Вольноотпущенник, прости. Часть Четвертая. Глава 3

Глава третья
В последнее время я старался приходить домой как можно раньше, подгоняемый постоянным страхом не застать Ника. Не раздеваясь, я заглядывал в гостиную. Ник обычно лежал на диване и читал. На мое появление он не реагировал, но, увидев его, я успокаивался, зная, что это успокоение только до утра.

Так было и в этот вечер. Ник привычно лежал на диване и, кажется, спал. Мне нестерпимо хотелось сесть с ним рядом, я не посмел, лишь бессильно выдохнув, тихонько прикрыл дверь.
Я прошел к себе, сел за рабочий стол, закурил. Я размышлял о том, что произошло в моей жизни за последние годы. Однако о чем бы я ни думал, каждый раз возвращался в тот страшный день, пытаясь связать в одну нить обрывчатые слова Антонины. Она хотела сказать что-то важное. Меня смущали ее слова «доктор», «записки», я решил, что первое относится к ее лечащему врачу, наверное, я что-то должен был узнать у него. «Записки» скорее относились к ее архиву. И все же что-то не вязалось.
Ах, если бы Ася не сыграла со мной злую шутку, может, я успел бы ей помочь, и не было бы такого страшного конца. Я не мог простить себе последней нашей встречи с Антониной. Теперь я знал, о чем она тогда пыталась сказать. Почему я не вышел из машины? Как мог не выйти? Нервно стиснув лоб ладонью, я зло потушил сигарету в
пепельнице. Вдруг послышалось робкое шарканье за дверью. Ник
осторожно прошел в кабинет, сел на самый край дивана.
— Мне пора, – тихо произнес он, не поднимая головы.
— Ты прав. Решать что-то необходимо… Коля, – твердо начал я. — Послушай, тебе не нужно уезжать, я завтра же займусь твоим переводом в городскую школу… если ты не хочешь у нас, я могу тебе снять комнату…
— Мне от вас ничего не надо. Я домой, у меня дом не топлен, и наверстывать надо…
— Коля, –  Не от слов, от  холодности Ника, терялся и пугался я. — Ты, конечно, все будешь решать сам. Но подумай, каково тебе будет одному…главное, на что ты будешь жить…
— Мне помогут, я буду учиться и работать.
— Помогут? Может быть. Только люди не очень-то любят помогать, чаще они глухи к чужому горю, а я бы мог…
— Кто вам сказал, что вы мне нужны?
— Если ты из-за письма…
—Проехали, – развязно перебил он.
— Виталик, тут к тебе пришли, – Ася просунула голову в дверь.
— Кто там еще? Меня нет, нет! – с досадой крикнул я. — Коля, давай договоримся так…

Открылась дверь и на пороге показался незнакомец. Это был высокий мужчина лет сорока. Светлые волосы аккуратно обрамляли слегка вытянутое лицо с ровными, тонкими чертами. Наружность его невольно располагала. Меня же почему-то напугало его появление.
— Простите меня за вторжение, – заговорил он приятным голосом. — Я с важным поручением.
— Коля, – обратился я к Нику, прячась от пытливого взгляда незнакомца. — Мы еще не договорили, пожалуйста, дождись меня,
ладно?

Ник скривил рот и демонстративно вышел. Я понимал, для него сейчас всякий друг – враг. В каждой протянутой руке он видел жалость, как к брошенному котенку, которому все сочувствуют, и никто не берет, а он ждал добра и ласки. Той любви, что кончилась со смертью родителей. Задумываясь о Нике, я заметил, что незнакомец с живым интересом провожал его взглядом.

— Извините, я, действительно, по важному делу, оно непосредственно касается вас.
— Меня? – поразился я. Незнакомец был взволнован не меньше меня.
— Проходите, если вы с тем, чтобы у нас..., так у нас издательства как такового еще нет, мы пока работаем под шапкой будущего издательства, и пока — настороженно отвечал я, невольно напрягаясь, присутствие гостя меня давило. — Но вы может быть из рекламного агентства?
— О нет, Виталий Сергеевич, я к вашему делу не имею никакого отношения. Меня зовут Егор Дмитриевич, я психиатр, у меня своя клиника…
— Доктор?! – вздрогнул я, чувствуя, как холодный пот выступает на любу.
— Я был в командировке, поэтому не смог прийти раньше, я вернулся неделю назад.
Только сейчас я заметил в его руках папку, которую он держал с особой бережностью.
— Секретарь мне передала пакет, который пришел почти месяц назад…
Доктор подошел к столу, аккуратно открыл папку, вынул из нее довольно толстую пачку рукописных листов.
— Ваши сумасшедшие еще и графоманы? – глупо и невольно съязвил я, отчего-то страшно занервничав.
— Посмотрите внимательно, этот почерк вам ни о чем не говорит?
Я искоса бросил взгляд на рукопись, и вдруг каждая жила ослабла в моем теле, узнав почерк Антонины.
— Это невозможно! – воскликнул я. — Как? Откуда… то есть, – мысли у меня путались. — Что это? И кто вы такой в конце концов, откуда вы знаете...
— Мы познакомились давно, к сожалению, не при веселых обстоятельствах. Как вы понимаете, коль это было прислано мне, я прочел рукопись. Я мечтал бы это оставить себе, но Антонина Ивановна просила ее передать вам. Главное, чтобы это не было поздно для вас, – странно добавил он, почему-то посмотрев на дверь.
— Поздно? – встрепенулся я. — Что вы имеете в виду? И куда еще позднее, когда ее больше нет.
— Нет? Что значит больше нет? – На этот раз вздрогнул доктор.
— В начале марта она умерла…
Машинально отвечал я, пристально наблюдая за незнакомцем. Его внезапная бледность, потемневший взгляд, все говорило о том, что он хорошо знал Антонину. Отчего я еще больше злился и терялся.
— Сердце? –  тихо спросил доктор после долгого молчания.
— Однако, вы, кажется, знаете больше, чем я!
— Я должен был …должен был… – не слыша меня, с собой говорил доктор.— Простите, я пойду, – очнулся он. — Извините.
— Конечно, – рассеянно ответил и я.
Я смотрел на дверь до тех пор, пока не вошла Ася.
— Кофе будешь? – спросила она, ставя на стол чашку с кофе. – Что это с тобой, на тебе лица нет? Кто этот вежливый человек?
— Чересчур вежливый, – процедил я. – Ты еще кофейник принеси, я буду сидеть всю ночь, у меня срочная работа.
— Опять по ночам работаешь, а потом свалишься…
— Не ворчи, принеси кофейник, – приказал я.
Ася, пожав плечами, вышла из кабинета.