Мужчина на краю

Мужчина сидел на краю кровати, смотрел в пол тупым, бессмысленным взглядом и курил одну папиросу за другой. Окурки он бросал в грязную банку, стоявшую у его босых, крупных, волосатых ног с толстыми, заскорузлыми ногтями. Он думал, это давалось ему мучительными усилиями, насилующими его грубую природу, ибо он не привык думать.
На нём были давно не стираные кальсоны и подранная на локтях рубашка, а небритое лицо говорило о том, что давно не знало бритвы и мыла. Беспорядок в комнате наводил на мысль об отсутствии в этом неуютном и холодном углу женщины...
Долго он так сидел, этот одинокий мужчина, и однажды вдруг весь съёжился, сгорбился, как будто что-то тяжёлое придавило его к кровати. Наконец сон свалил его, он упал на своё бедное ложе, не знавшее прикосновения женщины, натянул сверху одеяло, и замер. Через некоторое время комната наполнилась храпом, он спал и там, во сне, он увидел женщину, она была полная и добрая, заботливая хозяйка и ласковая мать...
Но когда наутро проснулся он, не было ни женщины, ни приготовленного ею завтрака, ни детской возни – ничего этого не было. Сон ещё стоял у него перед глазами, такой чудесный, в него хотелось вернуться, там было лучше, чем здесь. И он подумал: «Лучше было бы, если бы я не просыпался, надо было остаться там...»
Надо было жить, двигаться, встать с кровати и отправляться на работу, а она тяжёлая, неблагодарная, «пропади ты пропадом!..»

Вечером он пришёл с товарищем по работе, с семейным человеком, опустившимся пьяницей, бившим жену и воспитывавшим детей суровым взглядом и окриком, да широким солдатским ремнём. Они принесли с собой несколько бутылок вина и стали пить. Поначалу не клеившийся разговор, оживился, развязались языки, полилась душеспасительная беседа. Наливая себе и приятелю очередной стакан тёмно-красной жидкости, хозяин квартиры пожаловался:
– Плохо, видишь, без бабы!..
– Плохо! – согласился собутыльник, жуя кусок селёдки и вытаскивая изо рта застрявшую между зубов рыбную кость. – Однако, есть на примете баба...
И он поведал, как однажды провёл ночь с женщиной. Холостяк, насторожившись, слушал его, ловя каждое слово. По описанию женщина имела те формы и характер, которые он мечтал видеть в «своей» женщине.
– Ну что ж, если ты сведёшь нас, – заключил он речь собутыльника, – я в долгу не останусь!..
Они ударили стаканами и отправили их содержимое себе внутрь, эту «пищу мужчин», от которой наутро болит голова, тошнит, переворачивая кишки, и вынуждает похмелиться но-вой порцией вина...

Прошло всего несколько дней и мужчина привёл к себе в дом женщину, она была на несколько лет его моложе, в лице её сохранилось что-то детски наивное, глаза излучали теплоту, которой так не хватало одинокому мужчине.
Они договорились, что будут жить вместе, и каждый из них будет выполнять свои обязанности, мужчина – свои, а женщина – свои, чисто женские: мыть посуду, варить обед, стирать и тому подобное.
Теперь они делили одно ложе, бок о бок спали, прижимаясь друг к другу горячими телами, и мужчине казалось, что его пророческие сны сбываются. Не хватало только детей, их несвязного лепета, плача, смеха, но он ждал их...
Шли месяцы их совместной жизни, мужчина присматривался к животу своей женщины и замечал, что он растёт, увеличивается, он спрашивал её и она смущённо ему отвечала, что в ней что-то шевелится. Он был рад.
– У нас будет ребёнок, сын, ты понимаешь!?. – восклицал он и лицо его, когда-то угрюмое и суровое, светлело и, казалось, время уходило прочь и ему не сорок лет, а он толь-ко начинает свою жизнь неопытным, восторженным юношей.
Он приносил в дом всю получку, до копейки, оставил пить в будни и только в воскресенье и праздники брал себе бутылку вина. Теперь он ходил в чистой, тщательно выглаженной одежде, спал на белой чистой простыне, а утром его ждал завтрак, когда он вставал с постели сонный, чтобы собираться на работу. Женщина поднималась раньше его и с утра приводила квартиру в порядок, чтобы муж был ею доволен.
Иногда они вместе, мужчина и женщина, гуляли, выйдя из дому. Они шли по улице рядом, он, важный и преисполненный мужского достоинства, в костюме и при галстуке, с лицом, огрубевшим от долгих лет работы на открытом воздухе, на ветру, солнце и на морозе, но зато причёсанный и обрызганный одеколоном, и она, круглолицая, почти белая и ещё не утратившая какой-то первозданной свежести, с заметно выпирающим животом и полным довольствием во взгляде спокойных, добрых глаз, кажется, не подозревающих о том зле, что укорени-лось во всём и подстерегает человека с первых его шагов по жизни...

Мужчина ожидал появления ребёнка так, как не ожидала его сама женщина, в утробе которой созревал человеческий плод, маленький, живой комочек плоти – это должен был родиться непременно сын, мужчина так хотел, он жаждал сына и, кажется, если бы у него была возможность воспользоваться способом, при помощи которого можно было бы родить ребёнка немедленно, он не утерпел бы, вот как сильно в нём было желание иметь потомство, свою кровь, смысл своего существования...
И женщина родила, она разрешилась почти без мук, ибо в ней было много природной, первобытной силы. И малыш оказался полновесным крепышом, весившим больше, чем другие дети. Когда мать вышла из роддома, держа на руках младенца, растроганный отец бережно взял его из рук женщины, как невиданное сокровище. До самого дома нёс он его на руках, вглядываясь в его неподвижное, ничего не выражающее личико. Как он любил его и как боготворил женщину, давшую ему счастье – держать в своих руках своё продолжение, и не одного, а цепь потомков. Но он отнюдь не думал столь масштабно, но чувствовал всё, что не мог донести до своего смутного сознания...
Столько счастья было у него! Но долго ли человек может быть счастлив, сколько ему нужно его сразу, чтобы оно вдруг однажды кончилось?!.

Мужчина сидел в глубокой задумчивости на краю кровати, как на краю своей жизни, в неубранной комнате. Долго ли ему осталось ещё жить и для чего ему надо жить теперь, когда всё рухнуло и от былого благополучия не осталось следа!?. Когда ребёнок умер, почему не умер он, его отец? Маленький гробик был свезён на кладбище и похоронен вместе со всеми надеждами. И разве можно было не запить?..
Теперь он снова один, женщина бросила его, она сказала ему: «Не хочу больше жить с тобой!..» «Ну и чёрт с тобой!» – бросил он ей вдогонку, он не побежал следом, не просил её вернуться, а надо бы... Теперь он жалел, что тогда дал ей свободно уйти, ведь ещё не всё было потеряно, ведь, если она родила одного ребёнка, могла же она родить и второго – и тот уже не умер бы, как первый!..
Вот так все люди! Они не выдерживают ударов судьбы, хотя судьба бывает милосердна даже и своей жестокостью!.. Он, мужчина, дрогнул, не устоял, не смог сохранить свое-го мужества – даже женщина покинула его, а ведь женщина одна не сможет продолжить человеческий род! Как он посмел отпустить её одну, слабую женщину, неужели она сильнее его, когда даже он превратился в ничто, вчера ещё сильный мужчина, опора семьи и благополучия!..
Он мучительно припоминал свою недавнюю жизнь, теперь показавшуюся ему красивым сном, оборвавшимся в самом начале, и его обжигала какая-то жажда, непонятная ему, словно что-то в нём осталось не удовлетворено. Его поманили, завлекли в прекрасные кущи рая, а потом исторгли обратно, словно кинули в пустыню, где он должен чахнуть. Ему хоте-лось плакать, но слёзы не шли у него из глаз, и он казался самому себе беспомощным и ста-рым, хотя ещё был жив. И зачем он был жив, взрослый мужчина – разве он знал?.. Его пугала эта длинная и слепая ночь...
Жешарт, 8 июня 1981 г.