Письмо Маруси. Глава двадцать вторая

В одежде Али Маруся выглядела увядшей серой мышкой. Только мысль, что это ненадолго и по-другому никак не выбраться отсюда, мирила её с чужими вещами на себе. Чтобы не привлекать внимания, шмыгнула из больницы в автобус, потом в метро. И когда вошла в гостиницу, поняла, насколько разительной была перемена – её тут просто не узнали и потребовали паспорт, который удостоверил бы её личность.

- Вы уж простите, не признала я вас, - подозрительно сравнивая фото в паспорте с лицом Маруси, извинялась дежурная.- Да и видела я вас всего один раз, когда вы въезжали. А мошенников тут пруд пруди, потому и проявляем бдительность, - всё ещё недоверчиво вглядываясь в лицо Маруси, дежурная неохотно выдала ей ключ от номера. – Видочек у вас, чего скрывать, довольно бледный, и с лица вы как-то спали… Не расстраивайтесь, - обнадёжила она незадачливую гостью, - были бы кости, а мясо нарастёт…

- Спасибо, - вяло улыбнулась в ответ Маруся и пошла к лифту, чтобы подняться на свой этаж.

Открыла номер и сразу же бросилась проверять вещи. Шуба, шапка и сапоги – всё цело и лежит на месте. Маруся облегчённо вздохнула, разделась, сложила обмундирование Али в сумку, накинула шёлковый халатик и пошла в душ.

Мылась долго, с удовольствием подставляя то спину, то грудь тёплым расслабляющим колким струям. Блаженствовала. Намывшись, заботливо смазала тело кремом, высушила и уложила феном волосы и легла отдохнуть. И сразу провалилась в сон.

Разбудил звонок. Из мэрии сообщили, что её заявление комиссией рассмотрено, но, так как она вовремя не предъявила свои права на квартиру и вещи в ней, жилплощадь через полгода после смерти матери передана нуждающимся очередникам района, всё законно и пересмотру и обжалованию не подлежит. Невезуха.

Глянула на часы – спала недолго, но выспалась. День был в самом разгаре. Решила вернуть вещи Але. Может, той и ходить-то больше не в чем. Позвонила, чтобы узнать, по старому ли адресу живёт Леонид с семьёй или уже в новой квартире. Оказалось, в новой. Тут ей до одури захотелось посмотреть, как же живёт её Лёньчик со своей семьёй. Аля, конечно, не возражала. И Маруся поехала в гости.

Дом по указанному адресу выглядел серо, буднично - блочный, двенадцатиэтажный, одноподъездный, с кодом. Код ей Аля  сообщила заранее, потому что домофона у них не было, и Маруся поднялась на четвертый этаж. Дверь распахнула улыбающаяся Аля и сразу гостеприимно отступила – в прихожей двоим было не разойтись. Поздоровались, хозяйка протянула гостье вязаные тапочки («Сама небось вязала», – презрительно подумала Маруся), помогла повесить на вешалку шубу и жестом пригласила пройти. А там – две крошечные комнатки без дверей как на ладони, а сбоку игрушечная кухонька. На стенах детские рисунки и фото девочки с жиденькими светлыми косичками и редкозубой улыбкой, не похожей ни на Лёню, ни на Алю. «Как неродная, – подумалось почему-то.- Может, приёмная? С этой станется - эта готова весь мир удочерить».

- Дочка? – подозрительно спросила Маруся.

- Да, - кивнула Аля, вдруг догадавшись, о чём подумала гостья.- На мою бабушку похожа. Все, кто видел мою бабушку, в один голос говорят, даже моя мама, глядя на эту фотографию, сказала: «Вылитая Анна Петровна». Доченька с минуты на минуту  должна из школы вернуться, вместе и пообедаем.

Маруся смотрела на эту крошечную квартирку с низкими потолками и выгоревшими шторами на окнах с геранькой на подоконнике и думала, что могла бы сама оказаться на месте Али, не дай бог. Разве можно было сравнивать её роскошную квартиру с этими полуметрами. Прав сын, нельзя менять свой дом, в котором нам так хорошо, свободно, красиво, удобно, на это столичное убожество. Понятно, что по обмену другого не предложат, а купить здесь хоромы теперь уже денег не хватит.

Открылась дверь и вошла, шмыгая носом, бледненькая девочка. Аля бросилась к ней с платочком: вытри носик. Девочка сбросила на пол рюкзак, послушно высморкалась и радостно улыбнулась:

- У нас гости? – снимая сапожки, приветливо рассматривала она гостью.

- Да, к нам пришла тётя Маруся, - сказала Аля.

- Здорово! И меня зовут Маруся.

- Значит, мы с тобой тёзки, - без энтузиазма добавила гостья.

Девочка удивлённо взглянула на маму. Та поспешила объяснить:

- Люди с одинаковыми именами – тёзки. А бывают ещё и полные тёзки. Это когда совпадают и имя, и отчество, а то и фамилия. И такое бывает.

- Ма, а мы к папе сегодня поедем? – подошла вплотную к маме и заглянула ей в глаза дочка.

- Мой руки, сейчас пообедаем и поедем.

- Здорово! – засияла дочка и зажгла свет в ванной.

На кухне с занавесками в красную клетку и с рюшечками – под названием «кошкин дом», крошечным столиком с чашками в красный горошек, они втроём еле уместились, бочком протискиваясь к столу. Аля налила всем свежие щи со сметанкой, а на второе сегодня были макаронами по-флотски. Голодной Марусе всё показалось очень вкусным, да и на самом деле Аля готовила хорошо, умела из ничего конфетку сделать. На десерт был уже знакомый ей обалденный брусничный морс с овсяным печеньем.

После обеда Аля готовила мужу и Ванечке передачи, а девочка мыла посуду. Маруся в это короткое время рассматривала незамысловатые детские рисунки и поймала себя на мысли, что она ни за что бы такую мазню на стены не вывесила – незачем позориться перед людьми. В её доме стены были украшены подлинниками настоящих художников. Ей вдруг так захотелось вернуться в родные пенаты...

Когда они все заявились в палату, маленькая Маруся бросилась к папе и стала с ним весело щебетать. А обрадованный Леонид переводил взгляд с дочери на жену, на Марусю, которая подошла к Ване, чмокнула его в щёку и с пустой улыбкой смотрела на Леонида, совершенно не слушая сына. Нет, в ней не проснулось то, чего и раньше не было, она просто смотрела на несостоявшегося своего мужа и благодарила судьбу, что та их развела по разным дорогам. Даже то, что Иван был поразительно похож на Леонида, не располагало её сердце к бывшему любовнику, она не обращала никакого внимания на это сходство – её сын был только её сыном.

- Так что операции не избежать, - услышала Маруся последние слова Ивана.

- Постой, постой, какая операция? Когда? Я завтра сама поговорю с Марком.

- Я тебе об этом и толкую, ма! Марк Анатольевич хочет с тобой обо всём переговорить и ждёт тебя завтра в одиннадцать в своём кабинете.

- Я обязательно приеду, не сомневайся.

- Он что-то там говорил про квоту, которую нужно оформить через минздрав, короче, он сам тебе всё подробно объяснит.

Подошла Аля:

- Ванечка, я тут тебе блинчиков с мясом принесла, поешь, пока тёпленькие.

- Спасибо, Алечка! Отказаться от такой вкуснятины у меня просто нет сил, хоть очень неудобно принимать от вас такие подарки.

- Кушай на здоровье и поправляйся, Ванечка!

И она поставила на его тумбочку газетный сверток. Марусе стало стыдно, что не она заботится о своём сыне, а совершенно чужой человек, а она даже йогурт ему не купила. И в ней снова вместо благодарности поднялась волна протеста и неприязни к этой женщине, у которой на всё и на всех хватает и времени и доброго сердца. Марусе захотелось сбежать подальше от этой идиллии. Она ещё раз взглянула на Лёню с маленькой Марусей и поразилась несходству их лиц, подумав, что, наверное, это и есть скелет в шкафу Башлыкова.

Продолжение http://www.proza.ru/2014/01/24/1033