Глава 4 - Холодные звёзды

Сама от себя не ожидала подобной смелости, но все-таки оружие придает ощущение силы, непобедимости, особенно когда твой противник и так на половину мертв и безоружен. Когда же зомби были добиты, меня увлекла идея понять причины превращения людей в зомби. Чтоб не изобретать велосипед, принялась расспрашивать Саныча о том, велись ли какие-либо исследования в этой области.

- Какие интересные личности тут водятся.
- Кому интересные, кому и поднадоели уже.
- Что запускает процесс превращения человека вот в такое?
- Кто ж его знает. Одни говорят, зараза какая-то, другие – неизвестное излучение.
- И что ж, зараза только людей поражает?
- Животные тоже попадаются. Ну как, из мутанта зомбак не получится, только из обычного хищника. Например, зомби гиганта никто ещё не видел, а вот зомби собаки есть, хоть и редко.
- Возможен ли обратный процесс, возвращение этим существам способности?
- А вот этого я не знаю.
- А приспособить зомби для работы никто не пробовал?
- Может и пробовал, только нам не сказал.
- А с чем здесь вообще можно столкнуться, помимо ходячих мертвецов?
- Основное население зомби и собаки. На востоке дырка есть, откуда нечисть всякая прёт, крупные насекомые и мутанты всякие. Почти всех убить можно из автомата, некоторых только гранаты берут. А есть и такие, которых и гранатами не завалишь. Когда вернёшься в город, спроси у Штефана про Ежей.

Саныч говорил о ежах с каким-то пафосом, и я решила, что попытаюсь сперва из него вытянуть все о них. Вот только впереди появилось что-то странное. На фоне серого неба и блекло-желтых камышей парил шар фиолетового газа, идеально-округлой формы.
Моё любопытство относительно диковины удовлетворили как могли.

- Это пузырь, аномалия такая. Попадёшь в него, глаза вытекут и слух потеряешь, - говорил Саныч с абсолютно серьезным видом, но почему-то все равно верилось с трудом. Хотя проверять я бы и не рискнула. – А может и вообще мозги раздавит. Одно хорошо, чем сильнее пузырь, тем лучше его видно. Вот этот сильный, такое давление внутри, что воздух аж фиолетовый.
Я засыпала его вопросами о других аномалиях, ответы вызывали стойкое ощущение нереальности.
- Есть аномалии, которые нельзя определить визуально?
- Есть и такие. Есть например аномалия "мерцающая тьма". Напрочь лишает зрения, но не мгновенно, а с запозданием. Можно зайти в неё и ничего не понять. А потом внезапно вокруг становится темно. Эффект со временем проходит, если ты конечно из аномалии выйдешь.
- Нашли аномалиям применение какое-то?
- Нашли конечно. Аномалии порождают артефакты. Это по сути квинтэссенция аномалий, ну или зараженные аномалиями объекты. Весь город наш, говорят, от артефакта электричеством питается.
- Как часто аномалии меняют свое расположение? Или они находятся всегда на тех же местах?
- По разному - некоторые очень медленно смещаются, но есть например аномалия "Лесоруб", которая прёт на скорости под сотню километров в час. Аж деревья в щепки крошит.
- Когда произошли изменения, сделавшие это место таким необычным?
- Насколько я помню лет этак 30 назад все началось, - ответил Саныч уже порядком охрипшим голосом. - Тут и там как язвы на земле. Отчего появились я уж и не знаю. Наши разведчики на восток уходили максимум километров на тридцать. Там все то же самое, только хуже.

Больше видимых аномалий мы не встречали, а в невидимые не попадали. Но после рассказов Саныча вполне прозаичный пейзаж обрел флер таинственности. Мутная речушка с местами стоячей водой казалась вместилищем таинственных существ, в лесу, казалось, прячутся целые оравы мертвецов, а в воздухе таятся незримые опасности.

На берегу мы устроили привал. Вполне приличный рацион, выданный институтом, не чуть не уступал еде из столовки, а во многом даже выигрывал сравнение. Я быстро расправилась с отведенной для обеда половиной и упаковала оставленное на ужин. Ерш тоже ел быстро, и пока остальные заканчивали трапезу, напряженно жал на кнопки какого-то пластикового прибора. Глядя на него можно было решить, что от правильности действий и скорости нажатий зависит судьба мир, никак не меньше. Я поинтересовалась, что это за прибор.

- Тетрис, - не отрываясь от своего занятия быстро произнес Ерш.
- Это игрушка такая, - пояснил Саныч, посмеиваясь, - Ерш у нас солдат, отслужил четыре года. Вот трофейную вещицу у противника отнял. Когда он в танчики свои играет, лучше его не трогать.
- Каска у него тоже трофейная. Может и трусы у неприятеля отнял? – заржал Пыхча и тут же закашлялся.

Серая каска Ерша напоминала мне плакат, который висел над моей лежанкой в первом передвижном госпитале. Это была реклама цирка, и зачем её повесили внутри фургона было не совсем понятно, на потускневшей от времени бумаге были изображены животные, одетые в разноцветные костюмы и человек в похожей серой каске, вылетающий из пушки. Я годами вынуждена была засыпать и просыпаться глядя на это изображение.

- Можно посмотреть? - я потянулась к головному убору. Ерш охотно предоставил полюбоваться на его законную добычу. Никаких опознавательных знаков ни внутри ни снаружи не было, лишь в одном месте, ближе к ободку был след от пули, не пробившей, но погнувшей материал.
А сам Ерш без каски теперь выглядел как-то не правильно. Стриженая почти под ноль голова смотрелась нелепо. Над левым ухом обнаружилась церковная татуировка SI. Я вернула каску и спросила, как Ерш уверовал.
- Только не это, - пробормотал Пыхчы, и ушел курить в сторонку. Из его реакции следовало, что Ерш из тех фанатиков, что без умолку готовы проповедовать всем и каждому. Так и оказалось. Он  увлеченно рассказал мне историю своего причащения к церкви. Возвращался он из армии домой на поезде, и во время аварии руку сломал. Тем же транспортом путешествовала матушка Августина, проповедница. Она излечила перелом молитвами, а его душу вернула из тьмы.

Да, поучительная история, мне тоже железной дорогой путешествовать не понравилось. А может ведь и как у Ерша случится, попадешь в аварию и уверуешь. Ужас какой. Интересно было бы проверить, действительно у него перелом был или просто ушиб. Может и затащу на рентген этого солдата, когда выберемся.

Когда суть рассказа уже была изложена, Ерш продолжал петь диферамбы своей целительнице. Хм, я вот скольких людей вылечила, правда без чудес обошлась, но так никто обо мне не отзывался. Саныч прервал монолог Ерша, отправив его в нос колонны, и вежливо попросил меня в походе эту тему больше не затрагивать. Я уж и сама осознала ошибку.

После привала идти стало тяжелей, с непривычки рюкзак натирал плечи и на разговоры уже не тянуло. Еще дважды останавливались у реки, чтобы взять образцы. Ближе к вечеру на берегу стало заметно одноэтажное здание с примыкающим к нему дощатым причалом. Две прохудившиеся лодки наполовину заполненные водой каким-то чудом оставались на плаву, сам дом выглядел вполне прилично, и я уж обрадовалась, что не придется ночевать на голой земле, но спутники резко развернулись в сторону леса. У причала вода вздыбилась множеством пузырьков, и мелькнула какая-то тень, подняв веер брызг. Вероятно, кто-то обитающий в воде лишился позднего ужина в нашем лице.

- Что это там в воде?
- Осминоги, ну или что-то вроде них. Автоматная стрельба по ним бесполезна, лучше гранаты, еще лучше белый фосфор, - просвещал лидер группы.
- А еще лучше не лезть в воду, - добавил Пыхча.
- Осквернитель принимает разные лики, да падет на него твердь, - вдохновенно произнес Ерш, на что остальные молча усмехнулись.

Хвойные иголки устилали землю ковром, но все же было слишком холодно для туризма. Я сочувствовала Пыхче, которому при его заболевании приходится работать в таких условиях. Мы перекуси в темноте, не рискуя зажигать костер. Вытянуть уставшие ноги после непривычно длительного перехода было замечательно, спина тоже побаливала и я долго возилась, чтоб лечь поудобнее. Наконец, идеальное положение было принято, холод, источаемый землей, проникал сквозь одежду. Казалось, и колючие лучики далеких белых звезд, пробивающиеся сквозь ветви, тоже несут в себе холод. Непрекращающийся кашель Пыхчи напоминал гул мотора, под который я привыкла засыпать, живя в трейлере. Тело стало тяжелым, неподвижным… И вдруг утро резануло по глазам белым светом. Мысль о том, что пройти предстоит никак не меньше вчерашнего, мягко говоря, не радовала, но пока мозг пытался смириться с этим неприятным знанием, ноги уже несли вперёд.