По Главному Уральскому хребту

                Из сборника «Туристские походы со школьниками».

     Уральский хребёт в районе, именуемом как «район Денежкина камня», протянулся безлесым горбом более пятидесяти километров. Примерно в середине хребта расположена седловина перевала Ходовой с мансийской тропой-воргой по которой перегонялись оленьи стада из посёлка Сольва в Предуралье.
    Кстати, только этот участок Уральских гор с сотнями хребтов и увалов именуется как «Главный Уральский Хребёт». На этом отрезке ГУХ имеет несколько вершин. Наиболее значительные – это отметка 1342м. у истока р. Поймары, высота 1410м. (гора Гумбольта) у истоков ручья Талый (восток) и реки Лямпа-Кутимская (запад). Это севернее перевала Ходовой, а отметки 1338м. и 1204м. – южнее. Самая южная вершина – это Казанский камень (1034м.), иначе – Вогульская сопка. Гребень хребта достаточно изрезан и отличается от большинства осевых хребтов Урала, представляющих собой столообразные плато. ГУХ здесь – это массив с цепочкой вершин и небольшими платообразными понижениями между ними. Местами склон хребта пологий, местами крутой, с множеством циркообразных впадин крутизной  свыше 30-ти градусов.  Зимой крутизна этих цирков увеличивается за счёт снежных козырьков и накопления снега в подветренной зоне. Это относится к восточному склону т.к. ветра преимущественно западного направления. В северной части ГУХ на с-с-запад  отходит плосковершинный отрог Русхайт, отделённый от основного хребта долиной рек Б. и М.Поймары.

    Зимний траверз хребта по осевому гребню – довольно сложное, а порой и опасное предприятие и требует хорошего знания его топографии. Я к такому маршруту достаточно подготовлен многократными восхождениями на хребёт и  переходами через него. И на Ходовом уже побывал дважды. Но сегодня мы идём к Ходовому не ради него, – нам предстоит траверс ГУХа.

    Утром выходим из Сольвы. Ночью выпал свежий снежок, но день обещает быть великолепным: свежий утренний морозец холодит щёки,  полнейшее безветрие; встающее в морозной дымке солнце, отражается миллионами искорок в изморози на деревьях и кустарниках. Лыжи на  свежевыпавшей пороше поскрипывают, почти поют. Отлично начинается день!

    Нас сопровождают до ручья Талый ребята из младшей группы. Вчера обе наши группы совершили успешное восхождение, сегодня у младших днёвка, старшим предстоит совершить траверз ГУХ от перевала до северной оконечности.
    Мы идём по старинной тропе, пробитой в незапамятные времена нартами оленеводов на пастбища Кваркуша. Вокруг нетронутая тайга с бронзовым загаром сосновых боров на каменистых возвышенностях, тёмных елово-пихтовых –  по распадкам ручьёв. Сюда ещё не добрались лесорубы, но в пяти – шести километрах восточнее по долинам рек Б. и М.Сосьвы уже во всю мощь гуляет топор.

    Как рано мы не вышли, а солнце нас опередило: морозец сменился теплом, снег раскис, начался подлип. Наш план покорить хребёт в течение светового дня стал неисполним. Под Ходовой мы доплелись только после обеда и решили заночевать в избушке, отведя на переход по хребту завтрашний день. Что поделать? – капризы погоды! Напрасно мой сын, вооружившись биноклем, до позднего вечера просматривал из Сольвы гребень хребта – нас там не было.

    На ночёвку мы не рассчитывали, кроме НЗ продуктов, пары котелков, топорика и одноместного спальника в рюкзаках только тёплые куртки. До темноты таскаем и рубим сушняк – печь надо чем-то кормить, ночь обещает быть морозной. Спим «валетом» на узких нарах укрывшись куртками; Паша приладился спать на груде дров у печки. Да, для девяти человек изба маловата.

    Утром по ворге уходим на перевал, намереваясь с его седловины уйти на север. Но сразу за цирком подрезаем  лыжню, идущую с юга по границе пихтовника. Здесь же обнаружили то ли стоянку, то ли обеденный привал – вытоптанная площадка, кострище.
    Группа прошла  вчера, в оттепель – лыжня глубокая, пробивалась по раскисшему снегу, за ночь её прихватило морозом. Сегодня тепла как не бывало, солнце пробивается белым пятном сквозь перистую облачность, но не греет.

    Обрадовались готовой лыжне, пошли по ней. И поплатились: лыжня вывела на восточный крутой склон и довольно круто стала подниматься вверх. Но наши предшественники прошли этот склон по раскисшему снегу, нам же остался вместо лыжни ледяной желоб. Лыжи на льду не держат, да и опасно идти на лыжах по обледеневшему склону.
    Втыкаем лыжи в рюкзаки и идём пешком. Хорошо, что у всех ботинки туристические, типа «Вибрам» – резина на льду держит. Держит-то держит, но поскользнуться и свалиться можно и на гофрированной подошве.

    Осыпной заснеженный склон только издали видится ровным. На самом деле он изрезан расширяющимися вниз ложбинами водоскатов, есть и бугры и даже скальные выходы. За зиму ветра утрамбовали снег до крепчайшего наста, а оттепели последних дней, чередующиеся с ночными морозами, покрыли наст ледофирновой коркой. При срыве можно скользить вниз метров 500 – 600 до самого подножия. И есть риск нарваться на торчащие из наста каменные глыбы.
    Сверху они незаметны, так как за зиму обросли снежноледовым панцирем, но я знаю, что  ближе к подножью их множество. Проходил как-то в ноябре под склоном на границе леса, видел эти «монументы». При срыве будешь скользить вниз с нарастающей скоростью и встреча с таким «надолбом» будет означать верную смерть. Вот почему я проводил с ребятами тренировки по срывам и самозадержанию в Уктусе, используя как полигон ледовые «катушки» и гору приземления заброшенного трамплина. Учил видеть в лыжной палке не посох или клюку, а альпеншток – инструмент страховки и самозадержания на снежном или ледовом склоне.

    Перед штурмом склона провожу дополнительный инструктаж. Гололёд и крутизна  превратили это мероприятие действительно в штурм. Петрович идёт первым, задаёт темп. Он единственный привязал лыжи сверху рюкзака «вертолётиком» и на особо крутых местах они задевают склон и вынуждают подниматься боком, спиной от склона. У остальных, как и учили, лыжи привязаны вертикально.
    Валера идёт в середине, контролируя трёх «желторотиков», следующих за Толей. Я замыкаю, имея перед собой ещё троих. Немножко нервничаю: первоначальный вариант подъёма  был практически безопасен. Как мог я соблазниться готовой лыжнёй и слепо сунуться по ней на крутой восточный склон? Почему не повернул, заметив поворот лыжни? Понадеялся, что здесь шла грамотная группа, знающая лучший путь, чем намеченный мною. Впрочем, в чём их обвинять? Они шли по мягкому рыхлому снегу, не по ледяной корке. Условия им позволяли. Выбирали они не где безопасней, а где короче.

    Где-то на трети подъёма  срывается Андрей Криницын. С нарастающей скоростью скользит мимо оцепеневших ребят, но чуть ниже Валера успевает ухватить его за кончики лыж. Трещат  тесёмки, крепящие лыжи к рюкзаку, но падение остановлено. Затормозить палкой при срыве Андрей не сумел: вопреки инструктажу он держал палку как обычно, то есть с одетым на руку темляком. Поставили его на ноги, пожурили.
    Я в который раз повторяю инструктаж.А у самого поджилки трясутся: это ж надо додуматься завести сюда детей! Свои действия на случай срыва кого-то из подопечных у меня давно продуманы: брошусь наперерез, обхвачу скользящего ногами и буду резать штычком палки ледовую корку пока не остановимся.
Повернуть назад? Но это ещё опасней – на спуске срывы неизбежны!

    Особенно сложен участок под нависшим козырьком. Хорошо, что группа, по чьим следам мы идём, здесь  также сняла лыжи; перемесила снег, протоптав траншею, а главное – разрушила снежный наддув, пробив в козырьке выход на плато. Но всё обходится: ребята идут осторожно, а Петрович прокладывает путь: насколько возможно разрушает ледяную корку и выбивает ботинками ступени.

    Наконец мы на плато. Вершина хребта в этом месте действительно представляет плато с незначительным наклоном на юг и запад. Западный склон скрыт за перегибом, но я знаю, что он не крутой. А вот восточный, только что пройденный, надолго останется в памяти. На плато снег на ровных местах отсутствует: его всю зиму сдувают западные ветры, наращивая многометровый наддув с козырьком на восточном. Сейчас склон стал явно лавиноопасным: громадный козырёк наддува при обрушении может создать приличную лавину.
На лыжи вставать бессмысленно – на плато голая земля, пятна наста встречаются только в понижениях и за перегибами. Преодолеваем небольшую вершинку и вот подъём на высшую точку хребта, отметку 1410м.

    Склон покрыт льдом, но крутизна небольшая. В невысокий тур на вершине вкладываем записку о восхождении. С высоты открываются бесконечные дали. Видимость не идеальная – дальний горизонт прикрывает морозная дымка. Называю ребятам  наименования десятков ближних и дальних хребтов, отдельных вершин. Они сличают их местоположения по карте, спорят, обсуждают возможности побывать на них. Любознательность их не имеет границ. Дважды они побывали на вершине Денежкина камня, но такого обзора местности не было – мешала, то низкая облачность, то густая дымка.

    Спускаемся к узкой перемычке, разделяющей истоки ручья Талый не восточном склоне и Лямпы на западном. Это единственный на хребте перевал, классифицированный 1- А категорией сложности для среднегорья. От его узкой перемычки в обе стороны идут крутые склоны, особенно сложен подъём со стороны ручья Талый. Впрочем, попасть на перевал можно без всяких усилий через отрог, выпяченный в сторону приюта Сольва.
    В средней части хребта есть ещё несколько перевальных седловин. На каждой мы находим туры с записками о подъеме на перевал: каждое понижение в хребте туристы непременно называют «Европа-Азия».

    Здесь опять срыв. На этот раз падает взрослый участник – Валера. Он идет, не снимая бахил, выполненных на основе больших галош. Резина держала хорошо, пока на подошве не намёрзла ледяная корка. Одно неосторожное движение и он уже скользит по склону на спине. Переворачивается на живот, тормозит палкой, но останавливается не сразу. Выбирается наверх и ругает сам себя: «Выбрал палку полегче, без штычка, вчера его потерял! А цельная – за спиной, с лыжами. Уж думал, что и не задержусь!» –  что ж бывает и такое. Даже у опытных. По сути, смысл не в обязательной мгновенной остановке. Важно, прежде всего, сделать падение управляемым, не дать нарастать скорости и по-возможности задержаться. А тупой дюралевый конец палки проскальзывает на фирне. На льду было б ещё хуже.

    День между тем перевалил далеко за полдень. А впереди ещё вся северная часть хребта. Ещё на вершине мы прикончили остатки сухого пайка, брали-то на день, а уже второй близок к вечеру. Но больше голода мучает жажда.
    Коллегиально принимаем решение: закончить траверс и выходить в Сольву по известной нам просеке. На ней должна быть лыжня – не может быть, чтобы в предыдущие дни по ней ни кто не поднимался – это самый популярный путь на хребёт. Но просеку ещё надо разыскать, разглядеть с гольца, чтобы не месить снега в тайге в её поисках. С вершины осматриваем пройденный путь, преодолённые вершинки и впадины. Их уже затягивает подошедшая с запада облачность.

    Сходим на восточный склон, пристёгиваем лыжи и наискось спускаемся по пологому здесь склону. Наконец просеку  «подрезаем» и серпантином спускаемся до продуваемого всеми ветрами чахлого низкорослого березняка.
    Здесь короткая передышка, последние кадры «на память». Обнаруживаем, что у Петровича затерялась в рюкзаке банка сгущёнки – неучтённый «НЗ», а у Жени Юрганова  – фляжка воды. С обоюдного согласия ребятишки сосут сгущёнку, воду делим на всех поровну.  И вниз. Крутим слаломные петли среди березняка, застругов и курумника.
    А вот и просека в пихтовом лесу с тропой пробитой пешеходами. Многие группы снимают лыжи ниже, перед каменистым взлётом, но мы-то знаем: по этому пути можно подниматься на лыжах до гребня. И также спускаться. Взлётик, заставляющий большинство групп снять лыжи, преодолеваем пологим серпантином и выкатываемся уже на хорошую лыжню. Два километра захватывающего дух спуска и мы в Сольве.

    Половина избы с плакатиком «КСС» на дверях, где мы ночевали два дня назад, пуста. Людмила ещё утром увела своих «малышей» на Шарп. На столе гора продуктов, в основном консервов, тоже с запиской: «продукты КСС». Это всё для нас. И наши неизрасходованные продукты, и остатки запасов младшей группы. Записка – сигнал всем туристам, что спасатели ещё не покинули район.
    Да, мы единственные представители КСС в этом районе. Североуральцы в дни пикового наплыва туристов обязаны выставлять в Сольве свой пост. Но с тех пор, как я начал водить сюда заводские группы в ноябрьские праздники, Катерина Дубченко смекнула, что в это время можно и расслабиться. С некоторых пор это распространилось и на время весенних школьных каникул. Я не возражал: со мной всегда было несколько человек – членов областной КСС. Так что мог всегда проконтролировать группы в районе и при необходимости поднять тревогу и организовать поиск. Такое бывало уже не раз.
    Североуральскому КСО хватало работы и в другое время, в дни студенческих каникул, например. В период наплыва институтских групп аварийные ситуации  возникали чаще, причём, с трагическими последствиями. В группах школьников и руководители осторожнее и дисциплина пожёстче: идут со школьниками педагоги или руководители туркружков, может и малоопытные как туристы, но осторожные как педагоги.

    Вот и сейчас рядом с избой в палатке, растянутой на хитрой конструкции из лыжных палок, стоит группа из Первоуральского Дома пионеров. Руководитель – молодой, но опытный турист Виталий Теплоухов. Это они прошли перед нами по хребту, даже провели две ночёвки, не спускаясь в лес. Вспоминаем с ним наше первое знакомство, состоявшееся два года назад. Мы с Людмилой тогда вели свои также разновозрастные группы по параллельным маршрутам, но до Сольвы шли вместе. Виталий со своими школьниками нагнал наши группы под Журавлиным камнем. И трое из моих парней увязались за его группой. Ночёвку мы планировали организовать при подходе к ручью Шарп, но пришлось идти до кордона. Для нашей младшей группы  переход оказался тяжёлым: на кордон добрались в сумерках, прилично измотанные. Кого было винить? Убежавших вперёд ребят? Но они шли в одном темпе с первоуральцами и не предполагали, что другие из их группы отстанут. Среди убежавших были парни, занимавшиеся параллельно туризму лыжными гонками на Уктусе, в том числе известный впоследствии биатлонист Роман Звонков.

    Всё это мы вспоминаем сидя в тёплой избе. Виталий уйдёт завтра через Денежкин на Черёмухово, я – во Всеволодск. Его ребята ночёвку в избе отвергают: экстрим, так экстрим. Ночёвки только в палатке с обогревом свечками. Вижу, парни готовятся к очень сложным походам, походам в горной или тундровой местности. Скоро станут студентами и не будут ограничены школьными правилами. Возможно, Виталий готовит контингент для своих будущих маршрутов?

    Утром мы рвёмся в Шарп. Лёгкий морозец, укатанная обледеневшая лыжня. Почти двадцать километров вниз. Уклон хоть и небольшой, но на лыжах с окантовкой скорость – как на слаломной трассе. Вблизи кордона встречаем группу из Свердловского Дворца пионеров, неторопливо поднимающуюся к развилке на Сорокинские ворота. Руководитель – кружковод  Дворца, Арон Пайкин. Что-то запоздали они с выходом на восхождение, в это время надо бы быть уже на гольце. Спрашиваю: «Не поздно ли?» А он и не собирается подниматься на вершину: дойдут до настовых склонов, покатаются, и… назад.  Лишить ребят возможности покорить высшую вершину Северного Урала, насладиться чувством горовосходителей, что может быть нелепее такого решения? Не полюбоваться с высоты птичьего полёта красотами горной страны? Зачем было тогда сюда забираться? Да, не везёт кружковцам Дворца!

    Уже за кордоном встаём на обед. Чья-то покинутая стоянка с толстым слоем лапника и костровой ямой. Разогреваем в кипятке банки перлово-мясной тушёнки, варим какао, доедаем халву и галеты. Продуктов с избытком, но и аппетиты разыгрались. После обеда дремлем часок на лапнике и без остановки прикатываем во Всеволодск. 45 километров за неполный световой день – неплохая скорость для восьмиклассников!

    Группу младших не застаём – они уехали дневным рейсом автобуса. Встречаемся уже в Североуральске. Малыши с восторгом рассказывают , как они «утерли нос» группе из Дворца. Те сидели второй день в плохо натопленной избе и никак не могли собраться на восхождение. Наши малыши натаскали сухар, организовали хороший костёр, напилили дров и обогрели, наконец, избу. А утром, сварив завтрак на рассвете, уже вставали на лыжи, когда дворцовские только просыпались. Ребята были горды своей организованностью и умением.   Что ж, они хоть и первый раз в категорийном походе, но опыт у них побогаче: каждое воскресенье поход выходного дня, ноябрьский и новогодний трёх – четырёх дневные походы, раз в неделю – тренировка на Уктусе. За зиму они уже многому научились.

.