Антра - наследница неба Т. 1, Ч. 2, Гл. X

                Глава X. Умные разговоры

    А в это время Молчальник спрашивал брата:
    – Антуан, как ты относишься к трудам Дюплесси-Морне? Не-
ужели образованный и думающий человек согласится с тем, что
абсолютная теократия – власть церкви – лучше королевской де-
спотии?
   – Анри, я мало читал о монархомахах. Помнится, они счи-
тали, что абсолютная власть церкви поможет укоренить граж-
данские свободы, будет поддерживать старые корпоративные и
сословные права и представительные собрания.
   – Наивные люди, Антуан. Церковь и демократические воль-
ности? Это утопия, но ненависть к королевской деспотии – вот
та сила, что толкала многих достойнейших людей в объятия
церкви. Был такой испанский иезуит Марианна – фанатичный
монархомах. Дай таким, как он, волю, и на костры инквизиции
попадут лучшие представители дворянства, самая образованная
часть общества.
   – Да, но согласись, брат, что такие люди, как отец Гастона...
   – Говори тише, Антуан, – напомнил Молчальник.
   – Извини, но сколько благороднейших людей, обольщён-
ных этой утопией, сложили головы на плахе. Король и церковь в
смертельной схватке за власть губят цвет нации.
   – И не только, – взволнованно сказала вошедшая Антра, –
сын против отца – разве это возможно? Учитель, дайте совет, как
спасти Гастона?
   – Успокойся, дитя моё, ты преувеличиваешь опасность. По-
верь, я сумею объяснить Гастону многие вещи и удержать его от
безрассудных поступков, но путь к его сердцу в твоих руках, Ан-
тра. Тебе он поверит раньше, чем мне.
   – Ах, Учитель, я боюсь, что его фанатичная любовь к королю
окажется слабее моих доводов.
   – Как ты наивна, Антра, если не понимаешь, что ещё не было
на свете более убедительных доводов, чем доводы любви.
План Молчальника состоял в том, чтобы устроить дискуссию
со своими учениками на тему, что есть истина короля и что есть
истина народа, и втянуть в спор Гастона. В этой дискуссии с ви-
димым удовольствием принял участие и Антуан.

                110

  Во Франции XVI–XVII веков и даже в первой половине XVIII века
принадлежность к протестантам означала вызов власти, особенно
абсолютной власти короля-католика. И это несмотря на то, что
ещё на исходе XVI века, а именно в 1598 году, по приказу мудрей
шего и терпимейшего короля Франции и Наварры Генриха IV был сос
тавлен знаменитый Нантский Эдикт, уравнявший в правах католиков
и протестантов. Эдикт, содержавший более 120 статей, запрещал,
например, лишать наследства по религиозным мотивам. В Париже была
учреждена судебная палата (Chambre de l’Edit), защищавшая интересы
 протестантов Нормандии и Бретани. И население этих обширных про
винций было возмущено отменой Эдикта Людовиком XIV в 1685 году,
когда вновь начались гонения на гугенотов. Последствия не застави
ли себя ждать. Упали торговля и ремёсла, сотни тысяч французских
протестантов бежали из страны со своими капиталами. Они обосно-
вывались в Лондоне, Швеции, Дании, России, Америке, но более все-
го в Голландии, стране купцов и ремесленников.
    Но и внутри католической церкви зрели распри. Движение янсен
истов, по имени основателя этого философского движения голланд
ского богослова Янсения, было направлено против ордена иезуитов
и его влияния на короля. Людовик XIV жестоко расправился и с
янсенистами. Среди них, помимо третьего сословия, было немало
аристократов из северных и западных провинций Франции.
   Обо всём этом, расхаживая по нижнему каминному залу, расска
зывал Молчальник своей притихшей аудитории. Даже агент Лукас,
вошедший со двора никем не замеченный, прислонившись к косяку
дверей, внимательно, опустив глаза, слушал Учителя. И если бы
Молчальник мог увидеть недобрую, скорее, злобную усмешку, сколь
зившую по лицу этого мрачного человека, то о многом бы догада
лся, и многих зловещих событий удалось бы избежать нашим героям.
Далее Молчальник коснулся кровопролитных войн последних десяти
летий, истощивших Францию. И;всё это происходило по милости
короля.
   В 80-е годы XVII века Людовик XIV развязал интервенцию, нап-
равленную на захват богатых прирейнских земель. В войну были
вовлечены Нидерланды, Испания, Швеция, Савойя и даже Англия,
 выступившая на стороне Франции. К этому союзу (аугсургская
лига) присоединился и сам Император Габсбургской
империи (она же Священная Римская). Но в 1689 году в Англии

                111

грянула вторая, после Кромвеля, революция, и она отпала от
этого союза и выступила уже против экспансии Франции на север
Европы. Но Людовику не терпелось закончить захват прирейнских
земель, он развязал так называемую десятилетнюю войну(1688-
–1697 гг.). Она истощила и обескровила обе воюющие стороны.
Вспыхивали восстания. Народ бедствовал. Страну вновь наводни-
ли толпы бродяг и беглых наёмников. Иногда они объединялись
в крупные вооружённые шайки и грабили города и селения.
    А та осада, что пришлось выдержать защитникам крепости,
была следствием последней войны «короля-солнца», как вели-
чали придворные Людовика XIV. Эта война за так называемое
испанское наследство продолжалась с 1700 по 1714 год и закон-
чилась лишь за год до смерти короля. После окончания войны
с военных кораблей Франции, Испании, Англии и Голландии
были списаны на берег четырнадцать тысяч военных моряков –
капитанов, матросов, бомбардиров. Лишённые заработка, озло-
блённые, но имеющие многолетний опыт войн на море, они сами
стали решать свои проблемы. Каперство и пиратство на севере
Европы и в Атлантике вновь расцвели пышным цветом. Вот на
какой исторический период пришлись все злоключения обитате-
лей замка Этуаль.
   – Скажи, Гастон, – обратился Учитель к юноше, – как ты
считаешь, стоят ли честолюбивые устремления короля тех жертв,
что приходится приносить народам Европы?
   Гастон был смущён, он посмотрел на Антру и Пьера, они
ждали от него ответа с нескрываемым интересом и сочувствием.
   – Учитель, мне трудно ответить на этот вопрос. Я солдат,
я должен выполнять приказ, не рассуждая.
   Он увидел, как едва заметно с одобрением кивнул ему агент
Лукас. Возникла напряжённая тишина, Гастон боялся смотреть в
сторону Антры.
   – Вот как? – сказал Учитель. – А как же быть со свободой
выбора и свободой воли, о них мы не раз беседовали, и с чем ты
всегда соглашался?
   – Я не понимаю к чему Вы клоните, Учитель. Разве у человека
могут быть разные чувства долга?! Один перед королём, другой
перед... – он растерянно замолчал. Никогда ещё он не видел Учи-

                112

теля во гневе. Гастон сгорал от стыда, ещё вчера, не задумыва-
ясь ни на минуту, он отдал бы жизнь и за Учителя, и за Антру,
и Пьера. Что же произошло, почему он почувствовал вдруг такое
отчуждение от самых дорогих людей? Что-то мрачное, тягостное
вошло в его жизнь. «Боже, помоги мне», – мысленно повторял
он, непроизвольно сжимая рукоять кинжала в небольших ножнах
у пояса. Ещё миг, и он бы всадил это лезвие себе в сердце.
  – Гастон, – не выдержала Антра, – успокойся, никто не хочет
оскорбить твои чувства. Но пойми, человек, рождённый свобод-
ным, не должен слепо подчинять свою волю даже королю, да что
там королю, даже Богу всеблагому. Ты забыл одну из главных за-
поведей: «Не сотвори себе кумира».
   – Друзья мои, – вмешался капитан «Принцессы Дианы», он ре-
шил прийти на выручку Гастону, – нельзя же требовать от на-
шего юного друга невозможного. Он смущён, и я его понимаю, я
сам стоял, и не раз, перед тяжелейшим выбором всей моей жиз-
ни и скажу: всё не просто. Легче умереть в бою, чем осознанно,
сжав в кулак всю свою волю, добровольно отрешиться от ложного
кумира. Гастон просто не готов к ответу сегодня. Но я верю в
него, а ты Антра?
   Вместо ответа Антра подошла к юноше и, положив руки ему на
плечи, не отрываясь смотрела в глаза любимого, которые вдруг
наполнились слезами. Он закрыл веки, и горячие слёзы полились
по щекам, а Антра, не замечая никого и ничего вокруг, целовала
его и что-то нежно и долго говорила, не чувствуя своих собствен
ных слёз. И только двое смотрели на эту сцену с неодобрением –
сам Молчальник и агент Лукас, лицо которого исказила гримаса
холодного презрения и злобы. Он исчез также незаметно, как и
появился в каминном зале.

                113

в колонтитуле портрет Людовика XIV