Те кто не застрелился. малышев удивляет сталина

ТВОРЦЫ НЕВОЗМОЖНОГО. МАЛЫШЕВ УДИВЛЯЕТ СТАЛИНА.

Вячеслав Александрович Малышев подписал последние бумаги по наркомату среднего машиностроения и, подняв трубку телефона, вызвал из дежурки водителя.
-Алексей-просыпайся! Домой поедем! Точнее на дачу в Архангельское.
Воронёный «зис» стремительно помчался по предутренней опустевшей Москве и выскочил на Ленинградский проспект.

-Сколько время, Вячеслав Александрович?-спросил моложавый крепыш-водитель.
Нарком в дрёме глянул на часы и проворчал.
-А свои часы завести зарплата мешает? Три-тридцать уже. Гони побыстрей-спать хочется.
-Да нет, не мешает! Просто я их приятелю отдал на свадьбу. Пофорсить. Невеста у него киевлянка. Свадьбу там играют. У её родителей квартира большая, да и родня в селе, угощенье наготовили-дай бог каждому. Позавчера  они, в субботу поженились. Сегодня возвращаются. Должен послезавтра отдать. И сало с горилкой обещал привезьть-широко заулыбался водитель.
-Ну, раз обещал, то привезет-усмехнулся нарком над словом «привезьть».

Ни водитель, ни Малышев ещё не знали, что как раз в это время вторая волна самолётов закончила бомбардировку пограничных аэродромов и военных городков и легла на обратный курс, а ей навстречу уже неслась третья волна немецких бомбардировщиков. Тяжело прогудев в небе над полностью разгромленными советскими аэродромами, они устремились дальше, чтобы безнаказанно бомбить Киев, Минск и другие крупные промышленные центры.

Понятно, что ни Малышев, ни его водитель не  догадывались о том, что была и первая волна ночных бомбардировщиков, в два-пятнадцать совершившая налёт на Балтийский и Черноморский флоты. Но, в отличие от самолётов с наводящими ужас бело-чёрными крестами на крыльях, эти загадочные бомбардировщики никаких опознавательных знаков не имели. Что позволило позднейшим историкам высказать загадку о принадлежности их к британским авианосным группировкам, выполнявшим тайную договорённость с посланником Гитлера Гессом о совместном начале Германией и Британией общей войны против Советов.

И Гитлер попался на эту удочку, через час бросив свою почти четырёхмиллионную армию через советскую границу, и  дав возможность своим тайным союзникам с ухмылкой выжидать, с целью позднее выступить на стороне слабого, чтобы надолго затянуть кровавую бойню  и Второй мировой войны в Европе и Великой Отечественной войны в России.

Алексей гнал машину в сторону Архангельского, не подозревая о том, что приятель никогда не вернёт ему этих часов, потому что одна из бомб самого первого налёта на Киев разорвёт на части и приятеля и его молодую жену. Замечательные часы водителя, марки «Восход» в подарочном корпусе с советской символикой на циферблате снимет с трупа сначала один из красноармейцев, разбиравших киевские завалы, а потом они попадут к охраннику лагеря для военнопленных красноармейцев, который пристрелит измождённого раненого красноармейца из-за этих часов. Потом их выиграет у охранника в карты французский танкист и подарит своему командиру. Направленный Малышевым на Челябинский завод, испытывать новые танки, его водитель Алексей добьётся перевода на фронт и в июле сорок третьего года победит в напряжённой дуэли на курских полях танк обер-лейтенанта из французской дивизии эсэс «Шарлемань». Уходя от выстрелов второго танка, он не обратит внимание на пылающего дымящим факелом в открытом башенном люке эсэсовского офицера-француза и тем более не заметит на этом грабителе своих собственных часов.

Малышев заприметил в одном из окон дома тусклый свет и усмехнулся.
-Это семиклассница моя неугомонная, Лия. От книг оторвать невозможно. Ну, я сейчас устрою ей взбучку.
Но едва он скрипнул входной дверью, как свет в окне погас. Вячеслав Александрович тихонько постаял возле двери дочери и не став её беспокоить прокрался на кухню. Едва он налил себе чаю с молоком и сделал тонкий бутерброд с маслом, как в его кабинете зазвонил телефон. Поперхнувшись крошками, Малышев закашлялся и не успел ответить на звонок. Его опередила вскочившая с постели жена.
-Века, это тебя-растерянно произнесла она, передавая ему трубку, из которой доносились возгласы.
-Срочно наркома к телефону! Немедленно разбудите…

Малышев твёрдо взял трубку в руку и, стараясь не перхать, осторожно ответил чужим изменившимся голосом.
-Слушаю, нарком Малышев у аппарата.
-Товарищ нарком, вас срочно вызывают в Кремль. Немецкие войска перешли границу на всём протяжении. Началась война.
Закончив краткий разговор Малышев поднял голову. В дверях кабинета столпилось будто по тревоге всё его немногочисленное семейство в ночнушках, тапках с шалями на плечах.

-Папка! Не молчи-скажи что нибудь- попросила испуганная младшая дочь Мая.
-Это война!-безжалостно произнёс Малышев и, забыв о недопитом чае и недоеденном бутерброде, быстрым шагом пошёл к машине.
-Заводи, Алексей! Едем в Кремль. Началась война! Немцы перешли границу.

В приёмной товарища Сталина народу было немного, но только потому, что люди в кабинет заходили каждые пять минут и выходили с тревожными озабоченными лицами. Минут через десять подошла очередь Малышева, как наркома среднего машиностроения и Тевосяна, как наркома тяжёлого машиностроения. Вошедшие наркомы застыли у дверей, пока Сталин жестом руки не пригласил их к столу. За столом сидели Молотов, Калинин и Ворошилов.
-Побыстрее садитесь, товарищи наркомы и расскажите нам, что нужно сделать, чтобы наши заводы давали по двести пятьдесят танков в день. Начнём с Тевосяна. Какие мероприятия вы считаете необходимыми для решения этой задачи?
-Товарищ Сталин мне нужно время, чтобы ответить на ваш вопрос. Без подсчёта мощностей, хотя бы приближённого я не отвечу-поднялся растерянный Тевосян.
-Хорошо, сутки мы вам можем дать, но не больше. Садитесь!-недовольно заявил Сталин.

Сталин прошёлся вдоль стола, посасывая незажжённую трубку и резко повернулся к среднему наркому, как иногда, шутя, называли Малышева в Наркоматах Союза.
-А вы готовы дать немедленный ответ на этот вопрос, товарищ очень средний нарком?
Средний нарком поднялся и, потерев рукой красноватую шишку на правом виске, резко ответил.
-Я думал над этим вопросом, товарищ Сталин. Его можно решить, если собрать в единый кулак металлургические и машиностроительные заводы страны, особенно судостроительные. А также срочно обеспечить по возможности максимальное бронирование от призыва в армию для лучших работников этих заводов. Возможно, тогда мы сможем дать и больше танков. Больше, чем триста в день, я считаю.

Сталин с минуту молча разглядывал Малышева, но, не уловив в его взгляде робости и растерянности, вынес своё решение.
-Прекрасно, товарищ Малышев. Вот вы и займитесь подготовкой указа правительства о реформировании машиностроения, а Тевосян вам поможет. И вот ещё что. Готовьте указ для себя.
Танкопром будете создавать вы. Жду вас завтра. И пригласите из приёмной следующих товарищей.

Едва Малышев вернулся на Ново-Рязанскую улицу, в свой наркомат, как ему навстречу вышел его помощник Сумин.
-Вячеслав Александрович! Юрий Максарёв с Челябинского завода телефон оборвал. Он в Москве. Какой то у него раздрай с военными. Они отказываются от тридцатьчетвёрки…
-Зови срочно! Чтоб через полчаса был у меня-и нарком средмаша стремительно зашёл в кабинет, в который один за другим потянулись люди с бумагами и чертежами.
Обычно сдержанный Максарёв ворвался в кабинет, как метеор, уже через двадцать минут.
-Вячеслав Александрович! Я не знаю что делать! Режут! Военная приёмка во главе с Федоренко настаивает на модернизации тридцатьчетвёрки и продолжении выпуска бэтэшек. Говорят, мол, недоработанный танк не возьмём. А мы их уже тысячу отдали в войска и ленинградцы более шестисот КВ. Вояки то довольны, а приёмка перестраховывается… Кому жаловаться? Ведь более сорока тысяч старых танков надо заменять в войсках.

Новоиспечённый танковый нарком спокойно улыбнулся и положил сжатый кулак на стол.
-А никому больше не надо жаловаться, товарищ Максарёв. Мне поручено создать Танкопром и я его создам, даже раздев судостроителей и металлургов. У Германии сорок миллионов тонн стали производится по всей Европе, а мы едва половину тянем. Поэтому считай мои слова постановлением Совнаркома. Выпуск БТ прекратить. Т-34 выпускать без модернизации при пятикратном плане двести пятьдесят машин в месяц уже на июль. Модернизацию производить разрешаю только в потоке без снижения планового выпуска. Вот так то, дорогой товарищ директор! Держи мандат за моей подписью для разговора со снабженцами и смежниками и, кроме того, всю документацию по тридцатьчетвёрке отправь судостроителям в Горький. А ты говоришь … как это в «Трактористах»? ты пришла меня нашла-а я и растерялся!-неожиданно подмигнул Малышев своему лучшему директору.

-Ну, нет слов! Тогда огромное спасибо, товарищ нарком-и директор Уралмаша, разведя руками, грузно направился к двери кабинета.
-Да за что спасибо то? Я на него пятикратный выпуск вешаю. А он- спасибо! Ох и чудной, русский народ-посетовал Малышев вслед уходящему директору, то ли жалея его, то ли самого себя.

Ни Малышев, ни тем более Максарёв, не знали и не могли знать, что потеряв занятые врагом территории, Советский Союз будет производить не вдвое, а впятеро меньше стали, чем Третий рейх. Им предстояло сделать невозможное: в условиях полной эвакуации и, опираясь всего на восьмимиллионный тоннаж выпуска стали, с помощью всего ста двадцати миллионов советских людей создать больше танков, чем вся трёхсотсорокамиллионная фашистская Европа, присоединившая к себе и шестьдесят миллионов советских людей. И, пожалуй, в июле сорок первого года они бы очень сильно удивились, если бы им сказали, что они с этой невыполнимой задачей справятся. И справятся превосходно, превзойдя немцев и по количеству и по качеству танков и самоходок, доведя выпуск только на Урале до тридцати пяти тысяч тридцатьчетвёрок.

Малышев героически работал весь день и почти не спал ночью, но успел подготовить вовремя необходимый указ Совнаркома к следующему утру, вымотавшись почти до полного одурения. Однако указ безнадёжно устарел в этот же день. Совещание у Сталина было отменено и перенесено на следующий день, на двадцать четвёртое июня. Войдя в кабинет Сталина, Малышев заметил на лице вождя следы такого же переутомления, как и у него самого. Он понял, что имеет очень помятый вид, и непроизвольно потёр лицо рукой. Этот жест не остался без внимания Сталина.

-Что, товарищ Малышев? Наверное, уже двое суток не спали? Объявляю вам выговор. Мне руководители нужны живые и здоровые, а не сонные и больные. Приказываю всем наркомам спать не менее семи часов в день.
-А вы как же, товарищ Сталин?- не удержался новоиспечённый нарком Танкопрома.
-Э, Малышев! На меня не смотри. Я –старый уже, мне много спать не нужно-махнул трубкой Сталин.

Совещание началось с зачитки проекта постановления Малышевым и тут же разгорелись довольно бурные споры. Поставки брони оставались за наркоматом Судостроения, станков-за наркомом Станкопрома. Производство тяжёлых танков оставалось за Тяжмашем, производство моторов-за обеими наркоматами среднего и тяжёлого машиностроения. Вождю не понравился этот бессмысленный раздрай.

-Я теперь понимаю Малышева. Перед ним поставили тяжёлую задачу и он решил сделать так, чтобы и овцы были целы и волки сыты. Это не выход, товарищ Малышев. Танкопром должен диктовать, а не просить. Поэтому предлагаю всех ваших основных поставщиков оформить вашими заместителями и Горегляда, и Попова с Зальцманом и Котина с его ленинградскими КВ. Усиление средмаша за счёт наркоматов судостроения и станкостроения позволит ему в кратчайший срок стать полноценным Танкопромом. Кстати, а где у нас сейчас броневые прокатные станы, товарищ Попов?

Директор Ленинградского тракторного завода, выпускающего тяжёлые танки КВ, только что назначенный заместителем наркома Танкопрома медленно встал.
-Товарищ Сталин. Вы знаете, что мы не имеем своих прокатных станов и наши заказы выполняют прокатчики наркомата Судостроения. Есть один стан под Ленинградом, второй в Мариуполе и третий такой старый, что про него стыдно говорить…
Сталин сурово и тяжело посмотрел на Малышева.
-Подключите комитет по эвакуации Воскресенского и Косыгина, Госстрой Юдина, Тяжмаш Казакова и немедленно эвакуируйте эти заводы на Урал и в Западную Сибирь. Все заводы Танкопрома и прокатные станы- тоже все. Нам теперь не до капризов. И старый сгодиться, если подойти к нему с умом.

Молчание, воцарившееся в кабинете, повисло невидимым давящим туманом, который не только не позволял присутствующим произнести хотя бы слово, но даже вздохнуть. Сталин сел на место и внимательно оглядел всех присутствующих.
-Если бы это сказал кто–либо из вас, я бы приказал расстрелять такого человека как изменника. Но меня вы расстрелять не можете. Поэтому эти страшные слова выпало произнести мне. Мы за два дня отдали больше ста километров в Прибалтике и Белоруссии. Чуть поменьше на Украине. Это не война. Это бегство! Мы заставим армию опомниться и заставим её сражаться. Но не сегодня и не завтра. Поэтому наша задача создать мощнейшую базу в Заволжье, на Урале и в Сибири. Война будет долгой- если, кто этого ещё не понял. И, наверное, не короче первой германской войны. А задача железнодорожников максимально снизить встречные потоки. Идите и думайте, как нам в июле демонтировать тысячетонные станы, а в сентябре уже пустить их. Думайте!

Утром следующего дня Малышев вызвал своего неутомимого помощника и приказал.
-На завтра вызови ко мне Тевосяна, Гинзбурга, Казакова, Носенко, Юшина и Хабахпашева. Да именно сюда к нам на Ново-Рязанскую. приедут как миленькие! Они теперь все мои заместители. На двенадцать часов дня зови. Повестка совещания: эвакуация броневых станов до пятнадцатого июля и монтаж этих станов до пятнадцатого сентября. Пусть готовят предложения. Первухина и Сабурова пригласи тоже-они, как эвакуаторы, могут прислать представителей. Все остальные -наркомы в первых лицах. Пусть готовят предложения. И поговори с Георгием Константиновичем. Если Генштаб планирует большое танковое сражение, лети с ним и возьми тройку конструкторов-ленинградцев от Котина. С Урала ждать не будем. Через три-четыре дня привези мне отчёт с предложениями военных и конструкторов.
-Есть товарищ нарком-буднично ответил Сумин и Малышев порадовался, что его помощник оказался на высоте и даже голосом не дрогнул по поводу неожиданной отправки на фронт.

Однако к концу дня нарком Танкопрома понял, что погорячился.
-Сумин! Прошу без обид, но подбери вместо себя кого-нибудь из отделов. Ну, хоть Черепанова, например. Я без тебя сгорю здесь синим пламенем. На сон уже по четыре часа выделяю, а времени не хватает. Ну и пусть Черепанов кого-нибудь в напарники возьмёт по своему усмотрению. Но ты останься! Не в бирюльки в конце концов играем.всю советскую промышленность на новых землях создаём.