телефон! Будет интереснее!

Вера вытащила из кармана брюк свою «Нокию». В маленьком проходе, куда свернул Юрий, был еще один – ответвление в неизвестность, в толщу земли, возможно, и к разгадке тайн староверов.

- Как Вы нашли эти ходы? – спросила Вера.

-  Случайно. Мне отец рассказывал, что подземелья строили староверы, а затем их активно использовали советские люди, приспособив под свои нужды. Я стал обследовать заброшенные здания эпохи СССР в Екатеринбурге и в некоторых случайно заметил старинные глыбы граниты, распространенные при строительстве 18 и 19 веков. Помните, какой фундамент у некоторых особняков? А на Вознесенской горке? А на Плотинке?

Верочка кивала головой.

- Так вот, - продолжил Юрий, - потихоньку, шаг за шагом, добрался и до этого хода. Идемте, готовьтесь к съемке, - добавил он.


Вера семенила за Юрием. Пахло сыростью, но пол был удивительно сухой, даже теплый, и сырость была мягкая обволакивающая без намека на гниль и разложение. Бетонные плиты мало-помалу исчезали, и теперь стены были выложены сплошь гранитными глыбами прошлых веков. В стенах были углубления – то ли под факелы, то ли под свечи. Юра шел вперед, а Вера крутила головой и фотографировала старинные кирпичи, трогала их пальцами, ощущая силу, идущую из глубины земли.

- Юра, в какую сторону мы движемся? – спросила Вера.

- Мы выехали к Птицефабрике, это рядом с Лесотехнической академией, а самый известный ориентир – озеро Шарташ. Оно совсем рядом. Направление – северо-восток. А движемся мы обратно к центру города.

- Секретный выход из города на случай неприятностей, - прошептала Вера, - и озеро рядом. Ирина Александровна была в чем-то права.

Ход шел прямо, иногда извивался, плавно наклоняясь то вправо, то влево;  он показывал Вере всю основательность и продуманность постройки – здесь, под землей, было сухо, тепло, тихо и безопасно. Начинался ход в самом сердце Екатеринбурга, а заканчивался недалеко от старого Сибирского тракта, дороги в зауральские земли. По Сибирскому тракту шли каторжники, декабристы, купцы, направлявшиеся на знаменитую Ирбитскую ярмарку. Великая дорога посреди России, ворота в далекую Сибирь.

Вскоре ход, основательно расширившись, превратился в небольшое помещение, и Юрий  остановился.

- Вера, посмотрите. Когда я был здесь в первый раз, то думал, для чего могло служить это помещение? Может, у вас есть мысли? Здесь какие-то странности.  Только я не могу объяснить, что не так. Здесь широко, слишком много места для обычного подземного хода. В комнату войдет сотня человек, не меньше. И все эти выступы, углубления…

Форма зала напоминала форму корабля. Острая часть помещения смотрела в одну сторону и была слегка вытянута. А оставшаяся часть как бы висела сзади, широкая и устойчивая.

«Православные церкви имели форму солнца, корабля или креста» - пронеслось автоматически в голове Веры.

- Юра, а где у нас восток? - спросила Вера.

Диггер уверенно сориентировался и показал Вере в сторону острой части помещения.

«Алтарь всегда строили на востоке», - прошептала Вера про себя.

- Юра, а давайте посмотрим, что здесь есть, - и она тут же выпалила ему все свои предположения по поводу подземелья. Оно могло быть скрытой молельной комнатой, подземным старообрядческим храмом.

Молодые люди сняли рюкзаки. На один из выступов в стене Юрий установил фонарик. Более-менее приличный свет озарял восточную часть помещения. Они трогали алтарную часть предполагаемой церкви и исследовали каждый кирпич, шаг за шагом, аккуратно и осторожно, боясь найти что-либо… 

Силуэты двигающихся Веры и Юрия отбрасывали тени на стены подземелья, а свет фонарика трансформировал их в странные большие фигуры. Было тихо. Ни капающей воды или бегающих мышей, никаких других шорохов. Некоторые кирпичи легко реагировали на человеческие руки, поддавались и шатались, провоцируя сталкеров – вытащи меня! И меня, и меня! Под некоторыми кирпичами были небольшие провалы. В один из них Вера и засунула руку, которая тотчас провалилась в пустоту. Быстрее убирая кирпичи, женщина видела темные отверстия, чувствуя сухой песок, сыплющийся сквозь пальцы. Через полчаса работы Юрий мог уверенно просунуть голову в получившееся отверстие. Вера порывалась шагнуть внутрь, но Юрий прикрикнул на нее, что это опасно:

- Вера, позвольте мне. Лучше воспользуемся фонарем.

Фонарь переместился со стены ближе к дыре. Юрий присел и слегка засунул фонарь внутрь отверстия в стене. Яркий свет фонаря гулял по еще одному помещению, спрятанному за частично разобранной путешественниками стеной.

- Стоп. Я первый, - скомандовал Юрий.

Вера решила было возразить, но вовремя промолчала, спохватившись – пусть мужчина делает мужскую работу.

Юрий залез в свежевырытый проход. А Вера просунула голову в дыру и от любопытства не могла говорить, только смотрела. Посередине вновь открытого помещения лежало бревно, не сильно длинное, но в аккурат с человека. Вокруг бревна ходил Юрий, внимательно освещая его фонариком.

- Вера, найдите мой рюкзак и кидайте его сюда! Вы тоже можете залазить – здесь безопасно!

Она бросилась за рюкзаком, споткнулась, упала, не заметив, что ободрала руку, и полезла к Юрию. Шлепнувшись на землю, Вера тихо спросила: «Ну, что теперь?» Юрий улыбнулся и произнес: «Теперь будем вскрывать». Он достал из рюкзака небольшой ломик, на этикетке которого гордо красовалась надпись «гвоздодер».

- Глядите сюда. Здесь бревно распилено. Видите? – Юрий показал Вере щель посередине ствола.

И снова прошлое дало подсказку – староверы предпочитали хоронить в долбленых гробах-колодах, сделанных из цельного куска дерева. Называли их «домовины» или «домовища».

- Юра, там останки. Открывайте осторожно, там кости, - прошептала Вера.

- Сейчас и проверим, - весело и без малейшего испуга ответила Юра.

Он поддел гвоздодером верхнюю половину бревна с одной стороны, потом с другой, и так со всех четырех углов. Дерево поддавалось. Крышка предполагаемого гроба была приподнята над основанием на 3-4 сантиметра. Оставалось ее открыть. Вера сидела на корточках, пытаясь заглянуть внутрь, пугаясь, но снова вглядываясь в темноту отверстия посередине бревна. Она нюхала воздух, но не чувствовала запаха гнилости. Юрий проделал ту же манипуляцию с крышкой, приподняв ее еще на 4 сантиметра вверх с разных сторон: оставался последний шаг – руками взять верхнюю часть бревна и открыть возможное захоронение. Юрий окликнул Веру:

- Вера, нужна ваша помощь. Вставайте напротив меня. Вдвоем мы быстрее откроем, не повредив внутренности. Давайте, соберитесь.

- Вы не понимаете, - ответила она, - мы же с вами историю делаем, - ее голос вновь опустился до шепота.

Экскурсовод внутри Веры дрожал, как осинка в лесу, от страха ли или от ветра. Но было тихо и безветренно в толще земли. Ее покачивало и подташнивало, но решение оставалось одно – открыть крышку. Вспомнив свои поиски, бесплотные попытки найти информацию, свести воедино и узнать, а кто же она? А где ее предки? Что стало с ними? Вера уверенно встала к крышке:

- Юра, я могу, готова.

- На счет три открываем, - весело ответил Юрий, - один, два, три, поехали!

Крышка отошла легко. Молодые люди поставили к стене верхнюю часть, а сами наклонились к нижней – что же было там, внутри деревянного ствола?

На белых чуть пожелтевших простынях лежало нечто, завернутое в большой узел, который даже не напоминал силуэт человека.

- Что это? – беззвучно произнесла губами Вера.

Юрий тем временем стал развязывать сверток. И когда он, размотав все слои желтоватого полотна, добрался до цели, то увидел груду костей и черепов, бережно сложенных вместе, аккуратно, косточка к косточке.

- Давай, экскурсовод высшей категории, это к вам вопрос, - улыбнулся он. – Что это может быть, и зачем было тщательно прятать кости?

А Вера глядела во все глаза на останки, но ее мозг работал, выдавая четкие ответы на, казалось бы, непонятные факты: «Староверы в спешке покидали город. Они видели, как грабили усадьбы, как разрушали кладбища, безжалостно вскрывая могилы в поисках наживы, когда останки усопших валялись на виду, и собаки растаскивали кости с еще неистлевшей плотью, как ломали домашние часовни, забирая серебряные и золотые рамы икон. Вероятно, семья уехала из Екатеринбурга, предварительно вскрыв могилы родственников, чтобы не допустить их осквернения. И они спрятали их здесь, всех вместе, в подземелье, которое и вывело беглецов из города».

«Вера, что с вами?»  - Юрий обеспокоенно смотрел на нее, а она была далеко, в прошлом и видела наяву семью с детьми и стариками, людей, бегущих по подземному коридору. Они несли тюки с вещами, старухи – иконы, старики помогали, взрослые вооруженные мужчины возглавляли и замыкали процессию, неся свечи. Женщины несли маленьких детей. Детки постарше несли на руках кто любимую кошку, кто собаку.

- Юра, мы должны похоронить останки. На кладбище в укромном месте. Староверы вместе с прочими не лежали, им надо вместе, отдельно, - быстро проговорила она. – Мы их нашли, насильно вынутых из родной земли. Сколько лет они здесь пролежали? Надо похоронить. Старообрядческие кладбища все разрушены, застроены. Что же делать? – спрашивала Вера саму себя. – Кладбище на Кузнечной давно не существует, там уже стол лет как городок чекистов стоит, кладбище на Тверитина разорено застройщиками – жители новых домов до сих пор находят на детских площадках кости. Главное городское кладбище в Зеленой роще сравняли с землей в пятидесятые годы, уничтожив подчистую все могилы, - быстро говорила Вера.

Юра тем временем сворачивал узел. Он попробовал засунуть его в рюкзак, но места было слишком мало, поэтому, разделив узел на две части, он осторожно положил половину в рюкзак Веры, думая про себя: «Только бы нас никто не увидел, с костями-то».

- Юра, а что дальше, после этой комнаты? – спросила Вера.

- Там еще метро двадцать дороги и провал. Судя по расстоянию, мы с вами должны быть где-то в районе улицы Куйбышева.

Резко повернувшись к Юрию, Вера смотрела на него во все глаза, но не видела лицо. Она вспомнила Ирину Александровну и ее рассказ про подземный ход. Дом Казанцевых стоял как раз на улице Куйбышева. «Мы как те красноармейцы, - думала Вера, - мистика, опять совпадение. Значит, ход действительно был. И мы с Юрием стоим с другой стороны, может быть, недалеко от провала».

Юрий вернул Веру к реальности, вручив тяжелый рюкзак.

- Одевайте и ни в коем случае не открывайте, - строго добавил он.

- А что там? - Верочка даже не заметила, как Юра сложил половину костей к ней в рюкзак.

- Узнаете потом, - опять улыбнулся Юра. – Наша прогулка еще не закончена. Нужно завершить начатое.

- Не говорите загадками, Юра, - попросила Вера.

- Нет загадок. В рюкзаке кости. Половина у меня, а половина у вас. И теперь мы должны их похоронить, вы же сами недавно это сказали! Так что следующая остановка – ближайшее кладбище. Вспоминайте детали, экскурсовод, - на полном серьезе добавил Юрий. – Вера, о чем вы думаете, что еще? Рассказывайте.

И Вера рассказала про подземный ход Казанцевых.

- Не исключено, что мы их и нашли, останки предков, в чем я почти не сомневаюсь, - задумчиво произнес Юрий.

Яблочный красный закат плавно перетекал в фиолетовый, который, в свою очередь, растворялся в синем цвете. Причудливый это был пейзаж на фоне кладбищенских памятников – старых крестов и советских звездочек. Юрий припарковал машину и уже доставал раскладную лопату. Вера же  сидела внутри и не могла собраться с духом: они быстро доехали до нужного места, хотя всю дорогу она сидела с круглыми от страха глазами, вцепившись в сумку, потому что Юрина прокачанная машина привлекала внимание всех постовых.

Пока Юра копал яму, Вера все же вышла побродить по кладбищу: «Похожу, успокоюсь». Трогая старые могилы, женщина размышляла о жизни: «Торопишься, суетишься, бегаешь за деньгами, полдня спишь, полдня работаешь, а все одно – окажешься здесь». Она думала, что у нее хотя бы работа была любимой и приносила удовлетворение, а большая часть людей тянула лямку, не считая той сотни, пытавшейся руководить страной, перераспределяя природные ресурсы внутри группировки.

- Вера, - окликнул женщину Юрий, - готово!

На земле красовался холмик. Юра воткнул в него валявшуюся неподалеку сухую ветку: «Потом сделаем памятник».

Юрина машина везла Веру домой, а она грезила наяву и видела офицеров Белой армии. Когда власть в Екатеринбурге перешла к адмиралу, ученому-океанографу, исследователю русского севера,  Александру Васильевичу Колчаку, он искал тела царской семьи, убитой накануне, и нашел-таки останки Великих князей Романовых. Почти два года белые офицеры бережно хранили их тела на Урале. Отступая в сторону Омска, их забрали с собой, чтобы избежать осквернения. «Они не могли забрать все тела, когда покидали родной край, слишком заметно, слишком тяжело, вот почему всех похоронили вместе, в одной могиле в подземелье, чтобы не нашли», - думала Вера про останки старообрядцев и цепочка логически выстаивалась сама.

Ночь прошла спокойно. День заняли привычные дела: работа, дочка, уроки. Пару дней спустя после путешествия под землю, Вера проводила экскурсию. Пока туристы осматривали старинную церковь, она решила поставить свечку за упокой душ, чьи останки были недавно вновь преданы земле. Вера выбрала икону, к которой ее потянуло, и стала  молиться. Молилась она беспорядочно, но от души, а глаза старца с иконы глядели на Веру, пробирали до косточек. Женщине действительно становилось легче. Хочешь что-то попросить у господа, выбери икону и искренне попроси. Бог всегда поможет, если помыслы чисты и просьбы искренни. Вера очнулась, когда туристы трогали ее за плечо: «Вера Андреевна, мы все посмотрели!» И она, взяв привычный опекающий тон экскурсовода, ловко повела группу дальше.


***


На Урале, вдалеке от старинных городов-заводов, сохранились нетронутые участки лесного массива, которые не затронула индустриализация. Четыре века назад здесь начали селиться люди. Некоторые деревни, удаленные от промышленных центров, гнезд Демидовых и Яковлевых, и по сей день изобилуют целительными источниками, забившими на могилах первых людей, однажды спрятавшихся в Уральских горах от гонений. Места эти богаты и древними деревянными часовенками, незаметными молельнями, укрытыми под скалами. В крупных же городах-заводах остались роскошные церкви и монастыри. Мистические места, очаги силы, куда по сей день люди приходят за помощью. Говорят, что энергия на Урале бьет ключом, сила идет из древнего могучего гранита, из древней уральской иконы, от старинных поселений, тихонечко помогая жить.


Итоги


Прошло почти 2 месяца. Приближалась осень и очередной туристический конкурс. Веру пригласили на прием по случаю Дня туризма. Она лениво стояла, переговариваясь со знакомым предпринимателем, как вдруг услышала свою фамилию. Веру наградили грамотой за вклад в развитие туризма на Урале. Минут десять спустя ее фамилия прозвучала во второй раз, и Вера снова вышла на сцену. Теперь ей вручили кубок, как лучшему экскурсоводу Свердловской области.

Вытирая предательские слезы, она думала про себя: «Понадобилось ровно 10 лет, чтобы меня оценили. Зато - совершенно бесплатно! Но будем честными, они наградили, потому что уже было нельзя не наградить и не заметить». Вера вспомнила коллег по цеху, стоявших в очереди в надежде договориться и получить крупный заказ. Стояли многие. Чтобы получить грант или субсидию, нужно было постараться – кому попало деньги не давали. Про Веру же не писал только ленивый.

Вечером дочь прыгала вокруг мамы и фотографировала ее кубок, выкладывая снимки в интернет, а Вера засыпала. Как была в вечернем платье, так и уснула на диване, не смотря на шум и свет.

Вокруг была темнота. Вера стояла посередине большого круглого зала с колоннами, держа в одной руке туфли, а в другой свечку. Окна были приоткрыты, ветер дул, развевая шторы. Полумрак смешивался со слабым лунным светом, сочившимся через занавески. В конце зала, прямо перед ней, стояли люди: женщины, старухи, мужчины, дети. Стояли неподвижно, молча глядя на Веру. Она надела туфли, но они жали, и их пришлось снова взять в руки. Мешала свечка – тек воск, обжигая пальцы. Вера потушила огонь и двинулась к толпе. Страха не было. Наоборот, легкость наполняла ее тело – Вера словно летела над полом. Из толпы вышел высокий ладный бородатый человек и пошел ей навстречу:

- Вера, здравствуй.

- Здравствуйте, - прошептала она в ответ.

- Мы твои предки: Красильниковы, Первушины, Казанцевы, Козловские, все мы, кого ты искала. Почти все староверы Екатеринбурга.

- А Вы кто? А в могиле кто был? - она торопилась задать все вопросы.

Человек ласково смотрел на нее, поглаживая бороду:

- Что ты хочешь узнать? У нас не так много времени.

- Кто я? Кто мои предки? Семья моего мужа тоже из староверов? Зачем вы строили подземелья? Чьи останки мы нашли? Кто из предков выжил после гражданской войны? Где они живут сейчас? А Настина бабушка не моя родственница?

Вопросы вылетали без остановки. Люди переглядывались: кто-то покачивал головой, кто-то улыбался, с интересом разглядывая Веру, дети махали ей ручонками, словно приглашая подойти поближе.

Человек с бородой оглянулся и, словно получив одобрение толпы, заговорил:

- Вера, меня зовут Алексей Афиногенович. Фамилия моя Первушин. Не пугайся, твоя фамилия по мужу, да.

Вера оперлась на стену, туфли пришлось бросить. А ее далекий предок продолжил рассказ: «Многие семьи уехали, кто на запад, кто на восток. Почти все. Город опустел. Кто остался, охраняя дом и семью, был убит, как храбрый Злоказов. Иные в леса ушли. Кладбища наши разрушили, дома конфисковали. Золотишко, спрятанное на черный день, было изъято, но они не все нашли, даже треть не набралась. Лежит золото и ждет своего часа. Попадет в хорошие руки – добро и благодать на город сойдут. А ты, Верочка, совершенно случайно потянула за узел, сама того не замечая. Слушай город, не забывай предков, помни семью. И ответы сами придут».

С этими словами Алексей Афиногенович отвернулся и пошел к толпе. Вера открыла было рот, но толпа стала таять – фигуры растворялись в тумане. Оконные ставни широко открыл новый порыв ветра, унося прочь остатки тел, и приподнимая ей платье. Она задрожала всем телом от холода и проснулась – Тоня забыла закрыть форточку.
 
«Сон в руку, - думала Вера, - и никаких ответов. Что же делать? Ждать? Но чего?»

Она подошла к окну. Забыв закрыть створку, просто стояла и глядела на небо, словно видела наяву белые призрачные фигуры, летевшие к звездам.


***


Прошел почти год. На Урал снова пришла весна, принесла жизнь и надежду. Вера по-прежнему много работала. Иногда она заезжала к Ирине Александровне и вдвоем они частенько фантазировали, что значил этот ночной сон и существуют ли призраки. Общаться на такие интересные темы было щекотливо, но очень приятно. Иногда Вера заходила и на кладбище – крест они-таки поставили. С Юрием тоже сохранились вполне дружеские отношения. Он порой помогал Вере с проведением экскурсий, особенно когда нужно было подстраховаться в необычной поездке. Настоящий друг, не мешком пуганый, как на Урале про трусов говорили.

Иногда вечерами, перед сном, когда она уже гасила свет, ей казалось, что в комнате кто-то был. Над лицом Веры пролетал холодок, обволакивая ее до мурашек. Вера гадала, кто же это мог быть, перебирая имена всех усопших родственников, пока, наконец, ей не пришло в голову вспомнить предков. В первый раз, когда она угадала, ветерок прекратился. И у Веры вошло в привычку разговаривать перед сном. Она рассказывала, как прошел день, как дела у дочки, про проблемы на работе. И очень быстро засыпала, спала крепко и спокойно всю ночь, каждый раз, ожидая, однако, нового визита предков. И она ждала знак: «История еще не окончена, еще не поставлена точка. Я точно знаю».


***


Вскоре родилась еще одна экскурсия Веры. Она называлась «По следам уральских привидений». Будете в Екатеринбурге, заходите.