Её гордость! Интернет хроники геронтофила. Ч. 4

Выйдя на пенсию, Баба Шура хотела дружить. Хоть с кем-то и быть кому то нужной. У неё было много свободного времени. Раньше она работала в школе и её всегда окружали толпы людей. Дети, которых она ненавидела, если только не тех, чьи родители были щедры на подарки и подобострастные комплименты. Коллеги, перед которыми она заискивала, чтобы не выдать свою ненависть к детям, родителям и учителям, которые любили свою работу и детей и избегали злобную коллегу.
Теперь бабе Шуре остро захотелось чего-то настоящего, искреннего. Соседок она презирала за старость, считая себя ещё молодой. Презирала их за простоту, отзывчивость, за непосредственность и взаимовыручку, за умение радоваться мелочам и праздности. Праздности и не было, но бабе Шуре казалось, что старушки слишком много улыбаются.
Баба Шура считала себя образованной и интеллигентной женщиной и брезговала общаться с ними. Она считала, что они не достойны её внимания, бывшие труженицы на фабриках и заводах. Да соседки и сами не рвались с ней общаться. Больше всего её раздражало, что эти, как она считала, холопки, в основном, как-то неплохо живут, устроены их дети и внуки. Она считала это вопиющей несправедливостью.
Так бы баба Шура и страдала, если бы ей сын не подарил планшет. Теперь то, думала она, весь мир узнает о том, какая я уникальная. Баба Шура зашла под ником Гоп-ник(это ей внук так помог приколоться) и стала на уважаемом литературном сайте поливать всех грязью, обзывая всех неучами и строителями коммунизма, щедро снабжая свою речь отборным матом. Это она выливала накопившуюся ненависть за многие годы. Баба Шура считала, что она это достойное место для её потребностей, но вот достойно себя вести не сумела.
Участники дискуссии вначале не обратили внимание, думая, что в их общество прорвался какой-то птушник, но баба Шура цеплялась теперь к каждому лично, провоцируя на грубость и после этого удовлетворённо заключала, что собеседник хам, неуч, быдло. Так она обратила против себя всех участников и её даже неоднократно банили. Но там же случилось долгожданное чудо. Это такое, что стало для неё воплощением дружбы в её душе,  оголодавшей и страждущей человеческого участия. Тот что испортил её любимую скатерть, регулярно столовался в её доме, пил её спиртное и курил её сигареты. Но всегда что-то без умолку болтал как изменился мир и как он плох. Размазанные теоретические разглогольствования о политике не подкреплённые личным участием в социальной жизни, приводили бабу Шуру в восторг. Перед ней сидел второй Чегевара! Мыслительный гений!  Если подобное притягивает подобное, конечно же в интернете эти два нашли друг друга. Он, никем не признанное одиночество, страдающее словесным поносом, никем не понятое и хамское всем от отчаяния и злобы, казался ей философствующим оратором. Так как он был всеядный буквоед, в особенности разного литературного отстоя и неформата, он считал, что имеет оригинальное миропонимание и мышление. Люди давно к нему привыкли и не обращали внимание. Лишь изредка он мог на время зацепить какую-нибудь страждующую пи@ду в состоянии развода или других жизненных неурядиц. Когда жизнь у несчастной налаживалась, она бежала от такого дорогого собеседника куда глаза глядят, предпочитая помалкивать о таком позорном недоразумении, как дружба с этим человеком с отсутствием элементарного понятия такта, вежливости и уважения к людям и проявлявший его только на короткое время для создания хорошего впечатления о себе.