Вольноотпущенник, прости. Часть Пятая. Глава 16

Глава шестнадцатая.
У радости и беды один шаг — внезапный. То лето, как и всякое другое, грозы не предвещало, некая обоюдная смиренность затащила нас с Андреем в обычную рутину, которую, казалось ничто не могло встрянуть.
Нику тогда исполнилось одиннадцать лет. Я устроила ему небольшой праздник, разрешив пригласить всех его друзей, чему он был безумно рад. Андрей подарил ему железную дорогу. Она оказалась спасением в долгие дождливые июньские дни.
Дожди сменились жарой. Ника тянуло на озеро. Обычно, когда Андрей не мог ходить с ним, я отпускала его с бабушкой Пети. Но в это лето его друг рано уехал на море. Нику приходилось терпеливо ждать Андрея. Однако озеро между ними стало неожиданным камнем преткновения. С озера они оба возвращались надутыми и обиженными друг на друга.
— Сама ходи с ним, — бурчал Андрей.
  Я больше с папой не пойду, - плакал Ник.
Но и нескольких дней не проходило, как Ник начинал упрашивать меня, чтобы я их примирила.
Так было и в тот день. Я нарезала капусту, когда Ник просунул голову мне под руку, хитро заглядывая в глаза.
— А если отрежу твою распрекрасную голову?
— Не отрежешь, потому что нож тупой.
— Ошибаешься, папа вчера все ножи наточил.
— Ма? — заискивающе улыбался он, застыв в ожидании.
— Что ма?
— Ну ты же умеешь...
— Что толку вас мирить, все равно рассоритесь, все равно пойдете, разбирайтесь сами, вы мне оба надоели.
— Ты только скажи ему, чтобы он не тащил меня на глубину, пусть он сам, я сам, ма, пожалуйста, папа тебя послушает...
— А зачем ты кусаешься?
— Чтобы он не трогал меня. Ма? — умоляюще и преданно Ник смотрел на меня.
— Вероятно, придется мне с тобой ходить...
— Мам, с тобой не интересно, ты всегда торопишься. Поговоришь с папой?
— Куда я денусь.
— Ма...
— Все, иди, не мешай мне, — прикрикнула я.
Через полчаса послышались тяжелые шаги, сколько лет мы жили вместе, но каждый раз при появлении Андрея, я внутренне сжималась.
— Послушай, — обратилась я к нему. — Может, хватит вам дурака валять...
— А что он, стыдоба, взрослый парень у берега барахтается...
— Ты же знаешь...
  Мужик ничего не должен бояться, меня бы не позорил. — Андрей сел за стол. — Там вроде как дачу просят.
— А у тебя язык отклеился бы сказать, мы никогда ничего не сдавали, и не сдаем!
Злясь на мягкотелость Андрея, я вышла на крыльцо, что-то проговорив в воздух, тут же развернулась обратно. И вдруг живой голос из прошлого. Ноги подломились.
Виталий, как и двенадцать лет назад, стоял на пороге моего дома, растерянный, готовый в любую минуту убежать. Не убежал. Рядом с ним стояло очаровательное существо, хрупкое, легкое, броский вызывающий вид подчеркивал ее молодость и непосредственность.
Я не ожидала, что так скоро настанет час моего конца и нового начала Ника. Мне казалось, что когда отец и сын встретятся глазами, сама земля разверзнется. Земля же не собиралась раскалываться, а Виталий не увидел в Нике ни цвета своих волос, ни цвета своих глаз, ни своей открытой, чуть ироничной улыбки, ни своего наклона головы.
—————
В первые дни я металась между прошлым и настоящим, с трудом приглушая взрыв непозволительных чувств. Что если догадался Виталий? Что если Андрей? Я жила с содранной кожей и дивилась, что никто этого не замечал. Вскоре поняла, что все страхи были только внутри меня, и я начала успокаиваться.
Несмотря на то, что Виталий с первого дня выказывал свою непримиримость к моему нынешнему существованию, он был целиком под обаянием своей милой, немного капризной жены.
В этой девочке бурлила жизнь, но она не знала, как использовать свою кипучесть. Фанатично влюбленная в мужа, она грезила о безоблачно богатой жизни, которую, как ей казалось, он должен был ей подарить. Она привезла с собой множество нарядов и на дню переодевалась по несколько раз. Мне она доверилась как-то сразу и даже увлекла "мыльными операми". Впрочем, я готова была сутками слушать ее милый лепет, смотреть все сериалы мира, лишь бы не возвращаться в действительность.
— Но почему, почему, — досадовала Ася. — Почему я не могу жить так, как там? Виталик только обещает, но он никогда не купит такой квартиры, как там, он ничего не купит, ему деньги не нужны, ему ничего не нужно. — Она не замечала, что все ее разговоры сводились к единственной мысли о муже. — Он такой невыносимый, — вздыхала она. — Как начнет поучать, уши вянут, а я не маленький ребенок. Прикопался к этому журналу, работает как вол, а толку, ни денег, ничего, да и журнал закрылся.
Так я узнавала обо всем, чем жил Виталий, смутно догадываясь о том, что закрытие журнала каким-то образом повлияло на приезд сюда.
— Мне нужно его было вырвать из города, куда угодно. Иначе бы он запил и...
Странно, но именно эта девочка отвлекала меня от тяжелых дум. Иногда, по утрам, она даже помогала полоть грядки, правда это занятие ее не увлекало. Ей просто нужно было убить время до пробуждения Виталия. Он вставал позже всех. Каждый раз она ему радовалась так, будто встречала после долгой разлуки. Он улыбался ей слегка приоткрывшимся ртом, нежно обнимал, но сердце его оставалось спокойным. Ася для него, пожалуй, и женщиной-то не была, он смотрел на нее, как на произведение искусства, которое ему нравилось беречь и охранять.
Наши ссоры начались как-то вдруг. Все свое отрицание моей действительности Виталий перенес на "деспотичное", "эгоистичное" материнство, считая, что я сына держу в железном теле. Оставаясь сдержанной, когда он заводил речь обо мне, молниеносно взрывалась,
когда он отстаивал, как ему думалось, свободу Ника. Наши ссоры пугали Асю, и она бросалась ко мне.
— Антонина Ивановна, не обращайте на него внимания. Он сейчас на весь мир зол. Вы только не спорьте с ним, не надо!
Я не спорила, защищалась. Однажды дошло до того, что Виталий чуть было не уехал. Да, он, скорее всего, уехал бы, я же не отъезда его боялась, а возвращения.
— Спасибо, спасибо, что остановили! Вы, только вы можете спасти его!
— Отчего, девочка! — удивлялась я испугу Аси.
— Он... он бросит меня!
— Успокойся, если он от кого и бежит, то не от тебя, а от себя. Ты ему нужна, он любит тебя.
— Вы думаете?
— Конечно, — улыбалась я, не зная, как ее еще утешить.
————
Как только Виталий вошел в мой дом, прошлое, словно вода из прорвавшегося шлюза, захлестнуло его. Если бы не Ник, постоянно возвращавший его в настоящее, он бы не выдержал здесь и дня.
Их обоюдная настороженность друг к другу была ничем иным, как сближением. Напрасно я надеялась, что любовь Ника к Андрею переборет зов крови. До сих пор ему хватало того молчаливого, внутренне понимающего отношения, что сложилось у них. Казалось, Ник в большем не нуждался: он был рядом с отцом, ходил на рыбалку, ездил с ним в рейсы. Но Виталий перевернул в нем многие представления, непроизвольно обозначив недостающее звено. Живого общения не может заменить даже молчаливая любовь. Ник почувствовал в Виталии то, что никто другой дать ему не мог. Просыпаясь почти сразу, как только я входила в дом, Ник спрашивал:
"А дядя Виталий еще спит? Я буду ждать его, с ним буду завтракать". Он действовал, как лис из "Маленького принца", осторожно, не торопясь, приучая к себе Виталия. Все чаще и чаще их можно было застать вместе. Мое сердце не выносило спаянности их душ, единого блеска глаз, одной улыбки. Нет, я не хотела и не могла стоять между ними. Не сближения их я боялась, внезапного прозрения Виталия. Почти каждую ночь я просыпалась со страшным сердцебиением, выбитая из сна одной мыслью: "Догадался?!" Вспыльчивость, горячность Виталия могли привести к непредсказуемым последствиям. Ему никогда не хватало терпимости, он решал или все разом или вовсе не решал, отчего я когда-то страдала. Мне постоянно приходилось быть настороже, чтобы не позволить тайне стать внезапно явью, ибо к этому никто не был готов, тем более Ник. Я была до ранимости беззащитна в своей разорванности, часто претерпевая незаслуженные обвинения Виталия.
Однажды, когда Ник с Виталием подняли всю пыль во дворе, гоняясь не то с мячом, не то за мячом, после завтрака, Ник неожиданно заявил:
— Ма, не пустишь с дядей Виталием, я... я пойду один на озеро и утоплюсь!
— Коля, сынок! — я обессилено опустилась перед ним на корточки, обняла. — Сынок, что же ты из меня деспота какого-то делаешь, разве я тебе запрещала...
— Запрещаешь! И пугаешь, что я могу утонуть, а дядя Виталий взрослый, он надежный. Я и сам не маленький, ты сама мне читаешь "Войну и Мир".
— Аргумент, конечно, весомый, — улыбнулась я.
— Мам, ты его не бойся...
— Кого? — опешила я.
— Ну, дядю Виталия, он просто злится, характер у него такой...
— Ты знаешь, какой у него характер? — терялась я. — Коленька, — я крепко прижала его к себе. — Сынок, о чем вы с ним говорите? — с затаенным страхом спросила я.
— О чем - о чем? Ни о чем, так! Мы о Сократе говорим.
— О Со - ократе?
— Мам, пусти с ними? — нетерпеливо проговорил Ник. — Я не буду им мешать, честное слово. И тетю Асю буду слушаться. Хочешь, я буду как песик Юрки, тот даже никогда не лает?
— Нет, я хочу, чтобы ты всегда оставался самим собой.
— Значит, ты меня не разлюбила? — обрадовался он.
— Глупый, разве я могу тебя разлюбить! В тебе вся моя жизнь!
— И ради меня, ты меня отпустишь с дядей Виталием? — засиял Ник. — Я всегда знал, что ты лучше всех! — и в самое ухо прошептал. — Я люблю тебя.
Руки сами разомкнулись, и Ник опрометью вылетел из дома.
Я поняла - пришло время признаний.
————
В страхах я путалась, как в сетях, предполагая реакцию Андрея, понимая, что ждет сына, я не могла представить, как поведет себя Виталий. Отвергая меня настоящую, он фанатично искал меня прошлую, его прошлое.
Я помнила тот миг, когда Виталий, воспользовавшись редким для нас уединением, зазывал в осеннюю безмятежность березовой рощи, которой давно не было, как не было и меня. Его рука невольно коснулась моей. "Вот сейчас бы и..." — мелькнуло в голове, даже набрала в грудь воздуха. Не смогла, напуганная, чем-то неизвестным для себя в самом Виталии.