Р 3 Гл. 1 Детство. Первые шаги

   Иван приехал утренним рейсовым автобусом из Алма-Аты и, прихрамывая, шёл, не обращая внимания на слякоть, не по настилу, а по проезжей части. По брёвнам было тяжелее идти, как бы ни лечили в госпитале, всё равно осколки давали о себе знать, многие просто врачи опасались их трогать.
   - Ну, ничего, подлечили и то хорошо - думал, поворачиваясь за угол к дому. – Настя с Аней наверно уже ушли на работу... Где же ключ? А вот он, - поковырявшись в кармане фуфайки. – Как они? Как Настенька? Надо будет костылики сделать и учить её ходить, негоже сидьма сидеть, негоже... – Так рассуждая, Иван подошёл к дому и, не успев вставить ключ, услышал детский голосок,
   - Маматька, папа плиехал, нет плисол, папа плисол, ула-а-а!
   - Солнышко дома, Аня дома! – перешагнув  через порожек, бормоча,  вытирая накатившиеся слёзы рукавом, - откуда она узнала, что это я? – недоумевая, бормотал.  В сенцах  разувшись, пройдя в дом и остолбенел...
   Аня стояла, прикрыв, руками заплаканное лицо, а на стуле у окна сидела дочка и хлопала в ладошки.   
   - Сидит! О, Боже праведный! Сидит! Сама сидит! – не отрывая глаз от дочери, шептал как молитву, не обращая внимание на катившиеся по щекам слёзы. – Аннушка, милая, когда Настенька села? Господи! Прости меня дорогая, - кинулся к жене, схватив её в охапку, целуя лицо, шею, руки и неожиданно рухнул на колени – прости меня, прости за то, что без меня ты столько натерпелась...
   А Настёна, не понимая, что произошло, от чего вдруг и мама, и папа плачут, решила тоже заплакать, при этом лепеча,
   - Ну и сто все лазливелись, папа  зе плисол и все дома. Ладаваться нада, а не плакать...
   Уже через час всё семейство сидело за праздничным столом. Аня в ожидании мужа, взяла отгулы, объяснив на работе тем, что муж возвращается из госпиталя, где пробыл восемь месяцев. Она  испекла любимый всей семьёй пирог с мясом, сварила зелёные щи из засушенной ещё осенью свекольной ботвы и нажарила картофельных котлет. Был самый, что ни на есть пир, ведь, наконец, то вместе и самое главное, Настенька тут же рядышком на своём стульчике.
   Уже позже, когда Настенька спала в своей кроватке, в обнимку с любимым медвежонком, Аня со слезами на глазах рассказывала мужу, как застала, Настю сидящей в кроватке, а потом и на стуле около окна.
   - Представляешь, сама ползком добирается до стула и, падая, и подымаясь, но, не жалуясь, карабкается на стул, а сев хохочет и хлопает ладошки. Она постоянно старается спинку держать ровно, но силёночек не хватает, быстро устаёт. И ты знаешь Ваня, хоть и тяжело ей, но я поняла, будет добиваться своего – настырная, упрямая...
   - А я когда шёл, всё думал, как её заставить учиться ходить, теперь верю, что пойдёт. Завтра пойду на шахту, к директору, попрошу что-либо для маленьких костыликов... Мне в госпитале чертёж дали, сам сделаю – помолчав с минуту смотря на кроватку со спящей дочкой. -  Пойдёт, ещё как пойдёт. Бегать на них будет...
   Утром Иван был уже на шахте в приёмной директора. Через четверть часа уже в кабинете.
   - А, Иван Матвеевич, с приездом! Подлечились? Работать будите или дома на инвалидности? А то вот бригадира ни как не найдём бригады штукатуров  - маляров, ремонтов делать много надо.
   - Да я с радостью, но вот только чуть приду в себя и на работу.
   - Вот и хорошо. Две недельки для акклиматизации хватит?
   - Да нет, думаю, нет, не хватит. Я вот, что хотел, вы же знаете, дочка у меня больная, ей уже пять лет… Я хочу её поставить на костылики.
   - Очень хорошо, но... - как бы поперхнувшись, промямлил директор – их, же не выпускают, для малышей...
   - Да, вот поэтому мне и надо, чтоб Вы дали разрешение выбрать что-нибудь из стоек, что для забоев, а костылики я сам сделаю, у меня и  чертёж есть – полез в карман за листочком с чертежом.
   - Ладно, ладно, не надо, сейчас распоряжусь, и ребята всё сделают как надо, а дома уже и соберёте. Вручную так не отшлифуешь, зазубрин будет много, а ручонки то нежненькие, махонькие...
   По телефону распорядившись, чтоб в столярной мастерской изготовили костылики и с работой не затягивали,  спросил,
   - Анна Николаевна говорила, что дочка уже сидеть научилась, это правда?
   - Да, правда, только спинка слабенькая устаёт быстро. Нужен корсет, но не тяжёлый, лёгонький...
   - М-да..., вот об этом поговорите с главным инженером, он мужик толковый и что-то придумал для своего сына, после травмы позвоночника... Я ему сейчас записочку напишу.
   Ваня принёс костыли через три дня. Уже дома собрав их, подогнал по росту Настеньки и приклеил толстую резину, чтоб не скользили. Настюшка сидела молча и наблюдала за действиями отца потом, не вытерпев начала задавать вопросы.
   - А тё это такое? Затем эти бойтики? Эти палотьки в петьку не плалезут, их паламать нада. Во плидумал, лизину пликлеил затем!
   Вопросы сыпались один за другим, а отец что-то всё бурчал себе под нос, не отвечая на них. Настюша поняла, что папа чем-то очень озабочен и не хочет отвлекаться. Она взяла альбом для рисования, цветные карандаши и, держа карандаш в левой ручке, стала усердно что-то рисовать. 
   - Ну и пусть малтит и я малтять буду - обиженно пробубнила - байсой так мозна и не гавалить с лебёнком... ну и не надо, вот налисую ему зеёные усы, будет знать...
   Лишь на следующий день, когда резина основательно приклеилась, Ваня поставил костылики к стенке у изголовья кроватки,
   - Проснётся, сразу увидит. Дня два просто пусть поучится стоять, головка пока будет кружиться, ведь вертикально сама ещё не стояла. Ничего. Времени у нас много и до восьми лет, как идти в школу, научится ходить, здесь главное не торопиться, а то можно и много дров наломать. Да и ставить на ножки буду без Аннушки, а то не выдержит, плакать начнёт, этого допускать нельзя,… для Нестёны это... да, без Аннушки.
   Так рассуждая, бормоча себе под нос, вычистил топку, поддувало, наложил дров и с помощью стружки, растопил печь.
   - У, чёртова погодка, опять льёт. Заладил же пятые сутки, не просыхает. Уже под досками в дому хлюпает... Нет, надо добиваться другого жилья. Настюня постоянно мёрзнет, да и мои ноги ломает...
   - Тё апять доздь каплизнитяет, опять тутьки пьятют и сойныско не пускают? Папа, а это тё? - указывая на костыли - ну ты даёс, чё-та плидумал, а  затем?
   - Опять сотня вопросов: а зачем? а почему? а как? Болтушечка маленькая! Проснулась? – обращаясь уже к дочке. -  Вот и хорошо. Только полежи малость, ещё печка комнату не согрела, зябко.
   - Ядна полезУ, а это тё? - вновь указывая на костылики.
   - Это костылики, ты же видела, как я их делал. Сегодня их и примерим тебе, на них ты будешь ходить...
   Глаза Насти округлились и не моргали. Она никак не могла понять, как эти палки, папа будет примерять ей, это же не платье... Да и ходить? Как, если ножки не хотят слушаться? Настя заплакала, отвернувшись к стенке. Ведь ей так хочется ходить, как соседские Сергунька и Нюра. Но, к сожалению, до сих пор не удаётся даже встать на ножки... Она бы долго плакала, но папа был рядом и мама скоро должна прийти, стрелки на часах это ей подсказывали.
    В комнате становилось теплее, и папа подошёл к кроватке,
   - Ну, рёвушка коровушка, вставать будем? Надо одеваться, делать зарядку, умываться и ждать маму, идём на ручки - беря дочку на руки щекотя одновременно. - А ходить ты у нас будешь, пусть на костыликах, но будешь, - уже тормоша, хохочущую дочку - будешь?
   - Я подумаю - уже не плача прошептала папе в ухо.      
   В этот день не получилось опробовать костыли, пришёл главный инженер с чертежом лёгкого корсета. Настенька всё щебетала и хохотала, пока её измеряли.
   - Дядя, а это налисованые усы или взаплавдасние? – дотрагиваясь ручкой до усов. – У, какие коютии, а у папы усов нету. Я их ему зеёные налисавала?
   - А почему зелёные? - засмеялся Геннадий Васильевич - волосы не могут быть зелёными?
   - Могут. И это не волосы, а усы - уверенная в своей правоте, заявили Настюша, вертя головкой и заливаясь хохотом. - У Мальвины валосики гоюбые, а у папы нет усов, тепель будут зеёными, я х`отю, вот.
   Лишь через пять дней, когда мама утром надела только - что сшитый корсет, Иван решился попробовать поставить дочку на костылики. Аня ничего не знала, но догадывалась. Она не думала, что Ваня не будет именно сегодня Настю ставить. Ведь вода под досками вовсю хлюпала, да лягушата откуда-то появились... В квартире сыро...
   - Нет, вот подсохнет, а то склизко больно, будет падать – рассуждая про себя идя на работу.
   А Иван решил, что оттягивать больше нельзя, слабеет дочка. Ползать не может из-за сырости. Поэтому подойдя к Насти, он заговорил как со взрослой уже девочкой, посадив себе на колени её около окна.
   - Настенька, доченька ты уже большая не маленькая девочка, тебе пять лет, а ты до сих пор не умеешь ходить - на глазах дочки появились слёзки - не плачь солнышко не надо - успокаивая, продолжал отец - запомни доча, на всю жизнь запомни, ты совершенно здоровая девочка, только твои ножки не хотят тебя слушаться. Запомни, что в жизни тебе придётся очень тяжело, ведь самой придётся доказывать всем, всем, всем, что ты ЧЕЛОВЕК, не человечек маленький глупенький беспомощный, а именно ЧЕЛОВЕК и притом с большой буквы. Посмотри на вон того дядю - отец указал на инвалида, на тележке, который с помощью двух чурбачков, отталкиваясь медленно, весь обляпанный грязью, передвигался куда-то медленно. 
- Да - прошептала дочь, вытирая кулачком льющиеся ручьём, слёзки - у  него нозек нуту, он на войне был как ты.
   - Ты так хочешь передвигаться? - жёстко, глядя дочери в заплаканные сейчас ярко синие глазёнки - Хочешь так или будем учиться ходить на костыликах?
   - Я буду утится! Я так не хатю! – показывая пальчиком в окно на удаляющуюся фигуру на тележке. - Я здоёвая, тойко нозки не съюсаются...
   - А мы их будем потихонечку заставлять, только, чур, не плакать - прижимая к груди свою лапушку, тайком вытирая рукавом набежавшие слёзы. - И ещё лапушка, сразу скажу, будут болеть ручки, ножки, спинка, а потом разбитые коленки, локоточки, попа, а иногда твоя симпатичная мордашечка.
   - А-а-а как у Селгуньки, когда он безал, упал и весь пацалапанный был?
   - Ну, да, это же больно? Но ты же у нас сильная или слабенькая?
   - Я пока не савсем сийная, но буду заядку делать и стану сийной!
   - Вот и хорошо, сейчас обуем ботиночки и будем пока только стоять, а когда головка перестанет кружиться, начнём делать первые шаги.
   - Только тюл  я сама батинотьки надену, ну я зе байсая...
   - Хорошо, сама так сама надевай, только не перепутай правый с левым - подавая ботиночки. -  Вот и хорошо, держи костылики. О ни должны быть под подмышками  - ставя костыли под подмышки и показывая на перекладинку для пальчиков, - а пальчиками держись, поняла? – дочь без слов мотнула головкой, а папа осторожно, держа за бока, приподнял чуть - чуть чтобы дочь встала и держал пока она правой ножкой пыталась встать. – Вот и встали. Я тебя буду держать, не бойся.  Пока буду держать, а ты стой и привыкай стоять и ровненько держать головку...
   - Что это такое? Почему всё кругом закачалось? Почему вдруг стало темно?.... Ой! Как больно!... Ручки не слушались, а их кто-то куда-то толкает. Ножка куда-то... А головка? Что с головкой?...
   - Ну, вот на сегодня и хватит - вдруг услышала голос, словно из подушки - ты у меня умница, просто прелесть, а не доча.
   - А, это папа. Потему всё боит? - ничего не соображая прошептала малышка пересохшими губами - я пить хатю.
   Очень осторожно Ваня посадил дочку и, придерживая её за спинку, стал поить тёплым молоком.
   - Ну вот, пока на сегодня и хватит ласточка. Завтра повторим, а пока отдыхай.
   А Настюша и не спорила, она вообще ничего не говоря, провалилась в глубокий сон.
   - Это хорошо, сон ей на пользу. Ну, молодчинка, умница, целых полчаса твёрдо стояла, потом головка видно закружилась. Ничего всё наладится - вытирая слёзы толи счастья, толи ещё чего, Иван просто упал головой на стул у стола. Теперь и его голова пошла кругом.
   Настенька, проспала два часа, прямо в корсете, к которому ей придётся тоже привыкать.
   Тренировки проходили ежедневно, Настя так хотела научиться ходить, что с нетерпением ждала, когда же мама уйдёт на работу и в  ожидании  крутила костыли за перекладинку для пальчиков
– Так нада стоб пливыкали к лаботе - лазленились...
   Только через неделю, перестала кружиться головка и уже не так болели ручки, спинка и правая ножка.
   Это было в понедельник. Настёна тайком от папы пыталась сама встать - получилось, теперь надо как-то повернуться спинкой к кроватке. А как? Крутя головкой и не заметила, как плюхнулась на кроватку, а плюхаясь, поняв, что упадёт на пол, а он сырой. Тогда она ухватилась за матрац ручонками... удержалась, подтянулась, перевернулась на бочок, села.
   - Да нада с папой наутится клутится, стоб не падать плюхом – подумала малышка, но тут же решила ещё раз попробовать. Сколько раз пыталась и сама не знает, но уже быстро соображала, что надо хвататься за матрац ручками, подтягиваясь, поворачиваться на любой бочёк и садиться на край кроватки. И самое интересное, что приземляясь, мордашкой старалась уткнуться в складку одеяла, которая уже вся смялась, не злилась, а хохотала. Было весело и не страшно. Но вот уже в который раз, и долгожданный поворот получился и... не упала, осталась стоять... Посмотрев по сторонам, воскликнула,
   - Ула! Я такая бойсая!- потом её взгляд остановился у печки, вернее на полу подле печки. Там сидел лягушонок и своими лупоглазыми глазёнками смотрел на Настюшу. - Ну, тё смотлис, это я, а ты затем к нам плисол? А-а ты смотлис как я утюсь, да? Ну, смотли, смотли, я атдахну и... и... ну и..., плидумала. Я сейтяс атдахну и к тебе плиду, понял? Вот! А как плиду, тебя паймаю, а патом в кастлюльке ис тебя суп свалю.
   Да суп, но чтоб его сварить, надо ещё до лягушонка дойти...  А как? Настя и хотела, и боялась правую ножку от пола оторвать... Но желание поймать лягушонка было сильнее страха перед падением, да она и не думала падать, она хотела... и пошла. Всего четыре малюсеньких дрожащих шажка... и о ужас лягушонок, не дождавшись её прихода, юркнул куда-то... и нет его...
   - А-а-а, испугался? Ну, ядна я тебя в длугой лаз паймаю.
   Настя и не слышала, как отворилась дверь, как вошёл папа с дровами для печки. А папа стоял на пороге и, не скрывая от дочери слез, рыдал, размазывая слёзы свободной рукой.
   - Ой, папа, ягусонок испугался, сто я из ниво суп буду валить и убезал. Ты не пьять, мама плидёт и из мяса суп свалит. Давай кусать касу глетьнивую с катеткой, я кусать хатю.
   Вечером, когда Настёнка спала, Иван, рассказывая Анне, вновь неумело по - мужски размазывая, как дитё малое слёзы по всему лицу. Муж и жена, взрослые люди, пережившие страшные годы войны, видящие столько горя и смертей, сейчас, глядя на спящую дочь, рыдали от счастья. Пусть на костылях, но их дочурка можно с уверенностью сказать, ХОДИТ самостоятельно! Да будут у неё падения, слёзы. Будут обиды, презрения, унижения, оскорбления… Будут личные победы!  Всё это будет... Потом будет, а пока она спит, прижимая ручонкой своего плюшевого мишку. А в изголовье у стенки стоят её первые, собранные папой костылики, на которых предстоит ей пройти сотни тысяч километров по дороге жизни.


16.2.13(20:30)
Танечка, всё прочла и знаешь что - было так больно, как-будто я сама примерила на себе эти маленькие костыльки, плакала горючими слезами... Танюшка, ты МОЛОДЧИНА, ТЫ ОЧЕНЬ СИЛЬНАЯ, МУДРАЯ, КРАСИВАЯ И УМНАЯ ЖЕНЩИНА !  СПАСИБО ТЕБЕ БОЛЬШОЕ!  ЖДУ ПРОДОЛЖЕНИЯ...               

Любовь Бикбулатова

***************************************************


Да Тань.Прочитала, и боль за маленькую девочку, и радость, что она не брошена, а растет в любви и радости. Да жаль ее до слез, но в тоже время она счастливая девочка. Господи сколько детей не инвалидов захотели бы поменяться с Таней. Где пьянство, драки, наркотики, голод. Сколько увечат деток и убивают. Таня ты молодец, читала как настоящую книгу, с чувством и слезами.

Галина Шашина (Борщёва)