Антра - наследница неба Т. 1, Ч. 2, Гл. VIII

                Глава VIII. Дела государственные и личные

    Граф Антуан де Трай, капитан «Дианы», старый морской
бродяга, много испытавший на своём веку, вечный скиталец и
одинокий, в сущности, человек, был удивлён и, одновременно,
очарован Антрой. Она невольно вызывала уважение к себе. Весь
её облик и манера поведения никак не вязались с обычным пред-
ставлением о юной высокородной аристократке. Сословного чув-
ства принадлежности к высшей аристократии в ней не было и в
помине. Ей был свойствен аристократизм иного рода – как сви-
детельство редкого ума и чувства собственного достоинства.
Отчасти это было результатом уникального воспитания. Но было
нечто, что объяснить только умом и исключительной образован-
ностью было невозможно.
    Отказать дорогим людям в их просьбе побыть вместе Молча
льник не мог, кроме того, он сам понимал, что Антра, не по
возрасту серьёзный и глубокий человек, не должна всё время
находится в изоляции от событий, способных в ближайшие годы
повлиять на судьбу королевства. И Антра заняла своё любимое
место на низкой скамеечке, прислонив по обыкновению свою зо-
лотую головку к ноге Учителя.
    – Послушай, Анри, что происходит во Франции?  На Мальте
мне сообщили много такого, о чём при дворе предпочитают во-
обще не говорить вслух. Там же все шпионят за всеми. Что,
король в самом деле так плох?
   – Да, видимо, дело идёт к развязке, и мой августейший род-
ственник, возможно, скоро будет держать ответ перед небесной
инквизицией. Земную-то он не боялся и в лицемерии и интри-
ганстве превосходил самого изощрённого иезуита, – так гово-
рил герцог Генрих Бенуа де ла Фош, воспитатель Антры и Пьера,
один из самых образованных людей Франции. – Я даже полагаю,
что испанцы потому так обнаглели, нападая на побережье Бре-
тани, что члены продажной дворцовой камарильи передают пос-
ледние новости испанскому послу, а тот доносит своему королю
о каждом часе угасающей жизни «короля-солнца».
   – Как наша партия?
   – Антуан, забудь это слово. Партия? Какая это партия?
Слишком много разговоров и мало дела. Там ведь одни старики,

                98

у них ещё живы обиды молодости, когда король отбирал у них
состояния, земли и их распутных жён. Состояния и земли – в
казну, жён – в постель. Но когда это было? Более тридцати лет
назад. Если короля, их личного обидчика, не станет, против
кого им фрондировать? Конечно, им всем нравиться быть заго
ворщиками, играть в тираноборцев, монархомахов. Им не дают
покоя тени Дюплесси-Морне и Отмана. Можно подумать, кто-то
из них отважился бы броситься на короля с кинжалом, понимая,
что телохранители тут же изрубят его своими клинками. Побрюз-
жать, похорохориться друг перед другом, доказывая чей род по
прямой линии восходит к Карлу Великому, – это всё, на что они
способны. Но пойти на заговор Лиги, подобный тому, что неког-
да возглавляли герцоги Гизы и мадам Монпансье времён первых
Бурбонов? Оставь, это просто смешно. Кстати, одного монархома-
ха я знал лично, он был из гугенотов. Но он не замышлял нечто
вроде заговора Брута и Кассия против Цезаря. Он лишь доказывал
в своих памфлетах, что власть короля – не есть власть от Бога.
Увы, в нашем случае некто, назовём его Кассий, выдал своего
Брута. Этот дворянин, храбрый и пылкий, окончил жизнь под пыт
ками в страшных муках, – тут герцог сделал паузу. – Ах да, так
вот оно!.. Антра, я вспомнил, но прошу, ничего не говори Гастону
до его двадцатилетия, это был его отец.
    – Как?.. – Антра вскочила на ноги. – Не может быть! Бедный
Гастон! Неужели ты расскажешь ему, когда придёт время огласить
завещание его матушки? – она не заметила, как впервые перешла
с Учителем на ты. – Это его убьёт, он так наивен и так слепо верит
в величие короля, – она опять села и, обхватив голову руками, за-
стонала, слёзы катились по щекам, но она их не замечала.
   – Бедный мой, что же будет с тобой и со мной, со всеми нами.
Она уже давно не отличала Гастона от дорогих ей людей, считала
равноправным членом их немногочисленного семейства. Но это страш
ное известие вдруг, неожиданно для неё самой, открыло новую тайну.
Да, она любит, любит впервые в жизни, и это признание самой себе
потрясло её. Теперь всё, что будет происходить с её близкими ста
нет, в ожидании угроз и гибели, окрашиваться в трагические тона.
Так, первая любовь стала для неё предзнаменованием грядущих бед

                99
и потерь. Она затихла, потом встала на колени перед Учителем,
обняла его колени, прижалась к нему и застыла. Братья с сострада
нием смотрели на неё. А у герцога, человека со стальными нервами,
в глазах стояли слёзы.
    Антра так и забылась, прижавшись щекой к коленям Учителя.
Он бережно взял её на руки и, сопровождаемый братом, отнёс в спальню
и, уложив в постель, укрыл клетчатым пледом. Потом они с братом вер
нулись в свои кресла.
    – Я думаю, Антуан, это реакция на всё то, что происходило в пос
ледние годы. Бедняжка, она насмотрелась на ужасы войны, на изувечен
ные человеческие тела, на кровь. А Гастон – редкой чистоты юноша,
несмотря на все тяготы жизни и страдания, что ему пришлось пережить
за неполные двадцать лет. Но Антра! Кто мог ожидать, что в такой
серьёзной и владеющей собой, поверь мне, девушке вдруг вспыхнет столь
сильное чувство.
   – Анри, мы уже стали забывать, какими были в их возрасте.
   – Но, Антуан, если бы ты понаблюдал за ней так, как я наблюдаю уже
годы, ты бы согласился, что в ней есть какая-то странность, иногда
мне кажется, что она не от мира сего, настолько она бывает отстранена
от реальной жизни и погружена в себя. Впрочем, я понимаю откуда это.
Дорогой брат, есть нечто, касающееся Антры, о чём нам необходимо пого
ворить. И в то же время, я горжусь ей как ученицей. Она уже так много
знает, так начитана и образованна, что в пору ей самой учить людей.
 А как она врачует. Это особый дар. Подобное я встречал во времена
дальних странствий в буддистских монастырях.
   – Анри, но она там никогда не бывала! Откуда это априорное знание?
Старший брат задумчиво смотрел на языки пламени:
   – Ты говоришь, априорное знание? Погоди, мы скоро узнаем и не такое.
   – Да, Анри, я всего лишь день общался с ней, но скажу откровенно –
она притягивает, как магнит. В ней есть нечто совершенно необычное.
Не дай и не приведи, если об этом узнает какой-нибудь монах-фанатик.
Вот кого не должно быть в округе на пятьдесят лье.
   – Ходят тут, ходят всякие, но к детям я их не подпускаю. А так
Пьер и Антра бывают в костёле, знают все тексты псалмов, могут о тон
костях Святого писания поспорить с кем угодно.

                100
   
   – А вот спорить не надо, – сказал Антуан, – святые отцы ох как
не любят, когда их ловят на собственном невежестве. Да и к широко
образованным людям, не мне об этом говорить Великому Учителю замка
Этуаль, попы всегда относятся с подозрением... Но вернёмся к прер
ванному разговору. Анри, король умирает, а с престолонаследием
неясно – кто там у нас законный наследник, а кто бастард?* Король
наш был так любвеобилен, что половина вельмож при дворе и молодень
ких фрейлин могли бы похвастаться, что в их жилах течёт королевская
кровь. Вот подходящее время для республиканцев...
   – Республика во Франции?! Оставь, Антуан. Это слишком хорошо,
чтобы могло стать правдой. Я своих подопечных просвещаю на этот
счёт и уверен, брожение умов начинается. Но только когда Просвеще
ние и вопиющее ущемление прав нашего третьего сословия найдут друг
друга, можно будет выносить приговор монархии и говорить о создании
 республики во Франции. Мы с тобой не доживём, а вот наши молодые
лет через тридцать-сорок могут стать современниками этих событий.
   – Анри, но золото замка Этуаль, то золото, за которым уже пошла
свирепая охота – я представляю, сколько авантюристов по обе стороны
Ла-Манша готовы напасть на вас, – дождётся ли это золото революции?
   – Во всяком случае, наши друзья по Лиге его не дождутся. Да они
просто передерутся, эти выжившие из ума представители «совести
Франции».
   – Я вот что думаю, с золотом срочно нужно что-то делать. Остав
лять его здесь, как ты сам только что объяснил, чрезвычайно опасно,
 опасно, прежде всего, для детей и меня. Нападения становятся всё
более организованными, мы чудом устояли в этой войне из-за алчности
двух её предводителей.
   – И каков твой план, Анри?
   – Лучше, чем у банкиров, его не сохранить. Более того, я знаю
лично крупных финансистов, которые с удовольствием возьмут золото
на хранение, да ещё будут выплачивать солидные проценты. Лет через
 десять это состояние удвоится.
   – Но отдать всё золото в одни руки?..
_____________________________________________
*Бастард – незаконнорождённый принц крови, как правило, от придвор-
ных фавориток короля.

                101

   – Согласен, слишком велик риск. Поэтому, Антуан, я предлагаю
один ларь отправить в Англию, другой в Париж и третийв Ломбардию.
Таким образом, мы положим начало трём состояниям и назначим
трёх правопреемников, преданных друг к другу, как мы с тобой,
дорогой брат.
   – О, Анри, я начинаю понимать...
   – Будь уверен, Антуан, я весь остаток жизни положу на их буду
щее. Пройдут годы, и три огромных состояния начнут работать на
создание несокрушимого союза государств в сердце Европы. Это будут
Генеральные штаты Европы. Эти состояния сокрушат Габсбургов и под
нимут знамя Просвещения.
   – Анри, мой царственный мечтатель, руку! Значит, вместе и до
конца.
    Итак, ни Антра, ни спящие сладким сном Пьер и Гастон, не догады
вались том, что в эту ночь решалась их судьба и что в романтическом
воображении Молчальника уже обозначился путь трёх юных героев в ис
тории Европы. Ещё не родились ни Вольтер, ни Дидро, ни Руссо, ни
Гольбах, но предчувствие неизбежного появления титанов мысли вслед
 за Монтенем, Санчезом и Монтескье его не обманывало.


                102


     На колонтитуле Версальский дворец Людовика IV