Замечания к рассказику Л. Н. Толстого Акула

КРИТИЧЕСКИЕ  ЗАМЕЧАНИЯ  ИЗ  21-го  ВЕКА
ПО РАССКАЗИКУ  «АКУЛА»,  НАПИСАННОМУ  АЖ
САМИМ  Л.Н.ТОЛСТЫМ  ПРИМЕРНО  100 ЛЕТ  НАЗАД

Всё-таки зря брался очень-очень (можно сказать: дальше некуда) знаменитый Л.Толстой писать что-то о русском военно-морском флоте.  Архизря (это по-ленински)! Каждый раз получается «лажа» (это уже по-современному)!

Правда, там (в «Акуле») только в самом первом предложении: «Наш корабль стоял у берега Африки». Это вполне могло быть: российский военный флот того времени пенил воду в любых морях и океанах, и русский андреевский флаг можно было обнаружить в любом квадрате Мирового океана.

А вот дальше сплошное враньё, переходящее в полный идиотизм.
1] Враньё первое: капитан корабля мог дать команду: «Купаться!», но никто в одну минуту не смел прыгнуть в воду по собственному усмотрению. Купание – дело полезное для здоровья и санитарии экипажа корабля (это само-собой и бесспорно). Но: это и серьёзнейшее дело для всего экипажа. Настолько серьёзное, что ответственным сразу назначался старпом (старший помощник капитана).
Первым делом на воду спускалась шлюпка с полным составом, т.е. комплект гребцов (загребных), фалрепный (носовой), рулевой и командир шлюпки (кто-то из боцманов или унтер-офицеров). Загребные устанавливали уключины, размещали как положено вёсла и шлюпка отводилась от борта купания метров на тридцать. И всё время держалась в этом месте, пока шло купание. И ещё полагалось в шлюпку положить дополнительные спасательные круги (на всякий, знаете ли, случай).

Далее в воду спускался парус побольше размером, привязанный с углов к борту корабля. Ещё с борта сбрасывались в парус 2-4 шторм-трапа (верёвочная лестница с деревянными ступеньками), чтобы  можно было в любое время легко и без толкотни выбраться из паруса на палубу корабля.

Но всё ещё нельзя было прыгать в воду паруса никому!

Вдоль борта (напротив забортного паруса) выстраивалась первая команда охочих искупаться. Все раздевались и оставляли свою одежду на месте своего раздевания так, чтобы  любому было видно фамилию или корабельное обозначение владельца одежды. Только теперь разрешалось устремляться к воде, хочешь – прыгай (но не на голову товарища), хочешь – спускайся по шторм – трапу.
Каждый получал удовольствие от воды по своему усмотрению: кто-то просто бултыхался в водице, кто-то тёрся мочалкой и т.п. Разрешалось  (для умеющих хорошо плавать) доплыть до спасательной шлюпки и тотчас вернуться обратно в парус. Чтобы кто-то вздумал поплыть в  сторону (например, к якорному бочонку) об этом и речи быть не могло. Людей берегли, о людях заботились!

Смена купалась минут 20-30, потом все вылезали по шторм-трапам. Каждый забирал свою одежду и отходил в сторону. Если одежда забиралась вся, значит с первой сменой всё в порядке. И к борту приглашались следующие желающие. Ну, а если чья-то одежда оказалась бы не взятой? Это было бы ЧП (чрезвычайное происшествие). Все тут же кидались искать безодёжного. И вроде бы и деваться-то  некуда: парус у самого борта, спасательная шлюпка насупротив паруса, сверху с палубы вахтенные наблюдали постоянно – утонуть-то попросту вроде бы нельзя никак, даже если постараться. И всё-таки всякое бывало. А иногда попадались горе-шутники: нырнёт такой шутничок вроде смеха ради возле паруса, поднырнёт под  днище корабля, высунет с другой стороны из воды свою дурью башку и ждёт, когда его хватятся. Вот смешно-то! А вот обнаружившим отсутствие пересмешника совсем не до смеха: ЧП, да ещё какое! Когда шутничок обнаруживается, его могут тут же не стряпая выпороть по ещё не просохшей заднице линьками (короткими верёвками). И правильно: не вводи экипаж в испуг. Между прочим: из-под днища можно и не выбраться – всякое бывало.

2] Враньё второе: никаких мальчиков на корабле быть не могло. Это военный корабль, находящийся в дальнем походе. И никакие родственники (хоть трижды близкие) на такой корабль не допускались никогда. И правильно делалось: это не увеселительный круиз вокруг Западной Европы. Это служба по приказу Родины! И ничто не должно мешать экипажу выполнять свою нелёгкую службу.

И старый артиллерист не имел права держать при себе на военном корабле сына, и капитан не имел никакого права разрешать на вверенном ему корабле находиться длительно сразу аж двум мальчикам. Это откровенное нарушение жёстких инструкций для военного русского корабля в дальнем походе.

И это -- самое главное льватолстовское враньё.

3] Враньё третье: у Л.Толстого: «Матросы спустили лодку, бросились в неё и, сгибая вёсла, понеслись что было силы к мальчикам, но они были ещё далеко от них, когда акула уже была не далее двадцати шагов».

Как это у Лёвушки небрежно: «Матросы спустили лодку,…» словно это плёвое дело, не стоящее и внимания. Как бы не так! Спуск на воду лодки (шлюпки) в описываемое время был ручной тяжёлой и медлительной операцией. Ведь шлюпка стояла на палубе в спецзахватах (киль-блоках), чтобы при любой качке не елозить по палубе и не свалиться за борт, будучи закрыта чехлом, чтобы первый же дождик не заполнил её водицей до самого верха, да ещё и принайтованной (привязанной) крепко-накрепко.
Значит, подбежавшие матросы должны были во-первых: отвязать и расчехлить шлюпку. А это как минимум  минута, т.е.60 секунд.

Во-вторых: надо приподнять шлюпку талями на высоту сантиметров 70, чтобы она вышла из спецзахватов. Это ещё верных  полминуты, т.е. ещё 30 секунд.

В третьих: шлюпку следует вывалить (выдвинуть) за борт, чтобы она повисла за бортом над водой (ещё  минута). Очень неприятная операция, требующая согласованных усилий большого количества людей.

В четвёртых: теперь на талях опускают шлюпку на воду.

В пятых: вот теперь в шлюпку спускаются матросы (чтоб обошлось без травм надо применять шторм-трапы, а это не очень быстро)
Далее  следует отцепить гаки (крюки) талей, оттолкнуть шлюпку от борта корабля, разобрать вёсла, установить уключины (если они съёмные), установить руль (если он съёмный), набить на руль румпель (ручка для управления рулём).
Вот теперь можно начать греблю, но ещё нужно время, чтобы тяжёлая  (а она обязательно тяжелая) шлюпка стронувшись с места набрала (при дружной трнированной гребле) максимальную скорость.

Как ни верти, как ни крути, как ни старайся, а весь процесс спуска шлюпки (при условии поворотных шлюпбалок) до момента её полного разгона займёт 4-5 минут. И это в лучшем случае.

Один мальчик, конечно, давно уже будет акулой скушан, но плыть к якорному бочонку всё равно надо, чтобы подобрать несъеденного мальчика (двух сразу на ужин одной акуле многовато).

Описанный мною ужас -- естественный результат злейших нарушений корабельных инструкций: отсутствие на воде в полной готовности шлюпки, недопустимый заплыв мальчиков из паруса и (самое преступное)  наличие двух мальчиков на военном корабле в дальнем походе.

А далеко ли якорный бочонок отстоял от корабля? Прикинем: по правилам длина якорного каната должна превышать длину корабля не менее чем в три раза. Примем для верности пятикратное превышение. А длину возьмём у гончаровского фрегата «Паллада» -- 52,8м. Тогда длина якорного каната будет 52,8м х 5 = 264м. Но весь канат не был вытравлен. По- Л.Толстому была совершенно тихая погода, и было достаточно вытравить за борт половину якорного каната, т.е. 264м : 2 =132м. Вот примерно на таком расстоянии якорный бочонок находился от форштевня корабля. Но неизвестно с какого места корабля спущена шлюпка. Значит, к длине вытравленного якорного каната следует добавить  всю длину корабля: 132м + 52,8м = 184,8м. Это секунд 46 времени для четырёхвесельной шлюпки (с  тренированной командой).
Эти 46 секунд следует прибавить к времени спуска шлюпки на воду ( как минимум 4 минуты). Получается в сумме уйма времени, гарантирующая акуле спокойную трапезу.

4] Враньё четвёртое: касаемо старого артиллериста. Вот тут налицо полный идиотизм.

Во-первых: он допустил заплыв своего сына из паруса к якорному бочонку, да ещё и радовался этому (ну не идиот ли старый?).

Во-вторых: впал в ступор, когда закричали «Акула!». И это уже идиот во второй раз.

Перед «в–третьих» я позволю себе отступление. Корабль стоял (по-Л.Толстому) на якоре, т.е. был привязан к якорю якорным канатом. В таком случае корабль обязательно под  действием ветра принял положение «носом к якорю», т. е. к якорному бочонку. Следовательно стрелять нужно было только из пушек (орудий) смотрящих вперёд. Вот тут сразу возникают затруднения в стрельбе в сторону якоря.
а) Не у всякого корабля были пушки, могущие стрелять вперёд. Взад – почти обязательно были (их легко устанавливать). А вот для стрельбы вперёд носовая часть судна должна быть сделана специально для размещения пушек, смотрящих вперёд.

б) На самом носу парусника обязательно торчит наклонное бревно (называемое бушпритом) с разными прибамбасами вплоть до вертикального утлегаря на дальнем конце бушприта, т.е дополнительной мачты. И оно (это бревно-бушприт) сильно мешает стрельбе: правые орудия не могут стрелять левее бушприта, соответственно – левые орудия не могут стрелять правее упомянутого бушприта.

Это я всё подробненько описываю к тому, что если акула шла в нос корабля на зигзаге,то артиллерийское старичьё могло попасть в затруднение с прицельной стрельбой. Допустим: навёл он левую пушку в акулу, а та  зигзанула в правую от бушприта сторону. Перебежал старичок вправо, стал «понужать» (словцо из «Акулы») правую пушку, а акула сместилась в левую от бушприта сторону. И так могло продолжаться до якорного бочонка, т.е. до мальчиков. Если кто-то скажет, что так могла плыть только ненормальная акула, я тут же возражу, что у Л.Толстого описана акула показывающая из воды спину. Это как раз признак её ненормальности. Нормальная акула может высовывать часть спинного плавника, благо он может быть до 1,5м высоты. А вот спину она бережёт от любопытных взглядов. И если у Л.Толстого акула ненормально демонстрирует спину, то почему бы ей и ненормально идти на зигзаге. Кстати, акула-молот (с большим наростом  на носу) страсть как вертлява. Но это моё отступление – мелочь которую  поклонники Л.Толстого могут опротестовать, хоть и голословно.

Главное (и это как раз в-третьих) в другом: все пушки (включая смотрящие вперёд) обязательно были не заряжены! Это неумолимое правило для корабля не ведущего бой. И стрелять артиллеристу (хоть старому, хоть молодому, хоть среднему по-возрасту) было нечем.  Фактически Л.Толстой изобразил «старого артиллериста» старым дураком, вознамерившимся произвести выстрел из незаряженного  орудия. Ну, что ещё может быть глупее?

И это ещё не весь льватолстовский идиотизм! Все пушки были закреплены по-походному, т.е. толстыми канатами (найтовами) наглухо прикреплены (принайтованы) к борту ( на верхней палубе к фальшборту) так, что и шевельнуться не могли. И это обязательно нужно, иначе тяжёлая пушка при качке корабля начнёт произвольно перемещаться по палубе, круша всё на своём пути.
Так что выстрелить было нечем (пушка не заряжена) и не из чего ( пушка неподвижна –прикреплена к фальшборту).

А что следовало бы сделать, чтобы выстрел состоялся (в кратчайший срок)?
А этим должны были бы заняться сразу человек 12 опытнейших артиллеристов (а не один как у Л.Толстого).

Двое, как ни странно (для несведующего в таких вопросах) должны кинуться на шканцы (это как правило надстройка в корме верхней палубы) к старпому. Зачем? Чтобы взять ключи от помещений для пороха и фитилей, а также для ядер и пыжей. Открывать крюйт-камеру (помещение для пороха и фитилей) разрешалось только офицеру, чтобы исключить всякую возможность нечаянного (или преднамеренного) подрыва  корабля.  Далее уже втроём (вместе с вахтенным офицером и нужными ключами) надо было бежать к крюйт-камере, что в середине корабля под верхней палубой. Открыв помещение (помещения), следовало взять для производства одного выстрела из конкретного орудия (конкретного калибра): нужное число мешочков (картузов) с порохом плюс ещё один (или более) картуз, фитиль (шнур, пропитанный горючим составом), одно (или более) ядро нужного калибра, два (или более) пыжа. С этим надо было бегом прибежать к пушке.

А в это время все другие (пожелавшие обеспечить выстрел) должны были отвязать пушку от фальшборта и ломами откатить её от фальшборта на расстояние, позволяющее шуровать в стволе банником, прибойником и т.д.
Двое из них должны открыть наружу крышку порта (отверстие в фальшборту для размещения ствола пушки), поднять её выше верхней кромки порта и закрепить в таком положении.
Другие должны сорвать со ствола чехол и выдернуть из дула дульную пробку. Эти предметы обязательны, так как ничто не должно попадать в ствол, включая воду. И ещё надо было пошуровать банником (щётка на длинной палке) для контрольной чистки ствола (мало ли что там всё-таки может оказаться).

Теперь надо дождаться посыльных за порохом, ядром и прочим. С момента их появления начинается немедленное заряжание пушки. В ствол засовывалось положенное количество картузов. В глубину их загоняли прибойником (кружок, диаметром меньше отверстия в стволе, на длинной палке). Теперь очередь пыжа, его тоже загоняли в глубину ствола до упора  и сильно запресовывали, чтобы обеспечить нормально сильный  выстрел. Далее в ствол вкладывалось ядро, на него ложился второй пыж. И опять это загонялось в ствол с нужной силой.
Но и это ещё не всё. Делалась дырка в ткани лишнего картуза и из него насыпался порох в запальное отверстие (сверху ствола там, где разместился порох) и вокруг этого отверстия (насыпать на полку).

К этому времени кто-то должен принесённый шнур-фитиль обкрутить вокруг короткой железной кочерги, сбегать на камбуз (кухня) (где всегда есть огонь), поджечь там свободный конец шнура и прибежать с уже готовым  для производства выстрела фитилём обратно к пушке.
 Ломами пушку толкают к фальшборту, высовывая её дуло в отверстие порта. Наиболее искусный в наводке приникает к задней части ствола, смотрит вдоль него и командует: «лево (право), ещё лево и т.д.». Ствол ломами поворачивают в нужную сторону на нужный угол. Вот это и есть наводка по-горизонтали. А есть ещё наводка по-вертикали (чтобы ядро не недолетало и не перелетало). Но это такое сложное искусство для того времени, что я о нём промолчу.

И ещё: акула всё время движется и непредсказуемо. Так куда же наводить дуло ствола? В какое-то место впереди морды акулы. А в какое именно? Вот этого точно не знает никто никогда. Вот ведь какая закорючка!

И последнее в выстреле: надо тлеющий конец фитиля прижать к пороху на полке. Порох, подумав сколько-то,  должен загореться. Горящая его дорожка просунется в внутрь запального отверстия, там (если повезёт) возгорится пороховой заряд и своими мощными газами выбросит ядро в сторону акулы. Сколько времени будет возгораться порох с момента прикосновения  к полке тлеющего фитиля? Это уж как повезёт: может четверть секунды, может полсекунды, а может и три четверти секунды. А что это означает? А то, что вероятность встречи ядра с движущейся акулой ничтожна.

 Но даже если ядро всё-таки сверхудачно коснётся воды перед серединой тела акулы, то возможны два варианта: ядро отскочит от воды и перепрыгнет через акулу, сделав «блинчик». Если же ядро вонзится в воду то, та так затормозит оное, что ткнувшись на малой скорости в тело  акулы, ничего скорее всего смертельного ей не сделает. И акула, правильно поняв, что она сейчас здесь лишняя, просто нырнёт поглубже в свою морскую стихию.
Максимум вреда, что может сделать небольшое ядро, это оторвать часть спинного плавника, торчащего из воды. И опять акула занырнёт сколь надо поглубже и удалится подлечиться.

5] Учитывая изложенное в пунктах 3 и 4, следует сделать непреложный вывод, что и шлюпка с матросами, и ядро обязательно опоздают к месту акульей трапезы. Да и как может быть иначе? Упомянутые Л.Толстым 20 шагов до мальчиков (а это примерно 14 метров) акула без всякого напряга проскользит за 3-4 секунды.

И остаётся сла-а-а-бенькая надежда, что акула побрезгует русским мальчиком. Ну, там: запах не понравится, цвет кожи неафриканский, упитанность непривычная и т.п. И не надо считать меня (автора этой статейки) кровожадным изувером. Я – холодный технарь, понимающий рассматриваемое в тысячу раз лучше, чем штафирка (штатский) Л.Толстой, жутко далёкий от понимания того, что он пытался описать.

6] А есть ли виновный во всей этой истории? Есть и совершенно точный. Это капитан корабля, взявший на борт мальчиков и не научивший вверенный ему экипаж правильно проводить «купание» с соблюдением всех правил безопастности.

Панин Владимир Васильевич,
 русский, год рождения 1939,
 не был, не состоял, не привлекался,
 инженер-электромеханик,
офицер запаса, военная специальность – береговая артиллерия,
хобби (дурь по-русски) – писание печатаемых  повестей военно-патриотического содержания.

Декабрь  2013г.