Антра - наследница неба. Т. 1, Ч. 2, Гл. XI

                Глава XI. Откровение первое

    Антра проснулась далеко за полночь. Долго лежала с откры-
тыми глазами, вглядываясь в потолок спальни. Он был расписан
орнаментом, напоминающим узоры древнееврейских рукописей
и редких рукописных книг Корана. Эти книги она не раз откры-
вала в подземном зале замка.
Может, потому, что при воспоминании о вчерашнем смятении
 Гастона глаза её невольно наполнялись слезами, ей показа-
лось, что в свете ночника симметричные линии орнамента на-
чали двоиться и перемещаться по кругу какими-то рывками; и
тут же она испытала странное, неведомое раньше состояние: она
потеряла ощущение собственного веса, не чувствовала прикос-
новения своего тела к простыням, голова закружилась и к горлу
подступила легкая тошнота. «Неужто я больна? – подумала, Ан-
тра, прикоснулась рукой к своему лбу и тут же её отдёрнула.
Лоб был холоден, как лёд.
    Она встала с постели, голова закружилась ещё сильнее. Сна-
чала она ничего не увидела в высоком зеркале венецианского
стекла. Потом ей показалось, что из плотного тумана проступает
её лицо, вернее, она увидела только свои широко раскрытые гла-
за, в них застыл страх. Потом она увидела контуры своего тела в
ночной сорочке, но оно потеряло цвет и объём, и тонкий контур
его мелкими рывками начал уходить влево и вверх. Потом само
зеркало вдруг медленно, рывками стало смещаться вправо и ухо-
дить вниз.
   - «Неужели я умерла? Боже, это моя бесплотная душа подни-
мается к потолку и покидает меня! – она уже из под потолка по-
смотрела вниз, ожидая увидеть своё мертвое тело, но простыни
были пусты – там никого не было! – Что со мной? Помогите! Учи-
тель, Пьер!..» Ей казалось, что от её крика проснутся все в
замке.
  Но крик оставался внутри её невесомого, почти невидимого тела.
Тогда она сделала попытку оттолкнуться рукой от потолка, ей это
удалось, она стала опускаться, но лишь коснувшись постели паль-
чиками ног, она опять начала всплывать, подобно мыльному пузырю
Но рывков она почти не замечала, движения её невесомого
тела становились всё более плавными и тогда, придав телу гори-
зонтальное положение, она сама, не понимая как это получилось,
стала плавно скользить вдоль стен, чуть отталкиваясь от них

                114

кончиками пальцев. Описав несколько кругов, она почувствова-
ла усталость. Головокружение прекратилось. Тогда она сказала
себе: «Хочу спать!» – и, плавно опустившись на простыни, мгно-
венно уснула. Проснулась Антра с непередаваемым ощущением
счастья. «Боже, какой сон я видела, что он означает?- спраши-
вала она себя. – Неужели такие чудесные вещи могут происходить
с живыми людьми, вот бы хоть раз испытать такое наяву».
  Вдруг она снова почувствовала лёгкое головокружение и тошно
ту. «О боже!» – только и успела подумать Антра и начала
плавно подниматься над постелью.
  – Нет! Нет, не надо... – закричала она в испуге и тут же ока-
залась в постели. Сжавшись в комок, закрыв голову руками, она
вздрагивала от рыданий «Что это, что со мной? Я не хочу, не хочу!
  – Гастон, Учитель, Пьер! – мысленно позвала она и погрузилась
в беспамятство. И во сне, на этот раз это был сон, она услышала
зов далёкой Звезды: «Дочь моя избранная, вспомни созвездия, в ко
торых я приходила к тебе. Успокойся. Твоя судьба в моих материн
ских руках. Ты ещё не знаешь своей истинной силы, твой век тяжёл
и суров и грозит твоим близким смертельными опасностями, и только
ты, вооружённая сокровенным знанием, сможешь пережить страшные
утраты и многих людей спасти от смерти, поругания и бесчестья.
Живи с верой в меня, Антра. Сегодня было полнолуние, в такие дни
легче всего приобщиться к превращениям твоего тела. Скоро ты смо
жешь это делать по своему желанию в любой день, но это не должно
 стать достоянием многих. Только избранным, самым близким тебе
людям и только в случае крайней необходимости, когда им грозит
смертельная опасность, может быть открыта тайна твоего преображе
ния. Это преображение будет сопутствовать тебе в постижении тайн
Вселенной, в дни твоего самопожертвования во имя родных и близких,
и ещё много откроется в тебе, дочь моя». И, ярко вспыхнув, Звезда
померкла и стала неразличима среди мириадов ночных светил.
Антра проснулась и на этот раз ещё долго лежала с закрытыми глаза-
ми, прислушиваясь к тому, что происходило в глубинах её сознания.
Потом спохватилась: бедный Гастон, как он нуждается в защите. Но
она уже знала твёрдо – слёз её никто неувидит. «Что ж, будем учи
ться быть не сестрой, но матерью всем моим близким. Как долго не
расставалась я сегодня с ночным ложем, наверное все давно уже вста

                115
ли». И вскочив с постели и сбросив сорочку она встала в небольшую
купель, расположенную в крохотном алькове рядом с её спальней и,
ежась от холода, стала нещадно обливать себя из кувшина ледяной
водой. «Вот лучшее средство от уныния и неясности намерений, –
говорила она себе. – О нет, Гастон, мой возлюбленный, я не дам
этому Лукасу затмить твой разум и подвигнуть к злодейству и пре
дательству».
   Только теперь она начала понимать истинную причину перемен
в Гастоне. Да, это он, Лукас, нашёл в её возлюбленном самое сла-
бое звено. Она ещё до конца не понимала откуда появилась такая
уверенность. Но угрозу, исходившую от этого мрачного человека
обитателям замка, она ощущала всем своим существом.
   События прошедшей ночи не могли не сказаться на её состоянии
Обычно, встречаясь с близкими за завтраком, Антра источала раду
шие,  и глаза её, перебегая от Учителя к Гастону и Пьеру, сияли
– в них отражались и любовь, и ощущение полнотыжизни, и нежность,
и единение душ, делавшее этих людей неразлучной семьёй друзей
 и единомышленников. Её настроение тут же передавалось остальным,
и день, как правило, начинался с дружеской беседы и обсуждения
неотложных дел. А в последние дни присутствие за столом Гастона
наполняло её предчувствием небывалого счастья, но и тревоги за
любимого, как только она вспоминала о его отце.
   На этот раз Антра вышла к столу бледная, с лицом выражавшим
крайнюю сосредоточенность. В плотно сжатых губах, во взглядах
исподлобья, в крепко, до боли, стиснутых пальцах рук, чувствов-,
лась такая твёрдость и решимость, что встречаясь с ней взгляда-
ми и Пьер, и Гастон невольно отводили глаза. Даже дядя Антуан
старался не смотреть в её сторону. И только Молчальник в упор,
не мигая, смотрел на неё, и непонятно, чего больше было в
его взгляде, сострадания или молчаливого одобрения её мыслям
и поступкам, которые, он это понимал, не заставят себя ждать.
Вдруг, точно очнувшись и смущаясь от возникшей напряжённо-
сти, она встряхнула головой, на губах заиграла лукавая улыбка,
будто она хотела сказать: вот видите, какая я размазня, раскис-
ла от глупых снов и мыслей. Жизнь продолжается, мои дорогие!
И;постепенно за столом воцарилось прежнее оживление.
  Но Молчальник не ошибся в своих предчувствиях. Они ещё не
встали из-за стола, как Антра спросила:

                116

    – Учитель, вы когда-то говорили нам о сакральности как
мере или степени непознаваемости природы. Вы не раз расска-
зывали о своих странствиях по Индии и встречах с браминами
из особо посвящённых. О том, как они могли после длительной
медитации всплывать над землёй и парить над ней на небольшой
высоте. А о людях, способных летать, как птицы, вы не слышали?
Или, быть может, вам попадались хотя бы слабые намёки, напри-
мер, в самых древних текстах Ригведы?
   За столом воцарилась длительная пауза. Все присутствующие
прекрасно знали эту манеру Молчальника: прежде чем ответить
на какой-либо непростой вопрос, обращённый к нему, он, закрыв
глаза и откинувшись назад, медлил, будто концентрировал в себе
некие силы, способные дать волю его мощному уму.
  – Видишь ли, Антра, – после затянувшейся паузы начал Учитель,
– то, что наблюдал я, не согласуется с представлениями о зако-
нах тяготения великих англичан Роберта Гука и Исаака Ньютона,
это во-первых, а во-вторых, я не уверен, что эти чудеса не были
ловким шарлатанством. В ведических книгах этой способности к ле
витации придаётся именно сакральный, то есть духовный и таинст-
венный, не познаваемый человеческим умом, некий мистический ха-
рактер. Неведомые древние творцы мифов Ригведы, например, свя
зывали сакральность с некими высшимисилами неба. Но я вам не раз
говорил, что любая мифология вырастает из суеверий. А суеверия –
это отражение в нашем сознании непознанного и потому необъясни
мого, пугающего людей, особенно людей невежественных, чей нераз
витый ум наполнен религиозными предрассудками.
  – Учитель, – ещё раз спросила Антра, – значит, люди, как пти-
цы, летать не могут?
   – Это трудный вопрос. Птицы летают, хотя они тяжелее воздуха,
и на лету пронзённая стрелой птица, особенно крупная, камнем
падает на землю. Но мы, априори, знаем, что птицы летают и нико
гда не связываем их способность летать с некой сакральностью.
  Они летают, потому что птицы. Так устроено их тело, их ске-
лет, их крылья. Они искусно пользуются восходящими потока-
ми воздуха и то взмывают вверх и подолгу парят, высматривая
добычу, то, сложив крылья, стремительно снижаются. Но ещё
древние греки пытались понять, почему не может летать чело-

                117
век. Доказательство тому – хорошо вам известный миф о Дедале
и Икаре. Они с помощью воска соорудили крылья из орлиных
перьев и, если верить мифу, летали.
  – Да, я помню, Учитель, этот миф, – сказал Пьер. – Икар
слишком близко приблизился к солнцу, воск растаял, перья рас-
сыпались, и он погиб.
  – Вот оно что! – следом воскликнул Гастон. – Я понял са-
кральный смысл этого мифа. Приближение к солнцу – это при-
ближение к пределу, тому уровню познания Вселенной, которое
недоступно человеческому разуму. Неужели есть предел позна-
нию, и мы обречены жить на земле, как в клетке, не смея выйти
за её пределы?!
   Он не заметил, как при этих словах на лицо Антры как бы
наползла тень, она вновь побледнела, страдальческая мина иска-
зила прелестное девичье лицо.
   – А что будет с человеком, посмевшим переступить этот за-
прет? – она сказала это как бы про себя. Но её услышали, и
вновь за столом возникла пауза. Её нарушил Молчальник. Сде-
лав вид, что не заметил произошедшую в состоянии Антры пере-
мену, он обратился к брату:
  – Антуан, как тебе нравятся суждения наших юных философов?
Согласись, подобные вопросы не каждый из маститых учёных,
что окружают короля, способен задать?
   А дядя Антуан скептически оглядел участников дискуссии:
    – Так вы всерьёз считаете, что есть предел познанию?
    – Ты знаешь, – сказал Молчальник, – они ведь в каком-то
смысле правы, а уж я-то знаю, как сама Природа ревниво обере-
гает свои тайны. Но парадокс мифа, о котором шла речь, состоит
в том, что для некоторых людей он становится не преградой к
познанию, но вызовом. Вызовом!.. Ты понял, Гастон? Он дразнит
воображение и будит порыв к снятию покрова таинственности.
   Люди разрушают сакральность одну за другой. Один философ
сказал, что все богословские учения есть не что иное, как тоска
по Истине. Впрочем, вы помните, в своё время мы говорили о со-
суде истинного знания. Что же касается того, будут ли люди ле-
тать, то в нижнем зале вы видели макеты по рисункам Леонардо
да Винчи. Рано или поздно это произойдёт, я в это твёрдо верю.
   – А просто так, без крыльев? – вновь спросила Антра.
   Опять наступила пауза и опять после минутного молчания,

                118

ни на кого не глядя, медленно произнося слова, подобно тому,
как он не спеша расставлял книги на полках своего кабинета,
Учитель сказал:
   – Быть может, быть может...
   Странное состояние овладело всеми, будто лёгкое дуновение
коснулось их лиц. Несколько мгновений им казалось, что они за-
глянули в само неведомое.
   Когда прошло всеобщее, длившееся секунды, оцепенение, Антра
вдруг схватилась обеими руками за сиденье своего тяжёлого кре
сла и бросила испуганный взгляд на Учителя. Заметил ли он её
испуг? Слава богу, кажется, он не увидел. Но её выдало вдруг
побелевшее лицо. Пьер спросил:
   – Что с тобой, сестричка, ты чем-то напугана?
Гастон полагал, что её состояние – результат вчерашней тяжё-
лой сцены. Он испытывал угрызения совести и ложно истолковал
её бледность и искажённое страданием лицо. Молчальник
переглянулся с братом. В глазах Антуана была тревога.
   Антра отстранённо молчала, пытаясь неимоверным усилием
воли подавить охвативший её страх. Потом осторожно отняла
руки от кресла и медленно, явно чего-то опасаясь, встала из-за
стола и касаясь стен руками, неуверенно ступая, ушла к себе.
Пьер и Гастон вскочили из-за стола, готовые бежать за ней.
Но взгляд Учителя приковал их к месту:
   – Оставьте её на время, – только и сказал он и в сопровож
дении брата удалился к своему излюбленному месту обитания –
в каминный зал.
   
   . . .Антра сидела перед зеркалом, пристально вглядываясь в
свои глаза. Что виделось ей? Да, она вспомнила, это уже было
в тот день когда дядюшка Шоплен привёз Чёрного Дюка, едва
оправившегося от страшной раны. Да, она вспоминала, ей ста-
ло плохо, она провалилась в какой-то иной мир – бесцветный и
странный, её охаватило тогда чувство бездонного, необозримо-
го и немыслимого счастья. Да, вот тогда она впервые заглянула
за грань своего неземного бытия и, возвратившись в реальный
мир, была смертельно напугана…
И вот теперь это неведомое приблизилось к ней так близко
и так нетвратимо смотрело на неё её же глазами…

                191