Старинные миньятюры 2

***
Один фотограф постоянно снимал на карточки голых баб. Как приедет в какой-нибудь город – сей же час в вечернюю газету даёт объявление: «Снимаю голых. Обращаться туда-то». И даст адрес гостиницы или там, съемной комнаты, чтоб знали, куда приходить. И представьте себе, много находилось желающих дам. Потом они, натурально, ему отдавались. На той же постеле, где была съёмка. Или, к примеру, в ванной комнате, если фотомастеру желательно было снять их вроде Офелии.

А ложились с ним которые-то из жалости, мол, какой он одинокий и, должно быть, несчастный человек, как его жизнь помотала; другие же, потому, что слышали – фотографы потом женятся на своих моделях. Не на всякой, а через одну. Или через две. В общем, они толком не знали очередности женитьб. А только думали, что это вроде, как в гастрономе – каждому четвертому или там, тысячному покупателю – бонус. Предполагали, что именно они и попадут в число тех счастливиц. На которых, стало быть, нужно жениться.

Но фотограф всё не женился, а мотался с места на место в поисках идеальной натуры. И домотался до того, что в одном городе ненароком попал на гражданскую войну. А побывавши на войне, решил, что перестанет теперь фотографировать голых баб, но будет печатлеть пустынные пейзажи, красивые развалины домов и другие героические виды. Да. Так одинокие женщины и остались с носом.


***
Одну женщину звали Елпидифора. И как-то у неё жизнь не заладилась. То одно, то другое. То молоко с плиты убежит, то мышь сгрызёт любимые босоножки, то сумочку из рук вырвут на улице. А в сумочке помадка Мебилин-Нюёрк, почти что новая, и денег восемнадцать целковых. Тогда она пошла в церковь и перекрестилась Татианою. И всё у неё сразу стало хорошо. И сумочку, кстати, подбросили под крыльцо. Денег, правда, там не оказалось. Небось потратил их злодей на наркотики. Но это всё мелочи, по сравнению с тем, каково всё дальше сделалось очень даже преотлично.


***
Один мужчина всё время брал деньги в долг. Он просто постоянно этим занимался. Как увидит какого-нибудь, еще не охваченного таким делом человека, сразу же к нему бросается со всех ног и берет взаймы. Между прочим сколотил себе приличное состояние. Хитрость была в том, что занимать он занимал, а отдавать его нету. Пару раз кредиторы его даже довольно чувствительно поколотили. Но на нём всё заживало, как на собаке. А он на то ничего – самое главное, что деньги целы. Тем более, что тратил он самую малость. На папиросы там, на ячневую крупу и еще на всякие мелочи. Чай без сахара кушал. Так что, разбогател, значит. Да…


***
Одной женщине никак не удавалось сделаться беременной. Хотя и старалась она в поте, как говорится, лица. Спала с каждым встречным-поперечным. Она непременно хотела без мужа завести ребеночка. Такая у нее была причуда. Не знаем, по какой причине, да и не наше это дело. Она уж и к специалистам обращалась. По части гинекологии. Те посмотрят и так, и эдак – norma. Непонятна причина. Concilium даже собирали – нет, всё говорят у вас, мадам, чисто внутри. Порядок в танковых войсках. И должны вы беременеть, как положено всякой половозрелой особи женского полу.

Подалась тогда она к ворожее. Та её порасспросила, что да как, лапкой куриной по животу накрестила, пошептала чего-то там, да и говорит: «Что ж ты, говорит, сучка, мне голову морочишь? Ты ж мужикам, с которыми спала, гондоны силком на уд насовывала?» Наша дамочка закраснелась и отвечает: «А как же, говорит, конечно. Был грех». И ссылается на статью в журнале «Современный эскулап», где черным по белому написано, что нынче, при том, что в мире свирепствует СПИД и всё такое, медицина считает употребление презерватива обязательным. «А я, — говорит, — за безопасный секс». В общем, ведунья разъяснила ей, как да что. И денег за труды брать не стала. «Я, — говорит, — с дур денег не беру. Иди себе с Богом!»

Короче, после визита к бабушке понесла наша дама. Не сразу, конечно. Пришлось еще мужичка спроворить для этого самого. Но, как бы там ни было, родила она потом. Девочку… или мальчика. Это уже нам не ведомо.