Сабо

Когда я был первокурсником, жил в общежитии в одной комнате с человеком крайне умудрённым. Человек тот раньше занимался фарцовкой. Фарцовка – это такой бизнес, когда глубоко русский человек (не считая более практичных еврейцев) покупает у всяких нерусских иностранцев заграничные шишки, потом перепродаёт их втридорога ненавистным козлам, братьям-соотечественникам. Такой бизнес очень не любили наши внутренние органы – страна была такая.

Между прочим, другой такой фарцовщик поразил меня глубинами русского языка. Волоку по коридору общежития в камеру хранения картонную коробку со скарбом, а этот крутой мэн говорит: У тебя там тряпки или шмотки?
– ??? А какая разница?
– Тряпки – это свои, а шмотки – на продажу.

Так вот, мой сосед был отловлен, отчислен из института, и в течение трёх лет исправлялся на флоте. Вернувшись, он затихарился, но свои вкусы не бросил, поэтому по общежитию ходил весь в джинсе и сабо. Сабо – кто не знает – туфли без задников на относительно высоком каблуке. Ударение – на последний слог. Нет-нет, именно на последний – слово французское.

Понятно, что владеть такой красотой мог человек опытный. У меня же, зелёного, произошло застревание в голове. Импринтинг называется. Спустя несколько лет, когда я уже работал инструктором райкома комсомола, попадаются в свободной продаже эти самые сабо. Что интересно: когда меня принимали на работу в райком, бороду заставили сбрить, пришлось пошить костюм на мою нестандартную велосипедную фигуру, а вот с сабо ничего не смогли сделать. Руководство бурчало, но запрет мотивировать не смогло.

Забегая через три ступеньки на второй этаж Дома Книги, я однажды чуть не грохнулся. И нет, чтобы с этими сабо расстаться! Родился у меня сын, а отделение находилось на шестом этаже. Лифт для родителей не предназначался. И принесли меня черти забирать сына в этих долбаных сабо. Шесть этажей вниз я шкандыбал с новорожденным на руках, чуть не поседел.

Мудрый учится на чужих ошибках, умный – на своих, а я …