Часть третья. Глава 30

     Миледи была натурой очень деятельной. Бездействие делало ее раздражительной и нервной. Энергия, не находя выхода, выливалась во вспышки неконтролируемой ярости, от которой страдала челядь. Но сейчас слуги могли быть относительно спокойны – все мысли миледи были заняты герцогиней де Шеврез. Вернее тем, как втереться в доверие к Арамису, сделать его послушным орудием в своих руках, заставить мушкетера шпионить за герцогиней, а затем преподнести этот роскошный подарок кардиналу.
     Теперь, когда она была уверена в своей безопасности, ей незачем было прикрываться вдовьим одиночеством. Она могла смело выйти в свет и заняться претворением своих планов в жизнь.
     Все от того же слуги мадам д’Эгильон она узнала, что Арамис тоже бывает у де Ресто, на что герцогиня не раз ему пеняла.
     Господа напрасно считают слуг некоей разновидностью мебели. Они имеют уши, чтоб слышать, и языки, чтоб рассказать услышанное тому, кто больше заплатит. Слуге не пришлось жаловаться на скупость миледи, а ей на его сдержанность.
     В первый же вторник (обычный день приема у де Ресто) миледи снова была в салоне. Но ей не повезло – Арамис не пришел. Зато был шевалье д’Антен. Шевалье не оставлял ее весь вечер и миледи стоило немалого труда играть роль скромной и сдержанной вдовы, которой неприятно такое внимание, но природная застенчивость которой не позволяет прямо заявить кавалеру, что он несносен. Шевалье опять навязался ее провожать, и миледи пришлось ехать по старому адресу, чтоб не выдать нового местопребывания.
     Впрочем, этот дом, который она снимала, был в ее распоряжении еще около месяца, так что она могла без проблем остаться, как и раньше захлопнув дверь перед носом шевалье.
     В следующий раз ей повезло – тот, за кем она охотилась, явился. Хозяйка представила ее Арамису как баронессу Шеффилд (так миледи назвалась в салоне). На молодого человека миледи произвела именно то впечатление, на которое рассчитывала – не зря она так тщательно подбирала платье и прическу.
     Весь вечер она тихо и скромно просидела, изображая муки, вызванные чрезмерным вниманием шевалье д’Антена. Время от времени она бросала рассеянный взгляд на гостей, словно ища поддержки, и почти каждый раз встречалась взглядом с Арамисом. Его брови хмурились при виде развязных манер шевалье, но несчастная вдова была слишком робка, чтоб попросить о помощи более явственно. Она  тихонько вздыхала и опускала глаза.
     Саму миледи эта игра ужасно забавляла. Она видела, что Арамис действительно возмущен и если бы она подала хоть малейший знак, то без колебаний осадил бы нахального кавалера. Но она не спешила.
     Когда пришло время прощаться, шевалье д’Антен и Арамис одновременно оказались у кареты миледи. Один повиновался слепому желанию, другой – молящему взгляду несчастной женщины. Миледи сказала им несколько слов, которые можно было принять за просьбу ее проводить, и скрылась в карете, оставив мужчин разбираться между собой. Шевалье, не колеблясь, вскочил на коня. Арамис последовал его примеру. Он отдавал себе отчет, насколько вызывающе выглядит такое поведение, ведь он едва знал эту даму. Но оставить без помощи женщину, чья добродетель подвергается беззастенчивым атакам, он счел бы трусостью.
     Они молча следовали за каретой до самого дома. Шевалье, знавший где живет миледи, успел первым остановить коня и поспешил подать ей руку. Он считал баронессу своей законной добычей, а присутствие соперника подстегивало его предприимчивость. Шевалье по-хозяйски приложился к женской ручке, давая понять, что эта дама – его.
     Миледи стояла бледная, с застывшим лицом - олицетворение муки и покорности. Арамис шагнул к шевалье д’Антену:
    - Сударь, мне кажется, дама не расположена к знакам Вашего внимания. Не будете ли Вы любезны оставить ее в покое?
     Шевалье с презрением оглядел хрупкую фигуру Арамиса. Он сам был более крепкого телосложения и мог позволить себе с насмешкой смотреть на столь субтильного противника.
    - Дама не выражала такого желания.
     Миледи стояла, потупив глаза.
     Арамис принял ее привычную бледность за признак стыда и негодования.
    - Тогда это мое желание и я заставлю Вас с ним считаться.
     Тонкая ручка выскользнула из грубой лапы шевалье, и дама, не поднимая глаз, поспешно скрылась за дверью.
     Мужчины остались одни. Шевалье еще раз смерил взглядом Арамиса с ног до головы и важно заявил:
    - Вы нахал. Я докажу это, если Вам будет угодно… э-э-э… прийти на тот пустырь, скажем, через полчаса. Я как раз успею пригласить своего друга составить мне компанию.
    - С огромным удовольствием.
     Господа раскланялись и разошлись в разные стороны.
     Арамиса самого испугала та легкость, с какой он ввязался в поединок ради той, которую видел впервые в жизни. Конечно, любая женщина всегда и везде могла рассчитывать на его помощь. Но даже себе он не желал ответить на вопрос, чем именно было продиктовано его рвение – ее беспомощностью или ее красотой.
     Арамис решил попросить Портоса быть его секундантом. Портосу достаточно сказать, что шевалье посмел назвать Арамиса нахалом, и друг вполне удовлетворится таким объяснением.
     Атос бы не удовлетворился. Конечно, он бы не стал задавать вопросов, но он умел так молчать и так слушать, что Арамис нередко рассказывал ему то, о чем предпочел бы умолчать.
     Увы, Портоса дома не оказалось. Времени на то, чтоб разыскивать друга не было, и Арамису ничего не оставалось, как свернуть на Феру.
     Атос дома был.
     Он выслушал Арамиса, поднялся, оделся, взял шпагу, сделал знак Гримо следовать за ними и все это без единого слова.
     Пока они шли к месту дуэли, Арамис постарался в нескольких словах рассказать, что случилось. Когда он в третий раз стал объяснять, что только скромность и застенчивость помешали вдове открыто обратиться за помощью к незнакомому мужчине, Атос небрежно поинтересовался:
    - Баронесса красива?
    - Удивительно красива!
     Увидев улыбку Атоса, Арамис спохватился:
    - Вы же не думаете, что только ради…
    - Нет. Я не сомневаюсь, что Ваши намерения чисты и благородны. К тому же, этот шевалье позволил себе неподобающие высказывания о Вас, так что не о женщине речь, не так ли?
     Арамис кивнул:
    - Да.
     К месту поединка друзья подошли одновременно со своими соперниками. Дуэль не заняла много времени. Атос проткнул руку своему противнику, а шевалье д’Антен получил удар в грудь. Удар был не смертелен, но продолжать шевалье не мог. Он пробормотал извинения и пообещал, что ноги его больше не будет на пороге известного дома. Имя баронессы не упоминалось.
     Слушая извинения д’Антена, стоявший в стороне Атос нахмурился. Арамис заметил это, и когда они остались вдвоем, снова попытался объяснить, что баронесса тут ни при чем.
     Атос остановил его:
    - Дорогой мой! У Вас были счеты с этим господином. Мне этого довольно. А то я впрямь подумаю, что Вам есть в чем оправдываться.
    - Атос, скажите, на моем месте Вы бы поступили также?
    - Если бы меня назвали нахалом? Безусловно. И за меньшую дерзость некоторые расставались с жизнью. Шевалье повезло.
     Всю обратную дорогу Атос молчал, но какая-то мысль заставляла его по-прежнему хмурить брови. Прощаясь с Арамисом, он спросил:
    - Это салону де Ресто Вы обязаны знакомством с этим господином? Я правильно понял?
     Арамис кивнул.
    - А Ваш противник – Вы хорошо его знаете?
    - Нет. Я уже не помню его имени. Если не ошибаюсь, я до этого встречал его раз или два, но мы не знакомы.
    - Вот как. Но Вы видели его в салоне?
    - Да, он там бывает. Отменный болтун и сплетник.
    - И о чем же он болтает?
     Арамис удивленно поглядел на Атоса:
    - Вам интересно? Так, всякую ерунду. Во всяком случае, я до сих пор не слышал ничего стоящего. Правда, я не стремился с ним сближаться. Но почему Вы спрашиваете?
     Атос немного помедлил, прежде чем ответить.
    - Знаете, Арамис, я только однажды был у де Ресто и все еще жалею об этом. Мне бы очень не хотелось, чтоб Вам тоже пришлось сожалеть, что Вы туда наведываетесь.
     Арамис невольно улыбнулся:
    - Вы в точности как госпожа д’Эгильон. Она тоже мне выговаривает за это и почти в тех же выражениях.
    - Вы по-прежнему бываете у нее?
    - Да, разве в этом есть что-то дурное?
    - Вероятно нет, хотя не скрою, меня это беспокоит.
    - Почему?
     Атос усмехнулся:
    - Если я скажу, что как Ваш друг волнуюсь о Вашем благополучии, это убедит Вас?
     Арамис тоже улыбнулся:
    - Значит, Вам не все равно?
     Атос ничего не ответил и только покачал головой.
    - Атос, не стоит беспокоиться. Я могу сам о себе позаботиться. А что касается де Ресто, я уже решил. Мне действительно нечего там делать.
    - Хоть что-то.
     Арамис рассмеялся:
    - Слушая Вас, можно подумать, что я окружен чудовищами, которых принимаю за детские игрушки.
    - Кто знает, милый мой, кто знает.
    - Атос, я, пожалуй, соглашусь с Портосом – Вы что-то уж слишком мрачно смотрите на мир.
    - У меня есть на то причины.
     Атос махнул рукой на прощанье и, не дожидаясь ответного жеста, направился к себе: «Проклятье! Ничего хорошего не жди, когда в дело вмешивается женщина красивая настолько, что молодой человек, увидев ее только раз, уже дерется ради нее на дуэли. И это Арамис, еще недавно сходивший с ума по другой. Баронесса, видимо, редкая красавица, если заставила его забыть мадам де Шеврез. Черт бы их побрал!».
     Арамис проводил взглядом удалявшегося Атоса и пожал плечами: «Ну почему стоит только упомянуть женщину, он сразу становится невыносим! Конечно, ему очень не повезло, но та же мадемуазель де Ла Тур вполне могла стать ему прекрасной парой. Она даже готова была выйти за него замуж! Но он сам не подпустил ее к себе. А баронессе просто не на кого опереться. Ее муж в могиле и она совершенно беззащитна перед наглецами. Даже Мари не в чем меня упрекнуть – я просто защитил честь и достоинство женщины».
     Совершенно успокоив себя подобными рассуждениями, Арамис мурлыча себе под нос, отправился домой. Он решил, что будет уместно нанести баронессе визит, чтоб сообщить, что ее больше не потревожат ничьи наглые домогательства.