Партийный суд

               


        Сейчас на подобные поступки никто и внимания не обращает, а тогда, в советские времена, судили сурово. Особенно, если это касалось коммунистов или комсомольцев. А все равно грешили  часто- и рядовые и, начальники. Бог, как известно, за подобный грех выгнал из рая Адама и Еву. Но, пожалуй, если бы он их не выгнал, то и человечества не было бы. Значит, грех-то уж не такой страшный, а может даже и наоборот – полезный. В человеке, видать, заложен этот грех. И не каждый в состоянии обуздать его силой своей воли.
        Вот и два сельских жителя: секретарь райкома партии Буйнов и  колхозный парторг  Гуляева не смогли. Завязалась между ними любовь. И все бы ничего, да у обоих были семьи. Правда, обе семьи были бездетные.
        Секретарь райкома зачастил в колхоз. А однажды, когда колхозный счетовод, положивший глаз на Гуляеву, которая не отвечала ему взаимностью, засидевшись за составлением баланса, внезапно вынырнул из своей каморки, и застал парторга и секретаря милующимися, по селу пошли слухи.
      Только через месяц дошли слухи и до мужа Гуляевой, колхозного тракториста. Он допросил жену. Конечно же, та все наветы отвергла. Но слухи продолжались. Тракторист стал следить за женой, потому что все его знакомые начали подтрунивать над ним, обзывать его рогоносцем.
       Когда он сам удостоверился в измене жены, застукав ее на гумне с секретарем райкома, который целовал ей ручку, вскипел,  хотел ее побить; но, остыв, передумал, как бы в тюрьму за рукоприкладство не посадили.  А  у него престарелые родители. Кто  тогда о них заботиться будет?
      А ревность не давала покоя. Он жаждал мести.  Но как круче отомстить и жене, и районному начальнику, не мог придумать. Подсказал ему счетовод , обиженный на Гуляеву за невнимание к  его персоне:
     - А ты напиши письмо в Обком партии, мол, так и так, жена- парторг сожительствует…
     - Да я ведь лично-то секретаря райкома за ноги не держал.
     - Ну и что! Там разберутся.
       Идею счетовода он принял. В тот же день накатал письмо на имя первого секретаря Обкома и отправил его по почте. Ждать ответа долго не пришлось.
     Через неделю в колхоз приехал из Обкома инструктор. Три дня проверял, беседовал с колхозниками. В заключение пригласил мужа Гуляевой и объявил ему, что только один счетовод считает, что секретарь райкома не просто так зачастил в колхоз, а чтобы любовь покрутить с парторгом. Но ведь секретарь райкома по работе обязан встречаться с секретарем партийной  организации, а то, что часто, так ведь жена - парторг молодой, ей внимания больше требуется.  Кто-то, видать, из зависти пустил слух о ее шурах-мурах с районным секретарем, вот и покатилась молва.  Ведь «на каждый роток не накинешь платок»,  людям только бы позлословить. Одним словом, факты, по мнению инструктора, не подтвердились. С тем инструктор и отбыл восвояси.
       После проверки секретарь райкома затаился, с месяц не появлялся в колхозе. Слухи утихли. Муж Гуляевой успокоился, но перестал подавать руку счетоводу: обиделся  за подсказку написать письмо в обком, из- за которое его  отчитал инструктор.
        Затишье длилось недолго.  Через две недели как ни в чем не бывало перед полуднем в колхоз на черной «Волге» приехал секретарь райкома. Он зашел в Правление, где в это время корпели над бумагами счетовод и парторг.
       Счетовод в большом кабинете, где ему было отведено место напротив председательского стола, составлял полугодовой баланс, чертыхаясь поминутно на бригадиров, которые представили неточные данные, из-за чего цифры не сходились. А парторг Гуляева в своем крохотном кабинетике под портретом Горбачева готовила себе речь на предстоящем партийном собрании.
       Секретарь райкома поздоровался со счетоводом, узнал от него, что председатель на сенокосе, а парторг у себя, сказал, что приехал проверить, как идет подготовка к собранию, и пошел к Гуляевой.
       Через несколько минут Гуляева оповестила счетовода, что они с секретарем райкома поехали искать председателя. Счетовод согласно кивнул,  а про себя злорадно с завистью подумал:»Нашли дурачка! Так я вам и поверил».
      Только машина скрылась из виду, как счетовод тут же забросил свой баланс и ринулся в мастерскую, где  работал механиком муж Гуляевой.
       Тот, не мешкая, рванул домой. А уж когда увидел райкомовскую «Волгу», предусмотрительно оставленную на другой стороне улицы, пришел в  ярость.  Добежав до дома, он матерно выругался и с такой силой рванул входную дверь, которая была закрыта изнутри, что сорвал ее с петель.
       Секретарь райкома, только что страстно целовавший супругу механика, услышав мат и грохот,  побелел от испуга и залез под кровать.
       Когда механик ворвался в комнату, супруга его сделала удивленный вид.
    - Ты чего так рано явился? Я еще не успела разогреть обед.
    - Где он?.. - в гневе крикнул он.
    - Кто?
    - Твой хахаль.
    - Да никого у меня нет.
    - Ах, нет! А это что? - он схватил в попыхах забытый  секретарем стоптанный ботинок, и запустил им в супругу. Та увернулась и бросилась в сени, наткнувшись в дверях на счетовода.
     - Так это ты, негодяй, Ваньку натравил? – крикнула Гуляева.
     - Ты лучше покажи, куда своего  дролю спрятала, - ухмыльнулся счетовод, отпихивая ее в сторону. - А, да вон его из-под кровати Иван волокет.
       Муж Гуляевой, вытянув за ногу из-под кровати секретаря райкома, бросил его на пол, но бить не стал, только презрительно скривил губы  и, сверкнув глазами, фыркнул :
      - Убирайся вон, трус! Теперь пощады не будет. Свидетели есть.
      - Я подтвержу, - громко сказал счетовод, и  помогая секретарю подняться, тихо добавил: - Не дело за чужими бабами таскаться.
         Секретарь райкома съежился и, ни на кого не глядя, босиком вышел из комнаты. Парторг подобрала с пола его ботинки и выбежала за ним.
          Через день в колхоз снова приехали проверяльщики  из Обкома партии, теперь уже в составе двух человек: инструктора и заместителя заведующего отделом. Они тихо побеседовали со счетоводом, с Гуляевой и ее мужем и, молча, не высказывая никаких суждений, отбыли.
           Вскоре на заседании бюро Обкома разбирали персональное дело секретаря райкома и колхозного парторга Гуляевой. Первым обсуждали секретаря райкома. Как же он, семейный человек, руководитель района дошел до такого разврата? Одни предлагали объявить ему строгий выговор с занесением в личное дело, другие считали, что надо исключить из партии и снять с работы. А  он клялся, что это с ним случилось первый  раз, что он не хотел, но как-то само собой произошло, просил ему поверить, что больше он никогда не оступится.
          Молча следивший за разбирательством, и в это же время рисовавший чертиков в своем блокноте,  первый секретарь Обкома  вдруг постучал остро отточенным карандашом по столу и насмешливо произнес:
        -А где же его зазноба? Давайте, товарищи, послушаем и ее.
         Пригласили Гуляеву, ожидавшую своей участи в приемной.
          В кабинет гордо вошла молодая стройная женщина с грустными голубыми глазами. Члены бюро, среди которых были одни мужики,   оживились, задвигали стульями. Кто-то от восхищения даже крякнул.
          Первый обвел суровым взглядом присутствующих. Все сразу притихли. Затем он, ласково посмотрев на Гуляеву, спросил ее:
        - Как же вы,  милочка, дошли  до жизни такой?
        - Да люблю я его! - краснея лицом, не опуская глаз, с надрывом проговорила Гуляева, глядя на своего любовника, который сидел на кончике стула, опустив голову.
        - Понятно, - протянул Первый секретарь и, будто оберегая ее  от назойливых вопросов членов бюро, без паузы  сказал ей: - Подождите пока в приемной.
         Гуляева  вышла из зала.
         Некоторое время стояла тишина, члены бюро обкома, словно оцепенели, настолько их поразил  ответ Гуляевой.
         - Ну, что будем делать, товарищи? - обратился к членам бюро Первый секретарь
          И тут началось! Над головой бедного районного начальника прямо молнии засверкали и загремел беспрерывный словесный гром. Каждый член бюро высказывался за исключение его из партии.
          Председательствующий никого не перебивал. Молча, и казалось, как-то безучастно,  ни на кого не глядя, он слушал,  по-прежнему рисовал чертиков в блокноте и временами покряхтывал. Когда все выступили, он  выпрямил спину, обвел спокойным взглядом  своих коллег, которые в ожидании окончательного приговора уставились на него, и тихо, но с восторгом сказал:
        - Такую красивую бабу сумел охмурить! Да за это его надо наградить, а не наказывать. - Легкая одобрительная  усмешка пробежала по  аскетическому лицу председательствующего.  Члены бюро в недоумении облегченно вздохнули. Но тотчас, посуровев,  Первый секретарь  изрек: -  А вот за то, что под кровать спрятался, выгнать сукиного сына  из партии и снять с работы.
            Все члены Бюро  в  едином порыве подняли руки.