Эпитафия

Страдания очищают душу. Душа Глеба Рассказова была чистой – последние годы страдания не покидали его. Сначала, нежданно не гаданно, на него обрушились болезни: больницы, несколько операций, а затем предательство мнимых друзей, отчуждение коллег и знакомых, и полное забвение. Душа не роптала, душа научилась жить другими ценностями и постепенно стала обретать устойчивое равнодушие к триумфу зла, к разгулу пороков – к суете сует полонившей бытие людское.
Но извечное правило капитализма – падающего подтолкни, - преследовало, шло по пятам.
В какой-то из божьих дней Рассказов почувствовал, что его навестила смерть. Смерть не просто его навестила, - она поселилась в нём, она стала неотъемлемой частью его тела, его жизни. Свой агрессивный характер смерть проявляла резкой болью в области живота – было ощущение что в правый бок под рёбра вонзили острый нож и он остался в ране, и он не даёт возможности без боли пошевелиться.
Кошмаром стали ночи, кошмаром стали дни. Мысль о медпомощи, вспоминая больничный конвейер – больничный ад, Глеб не колеблясь отбросил – пусть будет как будет, на всё воля божья – ему оставалось только смиренно ждать.
Проблемы, связанные со смертью – тоже проблемы и, зная, что решение их переложить не на кого, Рассказов принялся всё решать сам.
В первую очередь надо было определиться с местом захоронения.
Город, в который судьба забросила его доживать последние десятилетия, был ему чужд как по нравам, царящим в нём, так и по отталкивающим воспоминаниям этого периода. Его малая родина была далеко – там быть похороненным было не реально, а вот село, где когда-то жили его дальние родственники, идеально подходило.
Небольшой ухоженный погост; вымирающее село – ни школы, ни церкви, ни производства – всё в прошлом и прошлое – к прошлому – быть по сему.
Во вторых, надо подумать о надгробии. «Не скажет ни камень, ни крест где легла…» Да, конечно, камень: камень из гранита или бетона размером пятьдесят на пятьдесят и на пятьдесят сантиметров – кубик весом триста-четыреста килограммов – вполне выполнимо и антивандально. Одна часть – половина камня, - в земле, а половина – на поверхности и на лицевой стороне надпись.
Оставалось только определиться в надписи и Рассказов надолго погрузился в размышления.
Кто он в памяти для всех? Единственный, незабываемый, любимый – всё не подходило. Весёлый, жизнерадостный, обаятельный –совсем не то. Умный, талантливый, неутомимый – то же нет и нет, не то. Надпись должна быть краткой, лаконичной и точно отражающей суть при жизни покойного.  В чём суть своей жизни Рассказов и сам затруднялся определить. Кто же он для всех в этой жизни?
Он вспоминал своё послевоенное детство: город с нефтеперерабатывающим заводом, частные дома и печи с топкой под гудрон. Лет в шесть он уже каждый день с утра разжигал капризное топливо – у него это получалось лучше, чем у других – у других не хватало терпения. В школе он постоянно помогал отстающим, а в летние каникулы работал подсобником у столяра. В шестнадцать лет завод и вечерняя школа, это, наверное, лучшие годы его жизни –даже лучше студенческих лет.
В институте работа в студенческих отрядах, а там служба в армии и работа, работа на износ. И на любой работе ему приходилось помогать другим. Он только недавно отчётливо понял, что его всю жизнь просто нещадно эксплуатировали: - ну что тебе стоит! И он по простоте душевной делал для кого-то одно, другое, третье.
А люди всё это видя и понимая, за спиной смеялись над ним, в глаза хваля и возвеличивая его бескорыстную помощь. И, самое интересное, что никому из тех, на чьи просьбы он не раздумывая откликался, впоследствии не помешало предать его и на малейшую теперь уже к ним просьбу отвечать равнодушным отказом, а точнее отказом с явным, на лице написанным, злорадством. Страдания очищают душу – он не роптал, скорее ему было жаль их в нравственном падении, в их зверином одичании и уходе от Бога.
И так, нужна была надпись – краткая эпитафия. Что там должно быть: фамилия, имя, отчество – хоронить без отчества – грех, не почитание  родителей;  годы жизни – дата рождения и смерти. Для чего дата рождения и смерти. Кому это интересно? Можно упростить, тем более что последней даты ещё нет.
Погасли вечерние фонари, кажется, стало легче и можно побороть бессонницу – утро вечера мудренее.
На другой день Рассказов в ритуальной конторе оформлял свои похороны.
Камень, размером, весом и гравировка:
                Рассказов Глеб Трофимович
                ХХ – ХХI в.в.
                Раб
Ещё одним чудаком станет на белом свете меньше, думал директор,  заполняя бланки, а вслух учтиво заверяя заказчика, что всё будет сделано так как Вы просите – в лучшем виде – фирма гарантирует.