Повар и оборотни. Отрывок из Осени

Повар и оборотни. Орывок из Осени

Как раз в этот момент Спонсоне открыл дверь и заглянул в башню. Узкий, пробитый в толстой семиметровой стене коридор низкими сводами поднимался круто вверх. С обеих сторон светлели необыкновенно глубокие и узкие окошки – по правую руку – наружу, по левую внутрь. В полую сердцевину башни, где вдоль каменных стен из недр горы тянулись цельнометаллические стержни эмиттеров щита. Даже через толстые стены казалось, что металл как будто бы поет от напряжения проходящего через его сечения бесконечно интенсивного потока энергии. Почувствовав, что что-то не так, Спонсоне остановился. Во рту пересохло, в горле появился легкий привкус горечи.  Он знал о лучевой болезни не понаслышке, в городке на юге Лиры, где он родился, нередко видели лиловых воздушных червей – залетающих особенно далеко на север чудовищ, что при контакте с человеком оставляли зловеще мерцающие в темноте желтым светом ожоги. Спонсоне тряхнул головой и набычил брови. У него было немного времени, его нож, кольчуга и квадратный кожаный ранец за спиной чтобы успеть закончить все свои мирские дела. Он ускорил шаги и побежал через ступеньку вверх. Круг за кругом на самый верх башни, где, как следовало из короткой лекции Верита, должен был находиться концентратор антенны.
Снаружи, за узким окошечком наклонившись вперед как бегун, который ускоряется за счет веса собственного корпуса,  проскользнула орденская воздушная канонерка. Покачиваясь в воздухе, она сделала несколько коротких осколочных выстрелов она начала терять управление и заваливаться на бок. Корабль слишком близко подошел к замку и попал в поле барьера. Сделав  неуклюжий вираж, канонерка пошла на снижение и по широкой дуге приземлилась в воды залива. Несколько сотен метров она по инерции скользила по воде мимо кораблей и молов. И в конце своего пути, уже почти потеряв скорость, с глухим грохотом врезалась в деревянный  борт стоящего на рейде барка с такой силой, что корабль развернуло на якоре, а все кто был на палубе и в ужасе взирал на светопреставление над городом, с криками попадали на шканцы. С кораблей замахали руками, выслали шлюпки, но каково было удивление напуганных суеверных моряков, когда они не нашли на черном угловатом, похожем на тело воздушного ската, украшенном темно-зеленым орнаментом и крестами корпусе ни дверей, ни окон ни люков.
Спонсоне не видел всего этого. Глухое многоголосое пение эмиттеров звенело в его голове, склоняя ее к качающимся перед глазами каменным ступеням.
-Это тебе не суп-пижо! – басом подбадривал себя повар и, достав из маленькой крошечной сумочки таблетку, положил ее под язык. Он насчитал девять витков, когда впереди показался люк. Каменные ступени сменились твердым эбонитом. Он поднялся на уровень экранирующего этажа. Выше был только купол, распределительные щиты, лампы маяка и зал для метеорологических наблюдений.
-Когда, когда а? Нас что забыли? – сверху слышались нетерпеливые шаги и лающие голоса.
-Заткнись! А то его высочество доложит и весь твой выводок спустят на кровь Богине! Что-то не нравится?
-Нет-нет! – жалобно залаял первый – не надо! Мне все нравится!
-Захлопните пасти – вяло пролаял старший, и дал затрещину первому. Послышался грубый и мрачный смешок. Наверху были как минимум трое.
Лестница вела наверх. Но тут же была и массивная, с подведенными к ней проводами заземления, дверь на технический этаж. На двери на лиловом фоне красовался черный крест с подписью – «не входить». Потянув за рычаг, повар открыл ее. Перед ним был низкий технический коридор. Где-то рядом, за стенами невообразимо громко пели концентраторы барьерного поля. Привкус горечи во рту стал невыносим. Запершило в горле. Спонсоне сбросил с плеч ставший непомерно тяжелым ранец и открыл его. В темноте сверкнули циферблаты двух таймеров. Один – круглый и плоский  циферблат часов с пружиной для обычных законов физики, второй выпуклый с  маятниками-стрелками – для искаженных. На первом красивыми бронзовыми буквами было написано «Институт точной механики Иргрида, Бальмонт 7-3», На втором  крошечная латунная табличка - «Валор и Гинк». Спонсоне провернул первый. Пружина тренькнула, часы затикали и пошли. Стрелка побежала по кругу. До взрыва оставалось  еще много времени. С непривычки повар немного не рассчитал угол поворота. Обратно повернуть циферблат назад было невозможно. Оставалось ждать. Но трудолюбивый, любящий свою работу повар, который пока варится картошка, не сидит без дела и готовит салат, Спонсоне вышел на лестницу, закрыл дверь и поднялся в зал.
-Стой! – вскинул перчатку закутанный в белый плащ человек. Белая маска скрывала лицо. Через прорези горели синие, как фосфоресцирующие в пещерах мертвые ядовитые грибы, глаза. В просторном купольном зале с полукруглым пультом и белыми окнами в потолке и стенах, противников было не трое, в четверо. Еще одни – облаченный в желтую мантию баронской прислуги, цуборг-автомат лежал с расколотым топором черепом.
-Это враг! Он прошел через гнилой огонь! – крикнул кто-то. Все четверо злодеев столпились перед поваром. Первый сорвал с потной головы маску. Мрачное, деформированное мутацией лицо с большим горбатым носом, бледной кожей и низким лбом южанина источало угрюмую, внимательную злобу.  Лицо и взгляд человека, который ищет слабого, чтобы безнаказанно навредить ему. В темной, обожженной руке Псарка блеснула секира.
-Честный бой! Честный бой! – скривив пухлые губы, подначил вожака тот, которого обидели.
-Честный бой! – приметив, что у повара нет ничего, кроме ножа и фальшиона, закивали остальные.
-На ножах! – оценив угрозу, опустил секиру Псарк и заулыбался.
-Это поварской нож – отбрасывая фальшион, и обходя толпу по периметру, кивнул повар.
-Как раз, выпьем юва, поваром и закусим! – отбросил секиру и скинул плащ вожак – знаешь чем человечинка вкуснее свининки? Слаще!
Могучие плечи бугрились мускулами. Деформированные суставы позвоночника образовывали горб. На алой от недавних ожогов, иссеченной глубокими рваными шрамами груди было больше двух сосков.
-Жалкие  людики! Знаешь за что я больше всего люблю ваших женщин? – мрачно поводя могучими плечами, грубо лаял Псарк – за то что такие мягкие и отдаются за кружку! Им нравятся сильные, такие как мы, а вы и дальше обтекайте слюной и какайтесь в штанишки!
Спонсоне спокойно слушал его. Держа руку на перемотанной старой бечевкой и проклеенной столярным клеем рукоятке ножа, он медленно шагал взад вперед, выравнивая сбитое раной и все усиливающейся лучевой болезнью дыхание.
-Ну! Кончай его! – грубо крикнули из стаи. И вожак, несмотря на все свои рассуждения о честном бое, выхватил заткнутый за пояс за спиной огромный, с нарисованной на квадратном стволе красной, зубастой волчьей пастью пистолет, умелым движением вскинув его, запрокинул в экстазе голову и выстрелил.
Никто не успел понять, что произошло дальше. Глухо звякнул нож, и пуля с треском врезалась в распределительный щит на стене, а повар уже летел вперед на медленно понимающих к нему оружие врагов. Миг и все четверо катались по полу, держась за вспоротые от паха до пупка животы. Последним упал так и не успевший выстрелить второй раз Псарк.
-Шинковать капусту на пятьдесят персон, это вам не хуторян по ночам душить – присел над ним и сунул в ноздрю поверженного острие ножа повар.
-Охотник… - простонал тот.
-Я не охотник – важно покачал головой Спонсоне – я же сказал. Я Повар.
-Ты лжешь! – попытался пес, но повар легко, как мастер кухни разделывает рыбу, подцепил острием нос и щеку поверженного врага и медленным движением спокойного профессионала, отрезающего от купленной на рынке свиной головы толстые щечки, чтобы сделать из них великолепную поджарку, повел лезвие в сторону.
-Гнилое племя. Убийцы предлагали защиту деревням, селились, а потом насиловали женщин и убивали мужчин – качая головой, назидательным басом напоминал он.
-Ты! – простонал один из людей-собак и попытался отползти прочь. Рядом с ним Псарк уже зашелся воем от боли. Чем больше он пытался сопротивляться, тем больше боли причинял ему острый поварской нож в умелых руках мастера кухни.
-Ты.. – пытаясь протянуть руку к упавшему на пол пистолету, кричал второй – ты убивал нас и выпускал в сортир нашу кровь! Ты делал из нас колбасу и салат! Ты продавал наши сердца и говорил что это телячьи! Чудовище! Монстр! Каннибал!  Гореть тебе в огне!
-Не салат, а паштет – пригвоздил ножом к эбонитовому полу тянущуюся к оружию руку Спонсоне – а еще биточки, щечки в уксусе, ребрышки и ароматный ливерный суп. 
-Ты… демон! Людоед! – хором заплакали, застонали остальные – фанги! Чудовище!
-Нет, я простой человек – поднялся на ноги, и пошатываясь оглядел зал Спонсоне. На руках и одежде мастера кухни не осталось ни капли крови. Признак многолетнего опыта –  утрите сопли, обед еще не готов.
Он едва держался на ногах. Кровавая тошнота подкатывала к горлу. Но он был на то  и повар, чтобы сдержаться от подобного бесчинства даже  в самой серьезной ситуации.
-Аг! Аг! – снизу уже слышались грубые, рычащие голоса. Звенели доспехи. Несмотря на жесткое излучение эмиттеров, по лестнице на вершину башни уже спешило вызванное растительным магнетизмом вживленного в позвоночник Псарка корнем Мо подкрепление.  Спонсоне  не знал, сколько оставалось времени до взрыва, но в эти последние секунды у него возникла новая идея.
-А это что за мясные наросты? Вкусные? – доверительно спросил он у Псарка и прицелился ножом к паразитному наросту за его окровавленными плечами. В глазах поверженного и изувеченного, еще считанные минуты назад такого самодовольного и кичливого лорда людей-собак, верного слуги демонесс-сестер Алисии и Луизы Вальдэ, проскользнул ужас разверзающейся под его спиной, ледяной адской бездны.
-Пощади… - пытаясь заслониться растопыренной окровавленной пятерней, только и простонал он.
-У вас же тоже просили пощады?  – аккуратно поддел кожу на горбу Псарка повар – что вы отвечали?
Небо в окошках купола башни над головами поверженных, жалобно стонущих чудовищ, вспыхнуло белым огнем.  Где-то внизу застонали визжащие от боли и падающее вниз по ступеням лестницы, ломающие руки и ноги о холоднее камни, пораженные внезапным телепатическим ударом, спешащие на помощь своему вожаку Маски. Даже у такого совершенного изобретения, как корень Мо есть свои недостатки.