У нас была великая эпоха

«...Ну, что еще сказать? Учитесь, учитесь и еще раз учитесь! Наседайте на ваших преподавателей, трясите их как грушу, вытряхивайте из них знания! А потом приходите к нам, и мы вместе будем создавать прекрасные машины!»

Генеральный конструктор закончил свою речь и сошел с пьедестала, первокурсники, которых только что приняли в студенты, засмеялись. Наиболее смелые подошли к Генеральному и стали с жаром его расспрашивать. Как бы подчеркивая торжественность момента, в небе неторопливо проплыл серебряный крестик самолета.

Никто из первокурсников тогда и подумать не мог, что год окончания института станет одновременно и годом распада Великой Державы. Все учились, строили планы... Конспектировали лекции, посещали семинары, коллоквиумы (это звучное слово вызывало поначалу какое-то смешанное с трепетом уважение), лабораторные работы. Гремели институтские дискотеки по вечерам.

Кто-то старался, учился (таких было большинство), тянул, «грыз гранит науки» - ведь было интересно! В самолетном корпусе была собрана большая коллекция крыльев самолетов с частично снятой обшивкой. Было даже крыло от немецкого «Мессершмидта»  (Ме-109) времен Великой Отечественной Войны. Крыло выглядело совершенно неповрежденным, наверное, где-то захватили вражеский аэродром с целыми самолетами.

Некоторые поступили в институт после службы в армии и были приятно поражены общением с офицерами-отставниками, которые возглавляли многие кафедры. Насмотревшись на тупость и дуроломство военного командования, наслушавшись крепких словечек с падежами и словообразованием, бывшие военнослужащие срочной службы общались теперь на равных с военной интеллигенцией, забрасывая их вопросами на лекциях и практических занятиях. И, конечно, без всякого мата! Многие из отставников обладали не только высоким интеллектом и отличной памятью, но и были прекрасными педагогами, хотя и были, что называется, «преклонных лет».

Когда тебе 20 лет, даже 40-летние кажутся почти стариками, а уж те, кому за 60 представляются (простите, уважаемые преподаватели!) древними старцами, ходячим преданием. Но один из этих «старцев», бывший артиллерист, прошедший всю войну (читал лекции по прикладной математике) мог дать фору многим вдвое моложе его. В его буйной шевелюре не было ни одного седого волоска.

Он не курил и терпеть не мог табачного дыма, хотя, будучи на фронте, наверное, крутил самокрутки - как и все. Однажды компания студентов опоздала с перекура на лекцию, и от всех за версту, что называется, разило табачищем. Бывший фронтовик мгновенно оценил ситуацию, взял упреждение и накрыл метким выстрелом сразу весь блиндаж. Он так интеллигентно приложил будущих генеральных конструкторов за разгильдяйство и курево, что их лица залила густая краска. Никто не сказал ни слова в ответ — крыть было нечем. Хотя обычно за словом в карман не лезли...

Были, конечно, и такие, которые учились через пень-колоду. У кого-то не получалось, программа обучения было достаточно сложная, авиационный институт, как-никак... Кто-то понимал, хоть и далеко не сразу, что техника — не его дело и переводился в гуманитарии. В течение первых трех курсов отсеивали нещадно. Но с теми, кто действительно хотел учиться, занимались и помогали. Преподаватели находили время и занимались — совершенно бесплатно! - с отстающими. Ни о каких деньгах при пересдаче речь даже и не шла... Какой разительный контраст с нынешними порядками! Говорят, теперь первокурсники пошли продвинутые, сразу спрашивают  у старших товарищей – кому и сколько «давать».

Вспоминаю нашего преподавателя по высшей математике. Высокий рост, худощавая фигура, тонкое лицо римского патриция.  Интеллигент до мозга костей, ко всем студентам обращался исключительно на «Вы». Обладал феноменальной памятью, мало того что читал все лекции без всяких шпаргалок, так еще и помнил оценки многих своих студентов. Нередко обескураживало, когда он, раскладывая по полочкам знания экзаменуемого, вслух вспоминал, какую оценку тот получил на прошлой сессии. Никто не мог пожаловаться на его необъективность, уровень знаний оценивался с математической же точностью.

Он был близорук и пользовался очками в старомодной роговой оправе. Зато в очках обозревал всю аудиторию до последней парты. Заметив, что кто-то списывает на экзамене, без всякий предисловий и церемоний решительно выпроваживал провинившегося: «Придете в другой раз!» Во время экзамена он иногда снимал очки, закрывал глаза и массировал переносицу.

Профессионалы списывания ждали этого момента. Без очков взгляд его становился мягким, как бы беззащитным, он не видел не только задних парт, но и того, что творилось вблизи. Главное было — не делать быстрых движений при доставании «шпор». Если кто-то торопился или шелестел шпаргалками, наш математик мгновенно надевал очки, шел кратчайшим курсом к нарушителю и проводил таможенный досмотр. Найдя недозволенное, немедленно выставлял за дверь.

Он обладал одним очень ценным качеством — в его присутствии голова начинала соображать быстрее. Вот стоишь у доски и не знаешь — как взять этот двойной интеграл или производную третьего порядка. Он стоит рядом, молча посматривает то на тебя, то на доску. Напряжение постепенно нарастает. Он начинает ходить туда-сюда, заложив руки в карманы.

И тут, наконец, какие-то шестеренки в голове входят в зацепление, и рождается решение. Для тех, у кого голова соображала медленнее, чем у других, у него в запасе был еще один невольный трюк. Когда хождение не давало результата, он останавливался и, смотря в лицо тугодума холерическим взором, потрясал руками: «Ну! Как?! Вы этого не знаете?? И тут прорывало самых последних «тормозов»...

Ходила байка по институту о том, как студенты пытались обыграть его в карты. Может, им порисоваться хотелось или показать себя... Дело было так. Как-то раз он был на отдыхе в студенческом лагере, и на пляже к нему подсели его бывшие студенты с предложением сыграть в преферанс. Ребята уже давно сдали математику, знали толк (как им казалось) в карточных играх. Да и практика немалая была. Математик посмотрел на них своим проницающим взором (наверное, и оценки вспомнил), заученным движением поправил очки на переносице: «Ну, что же, давайте...»

Сели, расписали пульку. Как ни старались юные картежники — все проигрались вчистую, с позорным счетом. Да и что они могли противопоставить отточенному десятилетиями математики профессиональному мозгу и великолепной памяти? Несколько ночных бдений и выигрыши у таких же, как они? Высокий профессионал интеллигентно поставил "школьников" на место. Хорошо еще, что не на деньги играли, вот бы конфуз получился...

Однажды кто-то спросил его — какое, мол, отношение имеет вся эта скучная математика вообще и теория вероятности в частности к реальности?  Наш математик на доске тут же подсчитал, какая вероятность выигрыша существует в популярных на то время лотереях «5 из 35» и «6 из 36», и сколько нужно купить билетов, чтобы гарантированно выиграть.

И мы сразу увидели, что не стоит овчинка выделки, что выигрыш будет гораздо меньше суммы, потраченной на покупку билетов. С тех пор я перестал покупать любые лотерейные билеты. Так то были еще советские лотереи! Что говорить о нынешних! Теория вероятности не претерпела изменений, но страсть к деньгам стали распалять искуснее и сильнее...

На одном из старших курсов изучали схемотехнику. Лично мне очень нравилось ковыряться в макетах, собирать схемы, смотреть на экран осциллографа. Некоторые наши товарищи игнорировали этот предмет, спихивали лабораторные работы, объезжали на кривой всевозможными способами. Преподаватель все это, конечно, видел и сокрушался, пиная нас: «Ребята, учите, иначе будете бедные! Будете влачить нищенское существование... Учите! Кто же будет делать лучше японцев!?»

Тогда, во второй половине восьмидесятых, импортную видео- и аудиотехнику можно было найти  только в немногочисленных комиссионных магазинах — по бешеным ценам. Отечественная техника такого рода, надо сказать прямо, тогда чаще всего проигрывала зарубежной, как по дизайну, так и по характеристикам. Именно это и имел в виду наш преподаватель. В комиссионные магазины ходили как на экскурсии — посмотреть и послушать. Стыдно говорить, но сейчас отечественной техники такого рода нет вообще...

Многие ребята на нашем факультете занимались электроникой, собирали усилители, покупали некондиционную аппаратуру, доводили ее «до ума». В те годы только-только начали появляться компьютеры IBM PC AT-286. Как давно это было!.. В конце 80-х на нашей  выпускающей кафедре тоже появился такой. Его поставили в самый дальний угол; работали на нем только сотрудники, студентов не подпускали.

Студенты паслись вблизи отечественной «Искры 1030» и того, что похуже. Но интерес к компьютерам был очень большой, поэтому собирали самопальные «Синклеры» и подобные им. Тогда импортными были только процессор и микросхемы ПЗУ (и то не всегда), остальные детали были отечественными. Отставание в компьютерной индустрии было в те годы небольшим, вовсю работала наша электронная промышленность.

Но затем страна распалась, и стало не до производства, а запад методично наращивал обороты, вкладывая в эту и другие области большие интеллектуальные и материальные ресурсы. С тех прошла почти четверть века, теперь не то что догонять, а даже и дергаться в этом направлении вряд ли имеет смысл. Что можно сказать в наше оправдание?

Устаревает любая техника. Те первые АТ-286 уже давно списаны и пылятся где-то в подвале. Хорошо, что самолеты стареют медленнее компьютеров.

Советская эпоха оставила нам - как напоминание о своем величии - несколько памятников авиапрома. Честно сказать, в гражданской авиации мы, чаще всего, звезд с неба не хватали. Но зато в военной и транспортной авиации были на высоте. Вспомним ТУ-160 и АН-225. ТУ-160 — сверхзвуковой тяжелый бомбардировщик, АН-225 — огромная транспортная машина. Лучшего — за четверть века! - в этих классах не создали. Никто! Не будем бояться высоких слов и скажем, что только великий народ мог создать такие машины. Другое дело, что постсоветская история этих самолетов полна драматизма. Но это уже другой разговор...

Пару лет назад я посещал авиационный институт, который теперь гордо именуется аэрокосмическим университетом. Кого там только сейчас не готовят! Экологов, психологов, экономистов... Хорошо, что не юристов и мерчендайзеров! Нет, многие старые специальности остались, все факультеты работают. Где-то, наверное, разрабатывают и строят новые самолеты. Но что-то не очень видно...

Редко мы стали смотреть в небо, все больше о хлебе насущном заботимся. Нам бы денег побольше заработать, послаще поесть-попить, галстук "покрасивше" нацепить... Между тем самый большой самолет в мире АН-225, на котором установили тьму-тьмущую рекордов, так и называется - «Мрия» (мечта по-украински). Начнем ли мы хоть когда-нибудь мечтать и в небо смотреть?

Советская эпоха оставила нам в наследство могучую индустрию, на обломках которой базируется наше нынешнее бытие. А что, какие символы оставят в памяти потомков 90-е и 2000-е годы? Что тут сказать… Вспоминаются слова раздражительного таксиста из фильма «Брат-2»: «…Были же люди!»

Рассказ был впервые опубликован в блоге "Компьютер и жизнь" http://vsbot.ru/ в 2012 г.