Отец

               

               Пашкин отец работал проходчиком. Кто такой проходчик  Пашка знал с самого раннего возраста. Когда он был совсем  маленьким, то слышал, как отец говорил маме: «В этом  месяце будет хорошая зарплата. План выполнили - прошли  по  «четвёртому»  пласту  больше  ста метров».  И в голове у мальчика сразу возникала картина, как отец  и другие шахтёры из его бригады, одетые в каски и шахтёрские робы, с  горящими фонарями на голове проходят по огромному куску угля. Потом уже когда он  подрос, то отец ему объяснил, что «пройти сто метров»  - это сделать  такую большую дырку(длиной сто метров)  в  куске угля. Эта дырка называется выработка. Так подрастая,  и слушая разговоры шахтёров, он постепенно  научился понимать шахтёрские термины. И когда отец в очередной раз рассказывал о том, сколько они прошли в этом месяце, картина, что  шахтёры идут по огромному куску угля уже не возникала в Пашкиной голове.
        Семья Пашки жила на самой окраине посёлка. За их бараком  сразу начиналась тундра.  Зимой  она была белая и сливалась  на горизонте с таким же белым небом. Весной тундра распускалась мгновенно:  северная природа  боялась потерять драгоценные, сравнительно  тёплые,  солнечные деньки, и брызгала в мир разноцветьем  красок. Коротким северным летом, она была зелёной и гудела, как трансформатор,  от комаров и мошки, которые способны были до смерти "закусать" любое живое существо. Пашка любил ходить в тундру, да собственно и ходить никуда не надо – вышел за порог и тундра. Отошёл  летом от барака  пятнадцать - двадцать шагов, и уже можно собирать грибы и ягоды. Зимой бывали случаи, когда в посёлок  в поисках пищи заходили песцы, а уж тушки  белых полярных куропаток после пурги, Пашка часто собирал  под  электрическими проводами. Он  приносил их домой, мама, и отец его хвалили и называли добытчиком.  Мальчику это очень льстило, и он каждый раз после большой пурги бежал на улицу искать  разбившихся о провода куропаток. Но не всегда после пурги удавалось выйти во двор - барак засыпало снегом по крышу  и чтобы выбраться  из него  приходилось копать тоннель. Отец смеялся:«Ты у нас тоже проходчик»!
        Когда Пашке исполнилось  шесть лет, в их семье  появилась прибавка  - родилась  сестра   Таня. Она была маленькая,с красным сморщенным личиком,  и крикливая. Мальчику она сразу не понравилась, а когда  родители   стали заставлять его водиться с ней, то он её  невзлюбил. Но потом  по мере того как Таня подрастала и становилась хорошенькой и такой забавной, брат уже с охотой водился с сестрой. Он ощущал себя рядом с ней – большим и сильным.
         Отец  Пашки был страстным  рыбаком и охотником.  Летом в выходные дни, несмотря на погоду, он уходил на рыбалку. Уходил далеко, на два дня и всегда возвращался домой с рыбой. Рыбу приносил разную, но чаще  хариуса.   Когда сын подрос, то отец стал  брать на рыбалку и его. Но ходили они не очень далеко. Совсем  рядом с  посёлком  на реке, что дала название их шахтёрскому городу, раскинулось живописное место с настоящими скалами. Вот на эти скалы и ходили рыбачить  Пашка с отцом. Отец учил  сына  всяким рыбацким премудростям: как привязать крючок и поплавок, как забросить подальше леску и как подсекать рыбу. Ещё он  учил его разжигать костёр  в любую погоду, ориентироваться на местности, готовить на костре рыбу и грибы и многим другим премудростям необходимым для выживания в тундре.  Чем старше становился Пашка, тем дальше они с отцом уходили на рыбалку. Теперь их путь лежал  на дальние чистые ручьи, где на бурных перекатах  затаившись, караулил свою добычу хариус.   Хариус  рыба  осторожная и ловить её  очень непросто, для этого нужно  иметь выдержку и терпение. И когда в первый раз мальчик подсёк хариуса, и почувствовал, как его бамбуковое удилище дрожит и сгибается, как звенит натянутая  струной леска,  то у него от волнения вспотели руки, а сердце было готово выпрыгнуть наружу. Серебристый хариус выскочил из воды и Пашка  рывком его выбросил на берег. Радости не было предела, он схватил рыбу двумя руками и показал её отцу, тот поднял большой палец: «Молодец»!   И мальчик заболел рыбалкой.
            Когда Пашке исполнилось  двенадцать лет, он случайно узнал, что  отец,  ему не родной. Случилось это так.  В гости к ним  приехал  дядя  Витя - брат  отца.  По образованию он был горный инженер и хотел устроиться работать  на шахту.  Встретили гостя радушно, мама  наготовила разных вкусностей, покрыла стол белой скатертью. Покормив детей  пирогом с рыбой, она  отправила их в свою комнату. Взрослые остались за столом одни. Братья были очень рады  встрече. Между ними  завязалась оживлённая беседа. Водка  развязал   языки,   пошли расспросы, воспоминания,  рассказы  о родственниках, друзья и знакомых. Комнаты были смежные и даже через  закрытую дверь, были слышны разговоры взрослых. Дети на них внимания не обращали , брат читал книжку, а  сестра играла с куклой. Вдруг мальчик услышал, как дядя Витя спросил у отца: «Юр, а Пашка знает, что ты ему не родной»? Пашка отложил книжку и подошёл к двери.  «Нет», - ответил отец. «Я же его усыновил. У него моя фамилия, Да и зачем мальчишке знать это. Он мне  как родной. Я не делаю между ним и Таней различия».  Потом их разговор переключился на другие темы, и сколько мальчик не прислушивался, взрослые больше к этой теме не возвращались.
 С той поры, Пашке захотелось узнать правду о своём рождение. И вот однажды, когда они шли на рыбалку, он  осмелился и спросил: « Пап, ты мне не родной»?  Отец, который  шёл впереди его остановился, как вкопанный,  и повернувшись,  сказал: «С чего ты взял»?  «Я, случайно услышал ваш разговор с дядей Витей». Поняв, что скрывать и отпираться бессмысленно, отец поколебавшись ответил: «Хорошо, я тебе вечером всё расскажу». И они продолжили свой путь.
           А перед сном  мальчик узнал тщательно скрываемую от него семейную тайну.  Оказывается, не так давно на всех шахтах города, уголь  добывали заключённые, и оба Пашкиных отца и родной и не родной  были  в их числе. Жили они в одном бараке и так уж случилось, что  подружились. У родного отца Пашки, срок заключения подходил к концу, он был расконвоирован  и работал грузчиком за зоной,  а Пашкина мама трудилась на шахтном складе. Там они  познакомились и полюбили друг друга. Мечтали пожениться и жить долго и счастливо, но их мечтам не суждено было сбыться - умер Сталин. Все ждали в стране больших перемен,в лагерях ходили слухи, что скоро будет амнистия, и летом действительно  амнистия случилась - на волю вышли сотни тысяч уголовников, а те кто был осужден по статье пятьдесят восемь(враги народа) остались за колючей проволокой. И после этого  в знак протеста  заключенные города прекратили работать. Остановились все шахты и все предприятия.
 Люди хотели справедливого пересмотра своих дел. Но начальство не шло на уступки и требовало  возобновить работы, а заключённые стояли на своём. Противостояние продолжалось больше месяца и закончилось трагически - однажды с лагерных вышек ударили пулемёты. Кинжальный огонь прошивал насквозь бараки, заключённые падали   убитыми и ранеными. Смертельно ранен был и  Пашкин родной отец. Умер он на руках своего друга, перед смертью, просил того позаботиться  о  Нине,  которая уже ждала ребёнка. Через полгода родился Пашка, а ещё через  два года, освободился его  будущий отчим. Он рассказал  Нине, как погиб его друг и её муж, и передал его последнюю просьбу. Чуть позже они поженились, и  он усыновил Пашку. К тому времени уже  на шахте наряду с заключёнными стали работать и вольнонаёмные рабочие. И отец устроился на проходческий участок. «Вот такая история, сынок, теперь ты всё знаешь», -  в конце сказал он.  «Ты уже большой, и тебе решать, как  относится ко мне. Для меня ты был всегда родным сыном и таким и останешься, независимо от твоего решения».  Этот разговор остался между ними  и маме ни отец, ни Пашка ничего не сказали. Так они и жили, сын с отцом хранили свою тайну, а мама считала, что Пашка ничего не знает.
           Время летело стремительно, длинную  зиму сменило короткое северное лето. Летом  почти все  выходные  отец с сыном проводили на рыбалке. В   тридцати километрах от посёлка они построили   базовую землянку. Она была хорошо замаскирована, оборудована лежаками из досок, в ней  стояла печка, сделанная из столитровой  железной бочки,  хранились запасы  консервов, сухарей, соли, чая и сахара. Кроме того, в  искусно сделаном тайнике, лежало старенькое ружьишко двенадцатого калибра. Где и какими путями его раздобыл отец, Пашка не знал. Официально купить он не мог - судимым  оружие не продавали, но, тем не менее, ружьё  у них было. Мальчик к тому времени уже так, наловчился ловить хариуса, что  иной раз его улов был  больше чем у отца. Очень нравилось Пашке, затаившись за каким нибудь чахлым кустиком  выше переката, забросить в студёный ручей леску без поплавка   с мухой на крючке. Крючок с мухой не тонул, а плыл на поверхности и когда  попадал на стремительно бурлящий перекат, мальчик видел, как хариус жадно хватал наживку и заглатывал крючок. Он мгновенно подсекал, и сильная рыба,  способная неподвижно стоять на бурном  перекате, сопротивляясь, хотела любой ценой сойти с крючка, но Пашка опытной рукой подводил её к берегу и рывком выбрасывал на траву. Хариус прыгал по земле, изгибался кольцом, но потом, наглотавшись воздуха,  становился вялым, а через некоторое время затихал навсегда.
              Место для землянки отец выбрал очень грамотно,   буквально рядом с ней находились  истоки двух  ручьёв,   сливающихся  через  небольшое  расстояние  в один более широкий.  Место было непуганым, и  всегда  удавалось  наловить  достаточно  рыбы.  Чуть  севернее синели пятнами  три  озера, в которых  тоже было много рыбы. Там кроме хариуса водились и другие  северные породы - муксун, чир, а также «сорная» рыба - окунь и щука. Иногда  сын и отец ходили на озёра, до них, наверное, было километров пять, и ловили там рыбу. Правда  чир и сиг почему-то на удочку не попадались, а вот окунь просто не давал покоя, не успеешь забросить леску в воду, наживка ещё опускается на глубину, а этот хищник, уже  о хватал её и тащил поплавок вниз. Окунь был довольно крупный, и ловить его было легко.  Но мальчику  больше нравилось, когда они с отцом ловили на «перетяжку». Через  неширокий залив натягивалась  снасть с множеством крючков. Такая снасть называлась «перемёт». На одной стороне  залива стоял  отец , на другой сын, они держали   «перемёт» в руках, и чуть подёргивали его, крючки касались  воды, и хариус, выпрыгивая,   хватал их,  думая,  что это  насекомые летают над водой. Случалось, что одновременно выпрыгивало несколько рыбин, одни заглатывали крючок, другие срывались и падали обратно в воду. Заглотившего крючок хариуса,  подтягивали к берегу и снимали. Делалось это легко, так как леска была на перемёте закольцована. 
      Вот и в этот раз, отец с сыном,  немного половив рыбу на перекатах, решили пойти на озёра. Благо летом день  бесконечный - светло  круглые сутки. На озёрах в этот день  клевало, как никогда. Рыбацкая удача  явно повернулась к ним лицом. Уходить не хотелось,  но рыбу ещё необходимо было выпотрошить и  засолить, иначе она могла просто протухнуть.  Довольные богатым уловом Пашка с  отцом отправились к землянке. Когда  до неё оставалось,  меньше километра, отец вдруг остановился, и сказал: «Кажется, у нас гости.  Я пойду, посмотрю  кто там, а ты спрячься, и понаблюдай». По каким приметам он это определил, мальчик не понял, но спрашивать не стал.  Отец двинулся дальше по чуть заметной тропинке, а сын решил незаметно идти за ним на расстояние  метров  ста.   Когда отец   подошёл к землянке, навстречу ему из неё  вышли два мужчины,  в одинаковой чёрной одежде. В руке у одного был нож - у другого  деревянная дубина. На таком расстояние Пашка не слышал их голосов, но понял, что отцу   эти люди что-то приказали. Тот  сбросил  на землю  рюкзак, набитый рыбой, сел и стал снимать сапоги.  Когда  снимал правый сапог, то из голенища выпал на землю  охотничий нож с ручкой из  оленьего  рога.  Один из мужчин в чёрной одежде, схватил его и  бросил своему напарнику.  Потом отец  стал раздеваться:  снял  штормовку, брюки, свитер и рубашку. Затем  лёг на землю лицом вниз, а руки завёл за спину. Незнакомцы  связали ему руки, подняли,  и завели в землянку. Мальчика била дрожь, он не понимал, что происходит. Мысли  лихорадочно метались в голове: "Что делать!?  Как спасти отца"!?  Наконец он решил, буду смотреть, что будет дальше и если появится возможность помочь - помогу.
        Сколько прошло времени, Пашка не знал.  Свернувшись калачиком, он лежал на земле, и периодически выглядывал из-за карликовой берёзки в сторону землянки, но из неё никто не появлялся. От неподвижного лежания на земле мальчик замёрз, кроме того затекли мышцы и начали донимать комары. Наконец дверь землянки открылась и из неё вышли незнакомцы - они были одеты в одежду отца. За плечами у одного висел рюкзак. Переговорив, мужчины двинулись в   сторону Пашки.  Затаив дыхание мальчик  осторожно отполз  подальше от тропинки и вжался в мох. Незнакомцы прошли мимо него, наверное, в  метрах пяти. Когда они миновали его, Пашка перевёл дух,но в душе его осталась тревога. Что с отцом?
         Мысленно досчитав до трёхсот, Пашка  приподнялся и осторожно выглянул  в ту сторону, куда ушли незнакомцы. Мужчины  были уже у самого горизонта. Выждав ещё какое-то время, мальчик ползком  стал передвигаться к землянке. Добравшись до неё, он остановился, и  прислушался, за дверьми было тихо.  Приоткрыв дверь, он увидел отца -  тот связанный в одних трусах с закрытыми глазами лежал на полу.  Подбежав к отцу,  мальчик стал  тормошить  его. Тот  открыл глаза: «Развяжи меня». Вытащив нож, Пашка  разрезал  верёвки  опутывающие руки и ноги отца.   «Где они»?- спросил  тот.  «Ушли. А, кто это, пап»?- спросил  Пашка. «Зэки беглые. Шахту  новую строят  в тундре.  Вот оттуда и сбежали. Вертухая  убили и ушли.  Меня тоже убить хотели, но потом решили, умрёт  сам. Не стали брать грех на душу.   Отсюда до Амдермы*  километров  двести пятьдесят. А там аэродром есть. Туда идут. Самолёт хотят угнать. Один из них бывший лётчик. Заграницу мечтают улететь, я слышал. Надеются, что в той стороне  искать не будут».  Отец  стал надевать  на себя брюки и куртку, которые бросили беглые арестанты. Одевшись, он  открыл тайник, достал  ружьё, патроны и сказал: «Ты, сейчас собирайся и иди домой. Расскажешь в милиции, что случилось. А я попробую их догнать, у меня к ним свои счёты. Дойдёшь»? «Пап, может не надо, пойдём домой».  «Нет, сынок надо. Они могут много дел наделать. Да, и со мной они поступили не очень хорошо. Я должен с ними рассчитаться. Собирайся, и иди домой, расскажи всё. Нож мне оставь, тебе  он не нужен».
           До посёлка Пашка добирался, наверное,  часов пять. Когда он  вошел  к себе  домой, мама,  видимо увидев  в его глазах тревогу, сразу спросила: «Что случилось? Где отец»?  Сын рассказал ей, всё как было. Несмотря на глубокую ночь,  они пошли к участковому. Ему тоже пришлось рассказывать всё сначала. Участковый  куда-то  позвонил, с кем-то переговорил и сказал: «Сейчас приедут». Через полчаса  приехал армейский  УАЗик,   набитый битком людьми в военной форме, под командованием майора.  И опять Пашке пришлось пересказывать, всё  как было. Выслушав его до конца, майор позвонил куда-то и приказал готовить вездеход, группу захвата и кинолога с собакой. «Мальчик, тебе придётся поехать с нами», - сказал он Пашке.
     Уже  через  час  Пашка вместе с группой  захвата, трясся на гусеничном вездеходе, причём он ехал в кабине и указывал направление движения. Дорога до землянки заняла не более часа, а еще, наверное, часа через  час они увидели движущихся им навстречу троих людей.  Причём  один из них хромал, а второй поддерживал его. Третий одетый в чёрную арестантскую  робу, с ружьём наперевес шёл позади.  Вездеход остановился,  группа захвата   выдвинулась вперёд, залязгали затворы автоматов,  лаяла и рвалась с поводка собака. Майор приказал мужчинам: «Стоять, бросить оружие и лечь  ничком на землю. Кто твой отец мальчик»? – спросил он  у Пашки. Тот показал на человека в арестантской робе, который шёл с ружьём. Отцу разрешили  подняться с земли, на двух других  солдаты надели наручники. У одного из них  на ноге была  окровавленная повязка.
 Всю  обратную дорогу  измотанный до предела мальчик,  крепко спал в кабине вездехода.  Когда они с отцом появились на пороге своего дома, их встретили  мама и сестрёнка Таня. Мама  обессилено  опустила руки и заплакала. А  Таня  радостно бросилась им навстречу. Отец подошёл к маме,  прижал  её к груди,  и приговаривая: «Всё хорошо, всё  закончилось. Успокойся», - как маленькую стал гладить по голове.  А  Пашка  поднял на руки  младшую сестричку и подумал, как хорошо, что у него  такая замечательная семья.
       Уже потом спустя время, дядя Витя рассказал мальчику,  как отец  сумел справиться с беглыми арестантами. Оказывается на фронте, он был разведчиком, много раз ходил в тыл к немцам. Имел боевые награды. И уже после войны был осуждён на десять лет лагерей за то, что  ударил в лицо  штабного офицера, в ответ на его какие-то оскорбительные слова в свой адрес.  Как бывшему разведчику, имея в руках ружьё и фактор внезапности,  ему не составляло  большого труда обезоружить  беглых зэков. Правда, при этом пришлось  ранить одного из них  в ногу.  Дробь была мелкая – «утиная», и раны неглубокие, зато  эффект был достигнут, они не могли напасть на него вдвоём одновременно. Положив  их на землю, связав руки, он  под конвоем повёл назад.  Когда об этой истории узнали  Пашкины сверстники, то в их  глазах Пашка стал героям.
  Отец и сын по-прежнему по выходным ходили на рыбалку, но их кроме родственных отношений связывала теперь настоящая мужская дружба. Они твёрдо знали, что могут положиться друг на друга и никогда не бросят друг-друга в беде.
24 января 2014 г Борис Беленцов