Мел

  Мало кто знает о Меловой Гробнице. Да и мало кто знает о меловых горах в Воронежской области. Это странно. Мы гордимся своей природой, не зная почти ничего о ней. Про себя могу сказать: «Я мало чего видел, но увиденное заставляет поверить в то, что есть множество мест неописуемой красоты. Я должен там побывать!» Меловые горы можно увидеть вдоль трассы М4, идущей из Москвы прямо к черноморскому побережью.  Местные люди не так восторженно реагируют на эти меловые горы. Зато приезжие, такие как я, могут насладиться этим зрелищем вполне. Пока мы подъезжали, я долго не мог понять, что это за белые цветы так плотно усеяли эти холмы. И вот когда мы уже подъехали вплотную, я понял – это цвет самого холма.
- Это что, мел что ли? – спросил я у водителя.
- Да, конечно. Ты что не слышал о меловых горах? – спросил Женя. – Вон, смотри!
  Он показал на плоскую вертикальную белую поверхность. На ней оставляли «автографы» всякие люди вроде меня. Я тоже не смог удержаться от такого соблазна. На северо-западе нет таких чудес, у нас только белые ночи.  Я ведь никуда не опаздывал, поэтому попросил остановить.
- Спасибо, что подвез, Жень. Я тут хочу осмотреться, пофотографировать. Приятно было с тобой покататься, – сказал я ему, вытаскивая свои вещи.
- Пожалуйста! – задорно ответил он. – Всегда подвезу, если увижу твою руку на трассе.
- Может, ещё увидимся, ты же в Сочи собрался ехать отдыхать.  Нам по пути. Ну, счастливо!
- Удачи, на дорогах! – пожелал он и надавил на газ.
  Теперь остаток дня и следующий день я проведу, бродя по мелу. Может, там есть какое ущелье? В нём можно будет переночевать и без палатки. Тут стопроцентно должно быть что-то подобное. Это видно по грациозным трещинам на мелу. Эти горы создают впечатление безграничной мягкости. Не как у ваты, конечно, а как у камня.  Мне и мрамор кажется мягким на глаз. А тут я ещё не ступил на эту белую землю, уже чувствую под ногами нечто вроде холодного пластилина.  Воздух сухой, и чувствуется характерный запах мела. Будто я снова в школе, и, скорее всего, в младших классах. Тогда мы много писали на доске. Сейчас русский язык. Меня вызвали выписать по пять глаголов с приставками «при» и «пре».  Теперь руки покрыты белой «мукой». От полета этой мысли я сразу вспомнил, как мы с папой делали лепешки…
  Так можно подолгу вспоминать и никогда не ступить на белые склоны. Они не полностью белые, сквозь мел прорастают травинки и маленькие цветы. Синие маленькие лепестки раскрыты как веки, и цветок созерцает  окружающую среду. Он никогда не поверит в то, что где-то бывает черная земля. В его сознание будет невозможно вложить, будто бывают стены, будто, бывают реки. Хотя прямо за холмом течет Дон, в котором мне предстоит искупаться и умыться. Цветок же ничего этого не знает. Впрочем, зачем ему все эти тонкости. Он задыхается в меловой пыли и удивляется, видя самого себя в отражении объектива моего фотоаппарата. Я наверно слишком оживил этот образ цветка. Это от того, что я брожу здесь один. Я предлагал многим своим друзьям поехать вместе со мной.  Все отказались. Кто-то был близок к «да». Но всё же я был уверен, что обречен на одиночество на этой трассе. «Автостоп – это опасно!». Единственный их аргумент. Но и такое оправдание их устраивало. А между тем, они все мечтают окунуться в солёную воду, которая, якобы, очень полезна и все дела. Что сложного в этом? Взял спальник, палатку, мыло, зубную щетку. Вот он минимум. Одежду же можно будет помыть мылом. Лето – высохнет быстро. А если вас двое – ещё легче…
  Оставим бесполезные рассуждения на потом – я иду по мелу. Небольшие облака пыли поднимаются моими шагами. Я взобрался повыше и огляделся. Позади трасса, впереди Дон, по сторонам бескрайние горы «белой земли». На часах пять вечера. Пойду - искупаюсь, помоюсь. Одежду мыть - смысла нет. Завтра же снова бродить здесь, среди пыли, которая так и норовит всего испачкать. Вот уже по колено белый. Это только в кайф.
  Следующий день меня разбудил невероятной жарой в палатке, ведь пришлось её ставить на открытое место, а солнце тут жарит по полной программе. Собрал палатку и спальник, достал кружку-кастрюлю, начал готовить завтрак. Вариантов было всего три, и я выбрал гречку. Поел, загорая, и решил не идти сразу на дорогу, а походить среди холмов. Может, подвернется интересное что-нибудь. Рельеф очень непредсказуемый – расстояние между возвышенностями и пиками было не большое: около двадцати метров. В начале я упомянул про Меловые Гробницы, это могилы вырытые в мелу. Они встречались довольно редко мне, но в первый раз я даже слегка испугался. Крест, вколоченный в гладкую белую поверхность. Милов Алексей Сергеевич. Года указано не было. В остальном пейзаж не сильно менялся. И тут и там были просто белые горы. Теперь и для меня это «просто», а не так давно это было нечто новое и интересное. Вокруг мел, мел, мел.
  А где трасса? Этот вопрос ставит в тупик. Где же она? Пару минут назад я видел её отчетливо по правую руку от себя. Сколько времени? Странно – тут не ловит сеть. Пойду на право.
  И вот я шел на право. Слишком долго, уже давно должна была появиться дорога на горизонте. Но голубое небо смыкалось с белыми горками, и никаких серых полос в помине не было. Это начинало пугать меня. Вновь крест. Если бы это был первый такой крест на пути, я бы испугался.  Теперь это для меня обычное дело – кресты среди бесконечных холмов. Интересно, что на этот раз указали могильщики. Может, хотя бы на этом указано, кроме ФИО, ещё какая информация.
  Если приложить голову прямо к уровню земли, то крест выглядел очень эпично. С моей точки зрения вид был такой – распятие в лучах восходящего солнца, слева и справа от него холмы, которые будто нависают над ним и вот-вот упадут. Я сделал снимок. Немного засветило, и я повторил процедуру. Уже лучше. Остался последний штрих – кто там похоронен? Бодрым шагом подошел к могилке и, щурясь от солнца, взглянул на табличку. Ого, там не только имя, но и адрес, год рождения. Иманов Сергей Владимиро…
  Это моё имя…
  Псков, ул. Л. Толстого д. 24 кв. 12
  Это мой адрес…
  1994-сегодня.
  Это…
  Руки тряслись. Зубы не попадали друг на друга. Холодный пот прошиб даже на пятках. Я начал озираться, но мой взгляд напарывался исключительно на бесчисленные горки мела на этом плоскогорье.  Что за шутки? Кто это сделал?  Я не нашел ничего умнее, чем крикнуть:
- Кто здесь?!
  Мой голос прозвучал глупо, ведь никого здесь не было. Конечно, никого там не было. Это был сон. Все именно так. Слишком реальный сон, сейчас проснусь и пойму это. Улыбнусь, посмеюсь.
«Просыпайся же!» - кричал про себя. На удивление не помогло и физическое воздействие. Я щипал себя, бил пощечины – все тщетно. Но если это не сон, то… Бред. Надо перечитать табличку, мне показалось.
  Я вновь глянул на могилу, где уже под крестом красовалась, едва вырытая яма. Дыхание так и сорвало. Сердце дернулось в страхе, пробивая грудную клетку, но ему не удастся сбежать. Оно будет со мной до конца этого чертового сна. На табличке уже не было исчерпывающей информации обо мне. Лишь «НЕ СОМНЕВАЙСЯ.» красовалось на ней. Буквы были печатными, а в конце стояла точка в знак завершенности. Эта точка вселяла уверенность в эту явную чепуху.
  Если я не могу проснуться, значит надо придумать что-нибудь, что сможет меня защитить, или вовсе унесёт меня отсюда подальше. Я пожелал оказаться спящим в палатке – не вышло. Я пожелал автомат в руки – ничего! Какой глупый сон. Это только в кайф
  А я все стоял и стоял как вкопанный. Пора бы уже принять действительность и рвануть с места, но нет, жду чего-то, сам не знаю чего. Взгляд все так же упирается в надоедливый мел. Как же я его ненавижу. Все, хватит тупить, надо предпринять хоть какие-нибудь меры. Беги! пронеслось в моей голове. Я повиновался этому голосу разума. Сюрпризы не кончались, это надгробие было только ключиком в мир бредней, который охватил все пространство вокруг моей персоны. Мне даже льстило, что создатель, который до этого прохлаждался у себя в обители, вдруг выполз и начал творить невообразимое и внезапное. Вбежав на очередной холм для поиска пути, я увидел прямо у подножия этого же холма деревушку. Пару минут назад её и в помине не было, когда я ещё стоял на предыдущем пике, высматривая трассу на горизонте. Но стоило мне узнать дату своей смерти, как было отстроено это поселение. На деревню это мало смахивало и на хутор тоже. Пять домов, все они выглядели одинаково безлюдно. При детальном рассмотрении, я обнаружил, что на веранде кто-то сидит в кресле качалке. Уже сбегая с холма, в моей голове пронеслась мысль о маловероятной помощи со стороны незнакомца. Однако других вариантов мой напуганный мозг придумать не мог, и я решил течь по течению обстоятельств. Этот кто-то оказался стариком, мерно потягивающим пиво; смотрящим куда-то вдаль, не отводя глаз. Он покачивался в своем кресле-качалке, и ему явно нравилась его жизнь. Спросите у такого старика – хотелось бы ему исправить те ошибки молодости, из-за которых он не осуществил своих мечтаний. Он ответит, что жизнь слишком прекрасна для бессердечного переделывания её сущности. Ведь смысл как раз и заключался в этих самых ошибках. Они привели его в этот тихий угол, где он встречает людей, посланных к нему самой смертью. И его это устраивает. Ему это нравится.
Итак, подбежав к нему и еле переведя дыхание, мои связки выдали нечто похожее на речь:
- Что здесь происходит? Это вы поставили тот крест? Минуту назад здесь не было… - моя речь была сбивчива, но старик понимал, к чему я клоню.
- Нет, парниша, не я вколотил крест тот на место то, – он сказал это с почтением, но смотрел все так же вдаль, как будто говорил сам с собой, а меня тут вовсе не было.
- А кто же тогда это сделал?! – со стороны мой голос не был похож на мужской, да и на женский не тянул. Это был голос напуганного ребенка, которого родители заставляют есть кашу, от которой его воротит, угрожая ремнем.
- Мы не называем никак их. И помочь тебе я никак не могу, – он все так же смотрел вперед, и я видел лишь его профиль. – Я могу только открыть тебе дверь, за ней ты обретешь иллюзию спокойствия.
  Такие мутные речи создавали иллюзию нереальности происходящего, но мозг постепенно адаптировался к тому, что происходит. Постепенно реально накладывала на него свои лапти.
- Открывай же, чего сидишь, - почти кричал я.
- Открыто, парниша, не беспокойся, – морщинистое лицо стало ещё более морщинистым в попытке улыбки. – А вот и они. Ты глянь, какие облака за собой они поднимают. Ну чем не ангелы?
  Абсолютно неуместное замечание. Какие, к черту, ангелы. Старый маразматик. А ведь с холма буквально слетают, очень резвые животные. Четверо забеленных псов устремились припасть клыками к моему горлу. Я уже почувствовал всепронзающие укусы этих стервецов. Секунда помешательства и я ворвался в хату. Даже здесь было от чего бежать. Комната была абсолютно пуста, лишь стул стоял посередине, а на нем лежал широкий нож длинной с локоть.  Он был весь ржавый и явно тупой, но выбирать не приходилось. Если это действительна помощь, то не зря она придумана в это бешеном мире. Значит этот «нож» может как-то сберечь меня. Хотелось бы в это свято верить, а другого и не остается.
  Я схватил этот ржавый кусок металла с ручкой и выпрыгнул в окно, ведущее в задний двор, скинув с себя свой рюкзак. Выпрыгнув в окно, передо мной уже не стояло никаких хат, а когда повернулся, я обнаружил, что выпрыгнул я из воздуха. Бред! Это просто не может быть правдой. Все эти фокусы с бесконечно появляющимися и исчезающими предметами слишком не натурально. А вот собаки не пропали. Я решил взобраться повыше и там уже отбиваться вовсю. От этой своры далеко не убежишь. Они были уже близко, и у меня было всего пара десятков секунд, для поднятия своей туши на верх ближайшей вершины. Мне это удалось без труда. Адреналин делал свою работу. Как только я укрепил свою стойку, первая же собака, разинув пасть, прыгнула на меня. Я наотмашь рубанул ей по лицо, и увернулся от второй.  Первая упала замертво, третей я ударил с ноги по лицу. Ей это не понравилось, это было видно по тому, как она рвала глотку лаем. Четвертой пришелся вначале удар кулаком, но она повалила меня, кое-как я умудрился её перевернуть и полоснуть по ней тесаком. Снова вернулась вторая, и её настырный характер сбросил меня с вершины. Пока мы катились кубарем в объятьях друг друга, я умудрился перерезать ей горло, а она умудрилась прокусить мне левую ладонь. Не успел я выпрямиться, как на меня налетела та самая третья. Она уже конкретно решила вгрызться в моё горло. Я удерживал её ножом для убийства таких не послушных песиков. Выждав момент, я вонзил ей палец в глаз. Это было не приятное ощущение, а для неё уж подавно. Она взвыла и попятилась, понятное дело, что последовало далее. Её изрезанное тело впитывали солнечные лучи, когда я выпрямился и смог перевести внимание на то, что меня окружало. Вроде пейзаж все тот же – пустынный. Неужели это все? Ну, уж нет, позади меня оказалась пещера. Она была как раз в той горке, с которой я скатился. И как только я в неё не свалился? Она вела куда-то вниз. И снова позади меня раздалось знакомое шуршание. Что-то вновь бежало ко мне, жаждя крови. Вдруг из пещеры раздался ещё один стариковский голос, на этот раз женский.
- Милок, иди сюда, я уже и освещение тебе сделала, – сказала бабушка с факелом в руках.
  Действительно, по стенам пещеры были расположены факелы, освещающие эту безнадегу. Но все же я не торопился шагнуть в эту бездну. Она пугала меня не меньше чем, эти «облака» на горизонте. Там бежал кто-то побольше собак. И как только я услышал едва заметный намек на стук копыт, все доводы остаться под небом растаяли.
- Что кроме света вы можете мне предложить? Вот мне тут нож подарили, - я мог уже улыбаться, явно схожу с ума.
- Вот тебе веревка, – она бросила моток верёвки с палец толщиной и, как-то слишком резво для своего возраста, двинулась вглубь.
  Буквально через пару секунд я остался стоять у входа, а её и след простыл. Верёвка? И что мне с ней делать, даже вешаться не на чем – ни одного дерева. Я повесил этот моток на свое плечо, и, окрестив освещенный туннель крестным знаменем, вошел. Я человек не сильно верующий, но в такой ситуации никакая помощь не будет лишней даже воображаемая. Даже сама мысль, что все обойдется, что я со всем справлюсь, поднимает настроение. И заставляет противостоять безмозглой выдумке Демиурга. Пещера казалась слишком прямой. Это не сильно радовало, в такой пещере будет сложно уйти от погони. Стараясь мыслить позитивно, я  не заметил, как факелы теряют свою яркость. Я заметил это лишь когда, стук копыт начал отдаваться эхом. Это был финиш. Нет ничего прекрасней как лошади, растаптывающие тебя в темноте, не правда ли? Моей маме будет по нраву узнать, как это безопасно ездить автостопом. Эх,  сидел бы дома, спал бы до пяти вечера, горя бы не знал. Чего уж ныть теперь? Отчаяние не то, что сможет мне помочь. Эти мысли не мешали моей бдительности, искавшей выход из непростой ситуации. Вот уже свет совсем погасает. Вот его уже совсем нет.
  Как только свет погас, я оказался на перепутье. Это было ясно по тому, что с слева, справа и прямо виден был белый свет. Куда бежать? Да и как я побегу я же смогу упасть и разбить голову, умерев от собственной неосторожности. А сколько людей так помирает? Просто случайно сделавших что-то не правильно и не вовремя, и не осторожно. Глупо было бы предаться такой смерти. Зачем же нужна веревка? Как в данной ситуации она поможет. Нож ещё куда ни шло. Это был хороший подарок судьбы. Ладно, побегу налево. Двигаясь аккуратно вдоль стены, я наткнулся рукой на потухший факел. Осенило! Я привяжу веревку к этим держателям факелов. Так и сделал, веревки хватило ровно-ровно. Кто бы сомневался? По стуку было ясно следующее: они приближались, их было не больше трех. Вот бы их потом стало две, потом одна, а потом никого, и я поехал бы домой, забыв все как страшный сон. И плевать на вещи, которые остались в том исчезнувшем доме. Я прижался к стене, кобылы были уже очень близко. И вот одна напоролась шеей на веревку, она упала прямо перед моими ногами. Сразу почувствовал – пещера рушиться, видимо так и было задумано. Я начал рубить от плеча, не жалея сил. Внезапно факелы загорелись снова. Я узрел, что стою перед огромной лошадиной тушей, весь в крови, а те стены, к которым я привязал веревку, обрушились и не дали пробежать остальным убийцам. В воздухе царила пыль. Это была пыль победы, хотя что-то подсказывает – до победы далеко. Наверно это здравый смысл, но я не уверен, что он тут вообще уместен. Я продолжил бег по коридору. Мною было замечено, что на левой стене было изображено, как люди убивают волков. На правой же стене люди кровожадно резали лошадей. Эти рисунки пугали своим безобразием и неправдоподобными формами. То ли рисунки оживали, то ли я окончательно сходил с ума. Мой бег начал замедляться, постепенно я вовсе перешёл на шаг. Эти рисунки пленили и одновременно раздражали до тошноты. Это даже напоминало чем-то любовь.
  Была в моей жизни девушка, которая действовала на меня так же. Я не мог ей противиться, но мне было противно рядом с ней. Я не мог ей отказать, а она могла говорить что угодно, или вовсе молчать и игнорировать меня. Ей было дозволительно делать всё, что она посчитает интересным для себя. Я часто говорил сам себе: «Хватит с этим мириться!» Но не мог сказать это ей. В результате чаша  моего терпения была переполнена, и я молча встал и ушел. А она… Не знаю, наверно посмотрела на недоеденную пиццу, решая доедать или притвориться расстроенной. Она выбрала второй, но к тому моменту мне было плевать. Я позвонил Славе, и мы пошли пить. А на следующий день я уже занимался сексом с другой. Такой драматичный момент в моей жизни был лишь один раз, и его я бережно хранил, как интересную историю. А теперь, когда я вспоминаю это, мне тоскливо и хочется промолчать.
  В отличие от истории с девушкой, он картин было оторваться труднее, но все же была такая вещь, которая могла это сделать. Это был шум очередных убийц, которые на этот раз кружили над моей головой. Какого черта?! Только что я стоял в пещере, а теперь стою перед вертикальным утесом с картинками, а надо мной кружат огромные птицы. И их ни разу не две. С десяток, пожалуй.  И где мой очередной помощник? Кто мне выдаст ружьё, которым будет так удобно расстрелять это сборище. Странно, но птицы были не особо активны, они не горели желанием сожрать меня заживо, они покорно ждали, пока я умру. После этой процедуры, они спокойно смогут обглодать мои косточки, не боясь быть ранеными моим «оружием». Где же те, кто будут убивать меня? И где те, кто поможет мне? Милые старики, я жду-у-у-у! Глупо ждать, но куда идти, куда бежать?
  Вновь забрался на холм для осмотра территории, ничего путного не было обнаружено. Затишье затянулось. Мне дали перевести дыхание. Спасибо!
- Сейчас ещё не время, - голос старика сильно напугал, что тесак выпрыгнул из рук.
  Он сидел позади меня, и качался в своем кресле-качалке. Он сидел боком ко мне на одном из холмов. Не смотря на расстояние между нами, его голос звучал, будто он стоит рядом.
- Да? Что же мне делать? В эту игру вообще можно победить? – сыпал вопросами я.
- Это не игра, парниша. Это твой последний шанс.
- Шанс? Последний шанс умереть если только.
- Вот именно. Вот именно, – он поднес банку пива ко рту. – Выпьешь на дорожку? Хуже не станет, наоборот, все обретет свой смысл.
  Там точно не пиво. И зря он не предложит. Это мир, в котором детали имеют глобальные роли. Старик уже раз мне помог, во второй раз тоже вряд ли подведет. Хотя чего тут терять, кроме жизни разве что. Подошел. Взял. Глотнул.
  В голове действительно просветлело.
- А теперь держись, – все так же монотонно сказал старик, глядя перед собой. – Тебя может вырвать. Запоминай! – его голова резко повернулась в мою сторону, и его взгляд пронзил меня насквозь. Его глаза слезились, они заплыли кровью – ни зрачка, ни белка.
- 24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!24! 41! 3! 78!
  Он орал эти цифры, будто ему вонзили в горло ржавый гвоздь, и он пытался спасти меня от той же участи. Вместо слез из глаз лилась кровь. Вокруг быстро темнело. Цифры стали видимыми, они стали ощутимыми. Они стали реальнее, чем все вокруг. Но что они означали, понять было невозможно. Старика трясло. Он продолжал орать замогильным голосом, от которого мурашки были по всему телу. Да что уже там, все тело было одной большой мурашкой от этого крика. Он все повышался и повышался, и вскоре достиг ультразвука, что уши закладывало. Закрыв руками уши и веками глаза, я стал шепотом просить  - заткнись. Начало стихать, я открыл глаза и уши. Старика уже не было, лишь шум повис в воздухе. А вдалеке виднелись огни окон. Это было благоприятной новостью для меня. И я рванул к очередной деревушке. Чем ближе я подходил, тем больше понимал – это та же самая деревушка. Тело будто свинцом налилось и никуда не хотело идти. Сон мгновенно вонзился в рассудок и плавно расплылся по телу. Я сопротивлялся изо всех сил. Голова опустилась вниз, я увидел прокусанную руку. Странно, что я не чувствовал боли. Но как только я увидел свою кровь, смешанную со слюной этих псин, я озверел от боли. Появилась решимость, ото сна не осталось и следа. Во что бы то ни стало, я сожгу эту деревню.
  24… 41… 3… 78…
  Цифры. От мысли о них стала невыносимо болеть голова. Я пустился бегом, спотыкаясь на пути – ноги все-таки отказывались выполнять свою работу беспрекословно. Они сговорились между собой и с этими убийцами. Ноги предали меня! Их надо отрезать, но после. Для начал сжечь дотла деревню. Убить всех, кого найду, и найти всех, кого надо убить. Да, да, отличный план. Руке совсем не больно. От неё такое тепло. Оно согревает меня, несмотря на снег, падающий с неба. Откуда же взялся снег? Это не важно – деревня рядом. Все мои мысли обратились на эти предательские окна, за которыми раздавались смех и песни.  Все эти люди веселятся пока у меня несчастье. Я умираю, возможно, прямо сейчас, от этого пойла. Может поэтому старик истек кровью.
  Я подошел к двери той хаты, в которой я оставил свой рюкзак. Из неё раздавался смех. Противный смех, который издевался надо мной, он заставлял меня признать своё ничтожество и убожество перед владельцами дома. Я выбил дверь и влетел в хату, махая тесаком. Она была пуста. Все так же стоял стул, на него был положен мой рюкзак. Смех усилился, эти стены хохотали. Дом ходил ходуном, заливаясь истерикой. Он высмеивал мой страх. Я стоял между четырёх стен и искал, кому дать по морде. Кто так ржет!? Но никого вокруг, только стены, стул, рюкзак. И смех, который стал больше чем смех, он стал, как и цифры, видимым. Я буквально чувствовал его объём; его длину, ширину, высоту. Это все напоминало плохую комедию – я не сделал ничего плохого, но закадровый смех гремит, будто это последняя шутка. Не просто последняя. Лучшая!
  Я не понимал юмора. Я начал врываться в остальные дома. Но и там, кроме этого ужасающего смеха, ничего не было.  А на улице наступали поздние сумерки. Врываясь в последний дом, я был уверен в его безлюдности - меня вновь напугают пустой комнатой смеха. Но я был пренеприятно удивлен наличием в комнате двух уродливых существ. Это были старик со старухой.
  Они въедались в меня бешеными глазами, из которых текла кровь. Они бубнили какую-то чушь себе под нос.
24… 41… 3… 78…
  Да, это те самые цифры. Что, черт возьми, они значат? Немного подумав, я принял логичное решение. Я начал наносить удары по бабке и дедке. Их мало смущало наличие рваных ран, которые оставлял мой рваный тесак. Они все так же противно смеялись и не могли найти, чем ответить на столь грубое обращение с ними. Видимо их защиты заключалась в том, что я должен захлебнуться в их крови. Всё моё тело превратилось в кровавое пятно, которое уже точно не отстирать. И вот взмахнув, уже который раз, ножом, я понял, что лезвие оказалось в это вредной, смеющейся старушенции. Они престали смеяться, они начали медленно подходить, скаля зубы в улыбке. Их желтые зубы омыл алая кровь. Из них вытекло столько крови, что ванну можно принять. Но видимо этим тварям все нипочем. Я выбежал на улицу, где меня уже ждали.
  Изувеченные мною псы, забитые камнями и мною лошади. Одни лаяли, другие фыркали, третьи летали над головой, издавая противные звуки. Позади меня уже приближались к выходу изрубленные старики.  Бежать было бесполезно, я задумался о цифрах. Только они могут выручить, в это сомнений нет. Всё, что я тут получал или узнавал, спасало меня. Разве что «пиво», оно перемотало время…
  Время. Я достал телефон. Есть сеть! Я судорожно начал вводить цифры.
24… 41… 3… 78…
  Гудки. Кому я звоню? Может, я просто кого-то разбужу перед смертью. Это не худший вариант. Он единственный, а значит верный.
- Алло, – в трубке раздался женский голос.
- Да, да, да! – возрадовался я. – Девушка, я не знаю как, но вы должны меня спасти. Видите ли…
- Секундочку, - она отодвинула трубку и что-то начала объяснять кому-то.
- У меня нету секунды! – заорал я в трубку.
  Всё это время никто из живодеров не двигался, даже перестали рычать, смеяться и т.д. В моем мозгу появилась надежда на спасение. Тут снова взвыла левая рука, в глазах начало мутнеть. Девушка снова обратилась ко мне.
- Я знаю, чем вам помочь, - её голос звучал уверено.
- Говорите же скорее! – моё терпение давно иссякло.
- Вам надо лечь, очень тихо и аккуратно лечь. Руки по швам. Слышите меня?
- Да, я слышу-слышу, но в глазах темнеет. Что там надо сделать
  Сложнее было сконцентрироваться, тело снова налилось свинцом.
- Лечь на землю! – повелительным голосом сказала она и добавила уже мягче. – Руки, желательно, по швам. Можно на груди скрестить.  Слышите?
- Да! Слышу, уже ложусь.
  Я потихоньку опустился, нащупал левой рукой землю и сел.
- Девушка, все черным-черно перед глазами. Я не вижу этих тварей. Мне страшно.
- Потому что ложиться надо быстрее! – она кричала уже в бешенстве.
- Хорошо, - робко ответил я.
- Вы легли полностью?
- Да.
- Закройте глаза и задержите дыхание.
- Сделал.
- Прощайте, - она повесила трубку, и я услышал отрывистые гудки.
  И это всё? Просто лечь и закрыть глаза? Но ведь вокруг те, кто жаждет моей смерти. Надо срочно открыть глаза, но что-то мешает. Что лежит на моём лице? Что падает на моё тело? Я начал ощущать привкус и запах мела.
  Я лежал покрытый мелом и землёй. Надо мной возвышался крест.
Иманов Сергей Владимирович. Года указанно не было. Адреса тоже.