Мозаика, продолжение - Язык и национальность

– Звидки вы так добре знаетэ литературну
украинську мову?
 – Та я родом з Полтавы.
 – А, там також москали!
 Из разговора в одном из сел  в Закарпатье в 1964 году.

Анекдот. Молодой человек пришел наниматься
на работу в режимное предприятие.
Начальник отдела кадров, бегло просмотрев, откладывает
его анкету в сторону со словами: «Что я буду ее
читать, вы мне сразу скажите, какие есть тонкости
в вашей биографии?»
Парень пожимает плечами.
«Да нет, – говорит, – у меня никаких таких
тонкостей. Разве что дедушка служил у Колчака.
Ну, да он был просто рядовым солдатом, и советская
власть никогда не имела к нему претензий».
Начальник: «Да какое это имеет сейчас значение?
Тем более, что к нему не было никаких претензий. А еще?»
Парень: «Ну, разве что бабушка у меня еврейка».
Начальник: «Какая разница, кто ваша бабушка –
еврейка, цыганка, армянка.
В нашем государстве национальность не играет никакой роли,
а вот что дедушка у Колчака служил, это плохо.
Год 1960.

* * *
Как я уже упоминал, во времена моей юности нас практически не волновал национальный вопрос.
Но это не означает, что его не было.
Проблема национальных взаимоотношений существовала всегда. И все старания советской власти сделать вид, что в Советском Союзе этой проблемы не существует, приводили только к ее обострению и уходу в подполье.

Так, в семидесятые годы я приехал из Москвы в командировку во Львов.
В гостинице мне на украинском языке было заявлено, что поселить меня не могут, т.к. нет свободных мест.
Выйдя из гостиницы, я сделал круг по площади и, вернувшись в ту же гостиницу, обратился к тому же портье с той же просьбой, но на украинском языке.
Место сразу же нашлось.

* * *
Группа моих товарищей из Киева где-то в семидесятых годах прошлого века шла на байдарках по Прибалтике.
Увидев на берегу литовский хутор, они пристали к берегу и обратились на русском языке к косившему траву литовцу за разрешением оставить на некоторое время байдарки, чтобы сходить в местный магазин за хлебом.
Литовец ответил решительным отказом. Но когда узнал, что ребята с Украины, не только разрешил оставить байдарки на любое время, гарантируя их сохранность, но и предложил угоститься молоком.
С точки зрения Прибалтики, Украина также была оккупирована Россией.

* * *
В 1975 году был я на научной конференции в Тарту.
В один прекрасный день организаторы устроили нам экскурсию в Таллинн.
Молодая экскурсовод довольно интересно и бойко рассказывала об истории Таллинна, его достопримечательностях.
Естественно, не обошлось без дурацких вопросов.
Мне понравился ответ девушки на сакраментальное: «Как вы (т. е. эстонцы) относитесь к русским?»
Немного помолчав, девчонка ответила: «Немцы принесли нам культуру, а русские мир».
 
* * *
Году так в 1990, во время одного из приездов в Киев, я случайно попал на собрание украинских националистов.
Я хорошо знаю украинский язык, и в Украине обычно говорю на том языке, на котором ко мне обращается мой собеседник.
Так было и в этот раз. Я спокойно разговаривал со своим соседом – таким колоритно-щирым украинцем, с вислыми усами, в вышитой сорочке и подчеркнуто правильною украинскою мовою.
Мне было интересно до тех пор, пока мой собеседник, как потом оказалось, один из преподавателей киевского пединститута, не начал с апломбом утверждать, что «оти кляти москали занехтувалы украинську мову» (благодаря моему украинскому он не подозревал, что я тоже «москаль»).
Но я вырос и учился на Украине и хорошо знаю, как обстояли дела на самом деле и что «занехтувалы украинську мову» скорее сами украинцы.
Официально никто не ограничивал изучение украинского языка на Украине.
В маленьком, всего 50000 человек, городке Василькове, где я оканчивал школу, было три украинских и только одна русская школа.
В селах были сплошь украинские школы, а в Днепропетровск я поехал поступать в университет только потому, что в Киеве, в соответствии с очередной волной украинизации, надо было писать сочинение на украинском языке.
Успешно же написать конкурсное сочинение, при всем моем знании разговорной речи, для меня было весьма проблематично.
Сделав невинное лицо, я спросил у «щирого», какую школу оканчивали его дети. Наступила пауза.
Мне все стало ясно и чтобы окончательно расставить все точки, я напомнил уважаемому собеседнику, что сказал поэт про щирых украинцев:
«Ще не вмерла Україна,
Але мусить вмерти,
Тiї щiрi українцi
Доведуть до смертi».
Еще не умерла Украина,
Но должна умереть,
Эти настоящие украинцы
Доведут до смерти.
На этом наше общение закончилось.

* * *
В многонациональном Советском Союзе русский язык был общегосударственным.
Любые документы, имеющие общесоюзный статус, исполнялись на русском языке.
Внутри союзной республики они, как правило, дублировались на национальном языке.
Так, мой диплом об окончании Днепропетровского университета заполнен на двух языках – русском и украинском.
Не знаю, как было в других республиках, но наши «щири украинци» иногда теряли чувство реальности.
В семидесятые годы прошлого столетия из Киевского института кибернетики в Тбилисский университет было направлено деловое письмо на украинском языке.
Грузины не остались в долгу и ответили на грузинском…

* * *
Очень хороший урок я получил в Киеве уже в новом веке.
Набирало силу агрессивно-силовое искоренение русского языка из обихода в Украине.
Поддавшись общему полупсихозу, я старался говорить по-украински.
Как-то, проходя по малознакомому району Киева, я на украинском языке обратился к встречному с просьбой объяснить мне, как пройти на искомую улицу.
Я получил подробнейшее объяснение, но на подчеркнуто рафинированном русском языке.
 
* * *
Немного вне темы (на правах версии).
Почему русские называют украинцев «хохлами», а украинцы русских «кацапами»?
В старину взрослые украинские мужчины брили голову, оставляя на макушке прядь волос – хохол. Название прически перешло на название народности.
В отношении же «кацапов» несколько сложнее и не очень лестно для русских.
«Цап» по-украински означает козел. Русские, в отличие от украинцев, носили длинные бороды, отсюда и пошло: бородатый «як цап» – «как козел», которое постепенно перешло в «кацап».