Глава 5. Я буду твоим Энгусом

Хуго отвлёкся от чтения газеты, когда услышал шаги на лестнице. Молодой человек, который, как знал хозяин гостевого дома, был одним из студентов, помогавших Макграту в библиотеке быстро спускался вниз. На лице юноши застыла улыбка самого счастливого человека на свете и в данный момент, мысленно, он пребывал не здесь. Где в этот момент колобродило сознание студента,  Хуго мог сказать вполне определённо. И эти незримые сферы точно располагались в районе кровати Мейв. Дверь за студентом закрылась, но хозяин «Эльфа в бутылке» ещё некоторое время таращился ему вслед.
На лестнице снова раздались шаги. Коллинз в домашнем халате плюхнулась на табурет и достала из кармана пачку сигарет. Хуго наконец перестал таращиться на дверь и опёрся на стойку, глядя на Мейв. Она неторопливо раскуривала сигарету, разглядывая ряды бутылок за спиной хозяина гостевого дома.
- Доброе утро, - привлёк её внимание к себе Хуго.
- Безусловно.
Воцарилось неловкое молчание в течении которого туат рассматривала бутылки и курила, а Хуго делал вид, что читает газету.
- Хуго, так ты не надумал?
Коллинз подалась вперед, дабы дать хозяину гостевого дома хорошенько разглядеть её грудь в разрезе халата. Для большего эффекта она расстегнула верхнюю пуговицу.
- Лиф покупала у Шнитке?
- Что? - девушка растерялась не столько от самого вопроса, сколько от постного лица Хуго. - Да.
- Моя жена у неё же покупает. У шниткевских лифов характерный кружевной рисунок.
Хуго разглядывал пышную грудь Мейв, уместившуюся в кружевном ливе, не с вожделением, а с видом человека, который в своей жизни видел достаточно женских грудей различной степени обнажённости.  Капитулировав под полным безразличия взглядом женатого Хуго, туат застегнула халат.
- Так с чего ты на студентов перешла? В прошлый раз были сержант стражи, а после какой-то богатенький модник.
- Просто циничный расчёт, - Коллинз достала очередную сигарету. - Я подкапываюсь под Макграта.
Хуго отложил газету, заранее предвкушая интересный рассказ. Поняв по его лицу, что от неё требуется, туат пустилась в объяснения. Из рассказанного ею Пенарддан получилась несчастной девушкой, чей сухарь-отец не понимает её устремлений. О своей скромной роли миротворца Коллинз упомянула мимоходом, желая показать, насколько она скромная персона. В качестве оплаты за новость Хуго налил девушке кружку имбирного пива.
- Так вот значит как, - скрестив руки на груди, глубокомысленно кивнул Хуго. - Не думаю, что у тебя получится разобраться. Всё-таки это дела ши.
- А я кто тогда?
- Кто такой Брес? - вместо ответа сказал хозяин «Эльфа в бутылке».
- Кто? Не знаю кто это такой. Зато знаю кто такой Энгус.
- Вот и я про тоже. Как ты сможешь разобраться с проблемой Пенарддан, если не разбираешься в истории своих предков?
- А это так важно?
- Когда общаешься с ши — да.
Мейв замолчала, раздумывая над сказанным Хуго. Она конечно выведала много чего о Макграте и его привычках у студента с которым переспала, но этого было явно недостаточно. А ещё и традиции ши, истоки которых лежали в истории так же могли стать проблемой. При воспоминании о преследующем её слове «традиции» туат поморщилась. Но помочь Пенарддан для Коллинз стало теперь чуть ли не делом чести. И никакие там культурные особенности не остановят девушку. Макграт — туат, Коллинз — туат и они не могут не договориться.
***
Хради считал, что именно так и поступают все шпионы и соглядатаи – перебегают от одного столба к другому, когда следят за кем-либо. Эльф же перелетал с одного фонарного столба на другой, следуя за старым библиотекарем.
Вчера вечером, когда он следил за Магратом, обустроив себе пункт наблюдения рядом с окном кабинета ши, альв не мог не заметить, как взволнован тот. Кромдех Макгат расхаживал из угла в угол, изредка бросая настороженные взгляды на большой конверт на столе. Как посчитал эльф, письмо это было адресовано отнюдь не библиотекарю института. И если судить по поведению ши, то оно точно адресовано кому-то необычному. Ну например, Госпоже.
Порыв холодного ветра заставил Хради поплотнее закутаться в шубу. Альвы, несмотря на их почти сказочное происхождение, всё же чувствительны к перепадам температуры. Никто никогда не видел зимой этих представителей маленького народца, разве что устроившихся на зимовку. Именно поэтому издревле существовали поверья, что эльфы жили в некоем потустороннем мире, где всегда царило лето.
 Хради неловко приземлился на покачивающийся фонарь и с трудом смог удержать равновесие. Шуба, которую стащил у одной девчонки с большим количеством кукол, была неудобной, даже после того, как эльф прорезал в ней дырки для крыльев. Но некоторыми вещами можно было пожертвовать ради теплоты и комфорта. Что же касается той любительницы кукол, то она точно не заметила пропажу – у неё и так было много вещей, которые она шила куклам. А ещё вороватый эльф стащил шапочку, некое подобие штанов на лямках и нечто напоминающее сапоги, которые набил ватой, которую он, конечно же, стащил из аптеки. Благодаря пушистой шубе, издалека Хради можно было принять за мотылька-переростка, спятившего от фонарного света.
***
Макграт после вчерашнего уже не проявлял видимого беспокойства о странном конверте. Судя по всему ему просто-напросто нужно доставить конверт госпоже Констелари. А кто, как и зачем – это старого ши не касается, не его это дело.
Придя к такому заключению, библиотекарь успокоился и начал тихонько напевать песенку про незнакомку, чье имя пытался узнать влюблённый в неё юноша. Взойдя по ступенькам, библиотекарь поздоровался с вахтёром, открыл высокую дубовую дверь и перешёл  к куплету про колокольчики на туфельках и кольца на пальцах незнакомки. Эльф, совершив вираж, кое-как приземлился на подоконник окна на втором этаже библиотеки. Прильнув к стеклу, он  наблюдал, как Макграт зажигает свет и раскладывает на столе бумаги. Начался обычный рабочий день библиотекаря Теринского института.
***
- А ещё в правом ухе у меня стреляет. Изредка, но стреляет.
- Да. Понимаю.
Мейв наморщила лоб, перечитывая абзац об обязанностях жён «великих мужей». Книга «Сказания и саги Племён богини Дану» , которую Коллинз приобрела по пути в госпиталь, произвела неизгладимое впечатление. И чем дальше читала девушка об истории своего народа, тем сильнее впадала в тихий культурный шок. Конечно же дома она читала про раскопки на Маг-Туиред и всём таком прочем. Но то была официальная точка зрения туатов на свою историю. Эренейские туаты же официальной историй считали как раз саги и легенды.
- Я говорю, что в ухе стреляет. Это всё из-за дурного воздуха.
Мейв резко подняла голову, вперившись не очень дружелюбным взглядом в пациента. Только что медицину и конкретно Мейв оскорбили. Отложив книгу, она пустилась в объяснения, что вся эта архаическая глупость с «дурным воздухом» не имеет под собой никаких рациональных объяснений. Пациент, внешне самый обыкновенный представитель среднего класса, внимательно слушал туат, изредка кивая, соглашаясь с её доводами. Закончив лекцию Коллинз вернулась ко столу.
- Гной есть?
- Извините?
- Гнойные выделения из уха есть?
- Ну, я мажу ухо лисьим жиром, - пациент осёкся, при виде выражения лица врача.
- Фрау Рише, инструменты. А вы, сидите и не шевелитесь.
Сестра милосердия, дама преклонных лет, которую главврач приставил к Мейв, отложила перьевую ручку и, с недовольным видом, поднялась из-за стола. Господин с больным ухом в страхе переводил взгляд с неё на Коллинз, которая уже стояла у миниатюрной раковины и мыла руки. Фрау Рише, с перчатками и полотенцем наготове, замерла рядом с ней.
- Может мне… - робко пробормотал пациент.
- Можете тогда сразу отрезать себе ухо, - оборвала его Мейв, господин с отитом вздрогнул.
Он с всё возрастающим ужасом наблюдал за приготовлением к осмотру его многострадального уха.
***
Доктор Штольц шествовал по своим владениям. Санитары, сёстры милосердия, больные, сторожа – все приветствовали главврача, а некоторые из пациентов победнее даже кланялись ему. Это льстило его самолюбию, очень льстило. Сорок минут назад он нагрянул в морг с проверкой к фон Вартенбергу. На удивление у рыжего доктора всё было в порядке. Теперь же Штольц направлялся к кабинету доктора Коллинз. И у дверей его ждало весьма интересное зрелище. Господин с забинтованным ухом бледный от ужаса, выпучив глаза икал и слушал что ему говорит Мейв. Девушка же держала его за лацканы сюртука и с жуткой ухмылкой втолковывала ему про осложнения из-за применения «традиционной медицины». Описывала она эти осложнения с особым смаком и мелкими подробностями, которые даже Штольца впечатлили. За спиной туат с недовольным лицом маячила старшая сестра милосердия. Заметив главврача, фрау Рише протиснулась между дверным косяком и доктор Коллинз и замерла за спиной главы госпиталя. Человек с перебинтованным ухом, когда туат его отпустила, не мешкая ни секунды, бросился наутёк.
- Потрясающе, - наконец сказал Штольц. – Мне особенно понравилось про слепоту и отёк глотки. Просто мурашки по коже.
- Я слегка приукрасила. Если их не пугать такими историями, то они так и будут лечиться лисьим жиром.
- Хорошая работа, доктор Коллинз. Госпожа Рише, я думаю, что доктор справится и одна, - главврач достал из кармана часы, - После трёх часов дня посетителей у нас мало.
Штольц двинулся по коридору, заложив руки за спину, а позади него, словно телохранитель, увязалась старшая сестра милосердия. Проводив их взглядом, туат вернулась в кабинет и открыла книгу о сагах и сказаниях на странице, которую заложила карандашом. Но узнать чем закончилось сватовство к Эмер так и не получилось. Как раз сейчас её будущему мужу нужно было поразить тридцать войнов одним ударом. В дверь робко постучались. Мейв разочаровано вздохнула и отложила книгу.
- Войдите.
Дверь приоткрылась и к кабинет бочком проникла юная девушка с старом, но аккуратно починенном платье.  На вид её было не больше шестнадцати лет,  в руках девочка теребила платок и шмыгала носом.
- Да, дочь Миля, то есть я вас слушаю, - Коллинз попыталась улыбаться как можно дружелюбней.
- Извините, – на грани слышимости прошептала девушка.
- Да? – улыбка на лице туат стала деревянной.
- Меня зовут Сванхилд Шнаубарт.
- Да? – доктор Коллинз старалась сохранить дружелюбный тон, но при взгляде на заплаканное лицо юной Шнаубарт это получалось с большим трудом. – Что вас беспокоит, медхен Шнаубарт?
Девочка присела на краешек стула, всё так же теребя платок в руках. Мейв это начало нервировать.
- Я бы хотела поговорить с вами об… Этом.
Мейв всё ещё пыталась сохранить дружелюбную улыбку. Девушка затравлено оглянулась, словно опасаясь, будто кто-то сейчас ввалится в кабинет.
- Ну это, - Шнаубарт слегка покраснела, - О времени, когда нужно прислушаться к себе.
Коллинз тупо уставилась на странную пациентку, стараясь понять, о чём та говорит. Заметив непонимание на лице врача девочка покраснела ещё больше и глубоко вздохнула, как человек, собирающийся совершить отчаянный и смелый поступок.
- Я про мужчину и женщину, - выпалила Шнаубарт и зажмурилась, втянув голову в плечи.
Молчание в течении которого до туат дошёл смысл произошедшего было кратковременным.
- А тебе родители не рассказывали?
- Про такое не принято разговаривать благонравным девушкам! - девочка, не открыв глаза, замотала головой.
- Ясно, - решив воспользоваться отсутствием старшей сестры милосердия, Мейв закурила. – А кем ты работаешь?
- Я прачка! - внезапно вскинулась девочка. - Не подумайте, что я какая-то там нищенка из работного дома!
  - И в мыслях не было, - выпустив струю сизого дыма, сказала Мейв, - Ну ладно приступим к ликвидации твоей безграмотности в интимной сфере.
Шнаубарт снова покраснела и зажмурилась.
***
После холодной улицы теплая, пропитанная запахом старой бумаги и кофе, библиотека разморила Хради. Смотав штаны в подобие подушки, эльф нашёл полку почище и повыше, чтобы не попасться на глаза Макграту. Тиканье библиотечных часов, такое монотонное и тягучее как патока, как наговор Гипноса заставило маленького шпиона зевать. Поседев от силы с минуту, наблюдая со своего укромного места за ермолкой библиотекаря, эльф ещё пару раз зевнул и, накрывшись шубой, уснул.
Кромдех Макграт закончив с заполнением журнала, медленно поднялся из-за стола, кряхтя и держась за поясницу. Он извлек из верхнего ящика кольцо с ключами и отправился на обход своего книжной вотчины. Решив совместить два дела вместе старый ши вытащил миниатюрную записную книжицу из внутреннего кармана сюртука. Вполглаза наблюдая за посетителями библиотекарь освежал в памяти дела, которые запланировал на завтра. И самым главным, обведённым несколько раз, стояло: «13.00-15.00 Записан к врачу. Не забудь. Целую. Твоя Гвенх». Эта запись в его ежедневнике была сделана госпожой Макграт, которая беспокоилась о здоровье мужа, хоть тот пребывал в отличной форме для своих пятисот восьмидесяти лет. Но жена всё равно заставляла его ходить по врачам, на что библиотекарь отмечал, что пережил уже десяток врачей и докторов у которых наблюдался. Это замечание госпожа Макграт парировала тем, что если бы её супруг, как и те покойные доктора, был из детей Миля, то не дожил бы и до сорока лет. На возражения мужа Гвиндехвивер намекнула, что с врачом, которого она ему нашла, Кромдеху придётся считаться. И этот туманный намёк не понравился библиотекарю.
***
По словам Пенарддан играла в данный момент играла «Тсетинка и Мали Радоитса».  По её словам в данной народной песне про некого юношу Радоицу и Цетинку, ради которой юноша переплыл горную реку. Этот аспект геройства Радоицы Мейв посчитала просто юношеской придурью, о чём не преминула сказать вслух. В ответ Пенарддан только вздохнула и сказала, что Мейв ничего не понимает в песнях и истории воинственных и свободолюбивых народов  «Кнежевене Велике Стара-Планина». Коллинз после этого заявления покосилась на господина Ковачевича, сидевшего на стульчике рядом с проигрывателем, и вытирающего скупую мужскую слезу. Самым приметным в хозяине кафе « У Ковачевича» был его рост и худоба, в чём муж был полной противоположностью жене, а также его длинные обвислые усы, которые предавали лицу Ковачевича несколько обиженный вид. Пенарддан, с блеском в глазах, начала изливать на Мейв такой поток информации о княжествах Стара-Планина, что этого потока хватило бы на приличных размеров водопад. Мейв не столько слушала её, сколько её несло как хлипкий плот по горной речонке фактов, дат и жизнеописании исторических персон.
Из монолога любительницы истории Коллинз пришла к выводу, что те самые  «Кнежевене Велике Стара-Планина» представляют из себя Малые Королевства, которые уменьшили в несколько раз и расположили у югу от Роского княжества. И отношения этих княжеств между собой, а их насчитывалось не меньше двух десятков, и с окружающими его странами были очень противоречивыми. С самого своего начала они боролись за свою независимость со всеми подряд, кто захватывал их земли. Фалимцы, хольцверы, аркадийцы, хамшенийцы, альдейцы. Их было не счесть и княжества, забывая о своих распрях и нелюбви друг другу, начинали дружно ненавидеть захватчиков и бороться с ними. И надо сказать воевать они любили и умели. Вся история Страро-Планины пестрела войнами и конфликтами. Естественно захватчики, не выдержав такого народного единения, быстро осознавали, что сжигание сёл и публичные казни лишь укрепляют старопланинцев в желании вздёрнуть врага на осине. Поэтому разбитые, сломленные и обобраные армии захватчиков покидали Стару-Планину в течении пяти-шести лет. И именно из-за такого количества захватчиков сама культура княжеств старопланинцев была смесью из чего только возможно, а про количество верований и говорить нечего. Эти обстоятельства, когда внешний враг не угрожал «храбри хуссарс» то они начинали разборки между собой.  И различия в культуре и вере теперь являлись прекрасной причиной сесть на коня, нацепить саблю и надеть такие необходимые доломан и высокую меховую шапку.
Единственные, кого не считали врагами , а заступниками и покровителями были росы — «браћа словени». Старопланинцы просто-таки пылали любовью к своим соседям с севера, в то время как остальных - «немцхуру» - они ненавидели и презирали. И именно Стара-Планина стала камнем преткновением между Альдейской империей, которая считала эти княжества своей зоной влияния, презрительно именуя этот регион — Таллийские территории и княжеством Роским, князь Всеволод III грезил, как и его дед, о царской короне, которую от получит только когда Стара-Планина станет частью Роского княжества.
Покончив с разъяснениями Пенарддан отпила чай из маленькой чашки и принялась разламывать ложечкой пирожное. Мейв же не шевелилась, таращась в пустоту перед собой. Она ещё переваривала услышанное, которое никак не могло усвоиться, в основном из-за труднопроизносимых фамилий. Да и название кафе в котором сидела она смола произнести правильно только после десятой попытки.
Стук отодвигаемых стульев и за стол к Мейв и Пенарддан подсело ещё две девушки. Коллинз наконец вынырнула из своих размышлений, чтобы полюбопытствовать кто решил им составить компанию
- Это мои сёстры, — представила Пенарддан девушек Мейв. - Старшая  Ригру и средняя  Блодэйдд.
Девушки кивнули.
- Мейв Уа Коллинз.
Девушки снова кивнули. Их лица до предельного были серьёзны и если они и подумали о своём превосходстве над Мейв, то предпочли этого не показывать.
- В общем, дамы, - доктор Коллиз украдкой глянула на  Ковачевича, ставящего новую пластинку, - У меня есть путь решения проблемы Пенарддан.
 - И какой же? - спросила Ригру, когда появилась вечно улыбающаяся госпожа Ковалевич с подносом, на котором стояло несколько чашек и природные на тарелочках, - Спасибо, тётушка Марица.
Она действительно заслуживала зваться старшей сестрой. Старшая Макграт сидела прямо, с величием королевской особы, оценивающе разглядывая Мейв, и с королевской важностью пила чай. Как разбирающаяся в френологии Коллинз сразу поняла, что Ригру пошла в отца — такой же прямой нос и высокий лоб, что ясно давало понять о упрямстве и холодном характере старшей сестры. Но даже для такой личности можно найти свой ключ, в этом доктор Коллинз нисколько не сомневалась. Еще Ригру от младшей сестры отличало то, что ей не нужно было прибегать ко всевозможным ухищрениям вроде подкладывания ваты в некоторых местах и расчёта, что привлекательность пропорциональна количеству бантиков и оборок на платье. Платье старшей Макграт было преисполнено функциональности, которое затем попытались украсить кружевами. Даже маленькая шляпка, одна из тех, полезность которых для Мейв равнялась нулю, вносила в образ старшей Макграт Строгость и Деловитость. Она не исключала, что Ригру по утрам заплетает волосы и закрепляет на причёске шляпку в соответствии с инструкциями из журнала под названием вроде: «Секреты Деловой Женщины». В общем было понятно, что Ригру не любит излишеств и лишних прикрашиваний. И она, по словам Пенарддан работала редактором в газете. Самая подходящая профессия для того, кто считает, что и в газетах не должно быть лишнего словоблудия.
- То что всегда рядом с вами, но вы так к нему привыкли, что уже не замечаете это,
Ригру нахмурилась. Было понятно, что туманный ответ Мейв для неё не лучше, чем если начнут водить ножом по стеклу.
- Наши саги, - пояснила Коллинз и положила на стол купленную ей утром книгу.
Старшая сестра отметила, что туат сказала «наши», а средняя и младшая сёстры, непонимающе переглянувшись, уставились на Мейв, ожидая от неё разъяснений.
- А что наши саги? - непонимающе округлив глаза, поинтересовалась Блодэйдд.
Средняя сестра, в противовес младшей и старшей не укладывала волосы в новомодные причёски, решив для себя, что простота это самое лучшее. Поэтому она не заплетала волосы, кроме узла на затылке, предпочитая носить их распущенными. Укрывал волосы некий головной убор, отдалёно напоминающий омюз. Лицом она была похожа на младшую сестру,из-за чего их можно было посчитать близнецами. В одежде она придерживалась всё того же правила, поэтому её платье по простоте не отличалось от платья старшей сестры. Но в отличии от платья Ригру — сине-серого в чёрную полоску - Блодэйдд отдавала предпочтение зелёному цвету и его оттенкам.
- Решение мы найдём в сагах. Ведь в них отражён уклад жизни. Все писанные и неписанные правила. И я хочу заострить внимание на положении женщин в наших сагах. Везде роль жены была связана с домашним бытом. Про сватовство и говорить нечего. Даже сейчас многие следуют старому обычаю договора будущих тестя с зятем.
Тут Пенарддан утвердительно кивнула, а Ригру подняла бровь, снова отметив про себя слово «наших».
- Но тут есть исключение. И в некоторых сагахдевушки не согласные с решениями отцов сбегали из дома. Например «Преследование Диармайда и Грайне». Прекрасный образчик.
- Ну не совсем, - заметила Блодэйдд, из троих сестёр являвшаяся единственным полноценным знатоком народных легенд и сказаний. - Финн подстроил в конце гибель Диармайда. А несчастную Грайне он обманом заставил разделить с ним ложе.
- Это не главное. Главное это тема верности и любви.
- Не думаю, - подала голос Ригру. - Скорее главный мотив это вероломство и предательство.
Взгляды четырёх девушек, происходящих из славных племён богини Дану, встретились, и на некоторое время наступило сосредоточенное молчание. А затем они начали спорить и перебивать друг друга  каждая трактуя сказания на свой лад. Появление тётушки Марицы прервал их спор и девушки, успокоившись продолжили беседу уже более спокойно. Оставив на столе чайничек и корзинку пирожных с начинкой из взбитого крема, хозяйка кафе не преминула вспомнить свою молодость. Когда наперекор отцу она сбежала с юным Василем. Правда отец её всё же изловил и хорошенько выпорол розгами, так что она три дня сесть не могла. Тут девушки как по команде взглянули на господина  Ковалевича, который всё ещё сидел у проигрывателя. Потом задумчиво взглянули на Марицу. Она, с видом человека пребывающего в самых прекрасных своих воспоминаниях, закрыла глаза, а на её добродушном лице заиграла мечтательная улыбка.
- Но тем не менее, - продолжила Мейв, когда госпожа Ковалевич, в память былых дней, шлёпнула тряпкой мужа по затылку, напомнив тому, что он обещал починить колонку, - Подобные случаи явлются темой для некоторых сказаний. К примеру, Эсмер, дочь Форгалла.
- Не совсем удачный пример, - снова вмешалась Блодэйдд. – Она «изменила свой пол и нрав».
- Да, - раздражённо прервала её Коллинз, - Но ведь в сагах не говорится, что археология  - мужская профессия. А работа редактором в газете?
Тут Ригру резко подняла голову и стала сверлить туат взглядом.
- Ведь никто не говорит, что это так. Так что возможен компромисс. Совсем как в сагах и легендах.
Рука Мейв совершила полукруг и опустилась на плечо Пенарддан.
- Я предложу Вашему отцу устроить для Пенарддан испытания. Если она сможет поступить на историческое отделение, то он не сможет воспротивиться.
- А если я не смогу? – девушка броосила на сестёр взгляд полный надежды, присыпанной сверху хорошо перетёртым страхом. - Там ректор господин Пшильке. говорят, он очень строго спрашивает со студентов.
- А если не сможешь, - доктор пожала плечами, - То твой отец выдадет замуж за того, кого посчитает достойным. И у тебя не будет права голоса.
- Только быт и дети, - с дрожью в гососе проговорила младшая сестра. – А ещё глупые журнальчики по уходу за домашними цветами.
- А где гарантии, что она поступит? – Блодэйдд протянула платок сестре, которая начала уже шмыгать носом.
- Я и есть эта гарантия.
- Хм, - подала голос Ригру, – Ты переспишь с господином Пщильке? Прекрасно – карьера моей сестры начнётся через постель развратной девицы.
Пенарддан и Блодэйдд придвинулись друг к дружке, с ужасом переводя взгляд с Мейв на Ригру и обратно. Коллинз холодно улыбнулась старшей Макграт.
- Видимо работа в газете оказывает странные влияния на некоторых. Они начинают видеть в окружающих только то, про что пишут и редактируют. И чем хуже газета, тем отвратительней там статьи. Например, про всяких шлюх, бродяг, бандитов и прочие отбросы общества.
Спустя несколько тяжеловесных минут, как перед началом боевых действий, стоящие друг на против друга Ригру и Мейв глядели друг на друга не шевелясь и не мигая. После десяти минут противостояния они, признав ничью, пожали друг другу руки.
- Мейв, мы тут решили помочь немного, - тихо прошептала Блодэйдд. - Мы устроили так, чтобы папа оказался на твоей территории.
- Неужели? – доктор достала из пачки сигарету. – Это будет интересно. 
Господин Говалевич прекратил греметь и лязгать частями разобранной колонки, появился в дверном проёме с улльским ключом в руке и направился к проигрывателю пластинок. Поставил новую, грянула «Кнез Евджен иде у битку». Хозяин кафе вернулся на кухню, где продолжил греметь, пытаясь починить колонку.
***
Вооомммм!
Хради подскочил на месте, тут же проснувшись. Над ним навис незнакомец, за одно выражение лица которого можно было с уверенностью назвать полоумным лунатиком. А после альв понял, что чокнутый тип накрыл его стеклянным колпаком. Одним из тех, что используются в лабораториях. И данное обстоятельство нисколько не обрадовало Хради. Он принялся орать и стучать кулачками по своей стеклянной тюрьме. В ответ человек безумно улыбнулся и беззвучно открыл рот. Эльв прекратил лупить по колпаку. Человек по ту сторону стекла ещё несколько раз открыл и закрыл рот. И только после этого до Хради дошло, что стеклянный колпак звуконепроницаем.
- Потрясающе! – у человека, балансирующего на самом верху лестницы, блестели глаза. Подобный блеск бывает у тех, кого за углом с дубинкой поджидает безумие.
Стремянка качнулась, но чокнутый тип сумел сохранить на ней равновесие. Придерживая колпак одной рукой, он, проявляя чудеса эквилибристики, извлёк из саквояжа, который зажал между коленей, металлическое дно с зажимами. Рывком двинув колпак с находящимся там эльфом, человек молниеносно подставил металлическую тарелку. Щёлкнули зажимы, и полоумный лунатик издал торжествующий возглас. И тут же воровато огляделся. Убедившись, что никого вокруг нет он быстро сунул свою ношу с отчаянно суетящимся альвом в саквояж.
- Герр Зелвьер, - раздался снизу голос одного из студентов-помощников библиотекаря, - Мы уже закрываемся.
- О, - тот быстро спустился по лестнице и прижал к себе саквояж, словно боясь, что тот у него отнимут, - Я уже всё. Уже всё, юноша.
Студент смерил подозрительным взглядом припозднившегося посетителя. Зелвьера можно было назвать типичным безумным учёным. И причина была не только в его полубезумном взгляде из-за толстых стёкол очков на шнурке. Сам его внешний вид – прилизанные волосы, усики и чудноватая походка наводили на мысли о странных устройствах в мрачных помещениях с высокими потолками, где раздаётся треск высоковольтных разрядов, а в колбах и ретортах что-то булькает и светится. Никто не утверждал, что Зелвьер принадлежал к клубу Сепаратистов. Одно это предположение могло бы до глубины души оскорбить самих Сепаратистов. Поэтому Иоахим Зелвьер довольствовался званием простого безумного учёного. Но и на этом поприще он не был значимой фигурой. Но это обстоятельство нисколько не тревожило его. Общение  людей подобных Зелвьеру с миром вне их голов происходит эпизодически и они не особенно вдавались во всякие глупые частности вроде цен в продуктовых лавках, политических отношений стран и всего такого прочего.
Сейчас он мчался домой, сжимая под мышкой саквояж, внутри которого болтался пребывающий по ту сторону ужаса Хради.
***
Эрика Констелари сидела в громоздком кресле, закутавшись в плед, и мысли её вращались вокруг произошедшего на Кручёном Холме. Те безумцы упоминали некого милорда. Скорее даже Милорда. И этот Милорд устроил демонстрацию сил. Но то, что все произошедшее было спланировано, чтобы показать возможности Милорда специально для неё, Эрике не верилось. Так бывает только в приключенческих книжках в мягкой обложке. Там есть неотразимый герой с харизмой, которой хватило на сотню простых людей и безумец, который вздумал покорить мир. Но в жизни так не бывает. Эрика на это надеялась, потому что на звание харизматичного героя она точно не тянула. Скорее на эпизодическую роль некоей очередной спасаемой девицы. И то в лучшем случае.
Но если допустить, что Милорд — это именно такой безумец, то вырисовывалась довольно жуткая картина. Ведь ему хватило смелости отправить своих людей в дом колдуна на Кручёном Холме. Он не мог не знать о последствиях. Но он мог знать, что она, Эрика д'Эрлетт, справится с существом из иных миров. Мог знать. Или всё это лишь случайности? Но как бы она не пыталась уверить себя, что Милорд очередной  лунатик, вздумавший подчиняться голосам  в голове, как Юлиус Одержимый, дабы призвать тварей извне, сомнение, маленькое и незаметное, подсказывала, что всё может быть совсем по другому.  От подобных мыслей девушке стало неуютно. Это было ощущение, как если бы за ней кто-то наблюдал. Подобное чувство она испытывала ещё с детства, когда не могла заснуть в полной темноте. Раньше не было ночных ламп и ей всё же приходилось засыпать в полной темноте, чувствуя как кто-то на неё смотрит, кто-то большой и невидимый. Даже сейчас, спустя почти три сотни лет, бывшая принцесса так и не отделалась от детских страхов и засыпала только с ночником.
Глядя на огонь в камине, девушка сонно зевнула, и, чтобы отвлечься от тревожных мыслей о Милорде, взяла со стоящего рядом столика вчерашний номер столичной «Volkszeitung». На титульном листе была размещена фотография людей  позирующих с напускной важностью. Главы самых крупных стран Северной Лиги – кайзер Фердинанд IV, наследный принц Уа Бриан,  президент Хольц, князь Всеволод III, герцог д’Эрлетт устроили собрание рядом с деревушкой Брифельдорф на самой границе Арварингского королевства и курфюршества Мабугского. Конечно, на встрече были  представители других стран, но именно вышеупомянутая пятёрка задавала тон и обсуждение на каждой встрече. Эрика внимательно разглядела сильных мира сего, запечатлённых на фотографии.  Мундиры и сабли, аксельбанты и эполеты, усы и фуражки. Конечно, среди всей этой армейской однообразности можно было увидеть дам в роскошных платьях и мужчин в строгих деловых костюмах. Но их по сравнению с людьми в форме было мало. Некоторых в этой толпе за спиной Большой Пятёрки Эрика смогла узнать. Вон посол княжеств Старой-Планины. На каждой такой встречи он чуть ли не тащится за Всеволодом III. Оно и понятно — выпрашивает когда же братья-росы возьмут их под опеку. И крон-принц Приденции, под руку с женой из герцогской семьи д’Эрлетт. Даже посол маленького, перебивающегося подачками, курфюршества Рёцких пфальцграфов прибыл на эту встречу. А вот за спиной кайзера маячит мрачный коротышка гросс-адмирал фон Нейман, противник очень опасный и умный, как считала Констелари.
 Что же до самой Большой Пятёрки, то президент Социалистической Республики Диссен, Рихард Хольц был в костюме-тройке черного цвета, резко контрастируя с мундирами кайзера, великого князя и наследного принца. Герцог д’Эрлетт, словно бы решив поддержать президента, прибыл на встречу лидеров Северной Лиги в более неофициальном виде. В лацкане клетчатого сюртука, который обычно носят охотники на лис, была закреплена маленькая бумажная веточка сирени, дополнялся сюртук джемпером, который для своего племянника на день рождение три года назад связала Эрика.
В очередной раз прочитав статью о встрече в Брифельдорфе Констелари машинально перелистнула газету, после чего положила её обратно на столик и потянулась к бутылке аквавита. Один из волнистых попугайчиков в клетке сонно чирикнул и нахохлился.
- Спокойной ночи, Эмильен V, - неразборчиво пробормотала девушка, после того как опорожнила стакан.
Она поднялась с кресла и, шаркая домашними туфлями, сходила на кухню, откуда принесла дрова.  Бросив те в камин и подождав пока они не разгорятся, девушка накинула плед на клетку.
- Спокойной ночи Эмильен V, Луи III, Мари VII, Жанна III, Фредерик IX.
Совершив обязательный акт пожелания спокойны ночи волнистым попугайчикам, Эрика направилась в свою комнату.
- Милорд значит, - зевая, пробормотала она, - Ну мы ещё посмотрим, что ты там можешь, Милорд. 
***
Коллинз вернулась в гостевой дом «Эльф в бутылке» в приподнятом настроении. Она даже пыталась спеть одну из народных песенок ши, но помнила только пару первых строчек, поэтому ограничилась насвистыванием мелодии.
- Привет Хуго! – с порога выкрикнула она.
- Он занят, - раздался в ответ женский голос.
Мейв замерла на лестнице. За стойкой, вместо ставшего чуть ли не частью обстановки хозяина, стояла женщина в фартуке. Она с нескрываемым интересом разглядывала вошедшую. Та, в свою очередь, таращилась, как она предполагала, на жену Хуго. А ведь туат до сих пор не знала фамилию хозяина. 
- Так ты значит та самая Мейв, - жена хозяина наклонила голову на бок. - Хм…
Жена Хуго оглядела её с головы до ног, потом наклонила голову на другой бок. Коллинз, подойдя к стойке, не преминула отметить про себя, что хоть жена у Хуго чуть полновата, но это нисколько не портило её облик. А ещё одной деталью в облике хозяйка была её грудь. Мейв должна была признать, что она позорно заняла второе место.
- И ты соблазняла моего мужа? - в голосе жены Хуго не было злости, скорее неподдельный интерес.
- Да, только он не поддался.
Словно ответ её полностью удовлетворил жена хозяина гостевого дома.
- Будем знакомы, - дружелюбно протянула руку  женщина, - Бертрада.
- Очень приятно, - ответила улыбкой на улыбку туат и пожала руку. – Извини за вопрос, а как твоя фамилия.
Снова наклон головы.
- За всё это время ты называла моего мужа только по имени?
- Ну сначала забыла спросить. А потом было как то неудобно.
Бертрада внимательно взглянула на туат, в глазах у этой «белокурой бестии» не было даже намёка на это самое «неудобно».
- Шефер.
- О. Хуго и Бертрада Шефер. Ясно.
- Отлично.
Молчание.
- А ты до этого…
- Гостила у матери, - перебила её Бертрада.
Снова молчание.
- А где сам Хуго?
- В погребе, - снова радостно улыбнулась жена хозяина «Эльфа в бутылке».
Раздался грохот и приглушенная брань из-под пола.
Бертрада и Мейв, обошедшая стойку, заглянули на кухню, где чахло светило три свечи. Посередине в деревянном полу был люк. Вопреки ожиданиям Коллинз он не чернел зловещим прямоугольником, так как от туда исходил неяркий свет. В ответ на недоумённое лицо туат, жена Хуго сказала, что уговорила мужа заняться полками в погребе.
Из дыры в полу показалась голова Хуго. Он поставил подсвечник с огрызком свечи и стал смахивать с головы паутину. Ругаясь и повторяя, что ненавидит пауков. Наконец он обратил внимание на наблюдавших за ним Мейв и Бертраду. После обмена приветствиями туат сказала, что Хуго не снял паутину с правого уха. Того передернуло от ужаса и он чуть себе ухо не оторвал, пытаясь избавится от прилипшей паутины.
- Хуго, - спросила Мейв, когда хозяин гостиного дома успокоился. – Ты Хради видел?
- Кого?
- Ну, этого мелкого паскудника.
- Ах его. Нет, этого я не видел. А ты разве его не препарировала и не заспиртовала его тельце для опытов?
- Нет.
- Ну тогда точно не видел.
***
Эльф пребывал в истерике. За время проведённое в темноте саквояжа он представил что его может ожидать. Причём в мельчайших подробностях. Когда же тряска прекратилась, сердце Хради ёкнуло и с рёвом устремилось вниз. Саквояж ударился дном обо что-то. Значит тот чокнутый поставил его. Щёлкнули замки, и в щель над головой эльфа проник свет. После темноты саквояжа альв зажмурился, хотя свет не был таким уж ярким. И тронутый лунатик извлёк стеклянную тюрьму и прильнул к ней, стараясь разглядеть альва во всех подробностях.
- Потрясающе!! – выкрикнул Зелвьер, прижимая к себе стеклянный колпак. – Настоящий Elf Hymenoptera!! Это будет прекрасный испытуемый!!