В те давние времена-1

   Бабушку Анну Петровну я видел в своей жизни несколько раз. Осенью 1961 г. мы с отцом и сестрой приехали в Саратов навестить ее в больнице. Стояли теплые, сухие дни, и кругом лежали желтые листья. Мы с сестрой понимали, если во время учебного года нас привезли повидаться с бабушкой, значит, дело серьезное. В больнице нам выдали белые халаты, рассчитанные на взрослых. Мне было тогда девять лет, я был белобрысым очкариком с оттопыренными ушами. Полы моего халата волочились по земле, да и рукава были не намного короче. Когда я увидел бабушку, такую худенькую и слабую, у меня сжалось сердце. Она тяжело дышала, а потом, немного успокоившись, улыбнулась и тихо сказала: «Ленчик … ты вылитый дед… Профессор». При этих словах женщины в палате заулыбались и негромко засмеялись, по-доброму засмеялись. Мой дед в самом деле был профессором. До войны он преподавал в Саратовском зооветеринарном институте, был зав кафедрой гельминтологии. Не знаю, насколько я был похож на деда, особенно тогда, в 9 лет, но то, что белый халат и очки придавали мне профессорскую важность – это уж точно. Впрочем, судя по фотографиям, дед носил такие же очки-велосипед, что и я. Мы навещали бабушку каждый день, и она вскоре повеселела. Перед отъездом я решил сделать ей подарок. Дома на ее столе стояла фаянсовая безделушка – ботинок, из которого выглядывал котенок с потешной рожицей. Мне понравился и сам котенок, и выражение его мордочки, и то, что он сидит в ботинке. Необычная и веселая безделушка! В общем, я нарисовал ее простым карандашом в тетрадном листе. В этот же день мы уехали в Волгоград. К счастью, вскоре бабушка поправилась и вышла из больницы. Спустя время я получил от нее письмо, в котором она благодарила меня за такой замечательный рисунок. Умерла она ровно через год…


   Я хорошо помню ее глаза, почти всегда печальные, но при этом бесконечно добрые. А еще она была очень интеллигентной и образованной. Время, в котором жила бабушка, оказалось очень сложным, а порой драматичным: три революции, две мировые войны, да еще и гражданская впридачу, репрессии 37-го. В детстве цыганка предсказала ей смерть от гильотины, и хотя она умерла своей смертью, хлебнуть ей пришлось предостаточно. Моя двоюродная сестра из Пензы Татьяна Даниленко (Лосева), которая долгое время жила с ней вместе, часто говорила: «Вся жизнь бабушки – это сплошная гильотина».

 
   Родилась Анна Петровна под Казанью. Здесь в то время (конец XIX – начало XX вв.) проживало около 80% русских. Очень рано у нее умерла мать, а вскоре и брат. Отец быстро женился, и от этого второго брака родилась сестра Евдокия. Не знаю, как бы сложилась у Ани жизнь, если бы не Боратынские, имение которых находилось совсем рядом. Они оказались для нее ангелами-хранителями, добрыми волшебниками, изменившими полностью ее жизнь. Но сначала немного об этой семье.

 
Александр Николаевич Боратынский и его сестра Ксения Боратынская – внуки известного поэта Пушкинской поры – Евгения Баратынского ( правильнее все же БОратынский, однако поэт всю  жизнь писал свою  фамилию через «а»). Будучи наследником и проводником высокой дворянской культуры, А. Н. Боратынский был убежден в первостепенной необходимости просвещения народа и посвятил этому делу большую часть жизни. Он был очень деятельным и разносторонним человеком. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на то, чем он занимался в то время. Он был членом Попечительского совета Мариинской гимназии, Училищного совета Учительской семинарии, председателем Казанского отделения Императорского музыкального общества, предводителем дворянства Казанского и Царевококшайского уездов с 1899-го по 1917 г. Состоял членом комиссий: продовольственной, по делам православной церкви, по судебным реформам, по народному образованию и т. д. Кроме того, он унаследовал от своего деда поэтический талант, и в 1914 г. опубликовал сборник своих стихов. Известна и просветительская деятельность А. Н. Боратынского. Он содержал на собственные средства начальную школу, где вела занятия его сестра Ксения, организовал из крестьян оркестр народных инструментов, устраивал праздники с чтением стихов и постановками любительских спектаклей.

 
   Его сестра Ксения в письме от 1931 г. Н. Н. Гусеву рассказывает о себе так: «Мой отец — младший сын поэта Баратынского. Мать — дочь профессора восточных языков Казын-Бека (персианина). Образование я получила домашнее и с ранней юности стала зачитываться произведениями Льва Николаевича». В шестнадцать лет глубоко прочувствовала «Войну и мир» и на всё смотрела глазами Пьера Безухова. В книге «Мои воспоминания» она пишет: «С тех пор мысли Толстого стали моими спутниками, моими руководителями. Благодаря, им я в годы сомнений распутывала свои религиозные взгляды, воодушевилась идеей служения народу». Надо отметить, что в конце ХIХ века Л. Н. Толстой призывал передовую молодёжь, нести культуру и просвещение народу, и юная девушка до мозга и костей прониклась этими идеями. «18-ти лет просила отпустить меня учительствовать, но родители мои просили подождать, – продолжает К. Боратынская свой рассказ Гусеву. – Чтобы чем-нибудь заняться, я поступила в Казанскую художественную школу, но, не кончив курса, поступила учительницей в земскую школу, в 2-х верстах от усадьбы, где жила моя семья (отец в это время уже умер). Проучительствовала я семь лет. При школе был интернат для дальних. Работа захватила меня и учеников моих. Мы жили общей жизнью».


   Видимо, в этом «интернате для дальних» и жила маленькая Аня, моя бабушка. Ежедневно занятия начинались молитвой и чтением Евангелия, которое К. Боратынская тщательно объясняла детям. В расписание учебных занятий входили и экскурсии, которые расширяли кругозор учащихся. В памяти бывших учеников остались интересные экскурсии в Казань, в оранжерею, знакомство с художественной школой, особенно посещение университета, где ребята увидели в телескоп Луну. Большое внимание уделялось знакомству с искусством, внеклассному учению. Ученики школы любили театральные представления. Они с удовольствием принимали участие в спектаклях, которые устраивались в каникулы и праздничные дни под руководством Ксении Николаевны. У Боратынских была большая библиотека, пользоваться которой разрешали и ученикам.
  Я так подробно остановился на деятельности Боратынских, чтобы было понятно, в какой благодатной среде, наполненной уважением, заботой, добротой и любовью, оказалась моя бабушка. Уже здесь она проявила глубокий интерес к литературе и музыке.


   После окончания земской школы бабушка решила продолжить обучение и поступила в гимназию. Начало ХХ века в России – время быстрого распространения новых идей, как конструктивных, так и разрушительных. В первую русскую революцию 1905 года она принимала активное участие в митингах протеста, за что была исключена из гимназии. Трудно представить бабушку, всегда такую миролюбивую, в рядах протестующих. Тогда передовая часть молодежи – гимназисты, студенты – искренне считали, что царизм в том виде, в каком он существовал в России, полностью себя исчерпал. Что можно сказать по этому поводу? Наверное, только одно: не стоит в таких делах рубить с плеча. То, что тогда казалось очевидным, – сегодня так не кажется. Более того, те события, и особенно последующие, которые словно снежная лавина, сносили и разрушали на своем пути абсолютно все, оцениваются сейчас с точностью до наоборот. Хорошо бы помнить это тем, кто собирает на площади массы людей и призывает их к радикальным действиям…


   К счастью, для бабушки все закончилось благополучно – за нее вступился ее ангел-хранитель А. Н. Боратынский, после чего она была восстановлена в гимназии. В тот год, когда Анна окончила гимназию, произошло событие, которое она запомнила на всю жизнь. Ксения Боратынская собиралась ехать в Ясную Поляну к Л. Н. Толстому за разрешением мучивших ее вопросов в работе и личной жизни, и предложила бабушке, в то время 18-летней девушке, сопровождать ее. Из печатных источников можно узнать, что Ксения Николаевна должна была сделать выбор: или школа или семейная жизнь. Она влюбилась. Вот что написано в её мемуарах: «Мне всегда казалось, что легко разделаться со своими личными чувствами ради дела, но я не рассчитала своих моральных сил. Наряду с работой зрело наше обоюдное чувство с одним крестьянином, моим ровесником, который тоже под руководством моего брата и при моей помощи готовился и поступил в Учительский институт при Казанском университете, и, окончив его, готовился поступать в университет». Речь шла об Архипе Кузьмиче Алексееве, который, как и многие, в 1901 году пришёл к Боратынским с просьбой помочь ему продолжить своё образование.

 
   19 августа 1907 года Ксения Боратынская и моя бабушка прибыли в Ясную Поляну. Об этой поездке бабушка подробно и не один раз рассказывала своей внучке Татьяне, моей двоюродной сестре, которая на 16 лет старше меня и которая жила с бабушкой под одной крышей много лет. Став журналистом, Татьяна Даниленко (Лосева) почти 40 лет проработала в газете «Пензенская правда». В журнале «Сура», № 5, 2010 г. она опубликовала статью «Предания нашего дома», где со слов бабушки описана эта поездка в Ясную Поляну. Татьяна Даниленко так описывает чувства бабушки в тот день: «Нетрудно представить восторг молоденькой девушки, когда она очутилась на родине великого писателя, заставившего ее пережить высокие минуты радости и печали. Все казалось ей необычным и значительным: и пыльная дорога, и крестьяне с посохами и котомками за плечами, и неулыбчивый кучер». Однако Ясная Поляна встретила их неласково – суматохой и криками. Произошла трагедия: в пруду утонули двое крестьянских детей. Вскоре к пруду подошел и сам Лев Николаевич. Жена Л. Н. Толстого Софья Андреевна сделала в своем дневнике такую запись: «19 августа. Ужасное событие! Мальчик 7 лет утонул в среднем пруду, 16-летняя сестра полезла доставать и тоже утонула. Бедная мать! Она сестра нашей прачки Вари. Были мы с Львом Николаевичем у Чертковых. Там беседы, пропасть молодежи, больше мужики. Он проповедовал – все фальшь. Приехал Абрикосов, две казанские учительницы. (С. А. Толстая. Дневники в двух томах. Том второй. 1901—1910. Ежедневники. Москва, 1978. С. 268—69). Оставим без комментариев оценку Софьи Андреевны о проповеди. Нас в данном случае интересуют «две казанские учительницы». Совершенно очевидно, что речь идет о К. Н. Боратынской и моей бабушке, Анне Шелывановой. Правда, Аня еще не стала учительницей, это произойдет немного позже, а то, что Ксения Николаевна – внучка известного поэта,  в тот момент не знали ни Софья Андреевна, ни Лев Николаевич. Только вечером, пишет Боратынская, в конце беседы Толстой спросил: «…как я прихожусь поэту Баратынскому, и, узнав, что я его родная внучка, сказал, что рад видеть у себя внучку этого глубокого поэта».
По поводу своего дела Ксения говорила с великим старцем два раза, и получила от него два диаметрально противоположных совета. В первый день он сказал: «Замужество есть естественный и самый правильный исход для каждой женщины» А потом добавил: «…а вы в своей семье будете полезнее, чем в школе, конечно, если будут дети». Однако на следующий день он в корне изменил свою точку зрения: «Если вы чувствуете в себе достаточно силы посвятить себя на служение людям, сделайте это и не выходите замуж; так будет гораздо лучше. Дело ваше хорошее, и я думаю, вы сумеете победить все то, что вас влечет к личной жизни».

   Для Ксении Боратынской эта поездка, хоть и была интересной в смысле общения с великим писателем и гуманистом, но ничего не прояснила для ее дальнейшей жизни…


   Что касается бабушки Анны Петровны,и ее пребывания в Ясной Поляне, то Татьяна Даниленко (Лосева) рассказывает о двух любопытных  эпизодах, которые бабушка вспоминала много-много раз: «Как-то вечером в гостиной собрались домашние и гости, и разговор зашел об образовании. Лев Николаевич с гордостью заговорил о своей школе, высказал мысль, что каждый образованный человек должен внести свою лепту в просвещение народа. Неожиданно он вскинул глаза на юную гостью, словно пронзил насквозь взглядом и спросил: «Вот вы, милая барышня, чем после гимназии решили заниматься?» Ошеломленная таким вниманием «милая барышня» пролепетала, что хочет поступить на Женские курсы.
«Зачем? – искренне удивился Лев Николаевич. - Вы уже получили знания. Надо их отдавать. Идите в сельскую школу, учите ребятишек. Какая у нас еще в России тьма!»
И увидев, как смущена собеседница, усмехнулся, заговорил с другими…


   На следующий день Лев Николаевич пригласил гостей на прогулку. Шел он быстро, легко, а потом стал говорить о пользе движения. «Вот вам, барышня, и двадцати нет, а ведь я вас перегоню, – обратился он к девушке, – давайте попробуем?»
Уж тут-то восемнадцатилетняя девчонка уступать не захотела. Рванулась вперед, оставив далеко позади Льва Николаевича. «Аня, Аня, не торопись», – кричали ей вслед, но где там: живой, подвижной девушке прыти было не занимать. Позже К. Боратынская сказала ей с упреком: «Что же ты, Анюта, неслась, как угорелая, Льву Николаевичу пришлось трудно: он недавно перенес воспаление легких…»

Продолжение:  http://www.proza.ru/2014/01/29/2500