Ожидание

Верю ли в чудеса? Право слово – не знаю. Я почти полжизни отпахал на этом чертовом космодроме технарем. По твердому убеждению уважаемого руководства, верить в чудо не уполномочен. Не должно по должности и роду занятий. Но в подлунном мире найдется место не только науке и причинно-следственным связям. Взять тех же женщин, да не услышат меня феминистки.
 
Лет ...надцать назад довелось наблюдать удивительную картину. Вот здесь, за этой самой дверью, у которой мы сейчас стоим. Когда-то давно ее тяжелые створы служили, образно говоря, Рубиконом. Они закрывали служебный переход к площадке, где опускались корабли из дальнего космоса. Войти в него, а уж тем более выйти, было непросто. Открывался переход специальной картой доступа, обладали которой считанные единицы. И как удивительно было однажды увидеть в числе избранных старого ортодокса.
 
Еле слышно шурша рясой, он проследовал было мимо охранника – безусого еще бойца орбитальной пехоты.
 
- Куда, почтенный? – охранник совсем не почтительно схватил чернеца за локоть. – Отпевать здесь некого.
 
Монах плавным кошачьим движением освободился из цепкого захвата наглеца, выудил из складки рясы карточку доступа и, помахав ею перед носом ошарашенного пехотинца, провел по сканеру. Замок доверительно пискнул, и тяжелая дверь отворилась, приглашая в галерею перехода.
 
- Стоять! – охранник, чье замешательство уже прошло, преградил путь старцу. – Там карантин.
 
- Мне известно, - сухо ответил монах. – Там только что сел корабль с дельты Лебедя.
 
- Проследуйте в официальный зал прилета.
 
- Не вам, молодой человек, решать, куда мне идти, - губы монаха тронула едва заметная улыбка. Бойца она разозлила.
 
- Откуда у вас карта доступа?
 
- Это моя личная карта, - сказал монах и расстегнул ворот рясы, открыв вытатуированный на шее высший знак отличия орбитальной пехоты. – Вам не известно, что каждая такая карта привязана к ДНК владельца?
 
- Виноват! - охранник вытянулся и отдал честь, но проход не освободил. – Я обязан доложить командиру.
 
- Очень обяжете, - кивнул монах и спокойно дождался, пока охранник опишет ситуацию по внутренней связи командиру, и из-за угла выскочит пара рослых бойцов, а вслед за ними - суровый, хмурый майор.
 
Офицер резко остановился в нескольких шагах от чернеца, будто налетев на невидимое препятствие.
 
- Что за черт? – майор со смесью удивления и недоверия вглядывался в старческие черты. Потом морщина между бровями военного разгладилась, и они поползли вверх.
 
- Строгач?!
 
- Узнал, Митяй? – спросил монах. Бойцы за спиной офицера удивленно переглянулись. – А ты, смотрю, растешь. Как видишь, я в тебе не ошибался.
 
- Что ты тут делаешь, старый ветеран? – командир пехотинцев, которого мних панибратски называл Митяем, шагнул навстречу мниху и сгреб его в объятьях.
 
- Мой борт прибыл, - еле слышно сказал монах. В его глазах блеснула влага. - Ты слышал? Мой борт!
 
- Значит, все было не напрасно? – спросил офицер и немного отстранился, держа инока за плечи.
 
- Значит, - кивнул монах.
 
- Тогда не задерживаю, - сказал офицер и неожиданно шмыгнул носом. – Рад за тебя! Искренне!
 
- Спаси Бог! – монах благодарно кивнул и шагнул в проход.
 
- Строгач? – переспросил один из бойцов, от удивления нарушая субординацию.
 
- Я служил под его командованием, - медленно сказал офицер. Взгляд у него был отрешенный, подернутый дымкой нахлынувших воспоминаний. Офицер смотрел вслед старику. –  Железный был человек. Мы с ним...
 
Командир оборвал фразу на половине, словно очнувшись от гипноза. Взгляд его обрел твердость, налился холодной тяжестью, и сфокусировался на охранявшем переход пехотинце.
 
- Сопроводи его. Бойцам у корабля прикажу вас пропустить. Потом расскажешь, что было. Выполняй!
 
- Есть, - козырнул боец, и бросился за монахом.
 
Солдат нагнал старика, когда тот уж миновал половину перехода.
 
- Мне поручили вас сопроводить.
 
- Не против, - сказал монах. – Даже обяжете. У меня к вам будет просьба. Не откажете?
 
- Смотря в чем, - осторожно ответил боец.
 
- Мне нужно увидеть кое-кого из пассажиров корабля.
 
- В чем загвоздка? Карантин снимут в течение нескольких минут.
 
- Сомневаюсь, - покачал головой монах. – Что вы знаете об этом корабле?
 
- Корабль с дельты Лебедя, - пожал плечами пехотинец. – Каждый день туда-сюда летают. Там же курорт - сообщение интенсивное.
 
- Этот борт вылетел на Землю сорок с лишним лет назад, - сказал монах. Голос его дрогнул. – А прибыл только сегодня.
 
Солдат с недоверием покосился на старика.
 
- Вам потом все объяснят, - махнул рукой чернец. – Мне же нужно одно: выведите на площадку двух человек, и позвольте одному из них переговорить со мной приватно. Справитесь?
 
- Так точно.
 
- Отлично, - монах остановился у выхода на посадочную площадку, на которой спорил на повышенных тонах с бойцами охраны капитан корабля.
 
- Вы не можете удерживать нас тут! – кричал офицер, не скрывая крайнего возмущения.
 
- Нет приказа, - холодно отвечал охранник. В его руках красноречиво светился полным зарядом тяжелый парализатор.
 
– Хотя бы, восстановите связь! Мне нужно доложить об аномалии, сбившей нас с курса! Почему вы блокируете даже коммуникаторы?
 
- Он еще не знает, - шепнул монах сопровождавшему бойцу.
 
- Не знает о чем? – также шепотом спросил боец.
 
- Что между его вчера и сегодня – почти полвека. Их системы связи никто не блокирует. Они устарели.
 
- Устарели?
 
- Не заморачивайтесь, - сказал монах. В его голос звенело нетерпение. – Просто выполните то, о чем прошу. А я подожду здесь, у перехода. Вот имена нужных мне людей. Первого в списке пассажира препроводите сюда. Второго оставите снаружи у корабля. На борт они вернутся вместе.
 
Чернец сунул в ладонь солдата листок. Боец зашагал к кораблю, попутно изучая бумагу. Угловатым почерком, будто его обладателю непривычно держать в руке стило, на листке были выведены имена двух человек. Мужское и женское. Судя по фамилиям, родственники – супруги или брат с сестрой.
 
Монах, спрятавшись в тени перехода, наблюдал, как солдат подошел к охранявшим корабль бойцам, козырнул, перебросился несколькими фразами со старшим, потом обратился к капитану корабля, показал ему листок. Тот кивнул и скрылся в недрах звездолета.
 
Пассажиры, упомянутые в записке монаха, действительно приходились друг другу родственниками. Но не такими, как их представлял сопровождавший чернеца боец. На площадку выскочил из корабля мальчишка лет пяти, а вслед за ним на оплавленный бетон грациозно ступила молодая женщина. Инок покачнулся, схватился за стену. В выцветших старческих глазах стояли слезы.
 
Женщина с удивлением посмотрела по сторонам. Капитан препроводил ее к бойцу, который, в свою очередь, махнул в сторону перехода. Женщина поцеловала мальчишку, и подтолкнула к пехотинцам, а сама торопливо зацокала каблучками в указанном направлении. На ее миловидном лице отражалась беспокойство. Чернец натянул на голову капюшон, скрыв лицо.
 
- Святой отец? – женщина впорхнула в переход, вздрогнула, увидев чернеца, застывшего под покрывалом тени. Монах отступил на шаг.
 
– Простите за неловкость, - сказала женщина. - Солдат сказал, что меня ждут, но я не думала, что священник. Что-то с Володей?
 
Инок тяжело, надрывно вздохнул.
 
- Что-то случилось? Не молчите! Что с моим мужем?!
 
- Успокойтесь, ради всего святого, - сказал старик. – С вашим супругом все в порядке. Но я...
 
Чернец запнулся, переводя дыхание. Разговор с женщиной явно давался ему с трудом, отнимая силы. – Я должен сообщить вам...
 
- Ваш голос почему-то кажется мне очень знакомым, - прервала его женщина.
 
- У меня важное сообщение, которое касается вашей семьи, - сказал монах, словно не слыша собеседницу. – Отнеситесь к нему серьезно и мужественно, как положено подруге боевого офицера.
 
- Вы говорите, как мой муж, - женщина потрясенно прикрыла рот ручкой. – Не томите, прошу вас! У меня сейчас сердце разорвется!
 
- Муж ваш жив и относительно здоров, но вы не сможете быть вместе.
 
- Не понимаю вас! О чем вы говорите? Что за чушь вы несете?! – женщина возмущенно всплеснула руками. – Что за нелепый, дурацкий розыгрыш?
 
- Если бы, Оленька, если бы, - старик скинул с головы капюшон. – Все сказанное - чистая правда.
 
Женщина охнула, осторожно протянула руку и дотронулась до морщинистой щеки старика.
 
- Володя? – прошептала она. - Володенька?
 
Старик молча кивнул.
 
- Что с тобой сделали? – из глаз женщины брызнули слезы. – Кто это сделал?
 
- Никто, - мягко ответил монах. – Это время, Оленька. Безжалостное время. Ваш полет домой затянулся на сорок пять лет и девяносто шесть дней. Поверь мне, я считал. Считал каждый божий день.
 
- Это невозможно! Мы вылетели только вчера!
 
- Во время разгона корабль оказался у горизонта событий черной дыры. Ее никто в той области не наблюдал, пока ваши траектории не пересеклись.
 
- Но время! – женщина прильнула к старику. Она заплакала. - Как такое возможно?!
 
- Ученые говорят, что время у черных дыр замедляется. То, что было минутой, становится годом. А для меня же оно превратилось в бесконечность.
 
Монах сжал плачущую женщину в объятьях и говорил, говорил, будто стараясь выплеснуть все, что скопилось в душе годами.
 
- Я наблюдал годами, как корабль с вами падал в черную дыру. Это было невыносимо. Я искал смерть, но она не принимала меня. Судьба издевалась надо мной и вместо упокоения осыпала званиями и наградами. Став полковником, я понял, что иду не туда. Не в смерти утешение, не в горечи – спасение. Принял постриг и стал молить о чуде. Просил Господа о вашем возвращении. Все эти годы. Молил, чтобы корабль не исчез в небытие.
 
- Почему так несправедливо, Володенька? – женщина осыпала старческое лицо поцелуями.
 
- Не гневи Господа, Оля, - шептал инок. – Я вымолил вас и благодарен ему за ваше возвращение. Теперь вам должно жить и быть счастливыми. На моем счету накопились приличные средства. Пенсия по выслуге, как ты помнишь, а потом и выплаты за звание. Мне они не нужны. Монастырь обеспечивает всем необходимым. Обо мне забудьте.
 
- Что такое ты говоришь? – губы женщины гневно дрожали. – Я не откажусь от тебя.
 
- Мне менять что-то поздно, - тихо сказал монах. – А ты подумай о сыне, родная. Скажи, что папа срочно улетел на спецоперацию и не вернулся. Я останусь в его памяти героем. А потом, со временем, когда повзрослеет, можно и рассказать.
 
- Как мы без тебя? - женщина уронила голову на грудь чернеца. Она рыдала, а он с горечью гладил ее волосы. И смотрел – то на нее, то на мальчишку, который с любопытством крутился вокруг солдат, охранявших периметр вокруг корабля, рассматривая амуницию.
 
- Нравится? – спросил один из пехотинцев.
 
- У моего папы – круче, - важно сказал мальчик. – Он тоже из орбитальной пехоты, но званием выше.
 
- Да ты из наших! – воскликнул солдат. – А фамилия у бати какая?
 
- Строгин, - гордо вскинулся мальчик. – Владимир Строгин. Он молодой и сильный, как вы, но уже старлей! И ветеран! Вы с ним знакомы?
 
- Ветеран, - повторил боец, сопровождавший чернеца до посадочной площадки, и покосился в сторону перехода. – Конечно, знаком. Лично.
 
Были догадки, что черные дыры – червоточины, туннели, связывающие разные координаты. Но разве кто-то мог предположить, что корабль, захваченный сверхтяжелым объектом, выбросит из другой червоточины в обычное пространство? Пусть – годы спустя, но невредимым, без единой царапины? Это ли не чудо?
 
Кстати, сопровождавшим монаха бойцом был я. После знакомства со Строгиным, как видишь, ушел в технари. Понял, что военное дело – не мое. Прозрел... И ни о чем не жалею, хоть и смотрю на твою форму с некоторой ностальгией.
 
Я сохранил тот листок. Вот он, держи. На скомканной, пожелтевшей бумаге коряво, будто пальцам писавшего было привычней сжимать оружие, чем держать стило, выведены два имени. Я их помню наизусть. Ольга и Даниил Строгины. Одно из них, парень, твое!