Глава 42. Поездка к Сочневым под Шадринск

В июне я взял отпуск и мы с Марусей решили поехать в Сибирь в деревню Тюриково Шадринского района к её тёте Анне Васильевне Сочневой (девичья фамилия - Меркулаева). Билеты туда и обратно для молодожёнов были бесплатные. На обратном пути договорились заехать в Ярославль к брату Якову. Наши Матери снабдили нас съестными припасами на дорогу и мы поехали по северной дороге.

Путь был долгим. Через Киров, Свердловск. Там была пересадка на Шадринск. Дорога заняла около четырёх суток. Тогда поезда ходили медленно. В Шадринске нас встретили Сочневы Анна Васильевна, сестра Екатерины Васильевны и её муж Иван. Анне Васильевне около 45 лет, здоровая красивая русская женщина. Тётя Анна уехала в Сибирь выйдя замуж за Ивана. До этого она работала в веерном депо в Бологое. Иван Сочнев был солдатом с первой империалистической войны. Потом служил в Бологое в каретной мастерской столяром по ремонту гужевого транспорта. Ростом высокий, русый, правильные черты лица. Демобилизовался он в 1922 году и поехали с Анной на его родину в Шадринский район. По пути были задержаны белогвардейцами на Урале. Вырвались от них с большим трудом. Дядю Ваню признали за красного разведчика, долго допрашивали и пытали. Хотели узнать зачем он едет в места, занятые белой армией.

Фото 1932 г. Иван и Анна Сочневы.

Вот такими они были в 1932 году и такими встретили нас в Шадринске, только дядя Ваня был в гражданской одежде. Встретили нас, крепко обнимая и целуя, как своих детей. С массой вопросов: как доехали, как наше здоровье и здоровье Екатерины с Алексеем?..
Посадили нас в пролётку, запряжённую крепкой лошадью. Усевшись на сиденьях, покрытых домоткаными половиками с сибирским орнаментом, поехали через Шадринск. Город был как европейский купеческий город с каменными домами, с грунтовыми дорогами. Ехали "с ветерком", отряхиваясь от чернозёмной пыли.
Подъезжая к деревне Тюриково, тетя Анна сказала:
- Вон наш дом слева! Смотрите, нас встречает весь наш выводок. Старшая Валя, за ней Саша, Миша и пятилетний Коля. ребятишки дружно ухватились за ворота, открыли их и мы оказались у одноэтажного дома, крытого крашенным железом. Просторный двор, за ним большой огород с домашними пристройками.
- Ну, гости дорогие! Знакомьтесь с нашими домочадцами! Теперь вы сами разберётесь кого как звать.
Ребятишки подошли, поздоровались за руку, окали по-сибирски.
- Пошли в горницу, а дядя распряжёт коня и сведёт на луг к реке, - предложила тётя Анна.
Изба разделена стеной из брёвен на две половины. Вход имел несколько ступенек в неширокие сени. В первой половине, куда мы вошли, направо - большая русская печь с печурками для сушки варежек и носков. Между печью и стеной - чулан с лавками и столом. Между правой и левой стенами - обеденный стол с выдвижным ящиком, скамейки и табуретки. В углу - икона с висячей лампадой. За дверью в средней стене - горница. Пол застлан красивыми половиками, на лавках тоже половики. Сюда заходят в праздники и угощают гостей за широким столом. Кровати есть в обеих половинах. Из окон - вид на соседский дом через дорогу и на блестевшую вдали реку Исеть. Река в зарослях ивняка и травы, где пасутся стайки гусей.

О нашем прибытии им было известно из письма, поэтому на столе уже стояли всякие закуски, наливки и домашний самогон прекрасной фильтрации. К обеду пришла сестра дяди Вани. Пожилая сухощавая, немного сгорбленная, но глаза быстрые, как говорится, далеко видит. Поздоровавшись, она впилась в нас с Марусей своими колючими глазами.
- Анюта, а твоя племянница-то вроде на тебя похожа, да и муженька себе нашла неплохого.
- Слава богу, у сестры все дети хорошие, - ответила тетя Анна, - Только вот я их давно-давно не видела... Поди, состарилась... Ей уже пятьдесят годков стукнуло.
- Давайте-ка к столу! Марусенька, как почётные гости по-сибирски садитесь в передний угол. Иван Григорьич, мы будем угощать по-нашему. Вам в диковинку покажется.
- Анна Васильевна и дядя Ваня, мы просим вас не очень-то роскошествовать!
- Какая там роскошь! Но для таких гостей надо сделать всё-таки получше... Ребятишки, садитесь на скамейку рядом с отцом.

Дядя Иван налил в стопки водку. Для Маруси - особая стопочка, чуть больше напёрстка. Хозяйке и сестре равное количество, что и мужчинам.
- Давайте, гости дорогие, выпьем в честь Вашего приезда! - Дядя Ваня встал и произнёс тост, - Со свиданьицем! желаем вам хорошо провести время, посмотреть как живут сибиряки!
Все выпили и принялись закусывать холодным студнем. Маруся выпила и посматривает на всех и на наши рюмки. Выйдя из-за стола она мне сказала:
- Ваня, я удивилась, что вам налили большие рюмки, а мне как будто пожалели. Я выпила: очень вкусное сладкое вино. Выпила бы ещё!
Вдруг смотрю, Маруся краснеет. Стала совсем малинового цвета и побежала на улицу. Я - за ней. Сидит моя Маруся на лужке во дворе и мечется, не зная куда бросить свои руки, а они её не слушаются, ноги тоже.
- Что с тобой?
- Я не могу понять, что со мной! Голова ничего, не кружится и не болит, а вот руки и ноги, как не мои. Пробую встать, так задница не поднимается.
Я пошёл в дом и спросил дядю Ваню.
- Чем вы угостили Марусю? Она совсем опьянела!
- Я подумал, когда наливал, что ей впору самая маленькая рюмочка вишнёвой настойки. Наши бабы пьют - только губами причмокивают. Ничего, пройдёт скоро...
- Она ещё позавидовала. Говорит: "всем налили рюмки, как рюмки, а ей подали напёрсток".
Дядя Ваня расхохотался...
- Анна, смотри, гостья на лугу валяется! Принеси ей квасу!
Тётя Анна и вправду принесла свежего квасу ковшик. Маруся попила - ей стало легче. Примерно через час она почувствовала себя совершенно здоровой, и мы решили пройтись к реке. Пригласили ребятишек.
- Саша, Миша, Коля, ведите нас к реке! Посмотреть хочется - что за река эта Исеть.
Ребятишки босиком в одних рубашках побежали впереди нас.
- Я думала, Исеть - большая река, а она вроде нашей Мсты. Чуть побольше. Грязная. Тут только одни лягушки водятся. - Удивилась Маруся.
- Ничего удивительного. На берегах этой реки много заводов, есть большие металлургические. Тут могут только гуси пастись. Луг заливной, травы хватает, а воду они пьют и такую "не морщась".
- Саша, вы купаетесь в этой реке?
- Купаемся. Мы ходим туда, где берега с песочком и теченье тихое. А грязь к нам не пристаёт.

Погуляв с ребятами по берегу, полюбовавшись на реку, заросшую местами кувшинками, и на стада гусей, пугающих нас громкими криками, мы пошли к дому.
Миша закричал: - Вон наши гуси с гусятами! Смотрите, как гусак нахохлился!
- Вы, разве, к ночи не загоняете их домой? - спросил я.
- Зачем загонять? Они осенью по первому снегу сами придут и приведут весь свой выводок, - сказал Саша.

Дома нас уже ждали к обеду. Анна Васильевна и Валентинка хлопочут около стола, расставляя обеденные приборы, позвякивают рюмки.
- Как наша река понравилась? - спросил дядя Ваня.
- Река, как река... Вода в ней хоть и грязная, но мокрая, как и во всех реках. Нас удивили гусиные выводки. Никто их не тревожит, - ответил я. - Неужели они гуляют до осени? Наверно воруют их?
- Нет, никто не ворует. У всех есть свои. Мы даже до осени не знаем сколько у них гусят. Считаем по осени. - сказала тетя Анна.

Усевшись за стол, вижу, дядя Ваня берётся за бутылку, чтобы налить рюмки.
- Дядя Ваня, пожалуйста, не наливайте! Очень уж крепкая!
- Можно немного разбавить. А разве вы дома никогда не пили ни водки, ни самогона?
- Маруся не пила. Я пил самогон по праздникам в гостях и у себя дома. Водку пил, когда работал в Центроспирте продавцом. А спирт пил на спиртозаводе, даже во время работы. Там была даже норма: пришел на работу - сто грамм, в обед - 150 г, после работы еще сто грамм. Работая завпивной, пил пиво, но себя контролировал. Частенько выпивавшего Отца гнал с базара, где он был рубщиком мяса.
- Я налью понемножку, - сказал дядя Ваня.
Маруся отказалась категорически, несмотря на то, что наливка была сладкая, боясь повторения утреннего недоразумения.

Вторая половина дня прошла в разговорах о нашем житье в Бологое, о нашей сельской жизни. О том, как тетя Анна работала на железной дороге и как проходила служба дяди Вани.

Наш второй день пребывания в Тюрикове начался рано, по-крестьянски. После завтрака дядя Ваня решил нам показать свои поля. А поля у них на чернозёмной основе, для нас это было интересно. Поля у них были в единоличном пользовании, так как у них еще не была завершена коллективизация. Полосы или, вернее, земельные участки имели большие площади. Не то что у нас - черезполосица. Местность - слегка холмистая, но обрабатывать её было удобно.

Между соседними хозяйствами имелись лесопосадки, где рос молодой березняк, ровный как подстриженный, видно, что посажен в одну осень. Несмотря на молодость леса, дядя Ваня говорит, что даже грибы растут. Посев пшеницы имел хороший рост и сулил хороший урожай.

На следующее утро нам предстояла поездка в деревню Красномылье. Там у дяди Вани жила родственница. Мы (дядя Ваня, Петя, Анна и мы с Марусей) усевшись на запряженную линейку, состоящую из двух широких досок на четырёх колёсах. Ребята остались дома, так как им не осталось мест.

Ехали по сухой хорошей дороге около трех километров. Грязь из чернозема после весенней распутицы высохла, оставив сухие колеи. Подъезжая к дому родственницы, увидели встречающих нас. Крепко обнялись по-русски и познакомились. Нас пригласили в дом. Снаружи дом ничем не выделялся среди таких же крестьянских изб с надворными постройками. Кроме нас и хозяев были еще гости, живущие в этой деревне. К сожалению я не помню их имена.

Поговорив немного с нами о цели приезда и кто мы будем тёте Анне, нас посадили за широкий стол, похожий на тот, что сделан у дяди Вани и, надо полагать, тоже его работа. По местному обычаю по лавкам и на полу были расстелены прекрасной работы половики. На столе - льняная домотканая скатерть с красиво расположенными квадратиками. На столе стояли жареный гусь, солёные грибки, огурчики, весело повизгивающий самовар и кринка топленого молока с румяной пенкой (для чая). Хорошо отфильтрованная самогонка и графин красной настойки.

Налив в стаканы спиртное, хозяйка сказала:
- Со свиданьицем, гости дорогие! Давайте выдерживайте!
Я улыбнулся, взглянув на Марусю и на хозяйку новому способу угощения, а они не обратили внимания - это у сибиряков такой способ приглашения к выпивке. Налив по второй, тост "давайте выдерживайте" повторился.
- Дорогие гости, скажите нам, как вы там в России поживаете? Как идёт коллективизация? Бунтует, поди, народишко? Жаль расставаться со своими лошадками да коровёнками. - Такие вопросы задал нам мужчина, сидевший рядом со мной, утирая усы полотенцем.
- Мы живём в городе и про то, что делается в деревне мало знаем, - ответил я. - Но можно сказать, что коллективизация полная. Есть, конечно, отдельные мужики, да и женщины, которые сопротивляются. Так им дают землю где-нибудь в стороне. Вот, к примеру, в Хмельниках. Маруся от коллективизации ушла, выйдя замуж. Отец - рабочий, братья тоже, а Мать одна пойти в колхоз отказалась, так как ей выделили в поле несколько полосок под посев зерновых и картофеля. Огород оставили им.
- Марусенька, правда то, что говорил Ваня, - спросила тетя Анна.
- Правда, правда! Я ведь тоже была рабочей на трикотажной машинной вязке, - ответила Маруся.
Я хочу сказать - каков был подход к кооперированию населения у нас в деревне. Когда В.И.Ленин в 1918 году обратился к крестьянам с просьбой помочь хлебом и другими продуктами голодающим Ленинграду и Москве, у нас хлеба не было, был в том году неурожай. Тогда мой Отец как председатель комитета бедноты и еще несколько активистов организовали молочную артель. Крестьяне, которые стали приносить молоко, получали обрат и по договорённости - сливочное масло. Артель сдавала масло государству, а крестьяне везли его на рынок. Такой способ объединения в молочную артель дал крестьянам прирост скота, больше стало навоза, лучше стали урожаи хлеба, а городским жителям - подспорье в питании. Перерабатывал молоко в масло я, как маслодел, а лет то мне было только тринадцать. Когда началась коллективизация все крестьяне вступили в колхоз.
- Кто это придумал такой умный подход к обогащению и тихой коллективизации? - спросил дядя Ваня.
- А вот те, о которых я говорил. Мало того, что была организована артель из одиннадцати деревень, так ещё добились открыть торговый кооператив. Люди стали покупать керосин, мыло, спички, соль и прочие промтовары.
- Вот так живут у нас крестьяне, и мы в городе имеем дополнительные продукты: масло, мясо и прочее.
- Вот ведь, дал бог умных людей! Доброго им здоровья! - сказала хозяйка, угощая поесть посытней. - Иван, налей-ка еще по стопочке! Угощай гостей! Они что-то стесняются.
- Большое спасибо! Мы сыты! - ответила Маруся.

После обеда вышли на улицу, сели на бревно около стены дома. И беседа под хмельком пошла обсуждать военные события, как в Сибири громили Юденича и прочих интервентов.

В гостях неделя прошла незаметно. И мы, после небольших сборов в дорогу, были отвезены на станцию на той же таратайке. Провожали нас далеко за деревню ребятишки и Анна Васильевна. С дядей Ваней распрощались на станции. Он как-то со вздохом сказал:
- Я, дорогие мои, с вами прощаюсь особо... (немного помолчал) Мне жить-то не долго... здоровье-то моё унесла война, болею уже давно.
- Что вы, дядя Ваня! С виду неплохо выглядите! Еще долго проживете! - сказала Маруся.
- С виду я еще герой, а внутри болит и болит беспрестанно. Мёд не помогает. Лекарств не достать. Я своих уж и не расстраиваю...
- Ну, что ж, дядя Ваня, вы хотели сказать это слово - прощайте! Но нам хочется пожелать долгой жизни и поправиться. От нашего имени скажем: До свидания!