Перекресток

Вот и стоим мы друг напротив друга все четверо, и пересечение наших судеб стало перекрестком. Но никто не решается сделать шаг и нет смысла, столкновение уже произошло. Ты ненавидишь меня, а я тебя люблю и эти двое, тоже любят нас. Мы слишком стали близки друг другу, а нам с тобой это совсем не свойственно, допускать к себе других. Мы слишком много говорили о литературе, о фильмах, вас сблизил Бергман, а я его всегда не любила. Не понимала. Я тебе уже говорила, нет чего-то настоящего в его фильмах, его фильмы – это сюжеты, которые возникают поперек сна. Ты снова споришь. Почему ты всегда со мной споришь? Я не могу думать как ты, я устала думать как ты. Ты никогда не думал как я, это слишком для тебя убого думать мои мысли. Ты их принимаешь за завтраком, потом оставляешь их за дверью своей комнаты… что за привычка закрываться на ключ?  Я все равно не захожу к тебе.
 Перекресток. Да. Пересечение. Столкновение. Неизбежность. Перейти друг друга и исчезнуть в неизвестном направлении. Путано говорю. Если ты начнешь говорить, то весь разговор перерастет в ругань, потому что я начну тебе отвечать, а они будут молчать. Мы не можем решить все так, как положено. Я не могу выдрать ей волосы, а ты не можешь сломать ему нос и разорвать рубашку. Мы любим друг друга и только ты не любишь меня. И поэтому мы молчим, так, как будто прощаемся. Да, так и есть, мы прощаемся. Квадратное предательство получилось и уже ничего не исправить. Какой банальный сюжет, ты согласен? Слишком банальный. Никто даже не умер.

Зато Николя теперь напишет что-нибудь действительно стоящее. Его молодая жена сама запирала дверь на ключ в твоем кабинете. Теперь ему есть о чем писать, он пострадал. Страдание подталкивает к печатной машинке, страдание диктует фразы, страдание обновляет человека. Кто-то пьет,  кто-то пишет, а кто-то пьет и пишет.  Так всегда было. Николя будет писать. А потом, мы будем читать его откровения. Он ведь знал, он четко знал, что ты сделаешь из него писателя, ведь ты мастер. Но он не предполагал, как это случится.
 В начале лета мы были так счастливы. Мы беззаботно пили вино, мы ходили на берег,  мы смеялись, мы были одной семьей. Распалась наша семья, наша с тобой уединенность, наша однообразная жизнь перестала существовать. Марта, да ты не мог устоять, она чудесная, она так красива, нежна, умна. Я не читала всех твоих рассказов, а она часто тебя цитировала, когда ты противоречил тому, что написал когда-то. В самом начале было ясно, чем все это закончится. Так много про это написано, так много снято, да и кто, кто скажи мне, пожалуйста, кто боится Верджинии Вульф? Надо как-то прервать это молчание.

- Кто боится Верджинии Вульф? – спросила я.
- Я не боюсь, - ответила Марта.
- Николя, а ты?
- Боюсь.
-А ты?
- Что за глупые вопросы ты задаешь, Анна. Ты давно уже не актриса, а это не декорации, это наша жизнь, черт подери! – ответил ты.
И тогда я ушла. Я покинула этот перекресток. И оставила тебя. Я впервые оставила тебя без завтрака, без выглаженных рубашек. Кох был так рад, что я вернулась в театр. Прошел год. Я заметила вас сразу, как только вышла на сцену. Вас троих. И тогда я поняла, что все повторяется. Все всегда повторяется. Такой характер у неизбежности. Такая привычка у любви.