Нефертити и остальные. Сериал. Часть 2. 28 серия

Тутанхамон правил страной, а сказать точнее, страной правил Амон-Пануфер. Все шло великолепно. Были изданы законы, возвращающие власть старым богам. Слава Амона-Ра, его величие и мощь были беспредельны. И Амон-Пануфер купался в лучах славы своего бога. В Большом Доме воцарилась идиллия. Амон-Пануфер входил в тронный зал. Все расступались перед ним, кланяясь. Тутанхамон сидел на троне как юный бог и брат богов. Его жена,  нежная Анхес, была прекрасна. Эти дети любили друг друга и любили друг друга именно, как дети.  Жалко было, что они не любили его, Амон-Пануфера, может быть, даже боялись. Это было неприятно, но переносимо. Со временем это пройдет. Он не опасен для тех, кто соблюдает Маат. И все-таки что-то не нравилось старому жрецу. Такое впечатление, что вокруг трона, да и на самом троне, образовалась пустота. Тутанхамон был никем. Просто красивым мальчиком. Куклой. А кукловодом был он, Амон-Пануфер. И это слишком бросалось в глаза. Казалось, что все вокруг понимали это. Это было опасно, ведь если в стране нет фараона, рано или поздно кто-нибудь захочет занять его место. Придворные почтительно толпились вокруг трона. Но в этой почтительности было притворство. При Эхнатоне они вели себя раскованно. Но в этой раскованности чувствовалась воля фараона. Это он так хотел. А если бы он захотел по-другому, они ползали бы на брюхе. Все, даже самые важные вельможи. Все они трепетали перед Эхнатоном.  А теперь они вообще ничего не боялись. Страх перед фараоном исчез. Они боялись одного его, Амон-Пануфера. Но надолго ли? Ведь Амон-Пануфер не был богом. Иногда Амон-Пануфера раздражала излишнее послушание Тутанхамона. Хоть бы тот что-нибудь придумал сам. Амон-Пануфер хотел создать фараона-философа, который постиг бы Маат всем своим нутром и следовал бы ей по велению сердца, а не по указке. Тогда бы Амон-Пануфер смог бы уйти на покой. Остаться наедине с Амоном-Ра. Отдать любимому богу всего себя.
Амон-Пануфер внимательно следил за придворными. Вот за спинкой трона стоят Эйе и Хоремхеб. Как они возвысились! И все благодаря ему, Амон-Пануферу. Конечно, они много сделали для  Египта. Но не слишком ли высокомерно они себя ведут. Вот, к примеру, Эйе. Он всем своим видом подчеркивает свой хороший вкус, свою родословную, свою принадлежность к знати. Он одет  просто и дорого, от него пахнет духами, он почесывает голову под париком не мизинцем, а специальной золотой палочкой. Он стал Носителем веера по правую руку царя. Самые важные вельможи страны, губернаторы номов, хранители царских одежд и регалий, главные строители гробниц и храмов, высшие писцы и администраторы, все они считают его за своего человека. Для них он близок и понятен. И он не забывает этого. Ходатайствует за них. Отстаивает их интересы. Когда Тутанхамон по подсказке Амон-Пануфера подписал указ о возвращении в казну бывшего государственного имущества, незаконно розданного прежней властью, Эйе пришел к Амон-Пануферу  и просил его не спешить с этим указом. Он говорил о том, что чиновники свыклись с тем, что это имущество и доходы от него принадлежат им и их детям, что этот шаг могут не понять, что это подрывает авторитет юного фараона. Амон-Пануфер тогда жестко прервал его. В словах, не терпящих возражения, он напомнил Эйе, что фараон – живой бог, и никто не смеет оспаривать его решения. На это Эйе вежливо,  но твердо ответил, что Эхнатон, издавая свои указы, тоже был живым богом. Увидев, что Амон-Пануфер разгневался не на шутку, Эйе сейчас же изобразил величайшую почтительность. Он попросил тысячу извинений. Сказал, что просто выражает мнение некоторых влиятельных людей и считает, что, может быть, Амон-Пануферу было бы интересно с этим мнением ознакомиться. Он кланялся и пятился к выходу, как заправский царедворец, но Амон-Пануферу стало от этого не по себе. Он приказал службе «Мощь Ра» быть начеку. Но те через несколько дней доложили, что в действиях Эйе не было ничего предосудительного. Не  было даже самих действий.  Так, пустые разговоры и больше ничего. «Пустые разговоры! - хмыкнул старый жрец, - казна пуста, а доходы идут в карман неизвестно кому».
Он поделился своими мыслями с Тутанхамоном. Юный фараон слушал старого жреца, ничего не говоря и никак не выражая своих мыслей, но в глазах юноши, в его манере поджимать губы, было что-то такое, что вселило в Амон-Пануфера надежду. «Он может далеко  пойти, этот мальчик, когда повзрослеет, - подумал Амон-Пануфер, - поведение Эйе явно задело его за живое». В последующие дни он заметил, что Тутанхамон держится по отношению к Эйе сдержанно, даже холодно, можно сказать. Впрочем, сдержанное поведение было вообще присуще молодому фараону. В этом он выгодно отличался от Эхнатона.