Взаимопонимание

   Да нет дороже ничего,
Чем дар взаимопонимания,
Когда у дома твоего,
С порога чуткое внимание.
 
   Обыкновенные слова,
А глубоко пронзают душу,
Кружится в счастье голова,
Не устаешь те ласки слушать.

   Улыбка нежная и взгляд,
Сразят как ток молниеносно
И чувств глубоких водопад,
Кружит мечты твои серьезно.

   Куда не знают посадить
И просто слушают внимательно,
Во всем желая угодить,
Чтоб приглянуться обязательно.

   Целебный воздуха глоток,
При этом истинно вдыхаешь
И в непомерном ритме строк,
Душой и телом утопаешь.

   Так сразу хочется творить,
Писать, надеяться и верить,
Что правду можно говорить,
Все сокровенное доверить.

   Другой всплывает вариант,
Где все не так как полагается,
То рано лег, то рано встал,
Их сон невольно нарушается.

   Что в коридоре перебрал,
Шкафах по наводил порядок,
Посуду по перемывал,
При этом сон нарушил сладок.

   В десятом утреннем часу,
Я при закрытой плотно двери,
Картошку жарил, колбасу,
Не по домашним скажем меркам.

   Конечно может виноват,
Что спать ложусь немного раньше,
Жена и сын, ни дать ни взять,
Два телевизора все пашут.

   Уже за полночь, в час и два,
А иногда и в три, четыре,
У них устанет голова
И меньше передач в эфире.

   При том посуды грязной в ночь,
Добавят в раковине чистой
И до обеда спать не прочь,
Моя семейная элита.
 
  Я по привычке в семь часов,
Встаю и ухожу на кухню
И сразу просто нету слов,
Неужто за собой так трудно...

   Тарелку, кружечку помыть
И спать ложится с чистой совестью,
И словом скверным не клеймить,
Меня за то, что есть захочется.
 
   Что был хронический гастрит
И трудно завтрак ждать в обедню,
В желудке сок с утра бурлит,
Терпеть и трудно мне и вредно.

   Еще тем более я сам,
Готовлю завтрак на досуге,
И вот за то считаюсь хам,
У непонятливой супруги.
 
  Проснется к десяти часам,
Включает телевизор сразу,
Чтоб приобщиться к чудесам,
Произнести упреков фразы.

   Что по утряске часа три,
Займусь хозяйскими делами,
Чтоб дальше мыслями парить,
Под голубыми небесами. 

   И здесь покажется не то,
Я на куплетах помешался,
А что о чувстве золотом,
По выходным напишешь в трансе.

   Когда охота убежать,
От этих прелестей подальше
И чтоб от злости не дрожать,
Пока с обильной, полной чашей.

   Один лишь только кругозор,
Валяться днями на диване,
И устремить в экран свой взор,
Так расслабляться неустанно.

   И что пишу по выходным,
А не валяюсь на кровати,
В угоду радостям земным,
Считаюсь нудным, рыхловатым.

   Мне представлять на божий суд,
Свои творения стихами,
Без всяких огненных причуд,
Взлетать порой под облаками.

   Частенько слышать от родных,
Стихами папа помешался,
С какой посмотришь стороны,
Чем лучше путь бы завершался.

   Или рифмующей строкой,
Или бутылкой и стаканом,
Пора конечно на покой,
Хоть для романтика так мало.

   Махнуть захочется рукой,
Мне на простые сочинения,
Вздохнуть спокойно, глубоко,
Другие познавать мгновения.

   И никуда не выходя,
Бродить уверенно по миру,
Смотреть в экране города
И слушать музыку в эфире.

   И подключиться в интернет,
Где всякой пошлости навалом,
Разврату где запрета нет
И даже не под одеялом.

   Открытой позой удивлять
И все сокровища наружу,
Обзором ярким выставлять,
Ценой себя обременять
И что угодно предлагать,
Ведь ничего в любви не чуждо.

   Особо в двадцать первый век,
Почти у каждого компьютер,
Красивый времени забег,
По новым жизненным маршрутам.

   И абсолютно в мире все,
За деньги крупные доступно,
Княжна становится лисой,
Была что раньше неприступной.

   Потолще только кошелек
И в ход пойдет язык и губы,
Где верность страсти не порок,
И много в ласке словоблуда.

   И понимание царит,
В минутной радости приятной
И огонек в глазах горит,
И луч сияет благодатный.

   Сыграть любви такую роль,
Дано лишь избранным девицам,
Чтоб и в себе не усомниться,
Лаская воровскую голь.

   Так как приличным домоседам,
Платить то чем на стороне,
Зарплата вся уходит следом,
Хватает и забот вполне.

   Где деньги стоимости ночи,
С бюджета можно оторвать,
Под боком пламенные очи,
Не нужно счастье воровать.
 
  Не утопать в ведре помойном,
Где быть всегда очередным,
А по духовным жить законам,
В угоду правилам земным.

   Покорны возрасты любви,
Для необычной проститутки,
Не будоражат зов крови,
Валютой скованные руки.

   Привыкнуть тоже нелегко,
С любым шарахаться в постели,
Открыто, сразу, не тайком,
Преподносить потехе тело.

   Переломить улыбкой взор,
Клиента рыцарем представить,
Превозмогая свой позор,
Всем удовольствие доставить.

   Любую рожу ублажить
И оправдать его надежду,
И верой, правдою служить,
Снимать играючи одежды.

   Чтоб возбудиться, возбудить,
Предстать любовницей горячей,
Не просто денежку добыть,
Любовью проданной собачьей.

   А сколько извращенцев ждут,
Очередного скажем часа,
К ногам спокойно упадут,
А после станут издеваться.

   А рядом вовсе никого,
Ведь сразу все уже оплачено
И ты должна предстать слугой,
А не подстилкой грязной, мрачной.

   Чтоб клиентуру заводить,
Необходимо делать лучше
И непременно угодить,
Пришельцу грешному по случаю.

   Все дыры сразу подставлять
И это как кому захочется,
Разлечься настежь, раком стать,
В развратной и уютной горнице.

   С клиентом рюмку пропустить
И затянуться сигаретой,
Поднять его и опустить,
Раскрыть спортивные секреты.

   Как подмахнуть, кому и с кем,
Дарить улыбки и лобзания,
И стать желанной сразу всем,
И назначать опять свидания.

   И перестроиться в момент,
Со стариками, с молодыми,
В помойку лезет вор и мент,
Играешь с лысыми, седыми.

   Боишься иногда чтоб он,
Не окочурился в постели,
Чтоб затаскал потом закон,
Клиенты драть не захотели.

   Бывают всякие глупцы
И среди них еще сердечники,
Годами деды и отцы,
Совсем случайные в скворечнике.

   Согласно должности зовут,
Разрядку дать в командировке,
В квартиру сами приведут,
А те проявятся сноровкой.
 
  Чтоб документы подписать,
Готовы совершить пороки
И по особому сплясать,
Петь тихо песни и не только.

   Очаровательных детей,
На службе часто подставляют,
В потоке бурных скоростей,
С них лепестки в момент срывают.

   Чего на свете только нет,
Определенно и за плату,
Играет с бабушкой студент,
Довольно старенькой, богатой.

   Товарищ вместе жил Крылов,
Ходил к Максимовне играться,
Как он сердился, не до слов,
Зачав ее в кровати с старцем.

   А ей самой шестьдесят пять,
Но молодого стало мало,
С другими начала играть,
Володю ревностью достала.

   Он был естественно герой,
Умел доставить удовольствие,
Часами заняться игрой,
О ней ласточке заботиться.

   Сорокалетнюю нашел,
Как говорится, при здоровье,
Ее заботливо порол,
Обогревал горячим словом.

   Домой под утро прибегал
И умолял кусочек хлеба,
За месяц сильно отощал
И ничего взамен не требовал.

   А ей его не накормить,
Зазноба прорва, тварь и стерва,
Позором баб таких клеймить,
И не травить напрасно нервы.

   Частенько Вова говорил,
О ненасытной потаскухе,
Еще пожалуй не старухе,
Он ночи жаркие дарил.

   Затем оставил истощенным,
Спустя лишь месяц бабу ту,
Немного больше стал смышленым,
Но не искал души мечту.

   Привычка похоти собачьей,
К святым местам не привела,
Померкла легкая удача,
И смолкли все колокола.

   Когда к нему с Новороссийска,
Явилась мужняя жена,
Сгорая от любви великой,
Она расслабилась сполна.

   А он осунулся мгновенно
И стал печально говорить,
Что свет погас во всей вселенной,
Не смог ей ласку подарить.

   Не загорелся зрелым чувством,
К чужой приехавшей жене
И утонул в болоте грусти,
Спустился в ад на самом дне.

   Такие случаи бывают,
В случайно вспыхнувшей любви,
Когда тебя не понимают,
И не волнуют зов крови.

   Я с возмущением смотрю,
На эротические игры,
Статей похабных не терплю,
В которых падшие кумиры.

   В открытых файлах предстают,
Почти героями романов,
О извращениях поют,
Покрытых сладостным дурманом.
 
  Как изнасиловал дитя,
Солидный гражданин делился,
Нашел девчоночку в кустах,
И на мгновение забылся.

   Она спала глубоким сном,
От близких и родных в сторонке,
Лежа в бюстгальтере одном,
Влекли распахнутые ножки.

   И он пристроился слегка,
Бюстгальтер в рот ее засунул,
Коснулась розочки рука
И задышала она шумно.

   На спин очку перевернул,
Лицо набросил целофаном,
Кол в ее логово воткнул
И стал насиловать спонтанно.

   Почти совсем еще дитя,
Залил своей горячей спермой,
Она сумела закричать,
И появились вмиг проблемы.

   С высокой рядышком травы,
Ее окликнул громкий голос,
Схватил одежду и увы,
Стрелой упорно в лес понесся.

   Следом шуршащие шаги,
Неслись стремительно вдогонку,
Не замечая боль ноги,
Как оторвался в ночь глубокую.

   Затем подонок написал,
Статью такую вот без имени
И чуть ли не героем стал,
Нарушив детские извилины.

   Или такой еще сюжет,
Писали катя и Танюшка,
Две восьми класницы в момент,
Играли взрослою игрушкой.

   Катюша выкрала журнал,
У брата старшего с картинками,
Где эр о сильно возбуждал,
Большими членами дубинками.

   Подружки стали подражать,
Лизать друг дружку языками,
От сладкой похоти дрожать,
И ублажать себя руками.

   Вдвоем решились наяву,
Скорей лишиться чести членом,
Чтоб разорвать свою плеву,
Животрепещущим поленом.

   И стали всех перебирать,
Кому поверить это дело,
Кто сможет тихо отодрать,
Обоих девочек в постели.

   А в школе проносился слух,
О физруке, развратном парне,
Что поимел училок двух,
У руководства на капкане.

   Решили в ход пустить шантаж
И предложить ему услугу,
Или замять ажиотаж,
Чтоб поигрался он с подругами.

   А при отказе запугать,
Его директором увесисто,
Что смел и им он предлагать,
Хотел лишить подружек
Девственности.

   Околдовали физрука,
Его решили шантажировать,
Нашли большого чудака,
И стали ловко им варьировать.

   Чтоб он домой приехал к ним,
Или к директору с доносом,
недомоганием своим,
Он к сексу их принудил просто.

   И тот конечно же пришло,
Так как ползли по школе слухи,
Что он сношался хорошо,
Все это видела старуха.

   Подружки начали следить,
В лаборатории прикрылись,
Физрук стал химичку долбить
И факты сразу проявились.

   Та мыться в туалет пошла,
Девчонки вышли из подполья,
Ему сказали про дела,
Просили трахнуться, не в школе.

   Что все равно они дадут,
Коль было принято решение,
А он понравился им плут,
И с ним хотят они сношения.

   Физрук при том оторопел,
Так как за ним грешки водились,
Огласки он не захотел,
Малявки своего добились.

   Ему сказали, что уйдут
И дали свой домашний адрес,
Что пол часа лишь подождут
Не нужно ничего бояться.

   Что дома тоже никого,
Одни до вечера в квартире,
Болтать совсем не для него,
А он слывет у них кумиром.

   И им огласка ни к чему,
Да и беречь себя не хочется,
Все нужно сделать по уму,
Забыть о возрасте и совести.

   Явился через пол часа,
Девчонки в легеньких халатах,
Он принял душ и чудеса,
Творил с обеими в кровати.

   Охотно чести их лишил,
По обоюдному согласию
И чувства их разворошил,
Жемчужин из восьмого класса.

   И был совсем опустошен,
Задорной детскою любовью,
Сюжет тот чудно завершон,
Все в ванной вместе мылись снова.

   Безумной лаской опьянен,
Смотрел горящими глазами
И был мечтами окрылен,
Двумя любуясь образами.

   Дал свой домашний телефон
И наслаждением доволен,
Как будто преступил закон,
По принуждению невольному.

   Вообще цензуры никакой,
На пошлых сайтах интернета,
В статьях по линии мужской,
Буравят взрослые, как дети.

   Ну а принцессы, боже мой,
Совсем раздетые на фото,
Дорогой движутся прямой,
Как молодые патриоты.

   Каких красоток только нет,
От восемь надцати и старше,
Очко, массаж, Анал, минет,
На все уловки соглашаются.

   И тело ласково суют,
За деньги всяким проходимцам,
А на святое все плюют,
Чего при том смогли добиться.

   Разврата выдуманный рай,
Бурлит лукавство через край
И семьи шаткие при том,
В текущем веке золотом.
 
  Какие хлынут понимания,
При эрудиции такой,
Где знаки легкого внимания
И меры страсти никакой.

   Живые деньги раз за месяц,
Как за одну всего лишь ночь,
На что еще семье надеяться,
И как грядущему помочь.

   В шестидесятые на кубе,
Семья ячейка в тех краях,
Подзарабатывала руб ель,
Не разбирающийся в делах.

   Тогда на острове свободы,
Туристов было пруд пруди
И шоколадки им в угоду,
Как на десерт, после еды.

   Себя охотно продавали,
Чтоб пополнять семьи казну
И это дело не скрывали,
Все так же муж любил жену.

   Она в ночную на работу,
А он хозяйствует с детьми,
Дерзать в товарообороте,
И выход находить самим.

   Открыли фабрики, заводы,
Но женщин это не спасло,
Они душе своей в угоду,
Бросать не стали ремесло.

   Которым ранее кормились,
Торжествовали всей семьей,
На окружающих не злились,
Спокойно шли к себе домой.

   После обычной бурной ночи,
За деньги покупали хлеб,
Делами разными ворочали,
Советский брали ширпотреб.

   Тушёнку, мясо, хлеб и масло,
Воспринимали все как дар,
Хоть нам самим давали мало,
Был для простых людей удар.

   Когда нечаянно узнали,
В Одессе грузчики в порту,
Что вместо сцепок грузят масло,
Подняли шум и суету.

   Но всех поставили на место,
Моментом грозные стрелки,
Вот насаждали как советы,
В округе власть своей руки.

   Отвлекся я в своем буклете,
На понимание в любви,
Где чувства светлые задеты
И ни к чему душой кривить.

   Не позавидуешь разврату,
По книге Яна Куприяна,
Подруги с опытом богатым,
С ума сходили от вина.

   Плачевно все у них кончалось,
Красивой жизни никакой,
Чего хотели, добивались,
И пили все за упокой.

   Болезни, вирус, настроение
Вообще публичные дома,
Нужны к большому сожалению,
Чтоб не сводить юнцов с ума.

   Хочу я дальше создавать,
Очередные скажем книги,
Тепло буклетам отдавать
И не плести в словах интриги.

   И никогда не воровать,
Чужое истинное счастье,
Чтоб опосля не горевать,
Как это часто получается.
 
   Не брать естественно того,
Чего совсем тебе не нужно,
А жить размеренно и дружно,
В отрезке времени сего.

   Не добиваться на словах,
Красивой девушки случайной
И ущемлять себя в правах,
Когда впадешь стремглав в отчаяние.

   Что за понятие тоска,
Когда не тянется рука,
При этом ненасытно к рюмке,
Затем к какой то проститутке.
 
   Принцессы все как на подбор
И не красавицам в укор,
Скажу открыто, после пятой
И ведьма кажется крылатой.

   С которой искренне готов,
Делить мечту, постель и кров,
И водку пить на брудершафт,
И в небе призрачно порхать.

   Смотреть проснувшись поутру,
На это призрачное чудо,
Что стало вдруг не по нутру,
И тень надежды будь что будет.

   Так как серьезно что решать,
Не в состоянии с похмелья,
Когда не хочется дышать,
А поскорее принять зелье.

   А опрокинувши стакан,
Опять в красивом видишь фоне
И улетаешь в облака,
И вместе с ней сидишь на троне.

   Чужой жены не по имей,
Одна из заповедей божьих
Не стоит маяться во тьме,
Из-за волшебницы пригожей.

   Себя при этом предаешь
И опускаешься душою,
А там где торжествует ложь,
Лукавство здравствует большое.

   И в атмосфере бытия,
Совсем запутаешься в мыслях,
Загадку в чувствах затая,
Не понимаешь жизни смысла.

   Как в прошлом веке лев толстой,
Пытался рассуждать правдиво,
Где в жизни яркой непростой,
Закончил дни свои тоскливо.

   И понимания и взгляд,
На редкость складывались сладко,
Женившись был безумно рад,
Писалось и творилось гладко.

   Какой роман "война и мир",
Охвачен целой эпопеей,
Андрей Болконский, как кумир,
Преподносил свои идеи.

   Герои прежние встают,
На романтических страницах,
Война, разруха и уют,
И благороднейшие лица.

   Вошли в историю навек,
Благодаря перу Толстого,
Насколько мудрый человек,
И относился к делу строго.

   Траву в имении косил,
Как барин многих удивляя,
Он благ особых не просил,
Любовью книги окрыляя.

   Трех тысяч десятин земли,
Было достаточно для рода,
Но розы в сердце отцвели
И стала портиться погода.

   Женившись сколько написал,
Что стал известным в целом мире,
Затем при старости устал,
Хоть веру даже создавал,
Возможно все осознавал,
Великолепным был кумиром.

   Его имение росло
И нынче ясная поляна,
Музей в котором ожило,
Его заветное деяние.
 
   Где все оставил и ушел,
Из обаятельного дома,
Всегда где было хорошо,
В его творении весомом.

   Не смог ответить на вопрос,
Зачем волнения земные,
Кому безумный нужен кросс,
Куда стремятся вороные.

   Когда несут карету вскачь,
Возможно всаднику в угоду,
Познать мгновение удач,
Под лунным, тихим небосводом.

   И размышления его,
Волнуют мысли одаренных,
Получишь больше, что с того,
Накопишь пачечки зеленых.

   А на душе покоя нет,
Не сядешь на двух стульях сразу,
При звоне золотых монет,
Усладу не подаришь глазу.

   И две кровати не нужны,
Необходимо все и в меру,
И для принцессы и княжны,
Одна кружится атмосфера.

   Где копошимся под луной,
Мы вечно, как жуки в навозе,
Своей гордимся стороной,
При неудаче, тратим слезы.

   От стрессов как то отойти,
Чуть чуть расслабиться в покое,
С ума лишь только не сойти,
И не сразить себя тоскою.

   Уйдешь естественно ни с чем,
Что наживалось, все оставишь,
Для поколения проблем,
Без завещания добавишь.

   Начнут доставшее делить
И по судам  зачем то бегать,
Чтоб окружающих позлить,
Катить безудержно телегу.

   А разобраться, много ли,
Для жизни человеку нужно,
Не оставаться на мели,
Стремиться расслабляться дружно.

   Без лишних стрессов и интриг,
Спокойно выполнять работу
И на страницы новых книг,
Смотреть с любовью и охотно.

   Ну а прощания пора,
Когда наступит, быть готовым,
Уйти спокойно со двора,
Как говорят, к вершинам новым.

   И не рыдать и не скулить,
И только радоваться вместе,
Что видно так господь велит,
А мы его родные дети.

   И если он к себе призвал,
То значит так оно и нужно,
Земной закончен карнавал,
В твоем дерзании подлунном.

   Кто на могилку принесет,
Два раза в год, цветы живые,
Что процветало, отойдет,
Цветы завянут полевые.

   И только памяти момент,
Всплывет в куплетах и поэмах,
Где обозначен мой портрет,
В мечтах, загадках и проблемах.

   Судить не стоит никого
И поделом ответит каждый,
Что думал буйной головой,
При встрече сказочной однажды.

   Когда предстанешь в небесах,
Перед создателем вселенной,
В других каких то поясах,
В астральном теле, а не тленном.

   И пролетит перед тобой,
В глазах его как на экране,
Минуты заняты судьбой,
Смешной, загадочной и странной.

   Где невозможно утаить,
Любые мелкие детали,
Как мы изволили шутить,
В земном, коротком карнавале.

   Пороков много пронеслось,
В любви неверной и мышлении,
Как сладко елось и пилось,
И не постились к сожалению.

   За все придется отвечать
И получить затем в итоге,
По воле искреннего бога,
Завета нового печать.

   Или на уровень пониже,
Вернуться в облике другом
И не считать себя обиженным,
В его приказе дорогом.

   Что будет это высшей воле,
Нас рассудить потом дано,
Ну а сейчас, как ветер в поле,
Мы веселимся, пьем вино.

   И рассуждаем по земному,
Когда и где чего достать,
Здоровья пожелать больному,
О лучшей должности мечтать.

   И при создании семьи,
Когда и как себя поставить,
Решать приходится самим,
Ну а в любви, не все представить.

   А после, кто тому виной,
Что в чувствах все перегорело,
Перевернулся шар земной,
Не слышно соловьиной трели.

   Тревожно думаешь во сне,
Ошибки взвешиваешь часто
И не горишь мечтой в огне,
Своей фантазией богатой.

   Себя пытаешься занять,
Чтоб отойти от сумасбродства,
А в угол чувства загонять,
Поверьте мне совсем не хочется.

   И в повседневной суете,
Пока поэзия, работа,
Тону в безоблачной мечте,
О скверном думать не охота.

   Хоть и на пенсии уже,
Горишь по прежнему работой
И как всегда настороже,
Что оборвется нить полета.

   А как придется уходить,
Сменить другую обстановку,
Где чушь не станешь городить
И расслабляться втихомолку.

   Как на вокзале я сейчас,
В каком то томном ожидании,
Пишу о прелестях рассказ,
Спешу как будто на свидание.

   И скоро поезд подойдет,
В небытие опять уеду,
Где вовсе нет земных невзгод,
И не бежишь за юбкой следом.

   У бога души все равны,
И у людей и у животных,
Пройти этапы все должны,
Чтоб достигать площадок взлетных.

   Когда б и где не приходил,
В отрезке времени земного,
Порядок мыслей утвердил
И разобрался чувством долга.

   Наметил праведный маршрут,
Иди вперед не отвлекайся,
На волю неба полагайся,
Стремись туда где вечно ждут.

   И принимая, понимают,
Как сладок милый уголок,
Об этом много сочиняют,
Наворотили море строк.

   Свои у каждого мотивы,
А суть естественно одна
И крепнет инициатива,
Как развиваться жизнь должна.

   Гипотез разных пруд пруди,
А как в действительности сложно,
Переварить процесс в груди,
Где разобраться невозможно.

   Пока не сменишь континент,
Душа в астральном теле вселится
И ей не нужен звон монет,
И не болит любовью сердце.

   И понимание царит,
Среди астрального народа,
Кому прикажите в угоду,
Огонь желаний не горит.
 
  Всем интересно плыть во времени,
Инкарнации взглянуть,
Чтоб знать, какого рода племени,
И осознать творений суть.

   К чему такие перемены,
Уход из жизни и возврат,
Где шум, восторг, столпотворение,
И счастье тоже напрокат.

  Отрезок времени заполнен,
Животрепещущей мечтой
И в ней бурлят свои законы,
Духовной мудрости святой.

   Что к нам снисходит словно муза,
Благоприятная со сна,
Легко снимает тяжесть груза,
Как рюмка терпкого вина.

   Когда друг друга понимают,
Спокойно дышится, легко,
На чувствах пошло не играют,
Приходят к цели прямиком.

   Не только дома, на работе,
Команда разрешает все,
Когда контакт, творить охота,
Блистать душевной красотой.

   И в колесо не ставить палки,
Стремиться в деле поддержать,
Чтоб огонек светился жарко,
И всех смогли зауважать.

   Единым, дружным коллективом,
Поток забот переварить
И доказать людям строптивым,
Как дар любви боготворить.

   О счастье спорят постоянно,
Как это слово принимать,
Во исполнение желаний,
Другим ума не занимать.

   Один ответил просто, ясно,
И если разуму внимать.
То счастье, когда все согласны,
Тебя свободно понимать.
 
  Невосполнимые надежды,
Пишу всерьез, на чистовик,
Уже совсем не так как прежде,
Смешной, задорный озорник.

   Мне понимание земное,
Дороже всех других наград,
Души застенки я открою
И поделиться буду рад.

   Своим взаимопониманием,
Обычной, творческой душой,
Что видит в чувствах обаяние
И жизни смысл в любви большой.