В баре Дитрих

Обувь скользкая. Валит мокрый снег. Безостановочно. Много. Часто останавливаюсь. Чтобы осознать предел своей беспомощности, нужно просто остановиться, до чего же скользкая обувь, как беспощаден снег и гололед. Стихия. Быть сильнее стихии, не каждому под силу. Мои шаги неуверенные и робкие, со стороны я смотрюсь нелепо. Я представляю, какой меня видят прохожие, почему они не умеют улыбаться по-доброму? Почему они не умеют…помочь? Мимо проходят высокие, сильные мужчины, мне было бы легче, если бы кто-нибудь предложил свой локоть, точку опоры.
Ветер, какой же ты всё-таки собака, ветер. Сорвал с меня шарф и убегает, сжал в своих зубах ткань и волочет её по мокрому, грязному снегу. Мне приходится возвращаться назад. Я даже не могу на себя разозлиться, не могу переменить свой шаг, добавить ему силы и уверенности. А все от того, что люди делятся на две категории, как лампочки. Одни энергосберегательные, а другие как я, обычные, недолговечные.
Догнала шарф, подняла, отряхнула, спрятала под ним прическу, точнее, то, что от нее осталось. Хочу выпить. Я хочу выпить. Я устала. Я хочу водки, лимон и чай. Надо дойти до “Дитрих”. Мысль о том, что через пятьдесят метров, мне нальют, и я закурю, и будет играть музыка, а со стен на меня будет глядеть Марлен в смокинге, ускоряет мой шаг.

И все-таки я энергосберегательная, когда хочу выпить.

Бармена зовут Коля. А официантка дура. Когда я нашла “Дитрих” и стала постоянным гостем, с первого дня эта дура меня невзлюбила. Просто у меня ноги не кривые.
Я спустилась вниз по лесенке, открыла дверь бара, пахнет музыкой и слышен аромат кофе. Я остановилась у барной стойки. Стала стягивать с себя пальто. Шарф оставила. Коля, молча наблюдал, как я раздеваюсь.
- Здравствуй, Коля, - я сделала попытку улыбнуться ему.
- Здравствуй, - он никак не может запомнить мое имя.
- Налей мне 100 грамм, 50 водки.
- Одну порцию 100 грамм, а вторую 50?
- Нет, налей мне, вон в тот стакан для виски, 200 грамм водки.
- Плохой день?
- У меня испортилась прическа.
- Сними шарф.
- Нет.
- Дай я взгляну!
- Нет, это интимно.
- Лимон?
-Да.
- Чай?
- Хочу кофе. Крепкий, вот какой ты пьешь.

Коля налил мне водки, как я и просила. Из кухни вышла дура. Она со мной никогда не поздоровается. А с другими посетителями наигранно мила. Дура принялась натирать столы. Я её не замечаю. Я выпила. Тепло. Безразлично. Легче. Коля протянул мне пачку с сигаретами, я аккуратно вытащила одну, по белому ряду фильтров пробежались мои красные ногти. Новая пачка сигарет, с которой только что содрали пленку, бесконечно приятна. Она невинна. И совсем ещё не убийца. Я хочу говорить.
- Коля, посмотри на мою руку.
- От чего порез?
- Это я сама. Внешне останется шрам, а внутри начинает быстрее заживать. Ты понимаешь?
- Нет.
- Больше не буду с тобой говорить, ты ничего не понимаешь.
Коля улыбнулся.
- А про нити ты знаешь?
- Для шитья?
- Нет… Ну мы же все связаны, этими нитями. Я надеюсь, что с одной дурой меня нити не связывают, конечно... Но наши души, проколоты иголками, в нас продёваны нити. Мы их не видим. Но остро чувствуем, когда они обрываются. Понял?
- Не совсем.
- Да что тебе не понятно?!
- Я не понимаю, кто продевает нить в ушко иголки, мужчина или женщина? Мужики ведь шить не умеют.
- Сколько с меня?
- Нисколько.
- Ну, я тогда пошла?
- Иди.

Мы переглянулись с дурой и я показала ей язык. Снег продолжал все так же валить. Но моя походка стала уверенней.