Япония. Глава 2 в работе

Ночь сошла на нет, уступив небо рассветным проблескам. Лежа на боку, Доко рассеянно наблюдал за розовыми разводами облаков, понимая, что он пережил самое страшное время. Солнечный свет постепенно заливал землю, однако теплее не становилось: влажная от ночного воздуха шерсть не согревала. Доко тяжело поднялся на ноги и встряхнулся. Ему казалось, что каменный завал за ночь стал еще больше, несмотря на сломанные когти и распухшие лапы. Сухой язык прилип к нёбу.
Пес сделал шаг вперед и едва не взвыл от боли: ноющие всю ночь лапы отзывались острой болью на каждый шаг. Ступив несколько раз, Доко приноровился к новым ощущениям и спустился к воде. Поток шумел так же, воронья стало еще больше, и теперь в воздухе появились запахи. В узкий и протекающий будто резкими штришками привкус пыли просочился запах болотной влаги и разлагающегося мяса. Последний отвратный оттенок снова вызвал острое чувство голода и тревоги. Доко боялся покинуть свое место, однако инстинкты гнали его к мясу. Шевельнув ушами, пес прислушался к птичьему гомону – птиц стало еще больше, и это было хорошим знаком. Пернатые никогда бы не вернулись сюда, если бы опасность еще была.
Через силу наполнив желудок припасенным накануне мясом, Доко вернулся к дому. Завал из обломков высился неподвижной громадой, навевая если не ужас, то полную безнадежность. Царапнув лапой огромный кусок бетона, он с отчаянием втянул носом воздух. Запах жизни уходил, и Доко казалось, что с каждым часом уходил все глубже и глубже. Доко улегся на плиту, уткнувшись носом в узкую щель, стараясь понять, что ему делать. Пес не знал, что может сделать сейчас, когда до Человека так много бетона, дерева и земли. Он не знал, отчего умирают люди. Смерть приходила в их дом всего раз, и Доко никогда с того дня не переставал чувствовать ужас…. Тогда светлую и ароматную комнату вдруг наполнил непонятный сухой запах, камнем давящий на глотку, прижимающий к земле. С того дня комната была убрана черным, и Доко старался держаться подальше.
Пыль коснулась ноздрей, и пес чихнул. Воздух…. Вот что нужно! Человеку тоже нужен воздух! От неожиданного воодушевления Доко вскочил на лапы и оббежал завал вокруг. Если он запустит туда, внутрь немного воздуха, то, может быть, жизнь протянется немного дольше. Доко снова пустился вокруг завала, то и дело приникая носом к земле, проверяя, где расстояние до погребенного заживо тела наиболее мало. Наконец он капнул передней лапой. Мягкий и рассыпчатый песок легко отлетел в сторону, Доко откинул его прочь задними лапами. Едва не повизгивая от восторга, пес копал и копал, кучка песка и земли становилась меньше, и даже когда его лапы натолкнулись на мягкую древесину, Доко не обратил внимания. Запах жизни манил его, тянул вперед и становился все четче, все яснее и тверже.
Наконец узкая щель показалась перед глазами, Доко принюхался и понял, что все получилось. Человек был настолько близко, что его можно было увидеть. Доко заскулил, понимая, что все равно не сможет даже носом коснуться такой знакомой теплой руки. Эту руку он видел каждый день с того момента, как его пятимесячным щенком принесли в дом. Эта рука согревала, давала надежду, успокаивала, когда бывало страшно, и наказывала, если Доко того заслуживал. Он редко задумывался о справедливости, возводя все действия Человека в абсолют.
Солнце стремительно покидало небо, а кучка, отброшенная от завалов, ощутимо выросла. Доко падал с ног от усталости, голода и страха, однако не прерывался ни на минуту. Он не давал себе отдыха, даже когда натыкался на бетон и камни. Он просто оставлял это место, переходя дальше. Все больше и больше было видно узкую плоскую подошву покореженного пола, на котором, раскинув руки, лежало тело. Доко рыл почти до темноты, однако скоро понял, что внизу остался один бетон, а его лапы не могут даже на сантиметр сдвинуть эти плиты с места. Он снова и снова брался за них, но все его усилия были тщетны, а силы лишь уходили. Доко сел, посмотрев на темное небо. Ночь приходила уже третий раз, и он снова совсем не был уверен, что увидит снова солнце. Тело предательски ныло, а лапы отекли так, что больше не собирались шевелиться. Упругий и сильный порыв ветра сорвал с верхушки изуродованного дерева стаю птиц, и те, с громкими криками переселились ниже. Их возмущенное чирикание убаюкивало разум, слипало глаза. За всю свою жизнь Доко убедился в том, что птицы никогда не останутся там, где опасно. Поэтому - решил он – если прислушиваться к их голосам, можно несколько часов поспать. Он всегда будет слышать их, чувствовать их присутствия, ведь запах просохших грязных перьев так остро висит над руинами…Он услышит, если появится опасность…он ведь так чутко спит….


Сухой шорох пробежал по бетонным глыбам, смел осевшую пыль и прижал к углам серый песок. Тяжелые теплые капли ударили по собачьей шерсти, но Доко спал так крепко, что едва ли мог почувствовать хоть что-то. Даже шуршание колес по разбитой дороге не уловило чуткое собачье ухо, а резкий запах грязной человеческой одежды не различил острый собачий нос.
-Наверное, мертвый.
Это Доко услышал. Резкие незнакомый голос и запах чужака на его территории как ведром ледяной воды окатил с ушей до кончика хвоста. Открыв глаза, пес хотел вскочить на ноги, но смог только дернуть задней лапой - силы его почти оставили.
Вокруг него стояли люди, небо подернулось розоватой дымкой, предвещая скорый рассвет. Доко посмотрел на деревья – ни одной птицы. Предатели….
-Спокойно, малыш, тебя не обидят, - к нему тянулась незнакомая пятипалая рука.
Не зная чего ждать от чужаков, Доко все же встал и отошел подальше, спиной прикрывая разрытую дыру в завале.
-Не бойся, ну же. У нас есть еда.
Дразнящий запах хлеба пробежал по воздуху. Доко казалось, что он может буквально увидеть этот давно забытый аромат, его можно было просто схватить зубами….
-Смотри какая вкуснятина!
Пес уже видел серый, большой кусок, и все его существо уже рвалось к этим рукам, тянущим такую вожделенную пищу. Но вдруг позади, из-за камней ударил другой запах – тот, что все это время вел Доко все глубже и глубже под бетон.
Он залаял, отойдя от дыры. Всем своим видом он пытался показать, что там внизу, под камнями и арматурой лежит человек. Он заливался криком, захлебывался слезами, но люди будто и вовсе не желали понимать его.
-Может, бешеный?
-Да просто здесь был когда-то его дом. Охраняет, бедолага….
-И как быть?
«Охраняю, да, но не только!» - Пес вглядывался в эти лица, старался проникнуть своим взглядом им в души и сказать….
Его схватили за ошейник и потащили куда-то. Ноющие лапы не могли больше упираться, и Доко понял, что его уведут. Уведут, утащат, уволокут…. Все дальше и дальше, к машине, где другие собаки, где другие люди… Чужие, чужие, все до единого! Уведут прочь от единственного важного существа. В отчаянии Доко оскалил зубы, и теплая, сладкая человеческая кровь наполнила рот. Он едва не подавился слюной, тут же инстинктивно прижавшейся к нёбу, и отпустил руку.
На него смотрели молча и больше не звали за собой.
-Оставь его….
…Срывая голос и сбиваясь на визг, Доко долго лаял им вслед, пока следы машины на дороге не стали остывать под проливным дождем.