Звонки-гудки... Гудки-звонки...

Звонки-гудки...
Ты ждёшь ответ.
Какой ответ ты ждёшь?
(Правда пугает, но сильней я ненавижу ложь.)
Что доброта твоя не ведает границ?
(В пределах сотенной условных единиц.)

Ну, ты же знаешь, я немного не в себе:
живу в заоблачной разреженной среде,
нуждаюсь в ласковых, но искренних словах,
в хорошей музыке и книгах, в светлых снах.
Ем, как и все, вот только редко помню, что.
Шестую зиму греюсь в ламовом пальто.
Смотрю не с жадностью, а с жалостью на мех:
такой успех похож на приз за тяжкий грех.
Хожу и глупо улыбаюсь облакам,
и подбираю кем-то выброшенный хлам:
обрывки мудрых, но потрёпанных идей,
мгновенья радости на свалке мёртвых дней...
На том же кладбище ютится наш роман.
В нём многих нет страниц, а на обложке шрам.
Он начинался тяжело и вяло тёк.
Нет, не шедевр совсем, а так. Скорей урок.

Звонки-гудки... Гудки-звонки...
Ты хочешь мне помочь?
Ты, пропитавший болью день и алкоголем ночь?