Вольноотпущенник, прости. Часть Пятая. Глава 10

Глава десятая.
Время шло. Я стала замечать странные перемены в Андрее. Все чаще в его голосе звучала пугающая мягкость. На его каменном лице я ловила нечто похожее на улыбку. Я чувствовала его податливость. Возвращаясь с работы, он сам останавливал Ника:
— Погодь маленько, а то мать заругает.
Он перестал злиться, когда я укладывала Ника в девять часов спать, считая, что ребенок должен ложиться, когда ему вздумается.
Однажды он пришел домой раньше обычного. Ник, как всегда, бросился к нему.
— Погодь, я тута, потом поелозим. — Он достал яблоки, подал Нику. — Во, пусть мать помоет.
Вскоре его голос донесся из ванны:
— Тонька, в какое вытирать-то?
Я сунула ему под нос полотенце. Он чему-то ухмылялся. Затем сел за стол.
— А ты чего, ела что ли?
Впервые он заметил, что я с ним не ужинаю. Вечер, по обыкновению, был шумным. Наконец наступила тишина. Я домывала посуду, когда Андрей появился с бутылкой вина в руках.
— Это еще что? – напряглась я.
— Тут, Тонька такое дело, – оживился он, открывая бутылку. — Оно мы уж сколько годков вместе. Оно, как его, узаконить... — путался он в словах.
— Что узаконить? – замирая, спросила я.
— Ну, как его, оформить, чтобы все как полагается, чтоб
Кольку, ну и нас, а то вроде не по-людски как-то.
Немного выпив вина, вытерев рукавом рот, он совершенно искренне ждал, что я брошусь к нему на грудь.
Меня же будто пригвоздило к рукомойнику, а в ногах появилась неприятная слабость. Мое омертвение Андрей понял по-своему. Он поставил мне стакан, налил вина. Я никак не могла прийти в себя, собраться с мыслями. Тупо смотрела на вино. Но овладев собой, спокойно и решительно начала:
— Андрей, я за многое тебе благодарна. Ты столько сделал для нас...
— Брось разводить, – отмахнулся он. — Мы без счету. Ты, вроде, как в норму вошла, об Кольке пора подумать, он вроде ничейный получается...
— Он мой, а не ничейный, — глухо проронила я.
— Тонька, когда семья, оно же и мальцу...
— Это невозможно, – бессильно произнесла я.
— Да оно в миг все делается, дружки подсобят, мы...
— Послушай меня! – перебила я, с трудом справляясь с нервным волнением. — Я хочу, чтобы ты понял... Мы не можем жить вместе, все это лишь роковая случайность... Но ты был так добр к нам, мы останемся добрыми друзьями, ты сможешь жить у нас сколько тебе угодно...
 — Тонька, ты свои заумности брось, — нахмурился он. — Чего выдумывать-то. Я вас прокормлю, а что у тебя дом в деревне, так это еще никому не мешало...
 — Я не могу сидеть у тебя на шее до конца дней. Я хочу сама себя обеспечивать, я хочу домой. Я не могу с тобой жить... — тяжело и прерывисто выдыхала я.
— Я Кольку растил, тебя хворую терпел. Ты сама смолчала... — растерянно забубнил он.
— Смолчала, потому что не была готова, потому что... потому что я для своего сына была никто... — но, кажется, я не понимала, с кем говорю. Андрей лишь мрачнел и тяжело дышал.
— Тонька, ты мне Богом послана, оно не я бы... ты бы... – он вдруг сам испугался, растерянно заморгал глазами.
— Если бы не ты, то я сейчас гнила бы в реке? Ты это хотел сказать?
— Паскуда! – взревел он, ударив кулаком по столу. — Проболтался!
— Ты думаешь, я до сих пор больна? Андрей, – терялась я. — Жизнь часто сталкивает людей самым странным образом, но благодарить можно по-разному... Пойми, мы просто будем жить врозь, но ты...
Однако Андрей не слышал меня. Он был глух к словам. Я говорила в пустоту. Мне стало страшно.
— Не твой бы доктор, сволота, оно бы... – он внезапно осекся, от злобы даже побагровел. — Ты мне Богом послана! – стоял он на своем. — А то бы мне надо было возиться с мальцом, да тебя хворую терпеть. Ты, Тонька, меня не злоби! Брось кренделя выкидывать! Я управу-то на тебя найду! – угрожающе пробасил он.
Его угроза отрезвляюще подействовала на меня.
— Вижу, нам общего языка не найти! – повысила я голос, решительно поднимаясь. — Ни я, ни мой сын – мы не вещи, ты нас не купил в магазине. Завтра же нас в твоем доме не будет!
В тот же миг Андрей подскочил ко мне, схватил за ворот платья, дыша прямо в лицо. Ему хотелось ударить, и я ждала этого, но внезапно он рухнул на колени. В ужасе я отшатнулась.
— Не бросай... не отбирай Кольку, – застонал он.
Примерзнув к полу, пораженная, я смотрела на этого огромного человека, валявшегося у меня в ногах, потрясенная его мольбой и слезами. Шум разбудил Ника, увидев Андрея на полу, он кинулся к нему.
— Папа, папуля! – закричал он от страха, приклеиваясь к груди Андрея. — Мамы не надо, не надо! – плакал он.
Я почувствовала, как разверзается земля, вспомнив себя там, на мосту, где бушующие черные волны реки зазывали в непроницаемую и вечную мглу.
————
Не удивилась, когда обнаружила себя в больнице. Правда, долго не могла понять, что мне объясняли врачи. Я им говорила что-то о своем психическом расстройстве, а они печально объясняли, что у меня сердце, что его нужно беречь, что город мне вреден.