Семья Фроловых

    Сегодня девятый день, как в Волгограде умерла наша двоюродная сестренка Ирочка Фролова. Когда мы писали воспоминания о нашей семье Фроловых, то попросили ее написать нам, то что она помнит о своих родителях и бабушке с дедушкой. Она прислала нам письмо. Их семья была в Сталинграде во время боев.


Письмо внучки Владимира Николаевича Ивановского – Ирины Яковлевны Фроловой с воспоминаниями о своей семье.

"Дорогие Танюша и Наташа!
Села писать воспоминания, но не знаю, что получится. Многое можно вспомнить, но нужно ли это?

   Постараюсь писать покороче.
   Мой дедушка Владимир Николаевич Ивановский был старшим сыном в семье, учился в Духовной семинарии. Дедушка познакомился с моей бабушкой на катке. Она упала и на коленях подъехала к молодому человеку. Так они и познакомились. Бабушка Ольга Львовна Шадрина  была из богатой купеческой семьи, в которой росли четыре дочери. Но девочек не учили, их отец считал, что когда выйдут замуж, то получат приданое. Из четырех дочерей только бабушка кончила гимназию.
   Она была с характером, непослушная, отец ее за это не очень любил и лишил приданого. Мать потихоньку брала деньги для ее учения. Дедушка Володя вскоре получил место священника под Уфой, в Змеево. Там было поместье князей Ливен. Хозяева иногда наезжали туда, и тогда дедушка приезжал к ним и выполнял свой долг.
   Жили Владимир Николаевич с Ольгой Львовной очень хорошо. Большой дом, несколько коров, лошади. Мою маму Ольгу в гимназию возили на лошадях. У бабушки с дедушкой было две дочери моя мама Ольга и младшая Раиса. Но Раечка умерла совсем крошкой, ей было около года.

    Конечно заправляла всем бабушка, у нее был очень сильный характер, так что дедушкой она командовала, но очень о нем заботилась. А дедушка был очень добрый. У мамы было очень много от него.

   Я Уфы совсем не знаю, но по рассказам там была очень красивая природа. Бабушка очень любила принимать гостей, у них всегда гостили девочки, двоюродные сестры мамы Ольга и Евгения.

    Часто приезжала молодежь Ивановских – Симочка, Алечка, Витенька (так их всегда называли бабушка и мама). Молодым хотелось погулять, но бабушка была строгая. Но молодежь всегда обманет даже самых строгих стражей. Они обычно брали с собой девочек, мою маму и шли кататься на лодках с молодыми людьми.
    Это мне рассказывала моя мама. Так они жили до гражданской войны. Когда начались волнения, бросив все, они на телегах добрались до Уфы. Там сняли квартиру, и дедушка стал счетным работником. Жили они очень трудно. Бабушка не работала. Мама училась в фельдшерской школе. В 19 лет у нее обнаружили туберкулез. Лечилась она у старого земского врача. Очень помогла Женя, мамина двоюродная сестра.
 
    Она жила в деревне и посылала маме яйца, молоко. Масло. Так мама и поправилась. В это время она познакомилась с папой, Яковом Лаврентьевичем Фроловым. До этого у нее был жених – Алеша. Но он погиб на фронте. У папы тоже была любовь, подруга тети Шуры – Женя Березанская (еврейка). Но она любила погулять и часто обманывала папу. Он ей писал стихи (у меня два осталось). Видимо она была похожа на восточных женщин, т.к. все стихи посвящены японочке. Как-то назначив ему свидание, она явилась с опозданием и с другим молодым человеком. Папа очень добрый и справедливый человек, очень терпеливый, но до какой-то границы. После этого случая, она перестала для него существовать.

    Папа и мама познакомились через Марусю Белкину. Маруся уговорила маму проводить ее до Фроловых, и осталась там ночевать, а маму домой пошел провожать папа Яков. Вот такая судьба. Тетя Шура сначала была очень огорчена, она очень переживала за свою подругу и долго не могла смириться с этим браком. Но после моего рождения и до самой смерти они с мамой очень любили друг друга. Тетя Шура моя крестная. Меня очень любил по ее рассказам ее муж Герберт. Он подарил мне необычную куклу, которую я назвала Селедкой. Наверное, я очень любила селедку, я и сейчас люблю все соленое и кислое. Даже горькое могу жевать, а вот сладкое ем с большим разбором. Люблю молочное и воздушное  (суфле, птичье молоко, зефир и т.д.)

    Когда мне было около трех лет все семейство уехало в Красноярск. Папа работал где-то в банке, дедушка счетоводом. Потом мама и папа уехали во Владивосток, а я осталась с дедом и бабушкой. Они жили там около года. Вернулись опять в Красноярск. Папа очень жалел, что не взял меня с собой. Работал в техникуме, но у него очень болело горло и ему врачи посоветовали ехать на юг.
    Он мечтал поехать в Таганрог, но знакомых там не было и мы в 1934 году поехали в Сталинград. Из Сибири в зону полупустынь. Жара, много помидор, дынь, арбузов. Город особенный. Узкой лентой тянется вдоль Волги. Длиной до 90 км, а шириной от 3 до 10 км. Дедушка с бабушкой вернулись в Уфу, где жили до 1938 года. В сентябре дедушка умер – кровоизлияние в мозг (9 сентября).
    Бабушка в 1939 году приехала к нам. Вначале мы жили в общежитии техникума, а в 1939 году нам дали двухкомнатную квартиру. В это время к нам приезжала Люся.

    Папа и мама много работали по 1,5 и по 2 ставки, мама работала в венерическом диспансере. Я училась, но была предоставлена сама себе, любила свободу. Спасибо память была хорошая, а то бы была двоечницей. До 6-го класса кроме сказок ничего не читала, и заставить не могли, чего  только не придумывали! В этом были виноваты папа и дедушка.  В пять лет папа прочел мне рассказ “Мальчик у Христа на ёлке”.  С тех пор я Достоевского не читаю.  А дедушка в 6 лет прочел “Муму”.  Я поняла, что Тургенев не мой писатель и кроме “стихов в прозе” я ничего  не читаю и не люблю.  Интересно, что содержание и “Муму” и того рассказа я до сих пор помню в подробностях.  Такое они произвели на меня впечатление.  До сих пор не читаю книг с плохим концом.
     Когда у нас была Люся, она посоветовала папе начать читать мне “Всадника без головы”.  Папа прочел пролог, и этого было достаточно, чтобы я начала читать все подряд, но только с хорошими концами.

   В 1941 году началась война.  Об этом можно писать очень много.  Мама и папа работали в госпитале.  Я с бабушкой сидела дома.  Первые бомбы сбросили на наш район (250-300 кг).  Попали в толпу людей.  В это время прибыли пригородные поезда.  Получилось кровавое месиво.  Погибли многие знакомые.  Потом начались регулярные прилёты немецких самолетов, но они не бомбили.
 
  Бабушка панически боялась тревог, и мама отправила её в Уфу, где она жила у тёти Лены, её двоюродной сестры.  Я осталась одна.  Немец подходил к Сталинграду.  Ночами были видны вспышки орудий.  Когда сбили немецкий самолёт, стало ясно, что они снимают на плёнку весь город, по квадратикам.

  Мама забрала меня в госпиталь, где я насмотрелась всяких ужасов, а ведь мне было 14-15 лет.  Сильная бомбёжка началась 9 августа.  В воскресенье бомбили Саренту (юг города).  Там жили немцы Поволжья и их всех выселили.
   
     Вот немцы и мстили.  Бомбили базар, где было много людей.  Погибли сотни человек.  Раненые с фронта шли сами.  И госпиталь на 500 коек имел около 1500 раненых.  У мамы было хирургическое отделение, самое тяжелое.  И когда бомбили госпиталь, она оставалась с ранеными.
   Но кто-то нас хранил, бомбы падали с четырех сторон, но ни одна не попала прямо в госпиталь.  Я и другие дети сотрудников тоже работали в госпитале: делали марлевые тампоны, разносили обеды, давали воду раненым и т.л.  Потом пришёл приказ вывезти самых тяжёлых раненых.
   
    И мы всё бросив, прихватив кое-какие узлы, отправились в путешествие.  Это было в 20-х числах.  Наш эшелон последним был переправлен через Волгу ночью.  Мы были уже за Волгой, когда 25 августа началась настоящая бомбёжка.  Сотни самолётов сбрасывали на город бомбы и улетали, а навстречу летели другие.  Был сплошной гул и огонь.  Горела Волга.  Разлилась нефть.  Этого забыть нельзя.  Я до сих пор ненавижу немцев.

   Нас отправили в Вольск, потом в Алма-Ату, потом в Семипалатинск и Петропавловск (самое ужасное место в СССР).  Там мы встретили семью Ивановских эвакуированных из Москвы – Алевтину Николаевну, Виктора Николаевича и Кирочку.

    В 1943 году в декабре нам прислали вызов из Сталинграда и мы 30 декабря прибыли домой.  Было тепло, но города не было.  Стопроцентное разрушение.  Всюду груды камней, железа, пушки, танки, таблички “Разминировано” и торчат трубы из руин и дым.  И живут люди.

   Только наш район был целым.  Немцы здесь готовили себе зимние квартиры, рядом была ТЭЦ.  Сначала мы жили у знакомых, 7 человек в одной комнате.  Потом дали комнату 13 кв.метров.  Туда в 1945 году приехала бабушка.  А в 1946 году дали квартиру, где мы жили до 1960 г., а потом трехкомнатную, где я и живу.

    Я училась в химико-технологическом техникуме, потом поехала в Москву, поступила в Менделеевский  институт на отделение пластмасс.  Так что я не химик, а инженер-технолог.  Жила в Москве 1,5 года у Киры, но когда умерла тётя Аля, переехала к маминой сестре тёте Оле.

    Окончив институт, я работала на заводе в ЦЗЛ, а потом перешла в техникум, где отработала 30 лет.  Вела курс ТоС дипломное и курсовое проектирование.  20 лет была членом Г.К.К. при защите дипломов.
 
   Бабушка умерла в 1966 году 31 декабря. Жизнь продолжалась.  К нам часто приезжали из Уфы, Москвы, Свердловска.  Жаль, что ты, Танюша, так и не была у нас.  Мама умерла 30 июля 1977 года, а папа 30 июля 1989 г. в тот же день через 12 лет.  Спасибо, что в это время была Ира.  Она мне очень помогла.

    Ещё не написала ничего о своей подруге Поле.  Я с ней дружу с 1934 года, уже 66 лет.  Но видимся сейчас редко.  Она плохо ходит, и я заболела.  Перезваниваемся 2-3 раза в день."