Как Некрасов издевался над девушкой

   Ребенок пришел из школы, содрогаясь от возмущения.
 
 – Задали стихотворение Некрасова наизусть учить! Даже противно!
 
 – Николая Алексеевича? - удивилась я.

 – Да, этого. Как он издевался над девушкой. Некрасов, наверное, вообще женщин не любил! - с каким-то даже презрением предположил мальчик.
 
 – Почему это «не любил»? - не могла я выдержать такого несправедливого отношения к нашему классику, - очень любил. Корней Чуковский даже статью написал про эту его особенность. «Женщины поэта» она называется. Из статьи следует, что одна только Авдотья Яковлевна Панаева чего только от Некрасова не натерпелась, бедная…
 
 – Это про неё что ли?

 – Что?

 – Стихотворение «В полном разгаре страда деревенская».

 – Я думаю, что нет. Авдотья Яковлевна любила Некрасова в Петербурге. А он считал ее любовь утомительной…. Он вообще с женщинами не особенно церемонился, если верить дедушке Корнею.

 – Значит не про неё. Там про какую-то крестьянку. Ты только послушай!  «Бедная баба из сил выбивается. Столб насекомых над ней колыхается. Жалит, щекочет, жужжит!».

– Он же ей сочувствует! - для меня это совершенно очевидно.
 
- Он ей, как корове сочувствует, а не как человеку! Корова хоть хвостом может отбиваться от насекомых. Как к домашней скотине к ней относится! - ребенку, судя по всему, очевидно другое.

– Ну и ерунда,- попробовала я смягчить позицию сына, - подумаешь, «жалит,щекочет,жужжит». Вполне нормальная ситуация для жаркого летнего полдня.
 
– Он её ещё и тупой называет!

– Прямо так и называет? - может, я что-то упустила, когда учила это стихотворение еще в школе? 

– Очень даже прямо. «Что же ты стала над ним в отупении?», - зачитал мальчик очередную строчку,- полюбуйся на своего Некрасова. Двенадцатая строчка снизу!

– Всего лишь «встала в отупении». Это не значит, что она тупая.Или что автор считает её тупой, – Я посмотрела на сына. Мордаха у него была такая злая. Кажется, будь у него возможность, так бы и врезал этому Некрасову…

 – У неё нога порезана! А он сидит и смотрит, как ей плохо! Она вон целую косулю одна приподнимает! Читай здесь: «Приподнимая косулю тяжелую, баба порезала ноженьку голую - Некогда кровь унимать!». Пятый столбик сверху!

– Косуля, это коса, которой косят! - Я милосердно не стала уточнять историю происхождения "целой косули", - Лучше скажи, где это Некрасов «сидит и смотрит»?

 - Ну, где они там все сидят, эти помещики? В усадьбе, конечно. Еще и хамит. Смотри, как издевается: «Не мудрено, что ты вянешь до времени».
 
 – Завянешь тут! Крестьянки рожали в поле, не отрываясь от покоса и молотьбы… – поддержала я Николая Алексеевича, как мать троих детей, - Это не поэт плохой, это жизнь такая! А что делать было?

– Как это, что делать? Тут кстати, написано. «В жбан его!». В смысле послать подальше. «В жбан этот, заткнутый грязной тряпицею!» Тем более, что «Канут они, все равно!»,- угрожающе завершил семиклассник. - В жбан!

– Кого в жбан?! – задумалась я.

– Некрасова твоего…

- Он же много ещё чего написал, - снова стала я защишать Николая Алексеевича, - Не надо никого "в жбан!". У него целая женская тема в творчестве, галерея портретов.
 
   Тут я вспомнила, как «били женщину кнутом, крестьянку молодую…», «коня на скаку» и "горящую избу". Что-то подозрительно всё это выглядело, какое-то достаточно кровожадное сострадание получалось. Как я раньше не замечала?